Дом злых ведьм с холма. Том I.

Irin Joki, 2022

Как это прекрасно получить в наследство фамильный особняк некогда великого и богатого клана Альдофин! Тихий и уютный островок спокойствия, расположенный недалеко от столицы мира – самая заветная мечта Милона Альдофин, осиротевшего и единственного представителя своего рода. Однако, по прибытию его ждет не очень приятный сюрприз – в его доме уже живут какие-то «злые ведьмы», и все что остается несчастному Милону, это постараться избавится от незваных гостей в ближайшие недели, пока не прибудет его невеста. Тем временем в пригороде происходят загадочные нападения на местных жителей, а в стране царит вампирский культ. Чем же закончится ожесточенная борьба Милона и сможет ли он отвоевать свой дом?

Иногда мне кажется, что я не знаю, кто я,

потому что тысячи персонажей говорят во мне,

и это разрывает меня на части.

Я слышу беспрестанно их голоса

и не знаю, какой из этих голосов

мой.

Глава I «Мне сказали остерегаться дома на холме… и я не послушался».

1.

— Ваш отец… — доктор тревожно поглядел на меня, уголки его глаз опустились еще ниже, не предзнаменуя ничего хорошего. — Он…

Сердце мое больно сжалось, сдавленный поток дыхания вырвался из моей беспокойной груди.

— Он, к несчастью, покинул нас… — наконец закончил свою мысль доктор. Он сострадательно покачал поникшей головой, участливо похлопал меня по плечу в знак преданной поддержки и молча удалился, оставляя меня сполна вкусить печальное известие.

— Наконец-то, — зловеще ликуя, прошептал я, изо всех сил стараясь подавить победную улыбку, — старый извращенец отправится прямиком к дьяволу — туда, где ему самое место.

Широкий коридор обветшалого приюта для бедняков выглядел слишком угнетающе для такого восхитительного момента, нарушая тем самым благородное чувство торжественности от того, что зло, наконец, свергнуто.

Конечно, я знал, что мой вид крайне неуместен для захудалого и отвратительного, полного притворного сострадания, места подобно этому, но я просто-напросто ничего не мог с собой поделать — радость так и переполняла меня. Оставалось лишь благодарить прекрасных богинь, за то, что так возлюбили меня, наградив чересчур миловидной и очаровательной внешностью сущего ангела! Никто из смертных и помыслить не мог, что за ужасы происходят сейчас в моей голове.

Я шел по мрачному коридору, встречая на своем пути множество работников приюта, лица которых так и говорили мне: «Нам очень жаль», «Какая трагедия», «Бедный юноша, должно быть ему так тяжело!».

«Какое счастье! — так и теплилось в моей груди. — Наконец-то я заполучу фамильный особняк Альдофин в преуютнейшем пригороде Кастонии графства Ром-Анов. Шикарное семейное гнездо, простаивавшее почем зря вот уже много лет! Я так и представлял, как увезу туда Мариэль, буду писать книги, вести хозяйство и любоваться дивными красотами местных лесков и речушек!».

— Ваш отец не оставил завещания, — говорил мне душеприказчик с растерянным видом, пока я придавался блаженным мечтам. Он в задумчивости почесал затылок, — он… едва ли мог что-либо написать…

«Ничего, — зловеще думал я, про себя в предвкушении потирая ручонками, — я к счастью был его единственным ребенком, а значит и единственным законным наследником».

— Ах, я понимаю, — вслух выдохнул я, не забывая при этом о дрожащем голосе для пущей театральности, — он ведь был так слаб…

— Верно, господин, ваш отец был очень, очень болен! — встрял с понурым видом доктор, который только что вошел в комнату, откуда-то вернувшись.

«Надо было меньше отираться в борделях, — со жгучей обидой подумал я».

Стоило заметить у всех присутствующих медсестер и сиделок, что сгрудились вокруг меня, словно возле припадочного, был крайне сердобольный и при этом не менее раздражающий вид.

— Но, — решил я быстренько перевести тему разговора в нужное мне русло, — как насчет фамильного особняка Альдофин и бриллиантов, что хранились в Столичном банке «Больсван»? Еще в детстве отец мне рассказывал невероятные истории о том, как наши великие предки получили все эти драгоценности в награду за заслуги от королей и придворных дам.

Душеприказчик потупился, в страхе забегав глазами, при этом старательно избегая моего пристального взгляда. Немного помедлив, он все же выдавил:

— Понимаете, господин… ваш отец… он за два месяца до своей кончины отправился в круиз по южно-западной части Эльфляндии и…

— И?! — нетерпеливо воскликнул я на пол тона выше, чем следовало.

— Он проиграл все деньги в карточные игры и кости в местном вампирском притоне для аристократов.

— Что?! — взревел я. Сердце мое отбивало похоронный марш по моей надежде на лучшую жизнь. — Как?! Как ради всех святых небожительниц в подобные места еще пускают таких старых развалин, как он?!

Все уставились на меня со смесью явного осуждения и испуга — конечно, как же такой интеллигентный и безупречный юноша посмел себя так вести в столь священную минуту.

— Ох, что-то мне нехорошо, — я тут же схватился за сердце, пытаясь найти поскорее место, куда усадить свое якобы ослабевшее тело.

Присутствующие тут же заметались в неподдельном волнении, не зная как же мне помочь. И только сиделки — две унылые иссохшие старухи продолжали стоять с непроницаемыми лицами, словно застывшие восковые фигуры. Я же усмехнулся про себя — представляю, сколько им нервов попортил мой дорогой папаша, пока они так старательно скрашивали ему последние часы жизни.

Мне подали спасительный стакан воды, словно это было чудодейственное средство от всех недуг. Я послушно сделал глоток.

— А особняк? Как же особняк? — с еле тлеющей надеждой в голосе спросил я, хватая при этом душеприказчика за воротник.

— С ним все в порядке, господин, все прекрасно, — он старался меня успокоить, легонько и участливо похлопывая по руке. — Я подготовлю все бумаги в лучшем виде за пару дней, не сомневайтесь, и вы сможете переехать туда с невестой уже на следующей неделе.

— Слава богиням, — выдохнул я облегченно, пытаясь подняться на ноги, облокотившись о стенку. — Хотя бы что-то уцелело. Так, — тут же приободрился я, обретая утерянную энергию, — поначалу мне стоит поехать туда одному. Незачем Мариэль тащится в дом, где не ступала нога человека больше двух десятилетий. Обживусь, познакомлюсь с соседями, найму местную прислугу, чтобы вычистила все до блеска и привела помещение в должный порядок. Тогда уже пошлю лучшую карету за невестой. Что ж, дорогой друг, поторапливайтесь с бумагами, хотя бы как-то порадуйте меня, осиротевшего ребенка, у которого больше никого не осталось на этом свете! А я собирать вещи!

— Хорошо, господин Альдофин… — только и ответил душеприказчик, а я совершенно не испытывая и толики уместной скорби, вышел на улицу огромного города — столицу этого мира.

2.

«Ух, матушка сейчас бы гордилась мной! — думал я, сияя от счастья, словно начищенный до блеска чайник на светском чаепитии средь престарелых дам».

Тогда мне совершенно не казалось, что выгляжу я крайне контрастно, даже точнее сказать инородно среди местных угрюмых и малоприятных людей, что окружили меня, словно заправские злодеи в древних сказках.

Путь мой лежал в пригород Кастонии графства Ром-Анов, расположенном близ столицы недалеко от Черного океана, отделяющего наш материк от дождливой и надменной Морионии. Может, солнце в этих местах и не было частым гостем, но зато ярко цветущей зелени и свежего воздуха здесь было вдоволь. Эти мысли беспрестанно грели мою душу.

Поезд прибыл ровно в половину десятого, и я, забрав свои скромные пожитки, с легким сердцем отправился к своему новому жилищу. Сердце мое в унисон душе пело, хотя изредка и подрагивало при мыслях об утерянных бриллиантах и сапфирах. Кто бы мог подумать, что великий клан Альдофин, некогда богатый и влиятельный, обнищает, став жалким и скромным, и что его единственный представитель предстанет в лице начинающего, но весьма перспективного писателя.

Вокруг было довольно-таки многолюдно. Главная станция пригорода была забита рабочими среднего и низшего классов, что спешно направлялись по своим делам. Жизнь кипела невообразимой кутерьмой: грохот от проезжающих мимо телег, непрекращающийся ни на секунду гул местных зазывал и торговцев, ржание лошадей и крики чьих-то детей заглушали мои мысли и думы. Вся эта обстановка вводила меня в нервное расположение духа, и я очень сильно надеялся, что в окрестностях особняка будет прямо противоположная атмосфера.

Я поспешил поймать первый попавшийся экипаж — мне не терпелось увидеть свой новый дом. Наспех назвав кучеру адрес, я хотел было уже погрузиться в приятные помыслы и мечты, однако худощавый старичок, что держал вожжи, и не собирался ехать в блаженном молчании. Он с неким подозрением покосился на меня, как на эдакого чудака, и пугающе произнес:

— Это тот старый дом на холме?

— Да, да, тот самый. Прямо на холме, с него открывается приятный вид на лес, и я слышал, даже виднеется океан. — Воодушевленно разглагольствовал я, — а что, милейший господин, какие-то проблемы?

Он присвистнул, качая седой головой:

— Сынок, тебе видно жить надоело, ну ты даешь!

— Прошу прощения? — оторопел я, совершенно не понимая, что за чушь несет кучер.

— Ну, дело-то, конечно, твое, мало нам трупов, — проворчал старик себе под нос и, стукнув лошадей со всей силы, помчал на всех парах.

Я недовольно нахмурился, искренне не понимая, что имел в виду чокнутый старик. Мне совершенно не хотелось, чтобы всякие пожилые люди, находящиеся предположительно в маразме, портили мне настроение своими сплетнями и слухами. Вечно, господа наподобие него навыдумывают себе, чтобы пугать таких молодых и неопытных, как я, стараясь выглядеть в наших глазах более повидавшими жизнь и всезнающими. Но в этот раз достопочтенный ошибся — напал совершенно не на того, хоть лет мне может и не так уж и много, но я достаточно, где побывал и достаточно повидал, и меня не напугаешь какими-то выдумками.

Карета тем временем не к добру громыхала по неровной дороге, камешки, звонко дребезжа, отлетали от колес — казалось, весь экипаж развалится прямо сейчас на ходу. Мимо нас тянулись аптекарские и мясные лавки, сыроварни, пекарни, атласные мастерские, салоны шляпок и кружев, книжные и газетные прилавки. Мельком я заметил главную площадь пригорода с величественным старинным зданием суда, примыкающим к нему полицейским участком серьезного вида и палату правительства, что находилась напротив.

