Пиратская кровь

Eugenio Pochini

Золотая эпоха пиратства. Джонни проводит свое детство в Порт-Ройал, переулки которого полны авантюристов, головорезов и женщин с плохой репутацией, ищущих удачу среди таверн и пристаней. Однажды парень узнает о существовании таинственного сокровища… И все неожиданно меняется в его жизни. Попав в экипаж ужасного пирата по имени Черная Борода, Джонни предстоит выпутываться из тысячи ловушек, выживать в кровавых рейдах, среди злых представителей диких племен и неясных предрассудков, подвергая риску свою жизнь и стараясь исполнить предначертания своей судьбы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

МЕРТВЫЕ НЕ РАЗГОВАРИВАЮТ

— Проклятье!

В безудержном порыве Морган перевернул предметы, стоящие на письменном столе, включая мореходные карты, хорошо обработанный секстант и письмо с печатью для Роджерса.

— Мерзкий оборванец! — выкрикнул он. — Он заслуживал в сто раз больших страданий!

Напротив него на дамасском диване сидел корсар с несколько отстраненным выражением лица.

— При всем должном уважении… — попытался он вставить слово.

— Помолчите! — прервал его губернатор.

Последовало долгое глубокое молчание, которое нарушалось только тяжелым дыханием. Роджерс предпочитал подчиниться. Лучше подождать, когда губернатор успокоится, и лишь потом высказать свои мысли.

Откровения Винна смогли подорвать и без того не самую лучшую репутацию Моргана в колониях. Политическая карьера и дружеские отношения с властью не особо помогали ему, а за почтительным уважением прятались лицемерие и конформизм. В довершение всего новость о сокровище теперь облетит весь Порт-Ройал. За короткое время она однозначно достигнет нескромных ушей.

« Когда король Георг узнает, что деньги, выданные пирату, потрачены на личные интересы, у тебя будут серьезные трудности», — подумал Роджерс. Его показное равнодушие, разумеется, не имело ничего общего с бескорыстием. Дело было серьезным, и из него можно было получить пользу.

— Как Вам удается оставаться невозмутимым? — спросил его Морган, сжимая кулаки так, что побелели костяшки.

Роджерс молча поднялся. Он намеривался тщательно взвесить слова, прежде чем произнести их, чтобы избежать возможной вспышки гнева губернатора, но в то же время дать ему понять, что к таким людям нужно относиться с правильной выдержкой. Он принялся ходить взад-вперед по комнате.

— При всем должном уважении, — повторил он, — я считаю, что реагировать таким образом бесполезно. Теперь Винн сделал Ваши дела общим посмешищем.

— И Вам кажется это мелочью?

— Абсолютно.

— Но он поиздевался над всеми нами! — вскричал Морган.

— Неправда, — возмутился Роджерс. — Его развлекало обводить вокруг пальца только Вас, Ваше Превосходительство. Потому нет никакого толку ругаться на мертвого. Думаете, что так Вы сможете удержать ситуацию под контролем? Вы ошибаетесь!

Губернатор побагровел, а рот его сжался в тонкую линию. Его подстершийся грим делал его еще более комичным, чем обычно. Глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит.

Видя его в таком состоянии, Роджер удовлетворенно улыбнулся.

— Если только Вы не решите сделать выбор, — проговорил он. — Я имею в виду… — умышленно не договорил он, делая вид, что размышляет, прикоснувшись пальцем к губам. Он хотел, чтобы его жест выглядел так, будто он раздумывает над тем, как помочь. Хотя на самом деле он думал о другом: « Ты потерял контроль над ситуацией, Генри. Признай это. Этот пират сыграл с тобой отличную шутку. Может, он в самом деле был сумасшедшим. А, может, нет. Кто теперь знает?»

— Смелее! — воскликнул Морган, побуждая высказаться. Он начал массировать виски от напряжения.

— Я могу отплыть раньше на пару дней, — начал Роджерс. — Это может помочь выиграть время, но повлечет изменения в соглашении. Я почти уверен, что команда не воспримет это положительно.

— Если проблема в деньгах… — осмелился предположить губернатор.

