Тайна поместья «Эль Фарион»

Natallisha Natallisha (2024)

Юная Селина Ланиэль возвращается в родное королевство после многолетнего отсутствия, чтобы принять в наследство от бабушки загадочное поместье ""Эль Фарион", оплетенное противоречивыми слухами и полное разного рода тайн. Что ждет ее в доме, где когда-то прошли ее детские годы? Доме таком родном и таком же бесконечно далеком. А под флером изящества и красоты в королевстве наступают смутные времена и творятся далеко не безобидные вещи, так или иначе затрагивающие каждого из его жителей. Пожалуй, именно теперь ее ждет самый главный в жизни и безумно ответственный выбор.

Глава 2. Первые трудности.

В кладовой было тихо, темно и отчаянно холодно. То ли в отсутствии леди Фелисии, то ли по устоявшемуся укладу дома, но прислуга спускалась сюда крайне редко. За прошедшие десять дней он видел лишь управительницу, которая появлялась строго в означенное время и приносила ему еды, если так можно было назвать эту странную кашу, имевшую чуть горьковатый насыщенный вкус. Обычная пища пленников и содержанцев исправительных лагерей, расположенных на Телурии.

Илдис не был ни тем, ни другим. Просто ему не повезло. Не повезло родиться бастардом в семье знатного сильванидского вельможи. Не повезло, когда после позорного проигрыша его народ оказался изгоем, превратившись, по сути, в бесправную массу рабов.

Нет, рабства на процветающем и прекрасном Шелтарионе не было! Не было, от слова совсем! Эльф горько усмехнулся. Юную королеву Илларию не волновала печальная участь тех, кто не успел бежать в горы и оказался заложником более сильного соперника. Сильванидов боялись и ненавидели. Каждый из них обладал прирожденной способностью к колдовству и зачастую обороту. Как правило, второй сущностью становилась саламандра. Так было и у него самого. И он когда-то, безумно давно, не боялся огня и имел нефритовый оберег, доставшийся незаконнорождённому сыну от не сумевшего его защитить отца.

Законная супруга последнего искренне ненавидела плод очевидной измены своего возлюбленного и сделала все, чтобы избавиться от ребенка. Совсем юным его передали на попечение пансиона, в коем готовили будущих воинов, боевых магов, становившихся грозным орудием империи. Красивые, смертоносные существа, способные лишь легким прикосновением отнять у врага рассудок, а эльфу пробить защитную броню. Они проиграли….

Почему? Потому что нарушили собственные запреты, принесенные клятвы и закон, установленный Торесом. Предали и рискнули претендовать на чужое царство. По примеру своих подземных сородичей, подданных Темного двора.

Илдису не довелось познать тяжесть боя, лишь горечь рабских оков. Когда лунные одержали свою триумфальную победу, первым делом сыскали запрятанный в самом сердце Сильванидии уголок, приютивший едва оперившихся магов и их наставников. Эти дети представляли собой живую угрозу. Зреющее семя возмездия. Их было необходимо уничтожить, но «благородные» высшие Аншелларии не смогли пойти до конца, предпочтя превратить своих пленников в бесправных существ.

В этом им помог Фарсильвер, ставший для бывших воспитанников элитного военного пансиона настоящей тюрьмой. Магию запечатали, свободу и право на выбор отняли, в отличие от долийцев, добровольно избравших путь услужения и пользовавшихся терпимостью новых хозяев, сильваниды не годились для бытовых нужд. Их отправляли на ледяные копи, где царили лишь холод и казарменные порядки.

Илдис устало прикрыл глаза, попытавшись принять более или менее удобное положение. Скованные за спиной запястья отчаянно ломили, несмотря на пронзающий тело озноб, нестерпимо хотелось пить, веки смыкались и тяжелели, но сна, в его обычном понимании, не было. Увы, его племя не могло обходиться без света и воздуха, в отличие от своих темных собратьев. В отсутствии оных их нервная система давала сбой, и эльф медленно угасал, теряя ясность мысли и силы.

Почему же с ним обращались столь жестоко? Почему рисковали остаться без купленного сосуда живой энергии? Он знал: для чего его привезли в этот дом. Знал, что потом возвратиться в палаты Фарсильвера, уже навсегда. Госпожа Ланиэль владела бескрайними чайными плантациями и маленькой винодельней, поставляла напитки к королевскому столу и, разумеется, слышала об эликсире. В ее чертогах сгинул не один эльф, привезенный из морозного ада Телурии, он не был первым.

Впрочем, так даже лучше. Изнывать от впивающихся под кожу злобных шипов, добывая проклятое зелье, слишком страшно. Хоть в этом ему должно повезти.

Скоро появиться его мучительница, ненадолго снимет оковы, позволит дойти до дальнего уголка, где располагались"удобства", если им можно было дать такое определение. Посмотрит своими колючими злющими глазами и вновь загремит стальной цепью. К чему только лишние мучения…. Лучше бы сразу дала сонной травы. Ошейник надежно блокировал любые попытки побега и неподчинения. Просто ей нравилось наблюдать за его страданиями. Брезгливо рассматривать синяки и снисходительно слушать невольные стоны, наслаждаясь чужой болью.