Тут мои опасения к несчастью сбылись — заднее правое колесо кареты, которое находилось прямо подо мной, с недовольным треском отвалилось, и я без какого-либо удивления, но с какой-то долей грусти проводил его печальным взглядом. Оно откатилось к пересохшему фонтану, глухо стукнулось об него и, сдавшись, упало на землю. Экипаж с грохотом рухнул на дорогу, поднимая при этом непроглядный столб пыли, лошади заржали, вставая на дыбы, кучер зачертыхался, а я совершенно сбитый с толку так и остался сидеть там, где сидел.

Признаться, настроение мое было напрочь испорченно! Я нехотя вылез из полуразваленного транспортного средства, расплатился с кучером и продолжил свой, как оказалось, нелегкий путь.

В ближайшем баре под сомнительным названием «Мертвая ведьма» я осведомился у местных завсегдатаев, как мне добраться поскорее к дому, что стоит на холме.

— А? — удивленно воскликнул один пьяный господин с испачканным лицом, — дом злых ведьм с холма? Жить надоело?

— Позвольте, — заметил я, стараясь набраться терпением, — разве там проживают вышеупомянутые дамы?

Повисла отупляющая пауза, затем завсегдатаи так разразились уморительным смехом, что в порыве эмоции опрокинули содержимое своих кружек на стол.

От неловкости и прилюдного унижения я решил быстро покинуть злосчастный бар. Тяжелое чувство застряло где-то между желудком и легкими, и от этого я ощутил еще большую тревогу и беспокойство. Нехорошее предчувствие затаилось глубоко внутри.

Поймав попутную телегу и с трудом взгромоздившись в нее, я поехал по извилистой и узкой дороге вдоль полей и ореховых рощ бок о бок с пугающим мужчиной, на вид лет тридцати пяти. Самое ужасное было не то, что он курил на ходу, совершенно не обращая внимания на лошадь, и не то, что у него не было одного глаза, отсутствие которого он скрывал под повязкой. Вся его мрачная и пробирающая до дрожи аура и равнодушный вид в целом испугали бы любого, кто стал бы его попутчиком.

— Куда путь держишь, молодой господин? — начал он разговор, голос его проникал в самые глубины моей души, заставляя там все сотрясаться.

— В дом, — запнулся я, невольно бросив на него взгляд, опасаясь, как бы он не заметил этого, — в дом на холме.

— А ты храбрец, — удивился он. Ухмылка слегка коснулась его губ, отчего он стал еще более устрашающ.

— Потому что это дом ведьм? Злых ведьм? — догадался я.

— А ты считаешь, ведьмы бывают добрыми, дружок? — его фамильярность и спокойствие вводили меня в замешательство.

— Нет, я так не считаю, все они порождение зла, и следует им быть изолированными от благопристойного и высокообразованного общества.

— Да, ты только там об этом не говори, а то лишишься головы. Или чего еще похуже, — он засмеялся над собственной шуткой непристойного содержания. Я же побледнел еще сильнее, совершенно не ведая как реагировать на данный выпад.

— А у вас с ведьмами особые счеты? — поинтересовался я на свой страх и риск, потому что молчание и тишина снедали меня еще больше, чем пустая болтовня.

— С какой стороны посмотреть, — он поглядел на меня пристально единственным глазом, отчего внутри у меня все передернуло.

— Разве в этой местности ведьмы не преследуются по закону?

— О да, еще как, — с неким наслаждением ответил он.

— Тогда отчего же в доме на холме обитают эти дамы? Разве охотники еще не явились по их души?

Телега неожиданно остановилась, повисшую тишину нарушали лишь неугомонные птицы, что пели трелью где-то глубоко в лесной чаще. Мои мысли роем атаковали меня, не давая и шанса на здравомыслие — страх, что я разозлил таинственного незнакомца пробежался волной по моей коже, заставляя одежду прилипать к ней.

— Ты сходи — узнаешь, дружок, — он закурил еще одну сигарету, внешне не выражая никаких помыслов о моем убийстве.

— Пешком? — уточнил я, все еще прибывая во власти страха.

— Извини, братец, мне туда нельзя. С этой дороги, — он указал на узкую, еле заметную тропинку, что неровно скользила по холму, скрываясь за елями, — начинаются владения клана Альдофин, а значит чужакам вроде меня там не место.

— Вот как… — растерянно проговорил я, выбираясь из телеги, — благодарю вас, господин, что подвезли меня. Если вам что-нибудь понадобится — я к вашим услугам.

Незнакомец пристально вгляделся в мое лицо, в глазе его скользила таинственная хитрость, еле уловимая. Ухмылка вновь коснулась его губ, и он удовлетворенно хмыкнув, произнес:

— Удачи.

Это прозвучало зловеще.

Все это не к добру.

Рьяные и отнюдь неприятные мысли бесцеремонно забирались мне в голову, порождая тем самым тяжелые и сомнительные предчувствия. Вокруг не было ни души — дорога, по которой только что укатил устрашающий незнакомец, капризно виляя, скрывалась в зарослях винограда. Высокие ели с тучным видом нависали надо мной, небо хмурилось, лишь изредка позволяя солнцу показать свои лучи.

Набравшись терпением и подавляя внутреннюю панику, я, взгромоздив свои пожитки себе на плечи, побрел по тропе еле проступавшую сквозь поросшую траву. Будучи разумным человеком, я склонялся больше к тому, что местные решили, таким образом, зло подшутить надо мной. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что никто здесь не живет — на эту дорогу явно уже очень давно не ступала нога человека, настолько она заросла.

Приложив немало усилий, чтобы покорить холм, я сбил дыхание и даже устал, но все же, наконец, вышел к заветному месту. Коварная тропа пыталась меня запутать и сбить с пути, но, не поддавшись ей, я выбрался к еле пробивающимся свету, где мне открылся великолепный вид на родовое поместье клана Альдофин.

Торжественность момента не нарушало ничего, если не брать в расчет неугомонных птиц, что пели, приветствуя меня. Ласковый ветерок скользил по моему лицу, солнышко на секунду вышло, подглядеть за новым гостем, и тут же скрылось за мягкими облаками.

Восторг и ликование затрепетали в моей груди, затмевая и вытесняя собой прискорбные подозрения и опасения. Дом был прекраснее любых самых красочных и точных описаний, какими любил награждать его мой папаша, частенько придаваясь ностальгии по прошлой жизни богатенького наследника.

Двухэтажное строение с вместительным чердаком, с широким балконом на втором этаже, выходившим на задний двор, с подвалом для хранения запасов еды и утвари, малой беседкой расположенной близ ручейка и уютного леска, что окутывал холм со всех сторон, а так же старинная конюшня и хлев! И это не считая, что за несколько миль отсюда, где-то неподалеку должна возвышаться стройная и величественная ветряная мельница, которую построил своими руками основатель клана Альдофин — Август Альдофин!

В самом доме, по рассказам отца, должны были располагаться — просторная столовая со старинной мебелью, столовым серебром, хрустальными вазами и камином; величественный холл с витиеватой лестницей, уходящей на второй этаж; уютная гостиная, богатая библиотека с редкой коллекцией книг и писем; бильярдная; светлая кухня, и в довесок шикарная ванная комната, с ширмами, доставленными прямиком из Эльфляндии. Второй этаж насчитывал четыре больших комнаты с отдельными ванными, кабинет, гостевую и четыре малых комнаты.

От счастья можно было сойти с ума, голова кружилась, все было как во сне! Я не мог поверить, что заветное поместье — кладезь несметных сокровищ, сосредоточение моих желаний и надежд наконец-то станет полностью моим! Спустя столько лет долгих и мучительных ожиданий я, в конце концов, стану законным хозяином фамильного особняка, жемчужины этого дрянного рода — единственное ради чего можно было выносить постыдное поведение моего папаши.

В торжественной тишине я подошел к тяжелой парадной двери, доставая старинный ключ. Вблизи дерево и камень, из которых был сделан дом, казались вовсе не обветшалыми, словно не перенесли они тех потрясений, каких мне рассказывал, бывало в красках отец. Видимо, как всегда врал взахлеб, что еще можно было от него ожидать.

Ключ приятно звякнул в замочной скважине, и я очутился внутри. Сердце мое замирало от здешней обстановки, словно я впервые оказался на свидании с прехорошенькой девушкой. Ах, представляю, как буду смаковать момент, когда сие великолепие самолично узрят мои знакомые и прочие друзья.

— Мааааам! — раздался протяжный женский голос, звонкий как стрела или даже пуля револьвера, — у нас тут что-то в доме.

Оцепенев от ужаса, я поднял голову, следуя за мерзким возгласом, и увидел, как на лестничном балконе стоит юная девушка с растрепанной прической, из которой воинственно торчит серебряная диадема. Лицо ее выражало явную враждебность и упрямое недовольство. Она, вцепившись в перила длинными острыми ногтями, пристально глядела на меня. Вся ее поза выражала сиюминутную готовность наброситься на незваного гостя. Более грозной и свирепой девушки мне видеть не доводилось.

Голос мой пропал, я, словно онемел, и чувствовал себя от этого крайне глупо. Пока я предпринимал жалкие попытки в борьбе с собой, из-за спины девушки, будто из воздуха, появилась еще одна молодая особа.

— Это называют «мужчина», но тебе-то это, конечно же, откуда знать, Франческа, — надменность, которая так и проскальзывала в голосе этой девушки, невольно заставляла присутствующих почувствовать себя убого и неуклюже. Я обреченно ощутил как моя и без того плачевная самооценка сползает еще ниже.

— Роберта, не до твоих шуточек! Тут что-то непонятное в дом забрело! — воскликнула со всей искренностью и серьезностью Франческа. — Прекрати из себя корчить светскую леди!

Не хотелось этого признавать, но вышеупомянутой Роберте сами богини велели вести себя столь высокомерно — ее стать, походка и умение держать себя приковывали взгляд. Черты ее лица были утонченными и правильными, фигура ее была стройна и изящна одновременно. Платья у обеих девушек были одинакового фасона, но смотрелись они, что примечательно, совершенно по-разному, не в пользу первой.

К тому же взгляд мой невольно зацепился за оборку платья у воинственной девушки, что была бесцеремонно оторвана и свисала к полу, создавая тем самым неряшливый вид. Кажется, эта Франческа не так щепетильно относилась к собственному туалету, нежели Роберта.

Не успел я набрать в остывшие от страха легкие воздуху, чтобы объясниться, как эти барышни уже оказались прямо передо мной — личики их были очень даже милы, нельзя было это отрицать. Но растворившись от умиления, я тут же ужаснулся — как быстро они передвигаются! Они вампирши, точно вампирши! Предатели, мои новые соседи бессовестно солгали мне — тут живут вовсе не безобидные злые ведьмочки, а настоящие любительницы выпить чужой кровушки!

Мне не сбежать.

— У него первая отрицательная, Роберта, — донесся со стороны гостиной залы бархатный, ласкающий слух голос молодой и по звуку очевидно весьма хорошенькой девушки. — Будь аккуратна.

