Кровавый вкус победы

J. R. Crow, 2020

Самая обидная из всех несправедливостей – когда дни твоего величайшего триумфа оказываются последними в твоей жизни. Принимая заслуженные награды из рук августейших особ, главнокомандующий армией Вэлифара Лест Дель Аркуа уже знает, что время его на исходе. Яд, от которого не придумано противоядия, разъедает его тело, приближая неизбежный конец.Кто-то на пороге смерти покорно ожидает приговора, кто-то судорожно пытается надышаться. Но генерал избирает третий путь, решив закончить свою земную жизнь безумным, но эффектным поступком.Станет ли эта авантюра для него шансом поспорить с незавидной Судьбой?Или началом падения в самые нечестивые глубины, откуда уже нет возврата?

Глава 7. Шаг за грань

Ночи в столице едва ли можно назвать тихими, но ночь после похорон генерала Дель Аркуа выдалась именно такой. Словно сам город умолк, скорбя об ушедшем герое. С безоблачного неба смотрели на землю холодные звёзды, навевая мысли о вечности…. Так впоследствии напишут поэты в своих балладах, стремясь раскрыть всю глубину людской печали. И не важно, что, как назло, все звёзды запрятались в бесформенные невзрачные облака, а мутная луна так и норовит заслониться серой тучей, лишь изредка заглядывая в открытые окна.

Зашелестели шторы, покачнувшиеся от сквозняка. Скрипнула дверь, робко, словно боясь выдать ту, которая её открыла. Она всегда приходила так — сопровождаемая лишь едва слышным звуком. Невысокая девушка в тёмных перчатках и длинной мантии с капюшоном, который она теперь почти не снимала. Оглядевшись по сторонам, пришелица направилась к кровати, где безмятежно спал, завернувшись в одеяло, молодой мужчина.

— Менкар! — стянув перчатку, девушка нетерпеливо потрясла мага за плечо.

Тот проворчал что-то нечленораздельное и перевернулся на другой бок.

— Сверемира ради, вставай! — она дёрнула сильнее, почти уронив чародея на пол.

Менкар наконец открыл глаза и недоумённо уставился на ночную гостью.

— Алия? Что ты здесь делаешь?

— Послушай меня, это очень важно! У меня было видение…

Большинство людей после такого заявления немедленно признаются сумасшедшими, но только не оракул первой категории, и маг отнёсся к её словам со всей серьёзностью, тем более спонтанные проявления дара у предсказателей такого уровня случались довольно редко, и предрекали нечто в самом деле неординарное. После непродолжительной борьбы с простыней выбравшись из постели, Менкар накинул домашний халат и присел к столу. Его ничуть не смущало, что появление в таком виде перед женщиной, которая не является ни сестрой, ни матерью, считалось в Кальшехране верхом неуважения. Не менее неприличным было для женщины вламываться ночью в спальню к мужчине, но волшебники в султанате считались некой особой кастой, стоящей выше подобных условностей.

— Я слушаю тебя.

— Скоро должен родиться Древний… — нетерпеливо начала Алия, но Менкар её перебил:

— Прости, кто?

— Древний. Это значит — один из сильнейших.

Девушка не сказала слово «вампир», она никогда его не произносила, но чародей прекрасно её понял.

Будучи оракулом, а не боевым магом, Алия редко принимала участие в боях, но на войне случается всякое. Около полугода назад после одного из сражений девушку посчитали пропавшей без вести. Она вернулась через две недели, бледная, осунувшаяся, что глаза на худом лице казались огромными. Менкар так и не смог забыть дрожащую фигурку, кое-как закутанную в разномастные тряпки, судорожно цепляющуюся за ткань палатки, и тихий шёпот:

— Я всё ещё маг Кальшехрана…

Только Менкару, своему лучшему другу, Алия рассказала, что с ней случилось в плену. Вдвоём они сумели сохранить это в тайне, но с тех пор девушка больше не выходила на солнце, по крайней мере, без глухого плаща.

— Я чувствую его приход… это сложно объяснить… кровью. И ещё я видела опасность, что ему угрожает…. Но не знаю, когда это будет, и где он должен появиться. Я пока не разобралась, на каком расстоянии действует новое чутье, а мой собственный дар вообще не ведает расстояний.

