Жестоко с любовью

Mariel Grey (2023)

Подросткам бывает совсем непросто достичь взаимопонимания с родителями, сверстниками и учителями, при этом не потеряв себя и это хрупкое ощущение комфорта. А ведь именно в этом возрасте больше всего хочется ощущать заботу и поддержку. Особенно важно для подростка — испытать любовь. Это самое яркое и сильное чувство, которое окутывает неожиданно. Особенно, когда рядом оказывается человек, с кем жизнь обретает вкус и наполняется новыми впечатлениями. Однако любовь, как и прочие аспекты жизни подростка, не отличается стабильностью и в любой момент всё может пойти не по плану.

Глава 3.

Время 6:50

С огромным трудом мне удалось разлепить глаза, чтобы выключить будильник, который оглушительно звенел прямо в уши, отзываясь разрядами боли в голове. Сон в наушниках стал моей ошибкой. Вот теперь я это ощущала очень явно. Уши неприятно горели болью. Вставать вообще не хотелось. Ощущение придавившей и не отпускавшей из своих оков слабости полностью захватило тело. Глубокий вдох. Откинув одеяло в сторону, я с немалыми усилиями медленно сползла с дивана и включила свет, который вспыхнул столь резко, что у меня мгновенно закружилась голова. Я простояла несколько секунд неподвижно. Так холодно. Провела ладонями по горячим плечам и поняла — меня морозит.

— В таком состоянии я просто не смогу отсидеть восемь уроков. — подумала я и судорожно начала искать выход из ситуации.

Мама ушла на работу, как всегда, очень рано, поэтому я взяла телефон и написала ей, что заболела, а затем отправилась на поиски градусника, еще тепля в душе какую-то призрачную надежду на то, что быстро смогу выздороветь. В прошлом году мы с Нюрой проболели почти весь учебный год, а потому нахватали долгов по учебе и проблем с учителями. Конечно, исправили потом все, но закрывать пропуски было трудно. В этом году повторения такой ситуации допускать было просто нельзя! Нам предстояло сдавать экзамены, и, честно говоря, и нас, и родителей это очень волновало. В школе и у меня, и у сестры регулярно возникали сложности с математикой. Учитель просто не давал необходимого количества знаний, из-за этого наш и параллельный класс сильно отставали от программы. А в прошлом году экзамен завалили оба девятых класса. К сожалению, на всю школу учитель математики был один, и другого нам никто искать не собирался. Есть, работает и хорошо, а плохую успеваемость, как всегда, списали на недобросовестное отношение к предмету самих учеников. В нашей школе всегда был дефицит преподавателей, у нас даже не было несколько лет физики и химии. Только в этом году для девятых классов кого-то нашли, и мы начали пытаемся ускоренно изучить всю программу, начиная с седьмого класса.

Нам с Нюрой родители могли оплатить только репетитора по английскому языку, и то благодаря помощи бабушки Нины, а значит справляться с проблемами в математике нам с сестрой приходилось самостоятельно. Правда, иногда помочь пытался папа, но это был далеко не самый приятный процесс, и не всегда его помощь давала желаемые результаты. В общем и целом, вся эта ситуация создавало стрессовую обстановку.

В голове мелькали мысли о том, как мама расстроится и разозлится из-за нашей очередной болезни, если мы сейчас снова уйдем на затяжной больничный. Мы часто болели с сестрой, и, как принято у близнецов, это происходило одновременно. Я понимала, почему мама будет недовольна, ведь на лечение уходило много денег и сил, еще и страдала учеба. В общем, полный комплект.

Добравшись до аптечки, я взяла градусник, а спустя семь минут, вытащила его и взглянула на вердикт. Температура 38,2. Значит, на учебу я сегодня могла не идти. Поэтому я написала маме еще одно сообщение с информацией о своей температуре, а она тут же его прочла и пообещала вызвать нам врача.

Сестра уже не спала, сегодня она встала позже обычного.

— Доброе утро. Я заболела. Ломит мышцы и температура за тридцать восемь. Ты как себя чувствуешь? — шепотом уточнила я, протянув ей градусник.