Я в ужасе повернул голову и увидел, как на одном из мягких диванов восседает прелестная девушка с фужером красного вина в руке. Спокойствие и очарование так и исходили от нее — в ее наряде не было ничего лишнего, минимализм и утонченность господствовали над ней.

— Ах, ты! — от возмущения потеряла все слова Франческа, — ты за кого опять играешь, Филиппа? Глотни она этой крови, поглядела бы я, как она завтра зашагала бы в своем новомодненьком платье от Мадам Батье на прием в Тихий дворец! — слова вылетали со скоростью света из уст девушки, беспощадно оглушая меня, — чтобы сказали господа графы, увидев, как наша Роберта опухла и покраснела!

— Тебе этого не поглядеть, не послушать, потому что все некрасивые девочки остаются плакать дома, — обжигающая ухмылка коснулась пухлых губ Роберты, и в этот момент я мог поклясться, что в ней притаился сам дьявол.

Франческа выдержав красноречивую паузу, смачно пнула собеседницу, от чего мои глаза чуть не вылезли из орбит — ну и манеры у обитательниц моего дома! Вся ситуация накалялась столь стремительно, что если бы это скверное дело дошло до низкой драки, то я не успел бы отбежать на безопасное расстояние для джентльмена неминуемо став участником позорного происшествия.

Я попытался вставить свое весомое слово, дабы прекратить постыдную перепалку, но к моему невообразимому изумлению белоснежный вихрь пронесся мимо дам и сбил Франческу с ног! Потеряв дар речи, я потом еще долго предпринимал попытки найти его.

Ураган этот представлял собой весьма высокую, белокурую и одновременно меланхоличную на вид даму, что крайне не вязалось с ее только что продемонстрированным поведением. Она носила черное кружевное платье, кружевные под цвет перчатки, волосы ее украшала роза цвета крови. Все это создавало невероятный контраст на фоне ее белоснежной, словно мрамор, кожи.

Это миловидное и витающее в облаках создание выглядело — провалится мне на этом месте, как Холодный принц! Нет, нет, это просто совпадение, очевидно? Прозрачная кожа, голубые большие глаза — она, скорее всего морионка, не может же она быть дочерью…. Дочерью Холодного принца!

Пока я лихорадочно обливался потом, она любезно заговорила со мной, на удивление хотя бы как-то предпринимая попытки соблюсти правила приличия:

— Что вам тут угодно, молодой человек? Вам бы лучше удалиться и забыть сюда дорогу, если хотите жить, — в руках она держала белый кружевной зонтик, которым отрывисто и беспечно размахивала во все стороны. К слову то, что несчастная Франческа, которой я теперь отчего-то даже сочувствовал, распласталась в задней части гостиной, никому не было особого дела, будто сцены подобного рода здесь не новость.

Эти вампирши такие жестокие!

— Мамочка, когда мы пойдем на прогулку? — раздался жалобный детский голосок. Не сразу я заметил робкий взгляд небесных больших глаз, что нерешительно выглядывали из-за юбки черного цвета.

Мальчишка лет четырех, одетый в прогулочный летний костюмчик был невероятно похож на свою мать. Я похолодел, ощущая преступные мурашки, что засуетились по моей коже — этот парнишка был просто копией пропавшего двадцать пять лет назад Холодного принца! Конечно, эта дама его дочь, а это его внук — очевидно? Может это все же я такой подозрительный и это безобидная семья вампиров-морионов, ведь в Эльфляндии вампиризм преследуются по закону, вот они и иммигрировали сюда!

Да кого я обманываю — конечно, это потомки самого Холодного принца, а там где есть его дети, там есть и его жуткая жена — моя тетушка Филиция Альдофин! Мой отец клялся могилой своей мертвой матери, что все его сестры и родители были зверски убиты, в день, когда случился Кровавый переворот и вампиры вошли в город. Тогда Холодный принц исчез, а его жена была взята в плен и жестоко убита верхушкой вампиров! Мой отец чудом спасся, но будь он сейчас жив, я бы сам прикончил его на месте!

Не успел я испустить дух, как Франческа, уже вполне себе крепко стоявшая на ногах, все с тем же растрепанным видом, взяла меня в плен, обвив свои тонкие и нежные ручки вокруг моей шеи! Я по зову писательского инстинкта вцепился в свой кейс, где лежали мои наброски и записи — погибать так с тем, что дорого твоему сердцу! Хотя если говорить начистоту, ничего они из себя особенного не представляли.

— Я его прикончу на месте, если ты будешь мне грубить, Мэри! — кричала мне в ухо, не щадя мою нервную систему, разъяренная девушка. Она пятилась назад, отходя вглубь гостиной.

— Пресвятые угодники, как ты смеешь творить такое при ребенке? — неуклюже заметалась Мэри, прикрывая своему сыночку глазки. Тот замер не шелохнувшись — впервые я видел мальчика столь кроткого нрава.

— Вчера ты закусила почтальоном на его глазах! — задыхаясь от возмущения, кричала еще громче Франческа. Я чувствовал, как ее трясет.

— Он надерзил его мамочке, что я должна была сделать? — невинно оправдывалась Мэри, теперь прислоняя ладони к своему лбу, — я учу его, что нужно защищаться в этом мире, где ему не рады, сама знаешь!

На ее безымянном пальце левой руки блеснуло золотое обручальное кольцо. «Вдова — заключил тут же я, флегматично примеряя на себе роль заложника. Отчего-то мне уже было все равно — разделю я участь почтальона или нет».

Вдруг Франческу от меня за ухо оттащила некая девица, явившиеся точно из воздуха.

Да сколько их тут?!

— Скарлетт, чего ты творишь?! Пусти!!! — запищала несчастная Франческа.

Я встал как вкопанный опасаясь пошевелится. Скарлетт отличалась от остальных. Все присутствующие молодые особы были разные, но в то же время напоминали друг друга. Скарлетт же была явно из иного рода: ее карие жгучие глаза и темно-шоколадные волосы, серьезность и невероятная глубина души выдавали в ней одухотворенного и умного человека. Она была самой юной, но развитой не по годам. Ее платье было более простого фасона, ничего вычурного и вызывающего не виднелось в ее убранстве.

— Угомонись, Франи! — внушающим тоном проговорила она. — Ежели этот дурачок пришел сюда, я не дам вам его просто так слопать!

Скарлетт ослабила хват, покрасневшее ухо Франчески было отпущено, и разобиженная девушка в слезах ринулась в объятья Мэри, у которой был безумно сострадательный вид, будто это не они вдвоем только что устроили данную сцену.

— Я оставлю его себе, он будет замечательной наживкой для демонов, — проговорила Скарлетт зловеще, пристально вглядываясь в мое лицо, — они обожают мужскую энергию, ведь мужчины такие слабые.

Что?!

— Размечталась! — вдруг перестала плакать Франческа на плече у Мэри, и, отпихнув ее, тут же оказалась вновь подле меня, — нам с Филиппой тоже давно нужен был такой вот человек!

— Это еще зачем? — игриво приподняла брови Роберта.

— Между прочим, среди вампиров сейчас модно иметь игрушку противоположного пола, — сладко проговорила Филиппа, — но, к сожалению, у нас не то воспитание.

— Слыхала, Скарли? — воодушевилась Франческа поддержкой, — так что мама отдаст его нам!

— С чего бы это? Стоит мне упомянуть, что это для нашего дела, так она сразу примет решение в мою пользу, — Скарлетт изобразила собственными ладонями чаши весов, которые балансировали, — м, пустые развлечения или дело всей жизни, что же победит?

На миг Франческа заметалась, но быстро поняв за какую именно спасательную соломинку стоит ухватиться, чтобы наверняка оказаться в выигрыше, она пронзительно и протяжно прокричала, глядя в глаза противнице:

— Мааааам!

Мам? Она же не про тетушку Филицию говорит, это же очевидно какая-то другая мама? Нет-нет-нет, как же так все обернулось? Какой же я беспомощный и жалкий, а ведь хотела матушка взять мне дополнительные курсы в академии «Как обороняться от нечисти», а я-то бестолковый не слушал, беспечно отмахиваясь! Да и все эти местные любезные миловидные люди предупреждали меня, говорили не совать и носа в дом на холме! Но я, мня себя умнее всех, не слушал и вот теперь лицом к лицу встречусь с самой Филицией Альдофин!

Я знаю, я часто слышал каким жестким и скверным нравом она обладала! Она была невероятно везучей особой, в тот день, когда ей было суждено умереть, как все того ожидали, как того ждали ее родители и мой отец, она посмеялась в лицо смерти и на глазах у многотысячной толпы стала единственным живым человеком из крови и плоти, кто противостоял уничтожающему проклятью Холодного принца — Снежной лихорадке. Она слыла язвительной, упрямой и строптивой особой, непреклонной ни перед чем и ни перед кем. Одним словом характер ее был хуже некуда!

Никогда не видал я тетушки, много слышал о ней, и даже сейчас зная, что она находится со мной под одной крышей, я невольно чувствовал, как все мои конечности холодеют, будто кровь и впрямь стынет в моих жилах.

В гостиной зале все поутихли, а я даже не заметил этого из-за страха, что вновь захватил меня в свой плен. Напротив меня прямо рядом с Филиппой на мягком и слегка пыльном диване появилась она — Филиция Альдофин, по-прежнему такая же молодая, как на старых картинах отца, и обжигающе красивая. Взгляд ее был манящий и властный, я робел под ним с первых секунд, ни в силах противостоять. Рядом с ней я невольно ощутил свою слабость, вспомнив вмиг, какой я презренный, и что если ей захочется меня убить, то я даже не выражу ни малейшего сопротивления и не посмею заикнуться о пощаде.

Она смотрела так пристально, что я почувствовал, как мое сердце предательски уходит, скрываясь где-то в недрах желудка. Было видно, что подходящего наряда она не подбирала, так как не собиралась выходить в свет, не старалась что-либо скрыть, а что-то наоборот приукрасить. Однако, не смотря на это, вид ее был столь притягателен, столь чарующ, одним словом — услада для глаз.

Филиция в гробовом молчании облизнула губы, осмотрела меня тщательным образом, будто собиралась съесть. Уголки ее губ приподнялись в легкой усмешке, все ее большое потомство окружило меня, лишая последней надежды на спасение. Лица их сделались жуткими, выражая толику любопытства — в комнате повисла мрачная аура обреченности. Моей обреченности.

— Ты кто? Как посмел явиться сюда без приглашения? — проговорила госпожа Альдофин властным, непоколебимым голосом, который приятно резал тишину.

«Черт! — пронеслось у меня вихрем в голове, — сейчас она узнает, что я сынок ее ненавистного братца — предателя, что с радостью когда-то проводил ее в объятия смерти! Мой папаша даже из загробного мира умудряется мне досаждать!».

— Меня зовут Милон Оскар Альдофин, и я являюсь прямым наследником всех здешних владений, включая также особняк клана Альдофин. — Выпалил я с серьезным видом, решив до самого конца не терять лицо истинного джентльмена.

