В плену чужих страстей

Stormangel (2025)

Наш разум скрывает от других так много, а сколько он скрывает от вас? Злая сказка о нежелании взрослеть и о последствиях отсутствия воли в каждом из моментов жизни. Боритесь за каждое свое решение, пока за вас его не принял кто-то другой!

Глава 2

— Она меняется, вяжите её! — голос звучит отдалённо, страх насилия затапливает остатки сознания и что есть силы Ханна отталкивает подошедших к ней людей, чей-то звериный полу рык и резкая боль в плече, подавляют волю, тяжёлая рука давит на грудь пока Ханна не теряет сознание возвращаясь во тьму. Несколько раз возвращаясь в реальность она видит обрывки происходящего, пение каких-то мужчин, тяжёлый взгляд женщины, и чьё-то ласковое прикосновение к её лицу. Наконец с трудом, но открыв глаза Ханна видит перед собой миловидную смуглую девушку с непонятным узором из кос на голове изображая корону, и одежду на одно плечо, странно напоминающую греческую тунику, похоже она крепится только на талии. Девушка задорно улыбается, показывая ямочки на щеках.

— Очнулась, привет, я Килея! Рада знакомству.

— Где это я? — голос крякающим звуком вырывается из сухого горла, причиняя дискомфорт, её новая знакомая встаёт и возвращается с пиалой воды. Несмотря на недавнюю попытку утонуть Ханна с жадностью выпивает содержимое, с трудом не закашливаясь.

— Ты на острове Киото, мой брат нашёл тебя на дальнем берегу, ты помнишь кто на тебя напал? — Девушка погружается в мысли вспоминая вечеринку и чем она закончилась, оглядывается.

— Кто-то ещё выжил?

— Так не пойдёт, если ты хочешь получить информацию, ты должна отвечать и на мои вопросы. — её реакцию сложно прочесть, не без усилий гостья поднимается, оглядывая маленькую комнату, без окон, видит стол с какими-то травами и кувшин с водой, стул на котором сидит новая знакомая и собственно её кровать.

— Ханна.

— Какое интересное имя, нет мы больше никого не нашли. Впрочем, их могло отнести течением на другие острова.

— Как далеко этот остров от материка?

— Материка? — Килея обеспокоенно заглядывает в её глаза, присаживаясь ближе — Ты помнишь, что случилось?

— Мы были на яхте, веселились, я упала в воду, помню грозу и внезапно начавшийся шторм… Так что? Как отсюда выбраться в цивилизацию?

— Ты забавная, кроме островов побольше и поменьше в целом мире нет материков, уже несколько столетий. — Ханна закатывает глаза значит она не только выжила, но и оказалась на острове безграмотных дикарей.

— Ясно, а какой сейчас год?

— Шесть тысяч тридцатый от восхождения богини на гору блаженства, — прекрасно ещё и сектанты, мелькает в голове Ханны, надо быть дружелюбной и узнать, как отсюда свалить.

— Чудесные новости, а с главой я могу пообщаться? — Лицо Килеи расплывается в широкой улыбке

— Он тоже будет рад тебя увидеть, но сейчас они на охоте, готовятся к празднику восхождения богини, вернётся через три дня.

— Три дня? — меня же с работы уволят, мелькает ужасная мысль, впрочем, если Роджер выжил её точно уволят. — И чем же мне заниматься эти три дня?

— Брат поручил тебя моим заботам, но, откровенно говоря, у меня к празднику и у самой много дел, если тебе скучно буду рада помощи.

— С радостью, — Килея не кажется опасной, а помощь ей даст возможность узнать побольше об этом странном острове и возможно укажет путь отсюда. Она искренне улыбается, сжимая руку гостьи, вынуждая поморщиться от боли. На руке перевязка, сразу она её не заметила, Ханна пытается снять бинты, но Килея её останавливает.

— Раны снова откроются, погоди пару дней.

— Я почти врач, Килея, предпочитаю правду знать сразу.

— Врач?

— Я когда доучусь буду лечить людей.

— Ах, так ты благословенная, это очень почётно, у нас только поцелуй богини даёт способность лечить.

— Да я уже поняла, что развлечений у вас не много.