— Ты пришла рассказать мне это? — Менкар был искренне удивлён. — Но почему тебя волнует его судьба?

— Хочу я или нет, но я принадлежу к этому народу, — горько проронила Алия. — Древние — это те, кому дарована сила и право стать вождями, но их очень мало, поэтому каждый так важен. Кто знает, может именно этот сможет найти для таких, как я, достойное место в этом мире?

— Может, ты знаешь? — осторожно поинтересовался маг, намекая на пророческие таланты девушки.

— Я оракул, а не бог, — фыркнула та. — К ним обратись за точным прогнозом. Я не всевидящая. Не то чтобы я не пыталась… сил ушло, как будто я небольшой эмират просматривала. Теперь я вообще почти на мели… Ох… Прости, не могу сдерживаться…

Она торопливо извлекла из складок мантии небольшую фляжку и жадно приложилась к горлышку.

Менкар отвернулся. За эти полгода он почти привык к новому рациону подруги, но всё равно старался не смотреть, когда она, утолив голод, платком вытирала с губ густые алые капли.

— Хорошо бы найти его, — продолжила Алия, спрятав фляжку. — Помочь, может быть…

— Твой «древний» может быть где угодно.

— В этом и дело… Что ж, надеюсь, он сам справится… Я думала…

Внезапно Менкар приложил палец к губам и распахнул окно. Неприятный шум, что доносился с улицы, стал громче, теперь даже можно было расслышать обрывки выкриков. Маг сделал несколько пассов руками, призывая пару волшебных линз. Сквозь них он отчётливо увидел, как к кафедральному собору, располагавшемуся всего через пару кварталов от гостиницы, шествовала толпа, вооружённая вилами и граблями, хотя изредка встречалось и настоящее боевое оружие. От света факелов рябило в глазах. Развеяв заклинание, Менкар потуже затянул пояс халата и от души выругался.

— Тупые идиоты! Зато всё сходится. Ты, как всегда, оказалась права.

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась Алия.

— Знаю я, где твой «древний». И что за опасность ему угрожает.

— Но, откуда?

Маг лишь жестом предложил ей посмотреть на улицу. Девушка выглянула, опершись о подоконник, и на мгновение прикрыла глаза.

— Но они идут к королевской усыпальнице! Там же… — она осеклась, приложив ладони к губам.

— Именно, — медленно кивнул Менкар. — Надо спешить.

Он замер, погрузившись в близкое к трансу состояние, и через минуту исчез во всполохе рыжеватых искр.

Внутри — сосущая пустота и ледяной холод. Пустота — это ничто, но даже боль была бы предпочтительнее. Слабое подобие этой пустоты чувствует умирающий от жажды в пустыне. Я ничего не видел, ничего не чувствовал.

И не понял, когда чья-то рука приподняла мою голову, и в рот потекла вязкая жидкость. У неё не было ни запаха, ни вкуса, но вместе с ней в меня вливалось тепло, заставляя пустоту отступить.

Если бы не апатия, всё ещё владевшая мной, я бы обязательно вздрогнул от открывшейся картины: надо мной склонилась самая что ни на есть демоническая чёрная харя, разукрашенная слабо мерцающими алыми татуировками. Но нет, я лишь равнодушно скользнул по нему взглядом:

— Опять ты.

Антинаэль поморщился:

— Не рад меня видеть? А я-то думал, что мы отличная команда.

Потолок терялся во мраке, но чуть притерпевшись к темноте, можно было разглядеть контуры многочисленных скульптур и барельефов. Память услужливо дорисовала картину, и вот я уже видел помпезные колесницы и дам в траурных платьях, слагающих цветы на вычурные каменные усыпальницы. По замыслу, композиция призвана была выражать благородную скорбь, но как водится в нашей столице, скульптор преуспел лишь в пышности и торжественности.

А это значит, что меня похоронили в мавзолее при кафедральном соборе — самой почитаемой усыпальнице королевства, рядом с королями и героями древности.

Но демон не дал мне насладиться осознанием собственной важности:

— Хватит валяться, у нас мало времени.

И не дожидаясь моего согласия, рывком поставил на ноги.