— Это касается сокровища, — поднял корсар с пола официальное письмо и поднес к глазам, прежде чем положить в карман.

— Все, что хотите! — ударил Морган руками по столу. — Мы должны прибыть туда раньше кого бы то ни было. Начать раньше могло бы означать спасение от унижения и позволило бы избежать ссоры с Его Величеством.

— Он этого не узнает. Даже если новость дойдет до Суда, нет никаких доказательств. И потом, Треугольник Дьявола всегда считался легендой.

— В этом Вы правы.

— А если слухи о том, что Вы заплатили команде пиратов, распространятся, чем Вам будет грозить эта вовлеченность? Последний член команды Беллами мертв.

— Следовательно?

— Следовательно, установленная цена правильная, — заявил Роджерс, желая успокоить своего собеседника и сфокусировать его внимание на своих словах. — Но для гарантии моей верности и верности моих людей я претендую на 80 процентов.

— Вы сошли с ума! — вскричал Морган, который готов был упасть в обморок.

— Мой разум никогда еще не был таким здоровым.

— Это грабеж!

— Вы можете принять это условие или отклонить.

— Сойдемся на 40%, — предложил губернатор.

— Вы жадный человек, Ваша Превосходительство, — пожал плечами корсар. — Вы задеваете мою гордость, если полагаете, что я соглашусь на 40%. Помните, что если все пройдет хорошо, Вам даже не нужно будет делиться с королем.

— 50%, капитан. И оставим этот вопрос.

— С половиной я не могу гарантировать, что слухи об этой истории не распространятся по свету.

— Тогда 60%.

— 70!

Морган бесстрастно смотрел перед собой, уперев локти в стол и скрестив руки.

— Согласен, — изрек он, наконец. — Семьдесят.

— Вы мудры, — протянул Роджерс руку в ожидании ответного жеста. Когда тот протянул руку в ответ, корсар сжал ее: — С Вашего разрешения, я хотел бы попросить Вас кое о чем.

— Еще?

— После всех долгих лет службе на благо короны, я полагаю, что заслуживаю нечто большее, чем официальное письмо. Я хотел бы получить вознаграждение в виде собственности и титула, признанного королем.

— То есть политическая карьера?

— Именно!

— Вне зависимости от того, какие выгоды принесет путешествие?

Роджерс кивнул.

— Как пожелаете, — обессиленно проговорил Морган. — Мы позаботимся о Вас в Суде.

— Благодарю Вас, — отпустил корсар его руку и быстрым шагом направился в сторону двери. Прежде чем выйти, он на миг остановился. — Любое обещание — это долг выполнить его. Помните об этом, Ваше Превосходительство.

С этим словами он вышел прочь.

***

Энни сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и смотрела в окно. В руках она держала чашку с супом. Волосы, обрамляющие лицо, колыхались от легкого ветерка, который раздувал закат. Они больше не напоминали умирающего осьминога. Скорее пучок пшеницы, качающийся на ветру. Бледное лицо было покрыто легким румянцем. По крайней мере, в тот момент болезнь отступила.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил ее Джонни, входя в комнату. Он провел весь день в беспокойстве, за исключением того момента, когда наблюдал за казнью Винна. Присутствие при смерти пирата наполнило его ужасом, который моментально исчез в тревоге за состояние здоровья матери.

— Устала, — ответила она слабым голосом. — Пока тебя не было, Бартоломеу позаботился обо мне. Он был очень любезен. Приготовил мне ужин, погляди, — желая показать ему еду, она попробовала сделать глоток.

— Дай это мне, — сел парень рядом с ней и начал кормить ее. Запах супа заставил его желудок сжаться от голода.

— Ты ел? — поинтересовалась Энни.

— Конечно, — солгал он. Он со вчерашнего вечера ничего не ел. Хуже того: все то, что он съел, осталось лежать в каком-то переулке после того, как он попробовал ром, предложенный португальцем.

Время от времени он промокал уголки ее рта салфеткой. Энни улыбалась, пытаясь проглотить суп. Когда с едой было покончено, Джонни помог ей улечься в кровать.

