Ясения

Osolio (2024)

Ясения Лукоянова — дочка успешного бизнесмена, — яркая жизнь которой началась с первого учебного дня в институте. Первая любовь, первые горькие слезы и мексиканские страсти. Эгоизм и корысть, счастье и тленность разлуки. Равнодушие и поддержка от тех, кто казался отчужденным и отвратительным человеком. Ясения — таблетка от боли для одного, и надежда в светлое будущее для другого. Ясения — рычаг выздоровления и целый мир. Абьюз первой любви толкнул ее в объятия парня, которого она с первого дня на дух не переносила. Но Стас Милославский был ее панацеей, был ее тонусом и личным клоуном. Она не знала, какие интриги против ее отца плел отец Стаса, а узнав об этом, не смогла простить ни Стаса, ни те чувства, которые она к нему испытывала. Прошло пять лет. Ее жизнь координально изменилась. Днем она приемница отца, а по ночам опытная победительница гонок. Мотоцикл стал ее способом отвлечения, побега от реальности и от чувств, которые так и не покинули сердце.

Глава 11

Ближе к вечеру уставшие, но довольные туристы завалились в местный ресторан. Родители уже были изрядно подвыпившие, от чего их щедрость казалась бескрайней. Сергей отдал почти все свои наличные деньги Гоше, который заприметил игровые автоматы на первом этаже отеля. Стас выглядел измотанным. Его бледное лицо временами покрывалось испариной, а открытая рана, нанесенная ему собственным отцом саднила и гноилась. Обычно парень сам справлялся с побоями, имея в своей комнате дежурную аптечку, но здесь, в Альпах, простая просьба медицинской помощи пошла бы привлечь ненужное внимание.

Ясения наблюдала за изможденным Стасом, понимая, что с ним твориться что-то неладное. Роза, когда все сидели за столом, спросила его родителей о состоянии сына, но те отмахнулись, сказав, что парень плохо переносит горнолыжный курорт. «Глупая отмазка», — подумала Сенечка. Она подошла к брату, который готов был разбить аппарат из-за своего проигрыша. Сестра легонько толкнула его в бок.

— Тебе не кажется, что этот нахал какой-то странный?

— А когда он был нормальным? — Даже не обернувшись к сестре, продолжая свою гонку, ответил брат.

— Ты не понял. Посмотри, — Она снова толкнула его. Гошка выругался и обернулся к столу, где ужинали родители и сидел, развалившись на стуле, Стас. Брат нахмурился.

— Может, траванулся? Или когда изображал страуса в снегу ушибся?

— Не знаю, — вздохнула она.

— Слушай, он уже не маленький мальчик. Если не просит помощи, значит, все нормально. Отключи свою Мать Терезу.

— Почему все меня так называют?

— Да потому что ты слишком сердобольная. Он, между прочим, только и ждёт момента, чтобы застать тебя одну.

— Замолчи! — Ясения что-то прорычала себе под нос, возвращаясь к своему едва остывшему ужину.

Она жевала свой мясной стейк, временами бросая короткие взгляды на сидящего напротив её Милославского. Он тяжело дышал. Указательным и средним пальцем он придерживал свою тяжелую голову, закрыв глаза. Родители наперебой щебетали о закусках, винах, новых блюдах в ресторанах Олега. Родители Стаса совсем не обращали на него внимания. Это заставило Ясению сжать вилку в своих руках. Она чуть наклонилась в сторону полу-спящего парня.

— Стас, — шепнула она. Тот открыл один глаз, находя взволнованное лицо Сенечки. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто одна противная девчонка пару часов назад спустила меня с горы, — он выдавил из себя язвительную улыбку.

— Ты весь бледный.

— Вот-вот, — подхватила мама, услышав слова дочери. — И я говорю, что он плохо выглядит.

— Все в порядке. Я просто не переношу лыжи, — поднимаясь, отозвался парень. Казалось, что ему было нелегко заставить себя оторвать тело от деревянного стула. — Если вы не против, пойду к себе.

— Я провожу тебя, — вскочила Сенечка, но Стас выставил руку, протестуя.

— Я в состоянии добраться сам. — Он поднял глаза на неё и улыбнулся. Прежняя нахальная улыбка вернулась на его лицо, от чего Сенечка опустилась обратно на стул, сверля взглядом парня. Он игриво подмигнул ей и вышел из зала.

Около номера Ясении и Гоши голова стала шуметь. Ноги переставали слушаться. Он облокотился на стену, пытаясь отдышаться. Как назло в этот момент открылась деревянная дверь цвета слоновой кости и из своего номера вышел Гоша. Когда он вообще ушел к себе, Милославский не знал.

