Poetoma of Taachoasy

Sergey Tsimbalenko

Считая, что поэтический дар даётся свыше: от Самого Первого Поэта – первоисточника поэзии в целом, автор произведения «Поэтома Таахоаси» Сергей Цимбаленко намеренно отказывается от традиционных поисков поэтического вдохновения, облекающих слова в образ действительности, какую знают и понимают – поэт намеренно ищет свои строки в пространстве откровения, которое не всегда и не все могут видеть и знать, но какое реально существует, преследуя каждого человека своими неопознанными образами…

Переводчик Полина Лихачёва

© Sergey Tsimbalenko, 2019

© Полина Лихачёва, перевод, 2019

ISBN 978-5-4496-8551-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Шелест древней листвы стареет архитектурой

из воздуха железо и камень плетёт свою тень

запах травы синеет вдали немеющими сумерками смрадного символа

один год изрублен на тысячелетия согласно истине в сознании птиц

ворочаются от вихрей мыслей глаза

слова вонзают свои ножи в слова

течёт кровь в форме людей

ладони уже давно кривят свои крылья от мороза одиночества

пенящиеся кручи тёплых волн виднеются в сугробах снега

боль улыбки

семяизвержение плача

это таахоаси

это песок окоченевшей икры агонических дней.

1

Rustle of an ancient foliage is growing obsolete with architecture

out of air the iron and the stone are twining their shadow

far away the smell of grass is growing blue with numbing twilight of a vile symbol

a year is hacked into millenia as per verity in the minds of birds

eyes are tumbling under a whirlwind of thoughts

words are stabbing words

human-shaped blood is dripping

hands have been curving their wings with the frost of solitude for a long time

foamy cliffs of warm tides appear through piles of snow

ache of a smile

ejaculation of lamentation

this is taachoasy

this is the sand of dead-stiff spawn of agonizing days.

2

Частоты дна

замирание щиколоток над беснующимися колёсами вагона

пауза в расщелине полусна зреет бредом

слепые пальцы скользят по электронным буквам

чей бессмысленный свет проглатывает лица

в мужчине похожем на пушкина каждый миг умирает пушкин

кто-то ест собаку и совокупляется с дождём в реальности своего мозга

но в толпе никто не содрогается от сокрушительного падения этого образа

христос родившийся из зерна воспоминания проходит между бомбами мыслей

колышутся головы

прячется в маленьких зрачках земля

и шевелится выращенный в сквозняке сад волос

ножницы ног

крик воздуха.

2

Frequency of a bottom

motionlessness of ankles above feral railroad wheels

a pause in a crevice of slumber is mellowing with delirium

blind fingers are sliding across electronic letters

whose meaningless light swallows faces

each moment a pushkin is dying inside a pushkin-like man

somebody is eating a dog and is copulating with rain within the reality of their own mind

but nobody in the crowd shudders after a shattering tumble of this image

christ born from the grain of a memory passes between bombs of ideas

heads are wavering

there is soil hiding inside tiny pupils

and a draft-grown hair garden is swaying

scissors of legs

outcry of air.