— Стало быть, ты сынок Оскара? — наклонилась она ко мне, улыбка ее становилась все явнее, о да — ей определенно нравилось играть со своей жертвой. Я это знал и предполагал, что обязательно стану ей, как только понял, где очутился. Филиция продолжила, — не похоже, слишком храбрый мальчишка для такого жалкого слизняка, как мой братец.

— Видите ли, я как преданный и хороший сын всем своим достоинством и честью пошел в мать, — гордо выпрямился я, ничуть не смутившись, — она назвала меня Милоном, потому что находила меня невероятно миловидным.

— Она лгала, — бессердечно отрезала тетушка, вставая с дивана.

Филиппа все так же восседала на диване, явно наслаждаясь сложившейся ситуацией. Франческа, готовая наброситься в любой момент, впивалась в меня своими хищными глазами, Роберта источала угрожающую надменность, а от Скарлетт веяло всепоглощающим подозрением. И даже Мэри со своим малышом казались мне в этот момент абсолютно недружелюбными. Но при всем при этом, важно было отметить то, что все девушки до единой, ощущали нескрываемое любопытство и интерес к моей персоне, которая кажется, была единственным гостем здесь за много лет.

— Так ты хочешь занять этот дом, как законный наследник? — продолжила Филиция. Я хотел было ответить, но оказалось, это был риторический вопрос. — Этого не будет, здесь живем мы. Однако можешь тут остаться — гостевая комната на втором этаже в твоем распоряжении. И да, видя немой вопрос на твоем испуганном лице — я Филиция Альдофин, та самая — жена Холодного принца, что бесследно исчез двадцать пять лет назад. Куда он исчез, тебя не касается. С девочками ты уже знаком — они все мои дочери, все мы клан Альдофин, и если ты тоже носишь данную фамилию, то можешь присоединиться к нам.

Они выглядели совершенно не располагающими к себе, доверия у меня к ним не возникало. Обида, страх и безысходность положения придавили меня к земле неоспоримой гравитацией, и я не в силах противостоять злым ведьмам с холма обреченно согласился:

— Я в вашем распоряжении, госпожа Альдофин.

3.

Всю ночь мне не спалось. Спать я лег пораньше, так как от переживаний и бесконечных дум смертельно устал. В доме было подозрительно тихо — весь шабаш ведьм куда-то испарился, или быть может, они к моему счастью, наконец, поубивали друг друга, оставшись наедине.

В конце концов, мне до этого не было никакого дела. Я лихорадочно обдумывал произошедшее, и никак не мог прийти к логическому умозаключению. Как ради всех святых небожительниц моя ненаглядная тетушка Филиция умудрилась не только чудом спастись от вампиров, но и стать одной из них?! В ту страшную ночь, когда вампиры вторглись в опрятный город, как говорят старики, они мало кого щадили, а об обращении в вампира уж тем более не могло быть и речи. Редьярд Больфис на пару с Гленом Монтеро разграбили дворец Холодного принца, разодрав на куски всю прислугу. Кровавое месиво царило тогда в столице, окрашивая ночное небо в алые цвета. Крики несчастных людей, которые упивались неземной любовью к Холодному принцу, перед смертью отчаянно звали его, но он так и не пришел им на выручку, как делал это обычно. Идеальный, святой Холодный принц с неизменной чарующей и добродушной улыбкой бесследно исчез, не оставив после себя ни души, ни тела. А его законная жена была отдана на потеху Монтеро с Больфис, павшая так низко без надежды на спасение собственного достоинства и чести.

И вот, спустя двадцать пять лет, я узнаю, что все эти истории оказались наглой ложью, ведь моя тетушка не только живая и невредимая оккупировала мой особняк, но каким-то дьявольским способом родила прекрасных дочерей, обратив их тоже в вампиров, хотя никто из вышеупомянутых созданий не имел способностей создавать себе подобных. Я часто слышал, как горько плакали многие вампирши оттого, что не могли иметь детей — это была поистине чудовищная расплата за бессмертие.

Очевидно, я нахожусь под крышей с женщиной, которая сумела обмануть самих дьявола и мать природу. Что ж, в таком случае следует от нее поскорее избавиться. Но как это сделать? Некоторым мужчинам за всю жизнь и от одной-то женщины не избавиться, а я хочу сразу куда-нибудь деть целых шесть особ, обладательниц самого скверного характера на свете! Ничего не скажешь — повезло так, повезло! Да и к тому же они принадлежат к числу вампиров — господ, что нынче возводят себя в культ, подобно богам!

Ах, а ведь, если подумать и поглядеть с иной стороны — попасть в подобный цветник одно удовольствие. Веди себя мои кузины прилично, как полагается юным девушкам, я бы здесь жил, словно король! Обо мне бы неустанно заботились, кормили, поили, и одновременно не докучали пустым беспокойством и женскими неприятностями! Но, увы, кроткий нрав по ним плачет, и в этом доме явно не доставало мужчины, который бы их хорошенько проучил! Да, кстати, где их отец?!

Остается радоваться одному, что они вовсе никакие не ведьмы, а всего лишь вампирши — да и то не входящие в элиту Редьярда Больфис, а значит имеющие довольно-таки скудный набор прав. Никто в своем уме не захочет жить под одной крышей с ведьмами — аж дрожь берет при мысли о них! Надеюсь, Холодный принц истребил их всех при жизни, и нам ничего не угрожает.

— Ты кто такой? — в гробовой тиши непроглядной ночи раздался потусторонний шепот, от которого я едва не преступил порог загробного мира раньше времени, чуть не отправившись к праотцам.

Я подскочил, резко вырванный из собственных размышлений. В еле проглядываемой тьме виднелась фигура девушки в белоснежных одеяниях. Не успел я что-либо вымолвить вразумительного, как треск зажженной спички заполнил комнату мягким светом, освещая лицо незваной гостьи.

Рыжие локоны падали ей на лицо — прекрасное лицо, какого мне видеть не доводилось. Легкая россыпь веснушек ничуть не портили его, а наоборот еще более придавали игривости и озорства. Пухлые губы, брови изогнутые изящной дугой были словно нарисованные, а глаза… большие темные глаза, словно Черный океан — в них можно было тонуть и тонуть. Она была в исподнем, сорочка облегала ее красивую и весьма аппетитную фигуру.

— Ты кто такой? — опять повторила она, ничуть не смутившись и не испугавшись. Ее брови прелестно изогнулись, выражая нетерпеливость и крайнее недовольство.

— Прошу прощения, я Милон Альдофин, — резко очнулся я, ощущая некое смущение из-за того, что так нагло и неприлично разглядывал новую знакомую. Глупая улыбка, что застыла на моих губах, лишь сейчас была обнаружена мной и тут же поспешно скрыта. — А вы кто, позвольте узнать? Наперсница одной из леди?

— Какая наперсница? — зашептала, еще больше хмурясь, девушка, — я одна из младших дочерей хозяйки дома!

Что?

Нет, без шуток — сколько их тут?! Они все откуда вылезают?!

— А ты что, родственник какой? — продолжила она расспрос, приняв в мгновение надменный вид.

— Совершенно верно, я сын Оскара Альдофин, приходящегося вашей матушке родным младшим братом, — поспешно объяснился я, не в силах больше игнорировать тот факт, что ее сорочка слегка просвечивала, — то есть выходит мы с вами кузены.

— Лжешь, — озорной огонек засветился в ее глазах, она все еще шептала с неким придыханием, — маменька ясно дала понять — все ее родственники подохли от рук вампиров во время свержения ледяного болвана, а тех, кто остался жив, она сама добила. Да и к тому же, матушка говорила, что ее брат горбатый уродец, не слышащий на оба уха и косящий на два глаза, и что никакая девушка, обладающая хотя бы каплей собственного достоинства, в жизни за него не пойдет. Как это объяснишь?

От услышанного я слега опешил — что это за место такое, оскорбления за оскорблениями?!

Ее манера говорить явно отражала ее шаловливый характер, можно было даже подумать, что она со мной заигрывает, но это скорее относилось к черте ее нрава.

На этих словах не отрывая от меня своих зорких глаз, она бесцеремонно уселась рядом со мной на мою кровать — к незнакомому мужчине! Они тут все бесстыжие.

— Однако, это так — я ваш кузен и, — вздохнул я судорожно, — хозяин данного особняка.

Она усмехнулась так и находясь ко мне неприлично близко:

— Хозяин, а спишь в гостевой, вот так сюрприз.

— А почему вы здесь? — тут же вспомнил я причину этой престранной беседы, — вам как одной из младших не хватило отдельной комнаты?

— Я люблю здесь спать, когда наступают теплые весенние деньки, — она еще пристальнее заглянула мне в глаза, все ближе придвигаясь, будто силясь заколдовать меня. Я же и не думал шелохнуться, — я открываю окно, крадусь на цыпочках, сбрасываю с себя всю одежду и сплю абсолютно обнаженной.

Богини воительницы и падшие их покровительницы, зачем она мне это рассказывает таким тоном?!

— Тем не менее, — выдохнул я, стараясь держать себя в руках, — отныне здесь сплю я, не потому что тетушка любезно не выделила мне иной комнаты, что положена мне по статусу, а потому что я джентльмен, — я поглядел на нее, обворожительно улыбнувшись, — и не посмею выгнать из спален ни одну из своих прекрасных и чудесных новоиспеченных кузин.

Она диковинно прищурила левый глаз, словно старалась во мне углядеть что-то, что я глубоко упрятал от любопытных взоров.

— А ты знаешь, Милон, что спичка уже очень долго горит в моей руке? — прошептала зловеще она.

— Что? — растерялся я, не сразу сообразив, что к чему.

Взгляд мой, полный уязвимого ужаса перепугано упал на спичку, что она так и держала двумя пальцами правой руки с самого начала нашего разговора. Моя реакция и то, как она ловко сбила с меня спесь весьма позабавили ее — девушка рассмеялась глубоким и неподдельным смехом.

Спичка неожиданно погасла, словно по чьему-то приказу и безмолвная тьма окутала нас, делая атмосферу все более испепеляющей.

— Я пойду спать, Милон, сладких снов, — прошептала она с неким придыханием, — тебе тут будет уютно, обещаю.

Она поднялась с кровати и спокойно направилась к выходу, в своих белых ночных одеяниях напоминая призрака.

Уже скрывшись за дверью, она неожиданно вернулась, просунув голову обратно:

— Меня кстати зовут Ребекка, и не говори маменьке, что я приходила, а то тебе не поздоровится. Пусть это будет наш маленький секрет.

Она одарила меня ласковой улыбкой, задерживая на мне взгляд своих зорких глаз, будто очень ясно видела в темноте, и затем растворилась.

— Что за черт, — прошептал я, оставшись растерянно сидеть в своей новой постели.

Я надеюсь, это будет наш единственный секрет.