— Мне не хочется спать, — запротестовала женщина.

— Тебе надо отдохнуть, — посмотрел на нее Джонни взглядом, не терпящим возражений.

Аккуратно положив голову на подушку, она проговорила:

— Как странно, ты не находишь? Всегда я заботилась о тебе.

— Не утруждай себя разговорами.

— Я с самого утра не кашляю, — казалось, Энни не услышала его.

— Ты поправишься, верь мне.

— Дай бог.

Между ними легло короткое молчание, во время которого Джонни испытал сильное чувство вины. Будто он был узником в теле, которое ему не принадлежало, и он был вынужден беспомощно наблюдать за болезнью матери. Он видел ее через разноцветный калейдоскоп, стеклышки которого отражали боль и неуверенность. Он хотел сбежать, как можно дальше, чтобы не видеть ее в таком состоянии.

— Тебе лучше отдохнуть, — сказал он, беря чашку и ковш. — Бартоломеу нуждается во мне. Я могу оставить тебя одну? — со страхом спросил он, боясь, что она попросит его не уходить.

Но Энни удивила его, спокойно произнеся:

— Иди, конечно, и не волнуйся. Увидимся, когда закончишь.

— Согласен.

— Я люблю тебя, Джон.

— Я тебя тоже, — ответил он. Потом нагнулся и поцеловал ее в лоб.

***

Вечером Джонни заметил, что голова Бартоломеу чем-то занята. Он произнес всего несколько слов, и Джонни понял, что он кого-то ждет, потому что продолжал бросать непрестанные взоры на дверь и каждый раз, когда она открывалась, он затаивал дыхание в мучительном ожидании. Тем не менее, Джонни предпочел не вмешиваться в это, поскольку был занят обслуживанием клиентов.

Но некоторые разговоры, которые он услышал, неизбежно привлекли его внимание и воспламенили фантазию. Были те, кто обсуждал ужасную смерть Винна, и те, кто поддерживал капитана Роджерса, который готовился к какой-то загадочной экспедиции.

Когда последний клиент покинул заведение, Бартоломеу приказал парню закрыть кухню и помыть посуду. Потом он начал ходить по помещению и гасить свечи. Зал погрузился в темноту, освещаемую лишь несколькими тусклыми свечами.

Джонни провел целый час за мойкой бесконечных тарелок и бокалов. От невыносимого аромата специй его глаза покраснели, а нос заложило. Он боялся, что потеряет сознание. Но потом стал привыкать к запаху. Он мыл глиняный кувшин, когда дверь с другой стороны помещения с треском растворилась.

— Наконец-то, ты явился, — послышался голос Бартоломеу.

— У меня было много дел.

Джонни узнал голос Эвери. После работы он сказал ему, что плохо себя чувствует и хочет лечь спать пораньше. Почему же он тогда пришел сюда?

— Мы одни, Барт? — спросил старик.

— Не беспокойся, — ответил Бартоломеу. — Сопляк занят на кухне. За хорошую цену. А теперь сядь и объясни мне, что ты хотел мне сказать.

Послышался звук отодвигаемых стульев. Джонни осторожно приблизился к двери, которая соединяла кухню с главным залом. Он медленно открыл ее, приоткрыв небольшую щелку, позволяющую подслушать разговор.

— Как Энни? — спросил Эвери.

— Не очень хорошо, — ответил португалец. — Ей стало немного лучше в последние дни, это дает надежду. Но без осмотра врача нельзя быть уверенным.

— Но именно это она не хочет.

— Да.

Джонни вздрогнул. Слышать, как эти двое беспокоятся за состояние его матери, было приятно. Он еще шире раскрыл дверь и просунул в щель голову. Теперь он хорошо видел спину Эвери.

— Но я хотел поговорить не об этом, — сказал старик, — а о том, что случилось с Винном. Я был на казни.

— Ты знал его? — спросил Бартоломеу.

— Мы плавали на одном корабле.

Парень едва смог подавить возглас удивления. Значит, все эти слухи вокруг Эвери были правдой? Он, в самом деле, был пиратом? Надо было найти способ, чтобы разоблачить его.