— Я, кажется, тоже, приболела. Морозит сильно. Маме написала уже? — Спросила она осипшим, сонным голосом.

— Да. Ты ей тоже отпишись. — я присела на край дивана и начала поглаживать нашего кота Мишу, рассматривая черные и серые мраморные пятна на мягкой шерсти. Он взглянул на меня своими огненно-оранжевыми круглыми глазами и замурчал от удовольствия.

— Представляю, что нас ждет вечером, когда папа узнает, что мы снова заболели, — недовольно заметила Нюра. — Вышли с больничного всего месяц назад. — Ее слова прервал сухой кашель.

— Ты права. — согласилась я. — Папа, как всегда, скажет, что высокая температура начиналась с тридцати девяти, когда уже совсем становится плохо. Интересно, а чего он ожидает, если мы со своим слабым иммунитетом постоянно находимся среди взрослых, которые даже с температурой ходят на работу и одноклассников, которые болеют по очереди и не всегда считают нужным отлежаться дома при этом. Разве удивительно, что мы так часто оказываемся на больничном? — Нюра пожала плечами.

— Инфекционист им уже сказала, что причины наших болезней: стресс, высокие нагрузки и такие же простудившиеся люди, которые считают, что сидеть дома надо только с температурой тридцать девять. Каждый день у нас в расписании восемь уроков и восемь совершенно разных домашних заданий. В понедельник, вторник, пятницу и субботу балет в течение четырех часов. В четверг репетитор по английскому, а воскресенье мы проводим на даче в домашних делах, пусть и за исключением зимних месяцев. В течение недели еще должны убираться и готовить. Сомневаюсь, что при такой нагрузке организм быстро и надолго поправится.

— Родители это тоже понимают. Мы же при них измеряем температуру и при них лечимся. Они все перепроверяют. Просто им важно сейчас, чтобы нас не оставили на второй год, чтобы мы сдали экзамены и удачно поступили в колледж. И по их словам они успевали делать вдвое больше нас в нашем возрасте: учиться хорошо, каждый день убираться и посещать несколько разных кружков, поэтому наши слова для них лишь отговорки. — Со вздохом напомнила я. Нюра молча кивнула на мои слова. Мы часто обсуждали эту тему. Так часто, что уже устали одно и тоже повторять. С родителями разговаривать об этом не было смысла, поэтому все возмущения мы обговаривали друг с другом.

Проблемы… Зря я не верила родителям, что детство — самое прекрасное беззаботное время. До первого класса мы почти всегда купались в любви и заботе родителей. Нас ругали только когда мы действительно были неправы и то не так сильно. Маму с папой волновало наше воспитание, развитие, здоровье и настроение, а не оценки. Помню, как папа носил нас с сестрой на руках и учил кататься на коньках, чего я страшно боялась, ведь устоять на них было так трудно. Мама учила нас готовить, рисовать, мастерить различные поделки своими руками, что мы всегда делали с превеликим удовольствием. Через какое-то время уборка и прочие женские дела перешли в обязанности и перестали приносить такое удовольствие, как раньше. Эти моменты утратили свою ценность.

Мы проводили много времени с родителями и бабушками, но с тех пор, как пошли в школу, стали меньше гулять всей семьей, а если и проводили время вместе, то оно уже стало не таким комфортным. Конечно, тогда у нас с сестрой появились первые телефоны, и нас стали отпускать гулять самостоятельно, из-за чего мы начали чувствовать себя взрослыми. Тогда это нравилось, а теперь хотелось вместе с родными гулять в центре города, кататься на лошадях или на колесе обозрения… Но последний раз нечто подобное было в конце четвертого класса. А теперь что бы мы с сестрой ни делали, оставались дурами и идиотками. Всегда находилось что-то, что мы делали не так или недостаточно хорошо.