4.

Ах, что за безобразие — рыжая ведьмочка мерещилась мне остаток ночи, не оставляя времени на размышления о том, как мне наутро все-таки избавится от назойливых, нахальных девиц, что завелись в доме в мое отсутствие! Всего лишь через три недели сюда прибудет Мариэль и… как ради всех святых богинь я смогу ей это все объяснить?! Если ее отец прознает, что я далеко не единственный хозяин дома, он тотчас заберет обратно свое благословение, которое я добыл таким тяжелым трудом. Особняк Альдофин был единственным плюсом, что перевешивал весы в мою пользу, и если его не будет, то это весьма огорчит ее папеньку, и он ни за что не отдаст мне свою прелестную дочурку. Дело действительно дрянь.

Конечно, возможно будущий тесть больше уповал на фамильные драгоценности, что так беспечно разбазарил мой папаша, но об их отсутствии я деликатно умолчу.

Рассвет уж забрезжил за окном, бесцеремонно рассеивая тьму. Розовые лучи неласкового солнышка едва коснулись моего лица, отчего я поморщился. Моим страданиям не было конца — перед моими глазами стояла эта озорница Ребекка, ночная гостья, что спутала мне весь настрой. Ее выражение лица, бесстыжее одеяние, манящий шепот и манера нахального поведения не шли из моей головы — и все это было приправлено огненным чувством, что она моя кузина. За что богини так бесчеловечно поступают со мной? Что за испытание на прочность и выдержку они для меня бесконечно припрятывают?!

О спичке, что горела в ее руке, я насилу старался не думать. Вампиры же создания порожденные колдовством, значит, могут проделывать подобные фокусы — очевидно? Нет-нет-нет, она никакая не ведьма, с чего бы ведьме жить под одной крышей с вампиршами? Случись такое — тут же возникла бы кровавая бойня ни на жизнь, а насмерть. Уж, что связывало Холодного принца с жуткими кровососами — обе стороны терпеть не могли ведьм, а значит, всему этому есть иное объяснение — очевидно?

Не в силах больше ворочаться из стороны в сторону, переменная бока, я вскочил с кровати в невероятно нервном состоянии. Мой дорожный костюм, в котором я вчера прибыл, красовался на вешалке, что томно стояла около окна. С печалью и тоскою я оглядел свое скромное миниатюрное жилище — не на это я рассчитывал по прибытию сюда.

Маленькая кровать без надежды на полог, прикроватная туба, письменный длинный и узкий стол, делящий одновременно участь с подоконником, шкаф для одежды напротив окна — все это сгрудилось вокруг меня, не давая свободно вздохнуть. Резким движением я открыл штору, дабы прочувствовать светлость дня.

— Какое чудесное утро, чтобы покончить с собой! — радостно вздохнул я в предвкушении завтрака. Надеюсь, закуской стану не я.

В доме насчитывалась четыре большие комнаты и столько же малых. Вчера я точно заметил, как старшие сестры — Мэри и Роберта заняли две больших комнаты, что находились в противоположных сторонах друг от друга. Напротив Роберты были покои Филиции, прямо-таки рядом с кабинетом. Скарлетт, не сменив прожигающую подозрительность ко мне на доверие, удалилась в малую комнату напротив моей, что находилась по соседству с лестницей. Франческа с Филиппой, как истинные двойняшки вместе проследовали в малую комнату по другую сторону от лестницы. Та комната, что была рядом с кабинетом, служила обителью местной домоправительницы Алессандры, с которой меня вчера по ходу дела познакомили. Кстати, она так радушно отнеслась ко мне, нужно с ней подружиться — матушка всегда говорила, если хочешь войти в семью, то перемани на свою сторону прислугу. Остается две комнаты рядом с моей — малая и большая. Допустим, что таинственная Ребекка в силу статуса живет в комнате поменьше, тогда выходит, что дальняя большая комната пустует. Так спрашивается, какого черта я все еще здесь?!

Подавляя бушующую бурю в груди, я изо всех сил старался натянуть на себя маску приветливого и галантного джентльмена, каким меня всегда желала видеть матушка. Но если бы она увидела здешних девиц, то не настаивала бы на своем.

Внизу, в блестящей столовой уже все собрались. Я жадно выискивал глазами ту, которая невзначай заинтересовала меня пуще остальных, но, увы — ее и тени не проглядывалось. Тетушка апатично восседала во главе стола, почитывая газету, рядом с ней по правую руку мрачнее тучи сидела Скарлетт, разделывая омлет с яичницей острым серебряным ножом. Стоило мне преступить порог, как она метнула в меня грозовые молнии своими острыми глазками. Да что я ей сделал-то?! Не стал закуской для ее демонят?!

Через несколько пустых мест напротив друг друга сидели Роберта с Франческой, на этот раз не выражающие признаки войны. Франческа уныло зевала, подперев голову рукой и развалившись на полстола. Ее волосы — вот ужас — упали в бокал с поданным соусом красного цвета, и она при этом не выражала ни малейшего беспокойства по этому поводу.

Роберта же, как и всегда, в противовес сестре выглядела потрясающе. Локон лежал к локону в ее грациозной прическе, декольте украшала подвеска из белого золота с кровавым опалом, корсет изящно обтягивал тонкую талию. С непоколебимой осанкой и слегка задрав курносый носик, она с видом светской леди попивала что-то из своего бокала. Каждый ее выход походил на посещение мероприятия грандиозного масштаба, от чего всякий бы невольно залюбовался этой неземной красотой.

Франческа наградила меня скучающим взглядом, что было совсем не похоже на нее. Филиппа рядом караулила воинственную сестру, вновь, как и вчера попивая вино из фужера. Ее нездоровое пристрастие к алкоголю порядком начинало напрягать меня.

Безутешная вдова Мэри, которая не расставалась со своим сыночком, различными уговорами и ухищрениями пыталась заставить того скушать овощи с тарелки. Мальчик, которого, кстати, звали Русланом, плотно сжав губы, отрицательно мотал головой. В его глазах проблескивало некое отчаяние, что так и говорило о его намерении вот-вот сдаться под таким давлением и опекой. Оба они уютно устроились дальше всех от Филиции, по правую руку от противоположной главы стола. Место это пустовало, а значит, мне ничего не мешало занять его.

— Доброе утро, прекрасные дамы, — не позабыв об этикете, поприветствовал я новоиспеченных родственничков. Важно усевшись на святое место, я вдруг заметил, что по левую руку от меня стояла тарелка с одиноко остывающими вафлями. Что ж, видимо сие угощение было подано для Ребекки, которая запаздывала. Если конечно в этом доме не найдется еще кузин — их становится больше с каждым мигом, едва успеваю считать.

— Как вам спалось, господин Милон? — обеспокоенно спросила Мэри, решив завязать со мной беседу. Хотя голос ее был крайне оживленный, глаза казались потухшими и отсутствующими.

— Благодарю, я прекрасно спал, — соврал я с блестящей грациозностью.

— Прошу прощения, я пока что не осведомлена насчет ваших предпочтений, господин Милон, — послышался вежливый и деликатный тон. Это была Алессандра, спасительная соломинка и единственная надежда этого дома на добропорядочность и приличие. — Что вы будете на завтрак?

Алессандра под стать домоправительнице особняка великого и знатного клана подавала себя с лоском и шиком. Ее скромное, но оригинальное одеяние было безукоризненным, фартук белоснежно чист и опрятен, а сама она источала открытость и независимость с ноткой легкой надменности. Одно ее веское и настоятельное слово и вмиг ты ничего уже не можешь с собой поделать, как беспрекословно подчиниться и повиноваться. Я намеревался стать ее любимцем.

— Мне неудобно вас утруждать, — с широкой и невинной улыбкой ответил я, — буду вам благодарен, если принесете то, что у вас есть.

— Вчера было плодотворное утро, поэтому у нас есть вафли с любым джемом на выбор, яичница с беконом, отварной холодный язык, молочные продукты на любой вкус и кукурузные кексы. Вы вчера весьма сильно утомились с дороги, поэтому я принесу всего по чуть-чуть! В чай я положу лимон, его следует съесть, иначе сейчас очень опасные весенние деньки, в которые запросто можно подхватить простуду!

Она, надев очки, что висели у нее на шее, на цепочке, с легкостью записала что-то в свой блокнот и также изящно удалилась в сторону кухни, не дав мне вымолвить ни слова. Поразительная решимость и уверенность в собственном деле вызывали восхищение этой женщиной. Я решил не возражать и не огорчать ее своей искренней нелюбовью к лимону, да и, в общем, ко всем цитрусовым.

— Мы, верно, напугали вас вчера своей экспрессивностью, — деловито подметила Роберта, обращаясь ко мне.

— Нет, что вы, все в полном порядке, — ответил я, неловко разглаживая скатерть на столе.

Напугали?! Я до сих пор как на пороховой бочке нахожусь, а вы своими нежными ручками держите зажженную спичку возле меня! Кстати, о спичках…

— Обычно мы не ведем себя так с родней, — обнадеживающе продолжила Роберта с серьезным лицом.

— Только с чужаками и всякими там людишками! — закончила Франческа, добивая меня данным выпадом.

— Что ж, в таком случае, я очень рад быть вам кузеном! — нервно посмеялся я, все еще стараясь сохранить лицо.

Застигнув меня врасплох в столовую бесшумно, словно еле касаясь пола своими чудесными босыми ножками, вошла Ребекка. Она была ярко одета, ее платье, сильно выделяющее декольте, невольно зацепляло взгляд. Губы она выкрасила в кроваво-красную помаду. Она стрельнула глазами в мою сторону и быстро выпалила:

— Прошу прощения, я припоздала.

— Никто не сомневался в твоих способностях, — недовольно пробурчала Франческа.

— Рири, будь добра более не опаздывать, — послышался грозный голос Филиции из-под газеты.

— Ах, растерзайте меня теперь, — невинно проговорила Рири, она же Ребекка, с неизменной улыбкой, изящно опускаясь возле меня на свое место, — привет.

Она лукаво стрельнула глазками, отчего сердце мое подрагивало.

— Вы знакомы? — удивленно бросила Роберта.

— Что? — протянула возмущенно Франческа.

— Мы столкнулись вчера в коридоре, и господин Милон представился мне, объяснив, что к чему, — невинно проговорила Рири, ото лжи совершенно не краснея.

— За тобой не угнаться, детка, — язвительно подметила Филиция, поглядев своим проникновенным взглядом поверх газеты.

— Что поделать — такова я, — хитро улыбнувшись, проговорила Ребекка, непрестанно косясь в мою сторону.

Тут я обнаружил, что пока я отвлекся на таинственную сестрицу, Алессандра, будучи незаметной и почти невидимой, уже подала мне все ранее перечисленные яства и кушанья. И как ей это только удается.

— Вафли остыли, — разочарованно проговорила Рири.