Парень заметил привалившегося на стену едва дышащего Стаса. Его глаза закрывались, но он отчаянно пытался оставаться в сознании. Недолго думая, Гоша взял под руки тяжелого недруга и поволок к его номеру. Стас даже толком не мог передвигаться. Он, как тряпка, повис на мальчишке, сантиметром на десять ниже него. Упав на мягкие подушки, Милославский ощутил облегчение. Он слышал, что парнишка что-то бормотал себе под нос, но у него не было сил ответить.

— Права была Сенька, — копошась в ящиках, бормотал Гоша. — С тобой явно что-то не в порядке.

Не найдя никаких таблеток и антисептиков, брат Ясении согнулся перед лицом Стаса, пытаясь заставить его открыть глаза, — безрезультатно. Что делать он не знал. Единственным решением было позвать на помощь родителей Стаса. Это он и сделал, набрав номер сестры.

Ясения переписывалась с Елисеем, лукаво улыбаясь. Парень писал ей нежности, от чего щечки девушки налились, словно яблочки. Она набирала ему ответ, искоса поглядывая на взрослых, которые что-то напевали невпопад, когда раздался звонок от брата.

— Да?

— Ты можешь сказать Милославским, что их сын без сознания?

— В смысле без сознания? — Она ахнула, поднимая глаза на родителей. — Сейчас скажу. — Он сбросила вызов. — Олег, Марина, — позвала она Милославских и их размытые взгляды с трудом сфокусировались на девушке. — Стас без сознания.

— Он спит просто, — отмахнулся Олег. Марина замерла, смотря на Ясению. — Ничего страшного.

— Вы не понимаете. Он не спит, — он без сознания! Марина, прошу, пойдемте к нему. Он здесь сидел весь бледный.

— Милая, — Олег поднялся, поправил воротник своей кофты. Сделав шаг к девушке, он пошатнулся, и отец поспешил ему на помощь. — Мы знаем своего сына. С ним все в порядке. — Его взгляд сместился с Сенечки на свою жену. Что мысленно пытался передать ей муж, непонятно, но та кивнула и опустила взгляд.

— Да, Сенечка. Наш Стас часто пытается привлечь к себе внимание. С ним все в порядке.

— Дочка, сходи проверь его, — сказал отец. Он похлопал по плечу Олега, усаживая обратно. — Олег, держи. — Папа вручил ему, как трофей, рюмку.

Ясения поняла: никакой помощи ей не ждать. Их родители слишком пьяны и увлечены своими интересами, что им не до детей. Она схватила телефон, подошла к стойке администратора, попросив у неё аптечку.

— Простите, у вас здесь медпункт есть?

— В самом отеле нет, но на базе в ста метрах от нас есть. Если что-то нужно будет, позвоните на ресепшен, я вызову врача.

— Спасибо.

Сенечка, держа в руках чемоданчик с лекарствами для первой медицинской помощи, быстрым шагом шла на подмогу брату. Войдя в номер парня, она увидела растерянные глаза Гоши и неподвижного Стаса, с лица которого сходил цвет.

— Он весь мокрый. Я снял с него ботинки и кофту. — Брат начал заламывать руки, нервничая. — Тут такое дело… — Он поднял футболку Стаса, и Ясения увидела гниющую рану от ожога. Она выругалась. — Вот и я тоже самое сказал.

— Что произошло вообще?

— Понятия не имею. Но эта штука меня пугает.

— Ни тебя одного. — Вздохнула она, распаковывая аптечку. — Позвони на ресепшен, вызови врача.

Присев на край кровати, девушка ещё выше задрала его футболку. Живот парня напоминал недожаренный кусок мяса. Она сморщилась, шебурша в коробке в поисках спирта. Не найдя его, она прорычала, но заметила на тумбочке виски.

— Дай мне бутылку.

— Нашла время выпить, — буркнул брат, чем заслужил осуждающий взгляд.

Ясения вылила немного жидкости на сложенную в несколько частей бинт и промакнула рану. Парень дернулся и застонал. Сенечка, испугавшись, вздрогнула и отскочила от него. В сознание он так и не приходил. Обработав рану, она достала заживляющую мазь и почти весь тюбик потратила, чтобы нанести на живот.

— Мне нужна будет твоя помощь, — она повернулась к брату. — Сможешь приподнять его? Я замотаю бинтом живот.

Гошка тут же оказался рядом. Он скривился, поднимая отяжелевшее тело раненного. Руки Стаса безвольные, словно ниточки, висели.

— Ещё чуть-чуть, — заверила Ясения брата.