— Какая ты хмурая, Ханна, скоро праздник, сегодня поспи, а завтра приступим к подготовке.

Килея выходит за дверь, аккуратно прикрывая её, Ханна тут же снимает повязку морщась от увиденного. Четыре глубокие багровые полосы уродуют её предплечье до самого запястья, будь она более суеверной возможно подумала о нападении какой-то неизведанной твари. Но учитывая, что Ханна попала в шторм и её скорее всего швыряло по всему дну до берега, она могла наткнуться на всё что угодно. Что ж кто бы не делал перевязку девушка отмечает и чистую рану, без воспаления и странно пахнущие травы, останавливающие кровь и чистоту самой повязки. Неплохо. Ощупывая себя на предмет других повреждений, Ханна с удивлением отмечает их отсутствие. В рубашке родилась, перебинтовывая руку она видит тарелку с едой на столике, принюхивается и с удовольствием проглатывает наваристую похлёбку и едва коснувшись подушки засыпает.

— Не выпендривайся, тебе понравится, — красивое лицо Стива Роджера вновь и вновь снится ей, его ледяные глаза и попытки насилия, дёргаясь во сне Ханна пытается защититься, когда воспаленный испугом мозг вдруг различает среди ночи чьё-то пение. Оно такое нежное и глубокое что непременно хочется увидеть певца. Но все её попытки проснуться обречены на провал, она всё глубже погружается в сон, наконец отключаясь.

— Что ты тут делаешь? — шёпот недавней знакомой вынуждает открыть глаза, в дверном проёме фигура довольно высокого мужчины, его широкие плечи с трудом помещаются при попытке выйти.

— Жара не было, но я слышал пение.

— Ты прекрасно понимаешь кто напал на неё Зэйн…

— Следи за ней внимательно Килея, если что заподозришь срочно зови меня.

— Толунг будет в ярости, зачем ты её спас?

— Он всегда в ярости, когда дело касается меня, Килея, — слегка отодвинув девушку со своего пути мужчина удаляется, не сказав больше ни слова. Заглядывая в комнату, девушка хмурится.

— Мы тебя разбудили? Прости…

— Я давно научилась высыпаться за три-четыре часа, к тому же устала валяться. Кто это был?

— Ой, это Зэйн, мой брат.

— Его голос кажется знакомым.

— Это вряд ли, когда он принёс тебя сюда ты едва была жива. А после того он впервые пришёл.

Помогая сменить одежду и слегка обтерев Ханну, Килея ставит перед ней завтрак из бобовых и варёных яиц, поглядывая как она ест заплетает длинные каштановые волосы, качая головой на краску в её волосах.

— Эти прядки едва живые, зачем ты их испортила?

— Это называется модой, Килея, я и не жду что ты поймёшь.

— Портить свою красоту в угоду кому-то, какая глупость.

— Ты и представить не можешь насколько права.

Килея качая головой заканчивает причёску, показывает, как правильно справиться с их одеждой и ощущая даже лёгкую неловкость в отсутствии нижнего белья, Ханна всё же старается быть благожелательной и соглашается даже на макияж в их стиле. Впрочем, зеркала у них под строгим запретом, якобы лишают молодости и красоты, закатив глаза она не спорит, пока что их гостеприимство ей вполне полезно.

— Здесь мы готовим украшения для праздника, а там наши умелицы шьют одежду, — Килея много и увлечённо рассказывает о традициях и празднике, но Ханна слушает вполуха, осматривая местность в поиске возможностей сбежать. — Зэйн часто выходит в море, он приносит много рыбы и…

— Как интересно, а как далеко рыбные места? — Килея мельком бросает взгляд на океан стараясь скрыть раздражение, от неприкрытого интереса гостьи к её брату, и отсутствия интереса к тому, что она рассказывает.

— Океан опасен ночью, потому он уходит с первыми лучами солнца и возвращается на закате. Тебе судить далеко ли эти места или нет, — выкладывая примерный маршрут и скорость Ханна вздыхает, пожалуй, эта идея провальная. — ну так что? Чем займёшься, украшениями или одеждой?

— Я хорошо шью людей, но совершенно не знаю, что делать с тканью, может смогу быть полезна с украшениями, — лицо Килеи расплывается в улыбке, на первый взгляд скорее облегчённой, чем благодарной, впрочем, и на второй взгляд тоже.