— Ты бы еще через два часа спустилась! — все не унималась Франческа.

— Я сию секунду подогрею их, — поспешила на помощь Алессандра.

— Ничего, благодарю, я и сама справлюсь, не нужно меня баловать, — девушка так же тихо, почти не прикасаясь к полу, убежала легкой походкой на кухню.

Где это видано, чтобы леди в ее положение сами себе подогревали еду? Воспитание все же у кузин сомнительное, как ни погляди.

— Как это все же славно, — продолжила Мэри беседу, будто не было всей этой утомляющей суеты, — как это прекрасно, что у нас теперь есть братик! — она тут же поспешно добавила, словно это слово было для нее какой-то диковинкой, — кузен! У нас ведь нет другой родни — это так грустно. Вся семья матушки умерли от вампирской чумы.

— Нет такой болезни, — нахмурившись, неуверенно возразил я.

— Нет, есть! — отчаянно выпалила Мэри, ее сынишка мило и старательно все еще пережевывал овощи и с поглощенным вниманием глядел на меня. — Матушка говорит, что есть!

— Нет, нету, — настаивал я на своем. Что за невежество!

— Есть, — донесся властный голос из-за газеты. — Раз матушка говорит, что есть, значит есть.

— Да, госпожа, — поспешно согласился я, задрожав всем телом, будто непослушный ребенок на которого прикрикнули грозные родители.

— Чем вы планируете здесь заняться? — спросила Филиппа, лаская слух своим бархатным голосом.

— Видите ли, если вы не против, я бы хотел заняться хозяйством и начать работу над своей новой книгой.

— Вы писатель? — приподняла она брови в удивлении.

— Вот здорово! — пришла в восторг Франческа, — напишите чего-нибудь обо мне? Я бы стала самой обаятельной главной героиней романа!

— В жанре ужасы, — холодно заметила Роберта, намеренно задевая сестру. Франческа негодующе начала дымиться.

Я поспешил искоренить их перепалку, быстро заговорив:

— Да, я писатель, моя матушка возлагала на меня большие надежды, отправив обучатся в столицу Эльфляндии, в Рахатск, но я к ее великому сожалению выбрал данную профессию.

— Ваша матушка права, писатель — это не профессия, — подала голос Филиция, откладывая газету. Я уже приготовился, что она охарактеризует дело моей жизни «примитивным хобби», но она вынесла мне иной приговор, смертный. — Это болезнь.

Как она жестока! Гнев нарастал во мне кипящей бурей, а тетушка, бросила в мою сторону любопытный взгляд, будто намеренно провоцировала меня. Однако, я был не так прост, как ей того бы хотелось, и насилу подавив негодование, мягко возразил:

— Вы очень категоричны, уверен, если вы почитаете мои рукописи, то непременно измените свое мнение.

В этот момент из кухни вернулась Ребекка с горячим завтраком. Она вновь одарила меня лукавой улыбкой и принялась за еду.

— Вы учились в Рахатске? — продолжала Филиппа, на секунду мне показалось, что ей действительно интересно, — а в каком учебном заведении?

— В высшей Академии восьмого Совета при покоях императрицы Зижель, — с гордостью ответил я, — моя жизнь там протекала довольно занятно и весело. Около четырех лет я провел там, там же, кстати, я встретил свою невесту.

— У вас есть невеста? — нисколько не удивившись, спросила Ребекка, съедая с вилки кусочек вафли. Взгляд ее был хитрее лисы.

— Да, ее зовут Мариэль, мы помолвлены уже больше полугода.

— Это ненадолго, — тихо проговорила она, но, кажется, данную фразу услышал лишь я.

— Что, простите? — на мгновение лишившись вежливости и идеального приличия, оторопел я.

— Вы что-то сказали? — как ни в чем не бывало приподняла брови Рири.

— Мне послышалось, — с подозрением окинул я ее и добавил, — я надеюсь.

Она дерзко подмигнула мне, находя свою выходку очень занимательной.

— К нам направляются господа Романов и Хитрый! — выпалила Франческа, в одну секунду оказавшись возле большого окна, балансируя одной ногой на стуле.

Девушки, прибывающие в явном волнении и трепете, сгрудились возле нее, бесцеремонно пихая друг друга, толкая и вставая на носочки, дабы получше разглядеть новоиспеченных гостей.

— Что им здесь нужно в столь ранний час? — с беспокойством отозвалась Рири, все еще поглощая вафлю с тарелки, что держала в руках.

— Кабы чего ни случилось… — гробовым голосом предположила Скарлетт, на что сестры, все, как одна с толикой закравшейся тревоги переглянулись. Однако поначалу я этому совсем не предал должного значения.

— А что это за господа собственно? — поинтересовался я, подходя к окну с чашкой чая, в которой настойчиво плавал ненавистный лимон, любовно подложенный Алессандрой.

— Ох, господин Натаниэль Романов божественен! — запищала Франческа, в который раз оглушая меня, — от него исходит такая аура джентльмена!

— Аура джентльмена? — не до конца вразумил я, — что это означает?

— Он обворожителен, галантен и невероятно притягателен для противоположного пола, — внушающим голосом объяснила Филиппа, томно глядя на приближающихся мужчин. — Он такой единственный.

Что?! Значит, по их мнению, я не обладаю аурой джентльмена?!

— А господин Луи Хитрый метает ножи лучше любого охотника на ведьм, у него первое место в фехтовании против демонов, и он ходит в кружок пекарей-любителей по понедельникам, — торжественно презентовала Франческа. На последнем замечании все девушки издали мечтательный вздох.

Так вот какие мужчины нравятся моим сестрам? Фигуры приближались к особняку, вот-вот грозясь нарушить наше мирное времяпровождение. «И чего они в них только нашли, — фыркнул я про себя».

— Девочки, — подала голос Филиция, отшвыривая газету в сторону, — примите вид благопристойных и благовоспитанных леди, какими я вас учила притворяться в обществе. Милон, — она неожиданно вспомнила о моем существовании, отчего я вздрогнул, — будь, как и всегда душечкой.

Что… душечкой?! Она меня так назвала?! Я не ослышался — очевидно?!

Раздался стук — дверной молоток отбил тяжелые и увесистые удары вероятно очень сильной рукой. Алессандра легкой и уверенной поступью поспешила отворить двери, искренне и приветливо улыбаясь почетным гостям.

— Господин Романов, господин Хитрый, доброе утро! — воскликнула она, — надеюсь, вы к нам с хорошими новостями и ничего недоброго не стряслось?

Тем временем девушки смиренно вернулись на свои места за стол, став непривычно тихими и кроткими. Франческа перебросилась с Филиппой лукавым взглядом, и обе они украдкой посмеялись. Мэри что-то шепнула Роберте, искоса поглядывая на гостей.

— К сожалению, порадовать мы вас можем лишь своим присутствием, — раздался приятный мужской голос, в котором так и танцевали нотки самоуверенности.

— Госпожа Альдофин в столовой? — послышался второй, более простодушный и грубоватый голос.

— Верно, вы застанете их за завтраком, — поведала независимым тоном Алессандра, — прошу.

Гости показались на пороге и предо мной предстали двое совершенно разных, абсолютно не похожих друг на друга, молодых человека.

Первый, обладатель уверенного голоса, был стройным и высоким, лицо его имело привлекательные черты, а в темно-синих глазах играл хитрый огонек. Он был обладателем острого взгляда, и в целом производил впечатление человека крайне самоуверенного и чересчур довольного своей особой. Русые волосы непослушно спадали ему на лоб, одежда полицейского идеально подчеркивала его стать и красоту. На вид ему было около двадцати шести лет.

Его напарник, вероятно, был его ровесником, однако из-за низкого роста и пухлой фигуры казался старше. Он имел действительно хитрое лицо под стать своей фамилии, хотя голос его и выдавал простоту характера. Взгляд его был заискивающий, он будто видел всех и вся насквозь. Когда он обратил свой взор на меня, я невольно поежился, будто попал под подозрение.

— Господа Натаниэль Романов и Луи Хитрый, — торжественно и довольно-таки громко объявила Алессандра, будто это был не частный прием, а как минимум аудиенция у императрицы Зижель.

Кузины поприветствовали их, привстав из-за стола и отвесив благородного вида реверанс.

— Госпожа Альдофин, я безумно рад вас видеть! — расплылся в очаровательной улыбке господин Романов. А он был еще тот льстец и чертенок! — вы божественно выглядите в столь серое утро.

— Что привело вас сюда, дорогой Натаниэль? — нежно осведомилась Филиция, отчего у меня чуть челюсть не упала — он явно продал душу дьяволу, чтобы стать любимчиком тетушки и заполучить ее радушное отношение.

Он учтиво поцеловал ей руку, пока Луи без излишних церемоний и зазрений совести уселся за стол на предложенное ему место Алессандрой и с большим аппетитом стал поедать поданные кушанья.

— Нестерпимое желание побыть хоть немного не среди грязи и трупов, а в таком прекрасном цветнике, — на этих словах Натаниэль многозначно поглядел на Роберту. Сестрица, однако, оставалась невозмутима — она уже давно привыкла к долгим и томным взглядам в ее сторону полных восхищения и обожания.

— Тогда я сообщу вам весьма шокирующие, но приятные новости, — проговорила Филиция, даже с некой теплотой в голосе, — оказывается, у моего младшего брата есть сын, который вчера навестил нас, и теперь он будет жить в особняке, как наследник и опора нашего клана. Прошу — Милон Оскар Альдофин.

Мы обменялись рукопожатиями и любезностями, и Филиция, преисполненная неким воодушевлением, пригласила Натаниэля разделить с нами завтрак.

— Благодарю, — вновь очаровательно улыбнулся он и опустился на стул рядом с Франческой, практически напротив Роберты.

Он пристально вгляделся в нее еще разок, при этом слегка ухмыльнувшись. Роберта тоже задержала на нем свой взгляд, пытаясь разгадать намерения молодого человека.

— Что же, — все еще пристально смотря на Роберту, проговорил Натаниэль, — я вынужден вам сообщить неприятную новость, — он повернулся к Филиции, — в пригороде опять произошло нападение на человека.

Алессандра тревожно и пронзительно воскликнула, добавляя атмосфере драматизма, тетушка Филиция не выразила и капли сочувствия или волнения по этому поводу, однако кузины, как одна переглянулись друг с другом, что меня слегка насторожило.

— Боги, четвертый случай за две недели, — недовольно проговорила Алессандра.

— Кто же этот человек? — закусив нервно губу, спросила Франческа, поддавшись вперед, будто силясь выведать страшную тайну.

— О нем сожалеть нечего, — небрежно бросил Натаниэль, вальяжно откинувшись на спинку стула, — это Габриэль Беднам.

— Все к этому шло, — безжалостно изрекла Филиция.

Скарлетт бросила напряженный взгляд в сторону Роберты, но та чуть качнула головой, подавая ей знак, смысл которого мне был неизвестен.