Послышался скрежет камня о камень. В Вэлифаре усопших либо предают земле, либо, если посчастливилось иметь семейный, или, как в моём случае, государственный склеп, оставляют на алтаре в мавзолее на сутки, а потом помещают в каменный саркофаг. Именно крышку оного и двигал Антинаэль. Мне оставалось только подивиться невероятной силе демона.

После этого он бесцеремонно сгрёб меня в охапку и затащил внутрь саркофага. Тот оказался настолько просторным, что мы с демоном не без труда, но всё-таки там убрались. Антинаэль поспешил вернуть крышку на место.

Странно, но мысль о неправильности происходящего, почему я всё ещё здесь, а не пред грозными очами богов, в том момент меня не посетила. Вместо этого я искренне возмутился:

— Ну, вот что ты делаешь? А если кто-нибудь попрощаться со мной захочет?

— Не обольщайся, — коротко бросил Антинаэль. — Смотри.

Я послушно прильнул к щели в каменной крышке. Пару минут ничего не происходило, но вскоре темнота мавзолея была разорвана множеством факелов. Люди, держащие их, были вооружены, кто мечами, а кто просто вилами и косами.

— Что им надо? — шёпотом спросил я у демона.

— Предать огню тело человека, смерть которого была скоропостижной и по невыясненной причине. По закону военного времени, — так же тихо ответил Антинаэль.

В этот момент здоровенный усатый мужик в мундире рядового, видимо, предводитель, сообщил толпе:

— Эй, его здесь нет!

— Как нет? — толпа возмущённо зароптала.

— Может, уже в саркофаг положили?

Несколько энтузиастов попытались отодвинуть крышку руками. Не получилось. Кто-то вызвался сбегать за ломиком. В конце концов, наверное, они бы всё-таки совладали с неподатливой плитой, но тут в мавзолее появилось ещё одно действующее лицо. Менкар, заспанный, в полосатом халате, по всей видимости, выдернутый шумом из постели кисло оглядел честное собрание и не менее кисло поинтересовался:

— И что тут у нас такое?

Мужики начали толкать друг друга, наконец предводитель выдавил:

— Душу господина генерала спасаем!

— От чего, интересно? И каким образом? — маг обвёл всех таким взглядом, что первые ряды вздрогнули.

— Ну дык, приказ у меня, — огромный детина втянул голову в плечи, стараясь стать как можно незаметнее. — Закон военного времени…

— Приказ? — голос Менкара так и сочился ядом. — После того, как похороны проведены с соблюдением всех ритуалов? Я знаю законы военного времени — частично я же их и писал, а потому могу поручиться, что там даже близко не было такого бреда.

— Но начальство ведь… — если бы мог, рядовой бы с удовольствием провалился сквозь землю.

— Какое такое начальство? — дотошно уточнил чародей.

Предводитель не нашёлся что ответить, но из-за его плеча подал голос кто-то ещё:

— Мне сослуживец, ну, Натан, сказал, что сержант передал капралу, что лейтенант получил письмо от полковника, который….

— Дурачье! — рявкнул Менкар. — Кто-то придумал ничем не подкреплённую сплетню, а вы поверили?! Давайте, сожгите мавзолей, собор заодно, чего мелочиться? Кажется, на время войны всем солдатам жалование повысили? Вот как раз вашего коллективного заработка на ремонт и хватит!

Эффект от пассажа был сравним с требушетным выстрелом: большинство присоединилось к процессии «за компанию» и рисковать кровно нажитыми деньгами не захотело. Задние ряды попытались бочком улизнуть из мавзолея.

— Но капрал, то есть сержант ведь спросит….

Несколько самых упрямых, во главе со здоровяком, всё-таки решили остаться и беспомощно переминались с ноги на ногу.

Менкар обречённо вздохнул:

— Могли бы сразу профессионала позвать, без самодеятельности.

Он вытянул вперёд правую руку, и вокруг саркофага образовался ослепительно яркий кокон огня. Я зажмурился — настолько невыносимым был этот свет. Но вот что удивительно — пламя, слишком похожее на настоящее, не давало жара, безобидно танцуя на каменных стенках.

Через несколько долгих мгновений крышка отъехала в сторону, а я с трудом разлепил веки.