3

Книги похожие на людей медленно плывут в пространстве метро

в каждой ветхой странице ещё живёт аромат кофе

обувь не чувствует тяжести поскольку осознавая своё ничтожество плоть невесома

в том измерении

где с точки зрения неба потолков не существует

потолки смотрят на человечество как на звёзды

губы слышат как с той стороны сцепившихся зубов колеблются углы улыбки

этот факт на лице с прилипшим галогенным светом не обнажая

вне времени

у пропасти

распуская цветы с той стороны ненависти трепещут голосовые связки

молча вдохновляя…

3

Human-like books leisurely float in a subway space

each shabby page still bears the smell of coffee

shoes do not feel any burden since flesh recognizing its vanity is weightless

in the dimension

where roofs from the sky’s point of view do not exist

the roofs look down and watch people like they watch stars

lips hear behind the clasped teeth the sounds of vibrating angles of a smile

it is a fact on a face with halogen light sticking to it unexposing

outside the time

by an abyss

blossoming flowers from behind the hatred and vocal cords are trembling

silently inspiring…

4

Заточённые в плоть люди неотрывно следуют за своими губами к любви ускользающей

покачиваясь на словах челюсти не слышат букв

но отчётливо различают трепет ступней молчащих

чьи уши вплотную прижимаются к земле

откуда ад бессонный доносится

из груди толпы выходит изидор дюкасс

и достаёт блокнот свой испепеляющий

когда качнувшись от неосторожного шага

слоги молчат лотре ам он

небо рисует воздух нагромождением кровавым

под пределом взгляда растут маки будто ало

всё исчезает в стареющих фотографиях свои фрагменты у стона оглядки отбирая

всё далее брег

отцветающе…

4

People imprisoned in the flesh steadily follow their lips to the eluding love

jaws swaying on words hear no letters

but clearly distinguish the tremble of silent feet

whose ears are stuck to the ground

from where the sleepless hell can be heard

isidore ducasee steps out of the crowd’s bosom

and reaches for his incinerating notebook

when shaken by an incautious step

the syllables are silent lautré am ont

the sky is painting the air with a bloody pileup

under the glance’s verge poppy is growing with vermiliality

everything vanishes in aging photographs grabbing its fragments from a lookback’s moan

the coast is more and more distant

defloredly…

5

В одночасье

люди внутри людей обживают новые земли

из поверхности солнечного склона испаряется тяжесть

капли не отражая образа суши наливаются космической бездной бесприкосновенно

по ту сторону иллюзорности спрятан миг

глаза повторяют себя на полотнах лиц

будто вдох перед выстрелом

в вагонах метро под музыку скорости танцующие теневидны

высь усталой рукой рисует свою бледную тень в памяти

смиренным утопленником тела выныривают на поверхность города

постижение форм неуловимо

под кожей на желаемый образ льёт медовую смесь источник непрестанно

за тусклыми стёклами автобуса зеркало истины отражает мир асфальтом плачущим

месяцеобразное судно викинга бороздит море неба

волны нег беспробудны.

5

In an instant

people inside people settle in the new lands

burden evaporates from the surface of a sunlit slope

drops not reflecting the image of the land are ripening with cosmic chasm touchlessly

a moment is hidden on the other side of delusiveness

the eyes reiterate on the surface of faces

resembling an intake of breath before a fire shot

the umbral dancers in a subway are dancing to the music of speed

with a weary hand the ether is painting its pale shadow in a memory

as a meek drowned man the bodies emerge to the surface of a city

the osmose of forms is imperceptible

under the skin a fountain spurts a honey blend on a desired image incessantly

behind the dull bus windows the mirror of verity reflects the world by a weeping asphalt

a viking’s crescent vessel is roaming the spherical sea

the waves of delight are wakeless.

6

Сонноотверсто солнце

на тюремных решётках лени распростёрты задумчиво руки

тёмный край полусна

как пейзаж пыльных стен неизменен

лишь предметов изношенный звон бережёт свои тени

эй проснись бледный страж

что за ветер покой мой колышет

распадается часа текучесть

отцветы

из затёртых шекспировских сцен слог мой ветви влечёт в воздух зыбкий

ты у бездны стоишь

и проёмом дверным твои светятся речи немые

носферату поёт песни вьюг из младенческой мякоти свитые

швы враждебных частиц

собирают следы свои гамлеты в углу времени

удлиняет свой путь перевёрнутый образ падения…

6

Sleepgaping sun

pensive hands are spread out on sluggish dungeon bars

a murky edge of somnolence

unalterable as a landscape of dusty walls

only a threadbare clinker of things is guarding its shadows

hey pale guardian wake up

what is that wind that rocks my serenity

flow of an hour decays

deflorection

my poetic style reaches with its branches towards the air from the trite shakespeare acts trembling

you stand by an abyss

and your mute speech is glowing like a doorway

nosferatu sings the songs of blizzard woven from baby’s flesh

seams of hostile bits

hamlets collect their traces in the corner of time

an inverse image of the fall elongates its journey…

7

Тот самый час

когда в ночи образ города тающий

рой слов исчезает дымом во мгле зияющей

мир выпадает из мира

и в хрустальную пыльцу разбивается о бесконечность ожидания

боль кричит шумом улиц

в картинах стен свой последний вдох гоген проглатывает

звуковиды шороха

расщепление гула

вакуум

приступ травы

последняя слеза над цветком невозможным

Конец ознакомительного фрагмента.