— И не говорите, — согласился господин Романов, — сколько он был нежеланным гостем полицейского участка, сколько судов почтил своим присутствием, и сколько приходилось выкладывать его дяде за каждый скандал, дабы замять дельце. В общем, от него одни проблемы для всех и каждого.

— Как вы думаете, кто это мог сделать? — поинтересовалась якобы из праздного любопытства Филиппа.

— Люди считают, что это ведьмы, но, — Натаниэль ухмыльнулся, явно получая удовольствие, — его кровь почти выпита, а на шее красуется укус от клычков. У нас имеются версии, но пока что раскрывать мы их не будем.

— Так он совсем мертвенький прям? — радостно поинтересовалась Алессандра, ее жестокость поразила меня.

— Нет! — выпалил Луи, все это время хранивший молчание лишь оттого, что был занят важным делом — поеданием булочек, — это же Беднамы! Их черта с два убьешь, сколько не пытайся! В больнице он валяется без сознания, Дезмонд уже примчался к нерадивому племяннику первым поездом из столицы!

— Весьма удачно, это лишь означает, что вы сможете узнать, кто это сделал с ним, — подытожила Филиция, — хотя бы какая-то польза от такого бесполезного человека.

На этих словах глаза Франчески широко распахнулись, и Роберта, дабы перетянуть внимание на себя — что она умела делать безупречно — тут же заговорила ласковым голоском:

— Господин Романов, прошу нас извинить, но сегодня вечером важное мероприятие, поэтому мы с сестрами вынуждены оставить вас, ведь нам нужно готовиться, — она встала из-за стола, намереваясь как можно поспешнее сбежать. Натаниэль же молча слушая, что она говорит, не отводя глаз, подошел к ней поближе, — мы были рады видеть вас.

— Вы очень любезны, — на этих словах Натаниэль поцеловал руку Роберты, глядя ей прямо в глаза, отчего кажется, внутри она даже немного смутилась от столь пристальной настойчивости.

Кузины, как одна последовали за Робертой: Франческа нервно кусала губу, Филиппа оставила свой фужер на столе, Мэри взяла Руса на руки, будто подготовилась к побегу, Скарлетт нервно теребила край своего кружевного фартука, и только кокетливая Рири обернувшись всем телом и пятясь назад, крикнула напоследок:

— Удачи вам в поисках убийцы, господа! — ее любезность воспринялась Робертой не очень благосклонно, и, схватив неугомонную сестру за локоть, она утащила ее за поворот.

— Мы тоже вынуждены откланяться, — отозвался Натаниэль весьма довольный собой, — господин Милон, рад был вас видеть! Будет время — заглядывайте ко мне в поместье, поиграем в кости, выпьем.

— Взаимно, благодарю вас за приглашение, — отозвался я все еще с тревогой думая о произошедшем.

— Пошли, Луи, дел по горло, — поторопил он напарника, что все еще с тщательностью запихивал булочки себе в рот.

Господа ушли. Алессандра принялась убирать со стола, Филиция в ленивой дреме побрела в свои покои.

Я же, предоставленный сам себе, стал нервно расхаживать по библиотеке в тревожных раздумьях. Неужели кузины и впрямь покусали того бедолагу? Что это была за подозрительная реакция? Что же это, их теперь упекут в тюрьму Лунсанна, а я буду носить им гостинцы из дома родного? Хотя погодите, если они и впрямь причастны к нападению, то их могут привлечь к ответу за содеянное, а я в свою очередь смогу преспокойно занять особняк. Хм, эта идея теперь плотно засядет мне в голову и не даст покоя.

В коварной задумчивости я поглядел в окно — оно было открыто настежь. Через него просачивался свежий воздух — легкий ветерок приятно ласкал лицо, отвлекая меня от тяжелых мыслей. Я прислушался, снизу доносились все те же голоса, что только что буквально пару минут назад покинули нас. Я аккуратно, прячась за штору, выглянул.

— Чего это с вами, босс? — недоумевал Луи, покуривая сигарету, — пришли сюда с утра пораньше… Неужели вы подозреваете леди Альдофин в попытке прикончить Габриэля? Так общество за его убийство не только не осудит никого, так еще и по головке погладит.

— Не неси ерунды, Луи, — самодовольно проговорил Натаниэль, — конечно, я их не подозреваю. Мне наплевать на Габриэля.

— А чего мы сюда тогда притащились? — нахмурив брови, возмутился Луи.

— Я решил жениться, — спокойно проговорил Натаниэль.

— Что? — опешил парень, не веря своим ушам, — с чего бы это? На ком?

— Я женюсь на Роберте Альдофин, — высокомерно произнес Романов.

— А она в курсе? — съязвил Хитрый, — вы, что это с ума сошли? Чего вам в голову взбрело, не пойму?

— Сегодня утром я в очередной раз разлепил глаза в вампирском притоне и осознал, как меня тошнит от всего этого, — он тяжко вздохнул, — и я вдруг понял, что хочу остепениться, изменить свою жизнь, понимаешь? Настало для этого самое подходящее время.

— Это весьма ясно, а чего вы именно Роберту выбрали-то? Семейка еще та, да и девушка с характером… нельзя, что ли было жениться на Агнес?

— Пораскинь мозгами, Луи, — дьявольские огоньки заплясали в глазах Натаниэля, — не женятся на девушках, с которыми гуляют. Мне нужна самая лучшая жена под стать, а Роберта Альдофин наиболее ценный товар в округе. Я согласен, заполучить ее будет не просто — я слышал, как она строга и непреклонна к своим поклонникам. Однако, — он улыбнулся, — они это не я. Под моим напором она точно сдастся, не пройдет и месяца, вот увидишь.

— Не сомневаюсь, босс! — преданно подержал его напарник.

Натаниэль, словно не выдержав, прикурил сигарету, но тут же страшно закашлялся и зачертыхался, будто у него была острая непереносимость табачного дыма. Хитрый с криками быстро отобрал у него сигарету:

— Вам же нельзя курить, босс!

Я отошел от окна, в полнейшем переизбытке самых разных чувств — новая идея, глоток свежего воздуха в котором я так отчаянно нуждался последние сутки, была подана на блюдечке этим подозрительным пройдохой! Победоносное ощущение захватило меня, окутывая энергией все мое тело. Ну, конечно же! Вот оно — нужно всего лишь выдать всех этих нахальных девиц замуж, пусть мужья сами с ними мучаются!

К счастью, все мои новоиспеченные кузины были просто загляденье — Филиппа приманивает любого своей дьявольской аурой, Скарлетт умна и прелестна, Франческа может, излишне импульсивна, но живость характера и милое личико сделают свое дело. Рири обладает невероятным обаянием, и ее кокетливая манера общаться расположит к себе любого. Роберте уже несказанно повезло, ведь дело уже сделано — и жених из родового клана имеется и шикарное поместье в придачу. Остается только Мэри и сама Филиция… но в современном обществе полно случаев, когда молодые вдовы, даже при наличии маленьких детей, повторно выходили замуж, так что опускать руки в данном деле еще очень рано. Что же касается тетушки Филиции, то она ничуть не уступает своим дочерям — все так же молода и очаровательна. К тому же, у такой роскошной и красивой женщины должна быть какая-никакая романтическая история. Конечно, она наверняка тоскует по пропавшему мужу, но, в конце концов, прошло уже двадцать пять лет, а он так и не объявился, да и кроме того от кого-то она родила дочерей?! Нужно узнать об этом больше.

Мне очень повезло, ведь у них помимо внешности есть еще как минимум два преимущества перед другими. Первое — все они Альдофин, наследницы одного из самых влиятельных и знатных кланов этого пригорода, да и материка в целом. Не сомневаюсь, что это будет весомый аргумент в приличном обществе. Второе — практически все из них, как я заметил за завтраком, вампирши. Все они, кроме Скарлетт и Рири, у которых тарелка изобиловала съестной человеческой пищей, любительницы кровушки. А значит, очень многие, особенно знатные господа, захотят их в жены. Ведь по недавнему указу Редьярда Больфис те, кто не входит в его приближенную элиту, могут обращать человека в вампира при условии, если этот человек приходится мужем или женой данному вампиру, предварительно сообщив об этом в ближайший Совет вампиров. Выживет он или нет при обращении — иной вопрос. А так как благодаря тому же Редьярду быть вампиром сейчас — это означает быть божеством, на которое молятся простые смертные — и говорить нечего о несказанных мечтах большинства аристократии об обретении бессмертия. Если уж сегодня посещать вампирские бары, притоны и игровые площадки или просто быть игрушкой вампира очень модно, то, что уж говорить о том, чтобы самому стать одним из них.

Так что это дельце будет не так уж и тяжело обстряпать.

Ну что, дорогая Мариэль, я обещаю тебе, что разберусь с этим за три недели, и ты прибудешь в особняк, ничего не заподозрив.

5.

Конечно, я прекрасно осознавал, что Филиция ни за что не выдаст замуж своих дражайших дочерей за кого попало, без их уверенного согласия. А сами девушки имели еще те характеры, так что нужно было как можно скорее положить все силы, дабы воплотить коварный план в жизнь.

Делая вид, что я осматриваю особняк, как добропорядочный обитатель, я погрузился в нелегкие раздумья. Не было здесь ни одного портрета отца или других его сестер. Не было ни бабушки с дедушкой, о которых так часто мне доводилось слышать. В холле напротив парадных дверей висел огромный и помпезный портрет достойный по величине императора или вампирского графа — на нем были изображены мои дорогие кузины, будучи совсем девчушками, и с ними, словно львица, глава их большого семейства — Филиция Альдофин. Она выглядела совершенно так же, ничуть не тронутая временем. Некая глубина таилась в ее глазах — та, что оставляет отпечаток на душе из-за тяжелых и возможно страшных событий. Она так и говорила, что связываться с ней опасно. Однако, в нынешней Филиции я этого не заметил — она была крайне ленива, апатична и мало в чем заинтересована.

Девочки же по моим наблюдениям тогда еще не были вампиршами — Франческа улыбалась во весь рот, и клыков среди ее премиленьких зубов замечено не было. Зачем же тетушка обратила их, не опасаясь ужасающего риска, что большинство людей не переносят превращения? И почему Скарлетт и Рири обошла данная участь? Богини, к каким темным искусствам она обратилась, чтобы родить дочерей?! Хотя вполне возможно, что родила она их еще будучи в человеческой сущности.

Я поднялся наверх — в чужие покои мне войти было недозволенно, однако из малой комнаты, в которую вчера удалились Филиппа с Франческой на ночлег, донеслись знакомые мне голоса.

— Не говори, что ты не запечатала его воспоминания! — яростно шипя, допытывалась Франческа.

— Я запечатала! — возмущенно крикнула Рири, — что ты еще хочешь от меня услышать?! Считаешь меня бестолковой и бесполезной неумехой, которая даже с таким пустяком не справится?!