Менкар остался в мавзолее совсем один. Глядя на меня, он невесело усмехнулся:

— Ну, с воскрешением, генерал.

И только тут до меня начало доходить, что всё это неправильно. Сейчас мне должно быть всё равно. Моё тело должно лежать на холодных камнях, а дух безмятежно парить среди облаков, вместо этого я прячусь в саркофагах от толпы недотёп и сгораю на иллюзорном костре.

— Антинаэль! — демон оторвался от созерцания чуть разболтавшейся пуговицы на рукаве и посмотрел на меня.

— Я ведь мёртв, да?

— Видишь ли… — он чуть заметно запнулся. — И да, и нет.

Я продолжал смотреть на демона, и тот соблаговолил дать прояснение, только запутавшее меня ещё больше:

— Твоё тело умерло. Но новая жизнь была рождена из мёртвой плоти.

— Да, ясно. Конечно, — развёл я руками, в притворном согласии. — Теперь мне всё ясно.

Антинаэль посмотрел на меня чуть ли не с жалостью. Я перевёл взгляд на мага, но Менкар тоже сверлил взглядом плитки на полу, словно опасаясь смотреть мне в глаза. Неудобное молчание затягивалось.

Наконец, демон что-то прикинул и преувеличенно бодрым голосом доложил:

— Ты бы видел, какие похороны тебе устроили! Любой живой обзавидуется. Пригнали какую-то повозку с двумя ступенями, на верхней лежишь ты, такой красивый, а на нижнюю благодарные граждане цветов наложили бесчисленное множество. А уж траурная процессия — под стать самому королю. Впереди повозка, по бокам личные гвардейцы её величества скачут, все при параде, на белых лошадях, следом маги рысят, большинство в чёрных мантиях, остальные в бордовых. За магами какие-то напыщенные вельможи, а уж за ними народ даже в неком подобии строя. Остановились только на дворцовой площади. На ступенях генералы стоят с суровыми мрачными лицами, правда один не слишком успешно скрывает за оным свою радость. Такой…

–… толстый с зачёсанными на лысину реденькими волосами, — вместо демона с саркастической ухмылкой закончил я.

— Откуда ты знаешь? — удивился Антинаэль.

— А он давно на моё место метит.

Демон понимающе кивнул и продолжил:

— Трубят фанфары, из дворца появляется её величество в наряде «невосполнимая утрата», скроенном так, чтобы никто не усомнился в безграничной августейшей скорби, но тем не менее удачно подчёркивающем её прелестную фигуру. Выходит и говорил, — Антинаэль прокашлялся и продолжил совсем другим, женским бархатистым голосом: — Сегодня мы прощаемся с поистине удивительным человеком, которому мы все обязаны мирным солнцем и небом у нас над головой! Мы будем вечно чтить его память, и его подвиг будет жить в наших сердцах…

Я даже поперхнулся. Самый утончённый слух не смог бы отличить имитацию демона от голоса настоящей королевы Гвендолейн. Инстинктивно я обернулся, проверяя, не стоит ли она за моей спиной.

–… ну и так далее, — уже своим голосом закончил Антинаэль. — Потом министры и генералы говорили. Толстый дольше всех говорил, заслуги твои перечислял, демонстративно в клетчатый платок сморкался. Маги в чёрном в небо огненные шары запустили, красивейший фейерверк вышел, надо сказать. В бардовом их не поддержали, только один цветок тебе на повозку кинул, уж извини, не удержался — стащил.

Антинаэль вытащил из рукава розу. Она была бы совершенно неотличима от настоящей, не будь кроваво-красной от цветка до кончиков листьев.

— Маг крови балуется.

— Её величеству подали карету, и процессия в обновлённом составе отправилась в мавзолей. Там гвардейцы спешились и со всеми почестями понесли тебя внутрь.

— Хотелось бы мне это видеть! — вырвалось у меня. — Гвардейские красавчики тех, кто сражался на дальних рубежах, считают низшей кастой. А тут такой почёт оказали.

— Просто поверь нам на слово, — втянулся Менкар. — Потому что, боюсь, на бис повторить последний путь не удастся.

