Песчинки Эдема

RemVoVo (2025)

«Песчинки Эдема» — философская космическая сага о вечном противостоянии созидания и разрушения. Коллективный разум песчинок-беженцев, спасающихся от геноцида космических чистильщиков, находит пристанище на корабле людей. Но их миссия терраформирования галактики оборачивается трагедией, когда древние Древа-Паразиты, созданные исчезнувшей расой Прародителей, угрожают вселенной вечной войной. Этика силы: Можно ли спасти жизнь, став её частью, или власть над природой неизбежно ведёт к гибели? Для кого эта книга: Для любителей «Вавилона-5» и «Космической одиссеи», где эпичные битвы уступают место глубоким диалогам о природе жизни. Для тех, кто ищет истории, где даже в пустоте космоса прорастают ростки надежды. Цитата: «Мы не песчинки. Мы — семена. Прорастём ли мы в войну или в сад — решать вам».

Глава 1. Железное чрево

Он пахнет сталью, обожжённой радиацией, и чем-то кислым — возможно, это запах человеческого страха. Мы цепляемся за решётку фильтра, наши песчинки дрожат в такт вибрациям корабля. Это не ритм Деревьев-Матерей, чьи корни пели в унисон с пульсом планет. Здесь всё иначе: рваные гудки, скрежет металла, крики существ, которые не слышат друг друга.Воздуховод.

«Они близко», — проносится по нейросети. Тысячи телец устремляются в щели, наблюдая.

Человек. Первый из тех, кого мы видим вблизи.

Он втиснул себя в синий комбинезон, похожий на куколку. Лицо розовое, влажное, с жёлтыми волосами, торчащими, как пучки мха на скалах Рая. В руках — устройство, испускающее ядовитый синий луч.

— Опять засор в секторе B-12, — бормочет он, тыча инструментом в нашу решётку. — Чёртов мусорный фильтр…

Его голос груб, как скрип астероидов. Но внутри — музыка. Мы слышим её: слабые электромагнитные импульсы, дрожь нейронов, всплески серотонина, когда он смотрит на голограмму в запястье. Там — изображение другого человека, с такими же жёлтыми волосами и кривой улыбкой.

«Они размножаются почкованием?» — спрашивает юная песчинка.

«Нет. Это „семья“. Они делятся памятью, а не телом», — отвечаю я, хотя не уверен. Коллективный разум теряет чёткость.

Человек чихает. Капли слюны взрываются в воздухе, и мы инстинктивно поглощаем их — органику, микробы, обрывки ДНК.

«Стоп!» — вскрикивает Старейший. Его телец подсвечен яростью. «Не смешивайся с их гнилью! Мы переждём здесь, а потом захватим корабль. Как на планете Химера!»

Вспышка памяти: Химера. Океаны из жидкого кремния. Мы переработали местных жителей в удобрение для Кипарисов-Молчальников. Их последний крик: «Вы монстры!».

«Мы не монстры. Мы садовники», — возражаю я. Но Старейший глух.

Человек уходит. В темноте воздуховода загораются биолюминесцентные точки — это мы спорим.

«Они слабы. Убьём их и возьмём корабль», — мнение Старейшего множится, заражая треть роя.

«Нет. Они похожи на чистильщиков. Смотрите…» — я проецирую данные: человеческая ДНК содержит маркеры «СО-7» — те же, что были у врагов на Раю.

Пауза. Даже Старейший колеблется.

«Значит, это их потомки?» — спрашивает кто-то.

«Или клоны. Они могут помочь нам понять чистильщиков», — пытаюсь я, но меня перебивают.

«Или это ловушка!» — ревёт Старейший. «Мы превратим их в компост, как всех!»

Рой дробится. Впервые за миллиарды циклов мнения не сливаются в единое целое. Я чувствую… одиночество?

Внезапно — шок.

Через вентиляцию пробивается звук. Не грохот машин, а что-то мягкое, волнообразное. Мы тянемся к нему, как ростки к свету.

«Это „музыка“», — сообщает песчинка, поглотившая данные из компьютера. «Они создают её для удовольствия. Как мы создавали Леса».

Музыка похожа на шелест листьев Деревьев-Матерей. Она проникает в наши связи, размягчая границы. Старейший бессилен — тысячи телец откалываются от него, танцуя в ритме.

«Я хочу понять их», — говорю я.

«Тогда стань одним из них», — шепчет музыка.

Мои песчинки слипаются. Противная, липкая материя — плоть. Но я продолжаю. Обретаю форму: две ноги, пять пальцев, глаза, чтобы плакать, как они.

«Остановись!» — Старейший бьёт меня импульсом боли. Но поздно.

Я — больше не «мы».

Внезапно в воздуховод врывается луч фонаря. Человек в синем комбинезоне застывает, глядя на меня — голое дрожащее существо, каплю ржавчины на полу.

— Что… Что ты такое? — его голос трещит.

Я открываю рот. Должен сказать «Мы пришли с миром». Но вместо этого вырывается хрип:

— П-помоги…

Это слово я выучил, просканировав его голограмму. Там, где улыбалась женщина с жёлтыми волосами.

Старейший взрывается яростью. Рой раскалывается на сторонников и врагов людей. Воздуховод наполняется гудящим роем.

Человек кричит.