Джонни выскользнул из кухни, толкая дверь так медленно, что потребовалась вечность, чтобы открыть ее. Ползя, словно маленький ребенок, он приблизился к столу и остановился, чтобы унять сердцебиение. Он чувствовал, как пульс бьется в висках. В правой руке он до сих пор держал кувшин для вина, забыв его оставить на кухне. Возбуждение было таким сильным, что Джонни даже не заметил, как прислонился к стойке с бутылками. Но движение заставило их зазвенеть. Глаза его расширились от страха. Долю секунды ничего не происходило. Потом он услышал приближающиеся шаги. И поднял взгляд. Огромная ручища Бартоломеу возникла прямо над его головой. Она была в нескольких сантиметрах. Он даже почувствовал ее запах. Он готов был схватить его за волосы и вытащить… но рука опустилась на стойку и взяла оттуда одну из бутылок. Потом мужчина вернулся обратно.

— Это не объясняет, почему ты хотел увидеть меня, — проговорил Бартоломеу, откупоривая пробку.

— Скоро поясню, — ответил Эвери.

Снова послышались шаги, сопроводившиеся затем звоном бокалов, которые мужчина поставил рядом. Джонни сместился к краю стола, и увидел, как они наполняют их чем-то.

— Винн сделал много плохого, — произнес старик, отпивая ром. — Но он был бедным неудачником. И не заслуживал такой смерти.

— Лучше он, чем мы, — заявил Бартоломеу.

Выражение лица Эвери было смесью недоверия и неуверенности.

— Боишься, что нас раскроют? — спросил он португальца.

Тот не ответил. Старик начал оглядываться. Потом произнес, понизив голос до едва слышимого шепота:

— Вопрос касается того, что он сказал перед тем, как его казнили.

Джонни вздрогнул, вжавшись в стол. Он вспомнил пирата, раскачивающегося на петле, дрыгающего в воздухе ногами, с кровью, которая стекала у него изо рта.

— Имеешь в виду Треугольник Дьявола?

— Слухи быстро распространяются, Барт.

— Это все пустяки, — постарался тот разрядить обстановку.

— Это место существует, — посмотрел на него Эвери взглядом, полным уверенности и… угрозы. — Даже самый наивный моряк знает эту легенду. Но я могу тебя уверить, что он существует.

— Брось!

— Хочешь, я расскажу тебя одну историю?

Португалец проворчал что-то невразумительное.

— Хорошо, — Эвери налил себе еще рома. Его корявые пальцы дрожали, потому ром потек по горлышку бутылки. — Все началось несколько лет назад. С командой, частью которой я был, мы высадились на острове рядом с Антигуа. Там мы стояли несколько дней, пытаясь понять, где находимся.

— Архипелаг Антильских островов известен своими островами, которые не обозначены на мореходных картах, — уточнил Бартоломеу.

— Я знаю, — ответил тот самодовольно. — Но что никто из нас не мог представить, так это то, что это место было заселено какими-то местными жителями.

— Какими?

— Племя калинаго.

Несколько секунд Бартоломеу молчал. Потом медленно покачал головой, будто все это до конца не убеждало его.

— Теми, что едят мертвецов? — спросил он.

— Именно, — ответил Эвери и коварно рассмеялся. Очевидно, все это забавляло его. Либо нервировало. Сложно сказать. — Дай мне продолжить, — допил он второй бокал рома и налил себе третий. — Капитан решил отправить туда экспедицию, чтобы исследовать остров. Мы безрезультатно ждали много дней их возвращения. Тогда решил отправиться он сам вместе с остальными. Включая Винна и меня. Команда была напряжена, хотя никто не смел ослушаться его распоряжений. Мы оставили шлюпку на пляже и углубились в лес.

— И там встретили племя, — догадался Бартоломеу.

— Они нас искали, — уточнил старик мрачно. — Они поймали нас, как и наших товарищей. Я никогда не забуду тот момент, когда увидел их. Они похожи на зверей, которые не знают жалости, — он отпил еще глоток, и жидкость потекла у него по подбородку и шее. — Они едят еще живые жертвы с беспрецедентной жестокостью.