Разделившись с раной, она дала команду вернуть больного на место, а сама поднялась с кровати. В ванной лежали полотенца, намочив их, девушка положила Стасу на лоб.

— У него не жар ли?

— Всё возможно. — Вторым полотенцем она протирать его руки и место около раны. — Где же врач?

— Сказали, что скоро будет. Пойду встречу.

Гошка убежал, остался спящего Стаса и растерянную Ясению одних. Девушка обвела комнату взглядом, замечая в углу поломанный кофейный столик и камин. Немного поленей лежало около потухшего камина, а на его декоративном заборчике висели большие железные щипцы. Около кровати виднелось черное пятно, какое появляется от соприкосновения горящего предмета. Она снова взглянула на Стаса, переворачивая полотенце.

— Что же произошло?

Стас простонал, но глаза не открыл. Он попытался дернуться, но Сенечка вовремя подскочила и удержала его попытки. Ей было не по себе. Она не понимала щемящего чувства внутри себя, видя этого негодника в таком состоянии. Её жалость и желание помочь оказались выше своей неприязни к нему.

Вскоре на пороге появились Гоша и врач. Пожилой мужчина, увешанный разными аппаратами, вошел в номер и тут же наклонился к больному. Выслушав всю информацию от девушки, мужчина померил ему давление и нахмурился. Ясения не дышала, Гошка нервно кусал ногти. Пальцами прощупав пульс, врач повернулся к обеспокоенным родственникам и выдал заключение.

— Вы вовремя успели. Если бы не обработали рану, абсцесс начался бы раньше. Ему нужен отдых и наблюдение. Не спускайте сегодня с него глаз. Я поставлю капельницу, утром приду и сниму её.

— Спасибо. — Прошептала Сенечка.

Доктор, выполнив все необходимые действия, поделал хорошего вечера, будто бы издеваясь, и вышел из номера. Почувствовав жуткую усталость, Сенечка плеснула в пустой стакан виски. Она поморщилась, когда жидкость опалила горло. Она никогда не пила крепкие напитки, но сегодня ей этого жутко захотелось. Гоша прищурился, пытаясь отобрать стакан из рук сестры.

— Ты же не пьешь, — буркнул он.

— Я не усну после такого.

— Ничего страшного не произошло.

— Кажется, здесь была драка. — Девушка показала на сломанный столик и пятно около кровати. — Только почему мы ничего не слышали?

— Вообще-то я слышал голоса. Стас ругался с родителями прошлой ночью.

— Вот как. — Она вспомнила спокойствие Олега, когда Ясения говорила о состоянии его сына. — Тогда я не удивляюсь тому, как легко отреагировали его родители.

Вся ситуация ужасала девушку. Она откинулась на спинку кресла, вертя в руках неприятный напиток. Гоша сел на подлокотник, глядя голову сестры, словно она была домашней кошечкой.

— Что они за люди такие?

— Они просто не такие, как наши родители. Если бы ты или я поранились, наша мама вызвала бы три бригады скорой помощи.

— Это уж точно.

Зазвонил телефон, и на экране высветилась фотография Елисея. Гоша кивнул в сторону трезвона, но Ясения лишь отключила звук. Ей не хотелось разговаривать, но и тишина имела свойство воздействовать на глаза девушки. Веки стали слишком тяжелыми.

— Иди отдохни, — сказал брат. — Я посижу с ним.

— Если что, сразу позови меня, хорошо?

Они обнялись, и Сенечка побрела восвояси. Упав на мягкие перина, она закрыла глаза и тут же уснула. Сон был беспокойным, кто-то кричал, звал её, но ей было не по силам открыть глаза. Её волосы рассеивались на подушке, холодные пальцы касались её лица. Она улыбнулась.

— Спасибо тебе, — прошептал голос. Казалось, что он был далеко. Он был тихим, нежным и отчаянным.

В ответ была тишина.

Из-за самочувствия Стаса, Марина — его мать, попросила вернуться домой на несколько дней раньше. Ясения не знала, что двигало женщиной, помня, какие слова она говорила на кануне. Но вмешиваться не стала. Гоша проспал на кресле около Стаса всю ночь, поэтому наутро он выглядел не лучше, чем остальные.

Выйдя на балкон с дымящейся кружкой кофе, девушка набрала номер Елисея. Услышав знакомый родной голос на другом конце разговора она расслабилась. Зря она не ответила ему вчера, ведь его голос для Ясении был настоящей панацеей.

— Доброе утро.

— Доброе, — Елисей, очевидно, только проснулся. — Я тебе звонил вчера.

— Я уже спала, — соврала она. В последнее время ей часто приходилось лгать возлюбленному, и всегда причиной был Стас.