Быть может, в той ужасной войне и она потеряла своих родных, возлагая вину на непокорное племя и ненавидя каждого из них.

По напряженно застывшей спине Селины вновь пробежал озноб. Бесцветно поникший взор устало следил за слаженной работой лакеев и служанок, готовящих для нее горячую ароматную ванну.

Где-то внутри зрело стойкое чувство отчуждения, словно ее вдруг бросили посереди цирковой площади, с плохо приклеенным фальшивым носом, заперев в беспощадном капкане.

Влажный, пахнущий фиалками, воздух заполнил купальню. От огромной овальной ванной из телурского розового мрамора, с массивными серебристыми кранами, в виде цветочных лепестков, поднимался пар. Синтия аккуратно расставила на прилегающем к ней столике различные яркие флаконы и привычно положила три белоснежных полотенца. Зеркальная стена напротив плавно перетекала в огромное окно, выходящее на задний двор. Стекло, амальгированное ртутью, манило сияющей теплотой, в то же время скрывая сие помещение от любопытных глаз, могущих быть снаружи.

Селине казалось, что она очутилась в гигантской перламутровой раковине, волшебной и недосягаемой.

Она долго лежала в горячей, благоухающей ласковым флером спокойствия, воде, стараясь унять нахлынувшую тревогу. Вид за окном угнетал, создавая унылый контраст с обогретой очагом спальней. Почему так тревожно? И страшно…. Словно бы вдруг на душе разлилась безликая горькая муть.

Огромные часы в холле пробили полночь, когда девушка облачилась в пушистый халат, сотканный из шерсти элитной породы лавенийских овец, и присела у небольшого письменного стола, приютившегося между камином и оконным эркером. В выдвижном ящичке ей удалось обнаружить изысканные письменные принадлежности: тончайшую веленевую бумагу, коробочку с золотистым песком, водонепроницаемые чернила и крошечную фамильную печатку с воском. Вот только как описать те эмоции, что ныне теснились в переполненном дурными предчувствиями сердце, новоявленная госпожа «Эль Фариона» не имела ни малейшего представления.

К тому же безумно хотелось спать. Согретая вполне традиционными грелками постель, на которой заботливая рука горничной оставила батистовую ночную сорочку, сладко манила в свои чертоги. Она слишком устала за долгие дни плаванья и часы последующего за ним прибытия. Слишком переволновалась. Происшествие со сбежавшим с понтонов эльфом не давало покоя. От чего боцман рискнул помогать каторжнику? Шелтарион отличался незыблемыми законодательными принципами, неужели случилась судебная ошибка? И был осужден невиновный. Или это то самое…. Тайна, тщательно оберегаемая жителями Чудесной Долины. Помниться в детстве она спросила у бабушки об истоках такого красивого названия. В ответ Фелисия лишь печально улыбнулась и переменила тему.

Обрушившееся в камине полено взметнуло сноп ярких искр, заставив девушку вздрогнуть. Задумалась. Отвлеклась от первого донесения. Впрочем, писать было решительно не о чем. По крайне мере пока. Отложив перо в сторону, Селина бросила беглый взгляд на окно, в комнату пытливо заглядывало хрустальное ночное светило. В особняке воцарилась мерная давящая тишина. Торопливо поднявшись, молодая женщина зевнула и сладко потянулась. Утром, все остальное будет утром.

Проследовав к кровати, Лина было дотронулась до комплекта ночного белья, когда ей послышался странный шум, за которым последовал гневный окрик и сдавленные рыдания. Изумленно замерев, молодая женщина вся обратилась в слух. Нет, ей не почудилось. Потихоньку вернувшись к окну, она приоткрыла едва скрипнувшую створку, впуская в спальню холодные струи ночного воздуха.

В каморке сторожа еще горел свет, и каково же было удивление юной хозяйки имения, когда из домика показался высокий гибкий силуэт Элави, в сопровождении семенящей за ним незнакомки.

На этот раз она явно услышала глубокий разгневанный голос:

— В вас действительно нет ни капли сострадания! Как вы посмели оставить его там?

Женщина лишь заплакала еще горше, вцепившись в отворот пиджака своего спутника.

— Прошу вас, если госпожа узнает, она откажет мне от дома….

— Поделом вам, раз столь черствое сердце бьется в этой груди, — жестко объявил мужчина, выдернув руку и устремляясь прочь, по тропинке ведущей к дому.

Голоса стихли, шаги растворились в темноте. Медленно вернувшись к кровати, Селина заколебалась. С одной стороны, ей отчаянно хотелось забраться под теплое одеяло и уснуть, с другой, беспокойство снедало все сильней. Возможно, кому-то сейчас требуется ее помощь, рыдавшая женщина казалась ужасно несчастной.

В конце концов любопытство взяло верх, вкупе с природным человеколюбием. И Лина, плотнее запахнув халат, выскользнула из комнаты.