Выражение лица Бартоломеу изменилось. В отличие от своего собеседника он почти не пил ром, держа руки на столе. В тот момент он так сильнее сжал скрещенные пальцы, что они побелели.

— Как бы то ни было, — продолжил Эвери, — нашему капитану удалось спастись от этого шамана. Мы избежали смерти, но цена была слишком высокой.

Прижавшись к столу, Джонни начал дрожать. Дело заинтересовало его. Очень заинтересовало.

Но Эвери молчал, опрокидывая себе в рот третий стакан рома.

— Капитан заключил с ними договор, — медленно произнес тот. — Они рассказали ему о существовании великого сокровища, спрятанного на острове, расположенном на северо-востоке от Багамских островов. Они показали старинный рисунок, выгравированный на глиняной табличке. Положение этого места примерно совпадает с положением Треугольника.

— О чем шла речь в договоре?

— Капитан должен был отправиться на поиски сокровища. Он мог забрать его себе, но взамен он должен был привезти шаману амулет.

— Амулет?

Эвери кивнул.

— Да. Нефритовый амулет.

— Зачем? — не понял Бартоломеу.

— Понятия не имею. Он сказал это только ему и его поверенным. Мы же были выгнаны за пределы хижины. Потом я узнал, что за амулет он гарантировал капитану возможность вернуть то, что тот потерял в прошлом, — он понизил голос. — Кто знает, о чем шла речь.

— А потом?

— Как только шаман рассказал ему все, капитан согласился. В знак заключения соглашения оба сделали татуировку. Если кто-то из них не выполнит соглашение, этот знак приведет его к смерти.

— Суеверие, — бросил португалец.

— Думай, что хочешь, Барт, — настаивал Эвери. — Я говорю лишь о том, что видел своими глазами. И это ведет к Эмануэлю Винну. Потом я тебе объясню, — он издал мучительный стон, будто эти воспоминания все еще пугали его. — Я могу поклясться моей жизнью, что после этого капитан сошел с ума. Некоторые решили восстать. Их было тридцать человек, включая меня. Очевидно, капитан воспринял это плохо и оставил нас на необитаемом острове к востоку от Пуэрто-Рико с единственной бутылкой рома и без еды. Но через несколько недель он вернулся забрать нас. Нас осталось пятнадцать.

Бартоломеу раскрыл рот в изумлении. Он стукнул себя по лбу, будто нечто неожиданное пришло ему в голову:

— Ты хочешь сказать, что…

— Именно, — опередил его Эвери, подтверждая худшее предположение. — Я был на борту « Мести королевы Анны» под командованием Черной Бороды.

От изумления Джонни упал назад, выставив инстинктивно руки и забыв о том, что в одной из них держал кувшин. Он потерял равновесие и снова ударился о стойку с бутылками. В этот раз раздалось более громкое дребезжание. Боль пронзила ему плечо, бутылки задрожали. Одна из них начала падать и, достигнув пола, разбилась. Осколки разлетелись по всему полу.

— Что это было? — вскочил со стула старик.

— Мышь, — предположил Бартоломеу и направился в ту сторону, откуда раздался шум. — Очень большая мышь.

Парня словно парализовало. Глаза распахнулись, зрачки расширились. Он слышал, как колотится сердце, словно оно сошло с ума. Удары больно отдавались в ушах, похожие на удары молотка, в то время как шаги португальца, казалось, исходили из далекого и неизвестного мира.

« Я должен что-то предпринять, — подумал Джонни. — Я должен выбраться отсюда. Сейчас же!»

Но паника охватила его. Было похоже, словно он застрял в зыбучих песках, которые затягивали его все сильнее по мере того, как Бартоломеу приближался. Наконец, тень португальца угрожающе нависла над ним.

— Что ты здесь делаешь, сопляк? — спросил тот.

Джонни улыбнулся с глупым видом.

И понял, что попал впросак.

***

Он расположился между двумя пиратами. Свечи подрагивали от невидимого движения воздуха, делая очертания комнаты совершенно размытыми.