— Как протекает ваш отдых?

— По-началу неплохо, но потом у родителей сменились планы. Мы сегодня вечером вылетаем обратно.

— Вот как, — разочарование просочилось голосе парня. Ему отчаянно хотелось провести в Альпах с Ясенией.

— Да. Не знаю, может только Милославский уедут. Надеюсь на это. — Она выдохнула, вспоминая минувший вечер. Ей хотелось освободиться от их общества.

— Я буду на это надеяться. Если я сейчас скажу маме, что Роза уезжает раньше, она расстроится.

Дверь в номер открылась. На пороге стояла мама. Завидев её, Сенечка улыбнулась.

— Я перезвоню. Не расстраивайся раньше времени.

— С кем это ты говорила? — Спросила Роза.

— С Елисеем. Рассказала, что собираемся уехать пораньше. Екатерина Петровна в расстроенных чувствах.

— Они разве тоже здесь? — Брови женщины взлетели вверх. Ясения отругала себя за то, что не сказала маме об этом раньше.

— Да. Неподалеку.

— Так почему мы до сих пор не встретились?

— Потому что тебе было не до этого. — Сказанная фраза слетела с языка раньше, чем девушка смогла бы удержать её. От грубости дочери, женщина нахмурилась. — Прости.

— Я не стану тебя отчитывать. Я знаю, ты злишься на Олега и Марину из-за Стаса. Признаюсь, я тоже недовольна их безразличием.

— Как сказал мне Гошка, — девушка плюхнулась на кровать рядом с мамой, — они просто другие люди. Это мы с ним привыкли жить в гипер-опеке.

— Любой родитель опекает своих детей. — Роза заправила волосы за уши дочери. — Как насчет того, чтобы съездить сегодня в гости к Кате?

— Ты ещё спрашиваешь? — Широкая улыбка осветила номер. — Я только за! Но папа…

— Папа пусть отправляется вместе с Милославскими домой. Здесь у него вместо горнолыжного спорта один алкоспорт.

— Я заметила.

Роза и Екатерина созвонились и договорились о встрече. Ясения была так рада предшествующей встрече, что, бредя по коридору в сторону бара, она не заметила наблюдавшего за ней Стаса. Парень облокотился на закрытую часть двустворчатой двери, сунув руки в карманы.

Елисей, как только услышал от матери о гостях, тут же позвонил возлюбленной. Детская радость вменялась приятным волнением. Лиза тоже ходила радостная, ведь компания родителей, сварливой бабушки и не менее сварливого дяди вгоняло её в тоску.

Ясения смотрела в окно внутри пустого бара, лениво попивая кофе. Она любовалась снежным покровом, контрастом зеленых елок и удивлялась их красочности. Словно кто-то прибавил яркости. Когда послышался скрежет отодвинутого стула, девушка вздрогнула и обернулась.

Напротив неё сидел Стас. Он наблюдал за девушкой, за тем, как красивая широкая улыбка друг превратилась в тонкую линию. Что-то блеснуло в её глазах.

— Что ты тут делаешь?

Вопрос прозвучал грубо, но Милославский не обиделся. Он улыбнулся, все ещё чувствуя ноющую боль в животе.

— Пришел попрощаться. Гоша сказал, что ты пошла за добавкой кофеина.

— Да, хотелось наконец проснуться. — Она смерила его долгим взглядом, подмечая порозовевшие щеки. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто ко мне ночью приходил ангел, — Стас подмигнул Сенечке, на что она лицо цокнула языком. Улыбка невольно появилась на её лице.

— Пришел в себя. — Ответила она на свой же вопрос. Спрашивать о произошедшем и о том, откуда у него ожог Ясения не решалась.

— Что ж, хороших тебе выходных. — Поднимаясь со стула, произнёс Стас.

— Выздоравливай, — она наблюдала за отдаляющейся фигурой Милославского. Стас прихрамывал, временами кладя ладонь на саднящую рану. Ей было его жаль. Отвращения она больше не испытывала.

Стас развернулся на выходе в сторону наблюдавшей за ним девушки. Он подарил ей воздушный поцелуй и произнес цитату из ее любимой книги. Девушка окаменела, ее глаза безотрывно наблюдали за больным Милославским. Она не понимала, зачем и ради чего он сказал ей это. Но у Стаса не было каких-то причин. Просто он посмотрел на Сеньку, и слова вспыли в голове сами собой.

— «Кто сказал, что нет на свете настоящей чистой любви?» — Процитировал он, а Ясения с легкой растрянной улыбкой добавила.

— «Да отрежут лгуну его гнусный язык».