При взгляде на их хитрющие физиономии, на которых читалась искренняя уверенность, что они меня заболтали, мне даже стало жаль их разочаровывать, но лишь на миг — я должен был знать ответ.

— Это всё очень интересно, но не объясняет главного. Почему я ещё жив?

На этот раз они молчали намного дольше, покусывая губы.

— Ты ведь пил кровь вампира, так? — наконец осторожно спросил Антинаэль.

— Так, — машинально подтвердил я. Осёкся, осознавая, что я только что сказал, посмотрел на демона совершенно диким взглядом: — Как ты узнал?

— Он рассказал, — Антинаэль кивнул на Менкара. — И кто был этот вампир?

— Первый проклятый и предводитель всех вампиров… Причём здесь это?

Антинаэль удовлетворённо улыбнулся, и эта улыбка неприятно напоминала прощальную гримасу Де Вилля.

— Хорошо. Очень хорошо.

— Не вижу ничего хорошего, — буркнул чародей. — Мороки у тебя прибавится, Лест, будь уверен.

Я не стал ждать, пока оба опять начнут отмалчиваться, и по-военному рявкнул:

— Короче.

Маг и демон переглянулись, ища друг у друга поддержки, а потом Менкар, видимо вспомнил, что ещё недавно был солдатом, где запрещено распускать сопли, выдал простой, чёткий и страшный своей прямотой ответ:

— Кровь вампира не убивает. Выпивший её сам становится вампиром.

— Почему не доложил раньше? — незаметно для себя я перешёл на строгий уставной язык — незыблемая иллюзия порядка посреди леденящего ужаса, который сковал меня в первое мгновение: я стал монстром. Чудовищем, каких всегда боялся и ненавидел.

— Я думал, что ты… в этом случае… — начал было оправдываться маг, но оборвал сам себя и хрипло произнёс: — Виноват, господин генерал.

— Вольно.

Я присел на край алтаря, пытаясь привести в порядок беспорядочные мысли.

— Кстати, а где сейчас этот «предводитель всех вампиров»? — поинтересовался Антинаэль, поняв, что бурных проклятий по поводу несправедливой судьбы не дождётся.

— Я убил его.

— Убил вампира в одиночку?

— Многие убивали. Это война.

— Всё ещё лучше, чем я предполагал. Ты предусмотрительно прикончил того единственного, кто мог бы тебя превзойти. Превосходно.

Менкар осуждающе покосился на Антинаэля, но ничего не сказал.

— Я не знаю, что ты там придумал, демон, но мне это не интересно. Я не собираюсь надолго оставаться в такой… форме.

Я задумчиво взглянул на прикреплённые к поясу ножны с ритуальным кинжалом Светлейшей Талары, с которым по традиции хоронили офицеров. Жрецы богини Света уверяли, что кинжал поможет защититься от зла на Той Стороне. Однако, во время войны открылось ещё одно «побочное» свойство кинжала — он позволял быстро и безболезненно упокаивать нежить.

— Меня смущает, как ты смотришь на этот ножик, — заметил Антинаэль. — Давай не будем принимать поспешных решений. И не ты ли мне говорил, что хочешь жить?

— Вот именно — жить, — я горько усмехнулся. — Разве это можно назвать жизнью? Не знаю, поймёшь ли ты меня, но шесть лет по всей стране я убивал этих тварей. Вампиры — исковерканная, чуждая нашему миру форма существования. Их, с позволения сказать, жизнь — это чья-то кровь. А я не хочу смотреть на тех, кого пытался защитить, и вместо людей видеть пищу. Не хочу.

Последнюю фразу я произнёс нарочито медленно.

Я, ещё раз, как будто в задумчивости провёл пальцами по рукояти кинжала, а потом резко выхватил его из ножен. Удар был хорош по любым меркам, но лезвие замерло, едва проколов кожу над сердцем. Моё тело словно одеревенело, я не мог даже закрыть глаза.

Менкар подул на зудящие пальцы.

— Не надо этого делать, Лест. Алия очень расстроится.

Антинаэль же деловито вытащил из моей застывшей руки кинжал, дотронулся до лба и прошипел несколько слов на демоническом. Мысль о том, что, видимо, придётся ещё немного задержаться в этом мире, исчезла вместе потухшим сознанием.