— У нас появился конспиратор, — усмехнулся Эвери.

— С каких пор ты там прячешься? — спросил Бартоломеу, садясь. Из его тона исчезло отцовское расположение, которое слышалось раньше. Осталось только возмущение.

— Я клянусь тебе, что не хотел, Барт… — пробормотал парень, дрожа всем телом.

Португалец ударил кулаком по столу.

— Твои оправдания меня не интересуют! Я спрашиваю тебя, с каких пор ты там прячешься. Отвечай!

— Достаточно посмотреть на него, чтобы понять, что он слышал все, — вмешался старик. Рот его искривился в усмешке, обнажая десны. — Но я знаю способ заставить его говорить, — сказал он, доставая из-под полога кинжал и размахивая им перед лицом Джонни.

В мгновение ока тот прекратил дышать. Лезвие сверкало по всей длине, холодное и безжалостное. Он подумал о ноже, который взял, чтобы отомстить Алехандро. Но их нельзя было сравнивать. Эвери разрубил бы его на части, как свинью.

— Это перебор, Беннет, — остановил его Бартоломеу, но при этом не сделал ни единого движения, чтобы остановить старика.

— Клин клином вышибают! — воскликнул Эвери, хватая Джонни за руку. Он прижал его к столу и занес нож.

Парень задохнулся от страха. Блеск лезвия пронзил его своим жестоким свечением. Он ощутил, что скоро оно воткнется в его тело. Мысль, что Эвери способен на подобное, напугала его больше, чем само его движение. Потому он не стал думать долго и залился слезами. Сквозь рыдания он рассказал то, что слышал. Когда он закончил, два пирата переглянулись. Потом начали громко смеяться. Джонни был ошеломлен, не понимая, что происходит.

Но потом до него дошло.

— Вы не собирались причинять мне зла, — сказал он, испытывая чувство страшного стыда. — Ты сделал вид, что хочешь убить меня, чтобы заставить говорить.

— Точно, — подтвердил Эвери. Он ослабил хватку и убрал кинжал. — Это старый трюк, который я использую, чтобы добыть сведения.

— Лучшая защита — это нападение, — вмешался португалец.

Оба снова рассмеялись. И Джонни, непонятно почему, присоединился к ним, чувствуя себя частью этого странного соучастия. Тот факт, что над ним насмехались, волновал его мало, а страх уступил место неясному удовлетворению. Смутное ощущение, будто он вернулся домой после долгого путешествия и обнял свою семью.

— Я был вынужден сделать это, — сказал Эвери. — Я должен был преподать тебе хороший урок.

— Но вопрос в другом, — добавил Бартоломеу сухо. Он развязал пучок своих длинных волос и начал играться с прядью. — Теперь, когда ты знаешь правду, что ты намерен предпринять?

Парень изумился.

— Хочу знать больше, — заявил он.

Некоторое время все молчали. Оба морских волка оставались безмолвными, размышляя о произошедшем. Казалось, они пытались скрыть какой-то секрет.

Наконец старик нарушил молчание.

— Успокойся, — сказал он. — Твоя выдержка меня удивляет, потому, раз ты подслушал наши разговоры, нужно прояснить все. К тому же ты тоже присутствовал при казни Винна, — он опрокинул в рот очередной стакан рома. — Думаю, пришел момент объяснить тебе кое-что о нем. Он не был сумасшедшим, каким хотел казаться. Он оставил след о том, как добраться до Треугольника Дьявола.

— Я помню, что он говорил о карте, — проговорил Джонни.

— Я не об этом, — вытащил Эвери сигарету, наполнил ее щедрой горстью табака и засунул в рот. Потом он подал знак парню, чтобы тот передал ему огарок свечи. Взяв свечу, он зажег сигарету и начал курить. — У Винна один глаз был стеклянным. Он потерял свой настоящий глаз во время боя. После договора между Эдвардом Тичем и шаманом, они предложили ему заколдовать глаз, чтобы тот мог ориентироваться в тех водах.

Португалец улыбнулся невесело.

— Хочешь сказать, что речь идет о волшебстве, Беннет?