Ощутив обострившийся голод, я оторвалась от мыслей и направилась на кухню. Набрав воды, встала напротив окна и увидела, как на голубом небе между сиреневыми облаками сверкает уходящая луна. Синий многоэтажный дом слева отлично вписывался в эту картину. Такие рассветы не редкость зимой. Я жила в нескольких сотнях метров от моря, а окна выходили как раз в ту сторону. Радовало, что доставшаяся папе по наследству квартира была с таким видом. Каждое утро мы наблюдали, как луна провожала ночь, а вечерами любовались прекрасными закатами.

Я решила, начать свой день с кофе, но оказалось, что молотого не осталось. Молоть зерна самостоятельно — не самый приятный процесс, особенно с головной болью, но яркий аромат и вкус стоили того. Я сделала себе двойной капучино с кокосовым сиропом в качестве завтрака и выпила горячий напиток, после чего взяла таблетку от головной боли и снова отправилась спать. Подушки показались как никогда мягкими, и, обняв их, я погрузилась в спасительную дрему.

Проснувшись от звонка мамы, первым делом посмотрела на время. На часах 11:30. Я проспала больше четырех часов, поэтому сейчас ожидала, что на меня обрушится куча вопросов. Почему я не отвечаю? Как мое самочувствие? Делала ли я процедуры?

Не успела я взять телефон, как заметила, что мама уже сбросила вызов и позвонила Нюре.

— Злится? — шепотом спросила я, отвлекая сестру от разговора. Она кивнула. — Узнай у нее, когда придет врач?

— Ближе к вечеру. Мама попросила привести квартиру в порядок и погулять с собаками. — поспешно ответила Нюра, затем продолжила говорить с мамой. Я лениво сползла с кровати.

После сна я чувствовала себя значительно лучше. Головная боль стала почти незаметной, слабость отступила, и, пока состояние позволяло, я решила приступить к своей части уборки. Мы с сестрой всегда делили обязанности: комнату родителей и прихожую обычно убирала Нюра, а моей частью была наша комната и кухня. Ванную мы убирали по очереди. Сегодня как раз была моя очередь. Влажную уборку мы проводим по выходным, но так как сегодня должен был прийти врач нам необходимо было пропылесосить, вытереть пыль и помыть полы. С таким количеством животных, как у нас, в доме всегда было много шерсти.

В нашей семье у каждого были свои питомцы. В то время, как многим детям запрещалось даже смотреть на кошечку или собачку, нас с раннего возраста приучали любить животных и правильно за ними ухаживать. И появилась эта любовь к домашним питомцам у нас от мамы. У нее в детстве тоже было много животных: кошки, собаки, крысы, рыбки и один волнистый попугай, поэтому она знала, как за всеми ухаживать и никогда не была против и нас осчастливить пушистыми друзьями. У меня была своя кошка по имени Мальвина, а также крысы. У сестры ящерицы и кот Амур, а у родителей кот Миша и йоркширские терьеры Сема и Боня. Сема появился у нас, когда нам с сестрой было восемь, а Боня, когда нам исполнилось двенадцать. Кошки появились сразу, когда мы переехали в эту квартиру, которая досталась папе по наследству от его бабушки. Нам с сестрой тогда было всего по пять лет. А до этого мы жили с бабушкой Ниной в ее квартире.

Живем мы в старом кирпичном пятиэтажном здании. Квартиры здесь небольшие, двухкомнатные, поэтому в одной комнате расположилась спальня родителей, а во второй наша комната на двоих. Подоконник нашей комнаты заставлен цветами Нюры. Она не так давно стала коллекционировать кактусы и суккуленты. В качестве подставки папа сделал небольшой стеллаж из светлых досок, а Нюра на свои накопленные карманные деньги покупала интересные фарфоровые горшочки разных форм: в виде улитки, ракушки и динозавра. У окна от стены до стены простирался легкого рыжеватого оттенка деревянный стол в форме буквы «П», а над ним растянулись полки, на одной из которых стройным рядом выстроились мои книги. По этому поводу у меня была целая стратегия: когда сестре дарили новый цветок, я просила купить мне книгу. Цветы я, конечно, тоже любила, но их и так было дома достаточно, а книг мне всегда не хватало. Раньше я читала только то, что можно было взять в библиотеке, а теперь начала собирать свои книги. Это довольно дорогое удовольствие, поэтому все возможные поводы и праздники я старалась использовать, как шанс получить новую книгу. В основном, мой выбор падал на произведения классики и любовные романы. На других же полках разместились разные учебник, тетради, канцелярские принадлежности и уходовая косметика.