— Для тебя это все шутка, Ребекка, — не сдавала позиции воинственная сестрица, — ты играешь с этим, как с огнем, совершенно не беспокоясь, что можешь спалить все вокруг!

— Та… — выдохнула судорожно Рири, — что это за новости, Франческа? Если сама растеряла силы — так не учи других!

— Тихо! — не выдержала Роберта, — это всего лишь Габриэль Беднам, не знаю, отчего все так обернулось, но я знаю одно — никто не захочет слушать о его похождениях, никому нет до этого дела. Главное он жив и его мерзкий дядя не забеспокоится об этом. Что такое, Скарли?

— Ты что, Роберта! — взволнованно прошептала Мэри, — у тебя не хватает чувства такта… я уже говорила тебе…

— Ничего, мне и вовсе не противно, только… — Скарлетт усмехнулась и произнесла пугающим голосом, — жаль, что он не сдох…

— Тише, по-моему, у нас гости, — прервала их Филиппа серьезным тоном.

Очнувшись, я быстрым шагом проследовал в свою комнату, с силой захлопывая дверь. Что ж, кажется, я начинаю немного понимать, что здесь происходит.

Я взял свою шляпу, пиджак, и так же стремительно и уверенно прошествовал вниз. Время прогуляться — поглядеть город, совершить бессмысленные покупки, познакомится с местными торговцами и лавочниками, дабы исключить в будущем мошенничество и торг с их стороны.

К счастью на первом этаже ничто меня не задержало, и я преисполненный докучным чувством нервозности и внутренней паники вырвался в объятья свежего воздуха и едва проглядываемого солнышка.

Денек был до умопомрачения приятный — зелень слепила глаза, ароматы зацветавшей лаванды и жасмина закрадывались мне в душу, будоража все внутри. Нырнув в чащу орешника, я ощутил на ботинках талую траву, еще не остывшую после ночи. Птицы щебетали более тихо и приглушенно, нежели вчера, словно перешептываясь между собой. Ветерок приятно шелестел, тревожа верхушки стройных деревьев, а я, походив немного с видом всезнающего человека, внезапно обнаружил, что напрочь потерял из виду тропу, что вела к главной дороге, которая лежала в центр пригорода.

Бесцельно побродив в окрестностях, минуя суетливый ручеек и томные ели, я услышал тот голос, что только что с получаса назад подслушивал в библиотеке.

— Луи, не топчи тут, что у тебя за скверная привычка!

— Виноват, босс, — отозвался толстяк, — что тут скажешь, еще пара таких случаев, и вы потеряете былой авторитет.

— Весьма благодарен за неуместное замечание, о котором не просил, но я знаю, что делаю. Главное, чтобы Дезмонд Беднам не навел шуму, а так как Габриэль его нелюбимый племянник об этом можно не беспокоиться.

Я аккуратно опустил ветвь ели, намереваясь поглядеть, куда меня привели ноги, хотя по разговору я уже догадался.

Дело принимало дурной оборот — нападение произошло в лесу близ особняка Альдофин, кроме того на территории, что непосредственно принадлежали данному клану. И этот пройдоха Романов вместо того чтобы предъявить это тетушке Филиции, стрелял глазами, нагло приставая к моей сестре!

— Господин Милон! — увидел он меня, что очевидно и шло к этому. Вот черт — идти мне больше некуда, и придется признаться, позабыв остатки гордости, что я к своему стыду заблудился. — Какая удача!

— Прошу прощения, — не понял я, — ведь это место преступления?

— Ах, да! — отмахнулся Натаниэль, — прямо тут чуть не растерзали младшего Беднама.

Я неловко улыбнулся, право, теряясь, что на это ответить. Этот парень нисколько не производил на меня хорошего впечатления, но так как я имел на его счет свои интересы, сжав зубы, я начал делать то, что принято в приличном обществе — терпеть.

— Как я понял, этого бедолагу, что едва остался в живых, не любят в пригороде? — осведомился я, хотя мне было откровенно на него наплевать.

— Он праздно шатающийся бездельник, досаждающий всем своими поведением и выходками, — самоуверенно пояснил Луи, как для особо одаренных, будто это была преступно очевидная информация, и я был просто обязан это знать.

— Звучит весьма печально, — робко проронил я.

— Да, да, всем плевать на него, — поспешно повторил Натаниэль, нетерпеливо приступая к волнующей его теме, — я рад, что так получилось, что вы оказались здесь, и мы сможем поговорить наедине. Кстати, а что вы тут делаете?

— Должен признаться — видите ли, я заблудился, — еле выдавил я, ощущая невероятный конфуз.

— В этом нет ничего удивительного, в данной местности действительно очень тяжело ориентироваться, тем более с непривычки, — беспечно поддержал меня Романов, изо всех сил стараясь быть мне другом, — Рудольф Альдофин, отец Филиции, намерено засадил пути подхода к особняку орешником и виноградом, опасаясь врагов — и скажу вам не зря. Вы направлялись в пригород? Вы можете поехать с нами, к тому же более тут задерживаться без надобности — все равно мы ничего не нашли.

Мы прогуливались, постепенно удаляясь от места преступления. Кора некоторых деревьев в округе была содрана в виде каких-то неведомых мне знаков. Земля была усыпана неровными следами торопливых ног. Пролитой крови нигде не наблюдалось, хотя ее же выпили, очевидно.

— Вы долго намерены прибывать в особняке? — как бы между делом поинтересовался Натаниэль, грамотно начиная прощупывать почву. Но я уже прекрасно понимал, к чему он клонит.

— Я надеялся прожить здесь всю свою жизнь — это все что досталось мне от моего дорогого отца, — трогательно произнес я, и тут же добавил, — который, к большому несчастью, покинул меня на прошлой неделе.

— Мои соболезнования, — он серьезно похлопал меня по плечу, выражая искреннюю поддержку, — я надеюсь, вам поможет отвлечься от скорби и утраты ваша ново-обретенная семья.

Это были первые слова соболезнования полученные здесь. Мне было откровенно наплевать, но, тем не менее, в ответ я выразил свою признательность. Он продолжил, словно крадущийся охотник, подбираться к главному:

— Вы теперь глава рода — вероятно, это столь обременительно, — он не скромно, уже вполне по-дружески положил мне руку на плечо, — притом, что у вас столько незамужних кузин.

— Отчего же? — слегка улыбнулся я, — думаю, это ненадолго, учитывая красоту и породу сестриц, господа расхватают их, и обернуться не успеете.

Натаниэль поглядел на меня пристально, слегка ухмыльнувшись — в глазах его плясал недобрый огонек, который так и говорил: «О, ты еще не знаешь».

— Сколько оптимизма, — усмехнулся он, и вся его приветливость и напускная беспечность вмиг растаяли.

— А что? — не растерялся я, — вы желаете кого-нибудь из них взять в жены?

Мы остановились, вглядываясь друг другу в глаза, словно каждый распознал в другом нечто скрытое от посторонних.

— Мне нужна Роберта Альдофин, — тихо, но уверенно заявил господин Романов.

— Забирайте хоть сейчас! — искренне выпалил я, внутри ощущая предательские нотки мольбы и отчаяния. — Тетушка Филиция к вам весьма благосклонна — я сам это видел, думаю, она не будет против. Однако за саму Роберту я не ручаюсь — у нее такой нрав… как бы выразиться помягче…

— Я прекрасно знаю, какова она, именно поэтому она и нужна мне, — усмехнулся Натаниэль, дьявольски сверкая глазами. — Не думаете ли вы, что я уступлю ей? Она будет моей через две недели.

Мне абсолютно нравились его непоколебимая уверенность в себе и неиссякаемый настрой. В ту же секунду я возложил немало надежд на данный союз.

— То есть, вы хотите сказать, что управитесь с ней всего лишь за две недели? — в голосе моем звучало недоверие с примесью самоуверенности.

— Определенно, — высокомерно отозвался Натаниэль, — я самый желанный жених пригорода, ведь я Романов. Тем более я полицейский, а здесь это ценится превыше всего. Так что я не то, что за пару недель, я за пару дней справлюсь! Сегодня как раз прием в Тихом дворце — там-то мы с ней и свидимся.

— Что ж, я вижу, как вы желаете ее заполучить и понимаю вас, — радостно воскликнул я, — так что мешать явно не стану.

— По рукам, — мы пожали друг другу руки в знак закрепления дружественного альянса.

Механизм покорения Роберты Альдофин был успешно запущен, и уже через пару недель я надеялся отпраздновать ее помолвку с великим удовольствием и размахом.

— Ну что же, должен заметить, вы весьма удачно заблудились, — сказал Натаниэль, пока мы возвращались туда, где оставили Луи. — Чем планируете заняться?

— Я писатель, — гордо заявил я, чувствуя, как и обычно при данном признаний, некую инородность и дискомфорт.

— Это очень любопытно, — сказал он дежурную фразу, коих я слышал миллионы, — вам следует вступить в Совет пригорода, в него входят главы древних кланов, что живут здесь с самого основания.

— Благодарю вас, вы тоже там состоите?

— А как же, — ответил Романов, словно само собой разумеющийся, — есть у нас в Совете один издатель. Уж не знаю, насколько от него будет толк, но он весьма влиятелен в своих кругах. Мало ли — пригодится.

— Еще раз премного благодарен, — кивнул я, — но думаю, сначала дождусь прибытия своей невесты.

— Невеста? — опешил он, — тебе сколько лет-то?

— Двадцать один, — нахмурившись, ответил я.

— Ты что, друг, с ума что ли сошел жениться в двадцать один год? — возмущение и растерянность атаковали его, — мой тебе совет — оно того не стоит. Приглядись получше, вокруг столько девушек хорошеньких, зачем тебе так рано сдаваться добровольно в плен? Да еще и пожизненный. Друг, поверь, добром это не кончится, я тебе это гарантирую.

Я судорожно вздохнул про себя, добывая остатки терпения со дна моей души. От недовольства, которое обуяло меня, я мешкал, что ответить. И хорошо, что в этот самый момент мы уже вернулись к Луи, который с весьма понурым видом протянул крафтовый конверт Натаниэлю.

— Что это? — бросил Романов, вздернув бровями. Он непочтительно вырвал находку из рук товарища.

— Осколки от фужера, босс, — пробурчал Хитрый, — нашел неподалеку от места трагедии. Он… в крови.

Натаниэль изучил содержимое конверта, не вынимая, затем сунул его обратно в руки Луи и вынес вердикт:

— Выбрось это.

Он зашагал в направлении кареты.

— Вы уверенны…ээ…босс?

–Ты меня услышал, — холодно отозвался парень, ловко заскочив на ступеньку экипажа, — ну что, едемте, господин Альдофин, поглядите на наш чудесный пригород.

С этими словами он нырнул в карету и скрылся в ее глубинах.

«Да я уж, что нужно углядел… — усмехнулся я про себя и поспешил занять свое место».