— Джемира лучшая в этом, и скорее всего будет рада помощи.

— То есть ты не уверена?

— Скоро и сама увидишь. — они идут в сторону навеса с яркой стаей женщин, их платья пестрее всех дивных птиц известных науке, ну и во главе всего этого великолепия в ярко-жёлтой тунике, она. Здесь не нужно даже минимальных познаний психологии чтобы понять, сколь высокомерно это злобное создание. Что ж три дня будут весёлыми.

— Джемира, это Ханна…

— Мусор, что приносит океан не должен иметь имени, — ой, да тут все комплексы должны были разом накинуться на пришедшую.

— Жёлтый — цвет шизофреников и маньяков, впрочем, и те и другие крайне больные люди — армия приспешниц широко раскрывает глаза в шоке, Джемира вздёргивает подбородок, очевидно не поняв ни слова.

— Что ты там промычала?

— Говорю, если красишься в темноте выглядит это будто тебя на пол лица парализовало, но все слишком воспитаны чтобы сказать об этом, — одна из девиц давится смешком, но злой взгляд королевы тут же возвращает её лицу безразличный вид.

— Вижу, что вы поладите, — мягко похлопывая Ханну по руке Килея бросает через плечо собираясь уйти, — Толунг поручил её нашим заботам сестра, будь внимательна к его просьбе.

Джемира в ярости, её глаза цвета свежесваренного кофе, на золотой от загара коже мечет молнии, но губки бантиком вдруг складываются в злой оскал.

— Можешь заняться украшением масок уверена, океанский мусор совершенно не знает ничего о красоте.

— Так просто? Целый день без тебя? И без твоих колкостей, уверена, что умеешь подбирать наказания?

— Толунг поручил мне тебя, радуйся… пока что. Кори помоги ей, не хотелось бы украшать наших баджи невесть чем.

Кивнув от группки ярких птичек, отделяется видимо Кори, её впечатляющая красота поражает и её покорностью, яркие глаза цвета морской волны подчеркнуты слишком уж профессионально, на высоких скулах красивый румянец, пухлые губы аккуратно подведены и выделены, загара почти не видно и кожа кажется нежной и свежей несмотря на жару. Мысль догадкой проходит по сознанию.

— Ты тоже с материка? — в ужасе она хватает Ханну за лицо, закрывая рот.

— Знала, что сразу всё поймёшь, не говори никому.

— Как давно ты здесь?

— Больше трех лет.

— И не пыталась сбежать?! — она прикладывает палец к губам через плечо кивая на Джемиру, что как коршун следит за ними.

— Пыталась конечно, но все попытки были обречены на провал, отсюда нет выхода. Путь домой утрачен.

— Не может быть! — она вновь шикает на неё, пряча испуганный взгляд.

— Нам стоит заняться украшением, в этом году баджи возглавляет самый именитый жених острова Киото, сам Толунг в этом году возглавит список баджи.

— Разве Толунг молод?

— Ох, и горяч — она вздыхает прикрывая глаза, и тут же пугаясь своей реакции принимается разминать какое то растение в руках, — это киотский перец, он даёт телам жар, а это липика, — ягоды подозрительно напоминают малину, — Она помогает расслабиться, для исполнения танца и привлечения невесты, а это сила земли, — взяв в руку крошку Ханна вздыхает знакомый запах коры дуба, — секрет их мужской силы, — губы гостьи растягиваются в презрительной ухмылке.

— То есть ты бросила попытки вернуться домой ради мужика, на которого тут целая очередь? Кори это же невероятно глупо! Когда до тебя дойдёт очередь на твой гроб будут землю кидать.

— Тише, молю! Его невеста настоящая бестия, даже ночные девы с ней не сравняться в ревности.

— Ночные девы?

— Кори! Что так медленно? — вздрогнув девушка принимается быстрее растирать кожу для масок баджи более не обращая внимания на Ханну.

Растирая уставшие после длинного дня плечи Ханна возвращается в свою комнату удивленно замирая на входе, она его уже видела сегодня утром, его спина сейчас напряжена, мышцы под кожей подрагивают, даже не оборачиваясь он излучает такую мощь что трясутся колени, а руки с трудом не тянуться вплестись в его довольно длинные темные волосы.