На моей половине стола разместилась небольшая клетка с крысами, а на стороне сестры красовался террариум с эублефарами[1] и небольшой аквариум с рыбками. Рядом со столом вплотную стоял наш складной коричневый диван. С другой стороны от дивана оставалось небольшое пространство, чтобы открыть дверь старого шкафа. Он, встроенный в стену, казался таким огромным: от стены до стены, от пола до потолка. Там мы хранили всю свою одежду.

***

Время близилось к пяти вечера. Скоро должны были приехать родители.

— Черт! Нюр, ты не писала балетмейстерам, что мы не придем сегодня? Я совсем забыла, что сегодня танцы. — я схватилась за голову. Не понимаю, как я могла забыть об этом.

— Сейчас напишу, — ответила сестра. Меня напрягали мысли о том, что учителя снова будут недовольны нашим отсутствием. Вечерняя группа состояла из шести человек, и мы с Нюрой являлись солистками. Семь танцев никто переделывать до Нового года не стал бы, да и заменить нас некому. Концерт должен был состояться всего через три недели, а помимо него впереди нас ожидало около пяти переводных на второе полугодие экзаменов. Мысли о предстоящем сильно изматывали. Мы были лучшими в группе, но волновались от этого не меньше.

Услышав шаги на лестнице, собаки залаяли и заскулили. Мы живем на втором этаже и как закрывается железная дверь подъезда, даже человеку становится слышно в нашей квартире и голоса, раздающиеся эхом по этажам и пролетам, и шорох шагов. Но наши собаки всегда безошибочно реагировали только на знакомые шаги и голоса. Поэтому мы не удивились, когда через несколько секунд раздались щелчки поворачивающегося ключа в двери. Мы с Нюрой переглянулись и уже готовилась к тому, что должно было произойти через минуту.

Дверь распахнулась, и сестра вышла первой, чтобы встретить родителей и помочь разобрать продукты. Хорошо, что папа встретил маму, так она хотя бы не несла тяжелые сумки.

— Привет, мам, пап, — сказали мы, стараясь улыбаться.

— Привет, прогульщицы, — поздоровался папа недовольным тоном.

— Мы не прогуливаем, а заболели, — по-деловому спокойно ответила Нюра, настраиваясь на неприятный разговор. Сейчас они должны были посчитать этот ответ хамским.

— У вас какая температура? 38,2? Это не высокая температура! Можно спокойно учиться! Девятый класс прогуливать нельзя! А вы что? Ничего не учите, дома сидите в телефонах! Только попробуйте не сдать хоть один экзамен! — начал отчитывать нас папа, а мама ничего не говорила, так как отчасти была согласна с ним. А я, разбирая сумки, молчала, чтобы не сделать ситуацию хуже, но папа переключился на меня.

— А ты чего молчишь? Почему не была в школе? — папа продолжал повышать голос.

Трудно было сохранять спокойствие, когда для родителей оценки оказывались важнее нашего здоровья. Было неприятно это осознавать.

— У нас температура, ты знаешь прекрасно, почему мы часто болеем. К тому же у нас полкласса с температурой ходит. Мы могли просто заразиться от них! — ответила я, едва сдерживая крик. — Сегодня приходила врач, сама лично померила температуру, посмотрела горло, выписала больничный и назначение, — я протянула маме тетрадный листочек, где кривым подчерком было написано назначение врача. Она надела очки и опираясь на назначение начала заказывать необходимые препараты. — На прием записала нас в следующий понедельник.

Отец зло посмотрел, и, повысив голос, повторил то же, что и минуту назад. Папа собрался брать ремень, но мама его остановила. Где-то внутри все сжималось от обиды и страха. Для них что ни слово, то хамство, молчание — игнор. Невозможно было угодить и выйти сухой из воды. Я молча продолжила раскладывать продукты на полки холодильника, стараясь принести пользу, но лишь мешалась под ногами, поэтому ушла в комнату.

Через некоторое время родители позвали нас к себе на кухню. Их ярость поутихла быстрее, чем обычно. Но разговоры должны были продолжаться, пока мы не выйдем на учебу. Мама с папой уже переоделись и сели ужинать, а мы с сестрой устроились рядом. Мама интересовалась, как мы провели день, сколько раз делали процедуры. Я рассказала о том, что уроки сделаны, в комнатах прибрано и лечебные процедуры пройдены. Родительский взгляд и тон стали еще немного мягче.

— Вы писали балетмейстерам? И я запишу вас к врачу на завтра. — Сказала мама, зная об их отношении к больничным.

— Да, писали. Кстати, что она ответила? — обратилась я к Нюре, взяв булочку с творогом.

— Сейчас посмотрю, — ответила она, протягивая руку к телефону.

«Добрый день. Очень плохо, что вы на больничном. Не удивляйтесь, если я сниму вас с танцев. Балет не для тех, кто прогуливает, не для больных».

— Неудивительно. Вы правда много пропускаете. — тяжело вздохнув, мама сняла очки и положила их на стол.

— Да, много, очень много. Мы разве виноваты в том, что как только выходим в общество, и температура поднимается до тридцати восьми, как минимум, на две недели. А пока мы дома — 37,3. Конечно, это повод задуматься о домашнем обучении, но вы дали нам понять, что этого никогда не будет. — подтвердила Нюра. Я тоже согласна с родителями, но на месте сестры я бы опустила часть по поводу домашнего обучения. У родителей такие темы для обсуждения вызывают возмущение. Для них мы и так бездельницы и лентяйки. Родители промолчали, и мы с сестрой ушли к себе в комнату, закрыв за собой дверь.

Мой телефон завибрировал где-то на столе. Взглянув на экран, я увидела, что пришли сообщения от Нади и Ильи. С ними я общалась каждый день, поэтому не удивилась. Сначала я глянула на Надино сообщение. Оно началось с банального приветствия, а затем перетекло в расспросы об Илье. Я ответила, что расскажу все по телефону, и спешно глянула, что написал Илья.

От кого: Илья Крим

Дата: 03.12.20 19:17

Привет, Тыковка, как ты? Прости, что не писал, интернет пропал. Давай увидимся через часик? Я соскучился.

Я подумала о том, что мы опять долго не сможем видеться из-за моей болезни, и поймала себя на мысли, что тоже соскучилась. Черт.

Описав Илье ситуацию в небольшом сообщении, я позвонила Наде.

— Привет, Солнышко! Ну, рассказывай, — сказала она с явной улыбкой в голосе.

— Привет, да, рассказывать особо нечего. Если коротко, то он милый, красивый и заботливый. Называет меня Тыковкой. Негативно относится к алкоголю и курению, что еще ты хочешь знать?

— На роль мужа подходит? — хитро поинтересовалась Надя, и мы рассмеялись, а я принялась рассказывать Наде про нашу прогулку в подробностях. Мы пытались созвониться раньше, чтобы обсудить такое событие, но, к сожалению, не нашлось удобного для нас обеих времени.

— А как крыска твоя? — аккуратно уточнила Надя.

Мой взгляд упал на клетку. Цепляясь своими крохотными лапками за решетку, Хлоя смотрела на меня грустными глазами. У крыс непереносимость одиночества. Ей была необходима компания. Я взяла Хлою на ручки.

— Теперь мы остались одни малышка, — прошептала я и погладила Хлою указательным пальчиком по ее белой кучерявой голове. — Она в порядке, но грустит и скучает сильно, — ответила я Наде, а на глазах снова выступили слезы. Крыса забралась ко мне под футболку и устроилась там спать, а я продолжила беседовать с Надей и поймала себя на мысли, что она моя единственная подруга. Хотелось бы верить, что наша дружба навсегда.

[1] Эублефары — вид ящериц, семейство гекконов.