— Кто бы ты ни был уходи, я тебя не жду, — проглотив ком в горле выпаливает она, привлекая внимание гостя. Он странно долгим взглядом поднимается по фигуре Ханны вверх вызывая дрожь настолько сильную что она оглядывается в поисках оружия чтобы защититься от своей уязвимости и отвадить посетителя.

— Привет, — его голос звучит спокойно, вызывая бурный отклик, и жар во всём теле, — я Зэйн, — он делает шаг навстречу, Ханна в ужасе от своей реакции отшатывается к двери, — я тебя не обижу, прошу не бойся.

— Зачем ты здесь? — её сердце всё ещё громко стучит, но мужчина не пытается напасть и постепенно Ханна успокаивается.

— Твоя рука, я пришёл сменить повязки, Килея должна была предупредить.

— Оу, она говорила, что с этим праздником у неё много забот, возможно забыла.

— Прости что напугал, откровенно говоря, не ожидал тебя так поздно.

— Мы увлеклись изготовлением украшений, — он на секунду замирает её искренняя улыбка озаряет лицо девушки внутренним светом. — этот год ведь особенный, — Ханна проходит вглубь комнаты беззаботно усаживаясь на край кровати, и протягивая руку, для смены повязки

— И чем же? — хмуро брошенный взгляд вызывает у неё недоумение.

— Ты разве не знаешь? Все же знают, мне сегодня все уши прожужжали, сам глава в этом году станет баджи. — рука Зэйна дёргается, причиняя боль и привлекая внимание к его помрачневшему лицу.

— Каждый год баджи становятся несколько десятков мужчин, но он решил и из святого праздника сделать праздник поклонения только ему.

— Не знала, что у вас такие разногласия, не стала бы говорить, — он беззаботно кивает, пряча взгляд, внимательно изучая рану, и накладывая мазь.

— Толунг всегда такой, с самого детства, даже если остров будет погружаться под воду он найдёт способ возвысить себя.

— Звучит как зависть, — сильные руки вдруг дергаются, причиняя новую боль, — ой, слушай давай я сама уже закончу, спасибо конечно за заботу, но похоже хладнокровность не твой конёк.

— Ты уверена? — угроза в его голосе тут же опасно проходит по телу взрывом мурашек. Прикрыв глаза чтобы справиться с приливом странного томление, она не сразу замечает, что Зэйн закончил перевязку и резко поднимаясь навис над ней. Открыв, их Ханна видит перед собой полуголый торс мужчины, вспыхивая как спичка, её глаза медленно следуют вверх по сильным мышцам на груди и плечах, довольно мощной шее украшенной цепочкой и кулоном с большим камнем в огранке на вид золота в несколько завитков. По сильному подбородку, уже украшенному дневной щетиной по довольно тонким губам, наверняка умеющим красиво улыбаться, по прямому носу и наконец тонет в светло серых глазах, украшенных золотыми вкраплениями в радужке. Нервно сглотнув, она пытается отодвинуться, но он не позволяет ей этого сделать даже на миллиметр, а рука дерзко держит её подбородок не позволяя опустить взгляд.

— Остановись, даже если тебе кажется, что ты уверен, это не так… — Зэйн замирает, считывая страх в её взгляде

— Ты говоришь о хладнокровности, а сама трясешься как лист на ветру, уверена, что в состоянии судить о других сама не понимая о чём ты судишь?

Он отходит на шаг, медленно и даже лениво, доказывая её неправоту, когда Зэйн прощается об его взгляд можно порезаться.

— Да что с тобой! Ты ведь лучшая на факультете! Чего только не делала, ты справишься! Надо только думать и дышать.

Быстро поужинав, Ханна собирается спать и вдруг слышит пение, снова то же что и вчера, полная решимости узнать кто же поёт она быстро выходит за дверь, но не может определить направление, ведь этот голос, кажется, звучит со всех сторон Сделав несколько шагов в сторону океана веки Ханны свинцовой завесой закрывают глаза, и она засыпает на том же месте, где стояла, прямо на песке.