— Именно, — изрек тот убежденно.

— Я не верю в это, — отозвался Джонни.

— А должен, — обратил тот на него взволнованный взор, вытаращив глаза. — И поскольку никто не сделал этого, я решил эксгумировать повешенного. Вот почему я пришел поздно. Я был на кладбище.

Португалец перекрестился.

— Ты сошел с ума, Беннет Эвери! Я серьезно.

— Спасибо, — сказал старик, переводя взгляд на Джонни. Затем рассмеялся хищным смехом: — И мне кажется, я нашел еще одного сумасшедшего, способного помочь мне раскопать тело Винна. Пара сильных рук мне необходима.

***

У подножья стены Форта Чарльза украдкой двигалась фигура. На спине был заметен выдающийся мешок. Следуя по периметру крепости, он обогнул первый бастион, потом второй, потом третий, пока не оказался на склоне, нависшим над морем. Он аккуратно соскользнул к пляжу между камнями и стеной.

Затем сделал несколько шагов и замер.

Внезапно над ним раздался крик.

Он поднял взгляд и увидел, как патрульные солдаты отправились на свой обход. Подождав, пока они удалятся, он двинулся дальше в сторону батареи пушек. Они торчали, словно бронзовые столбы, над поверхностью камней, сглаженных постоянным южным ветром. Забраться на них голыми руками было невозможно. К счастью, он подготовил крепкую веревку, на конце которой был привязан крюк. Он открыл мешок и достал канат.

Прошли двадцать дней с его приезда в Порт-Ройал. Шлюп, который он использовал, никто не заметил, и этого было достаточно, чтобы подкупить местного офицера не подпускать к маленькому пирсу любопытных. Прежде чем отправиться на эту миссию, капитан выразился более чем ясно: необходимо добыть любую информацию о Винне. И ему это удалось. Казнь пирата позволила ему не только выполнить задачу, но и хорошо изучить защитные укрепления крепости.

Он размотал веревку и бросил ее в сторону самой высокой части стены. Металлический крюк ударился о камень, и слабый лязг долетел до уха. Он потянул за веревку. Крюк упал на землю. Он тихо выругался и, остановившись, прислушался. Никакого шума. Ничто не говорило о том, что его кто-то услышал.

Он снова кинул веревку, наблюдая да траекторией ее полета в сторону стены. Затем потянул ее, и ему пришлось сдвинуться немного, чтобы крюк не угодил в него, падая.

« Я трачу впустую слишком много времени, — со злостью подумал он. — Нужно действовать спокойно и… поторопиться!»

Он взглянул в открытое море. Ночная темнота слилась с черной глубиной воды. Он знал, что где-то там его ждет корабль. Вероятно, капитан наблюдает за ним в этот самый момент. Он представил его, стоящим на корме, с подзорной трубой и ироничной усмешкой на лице.

Он в третий раз принялся кидать веревку, и она, наконец, зацепилась. Через несколько мгновений он услышал болтовню патруля, который делал обход. Он задержал дыхание, надеясь, что они не заметят крюк, воткнутый в камень. Они прошли дальше, удаляясь и ничего не заметив. Тогда он взобрался на стену. Это было нелегко. Мешок на спине был тяжелым и усложнял дело. Он цеплялся за пушки, что встречались ему на пути. Добравшись до парапета, он присел на корточки и втянул веревку.

Форт Чарльз был погружен в тишину. Слышался только крик гвардии. Некоторые из них были пьяны, а лачуги вокруг центральной площади не подавали никаких признаков движения.

В тишине, окутанный мраком он соскользнул со стены. На первом ярусе пушки молча смотрели в открытое море. Он отлично помнил, что под ним были установлены три других ряда, каждая пушка которых была готова к обстрелу. А еще ниже был пороховой склад.

Он заметил все это во время казни. Пара солдат передавала секретную почту в сарай. Потом, во время замешательства, порожденного ужасной смертью пирата, ему удалось подобраться поближе: один из стражников открыл дверь, и он увидел пятьдесят бочек, полных пороха. Англичане и в этом облегчили себе работу: взорвав его, взорвались бы все ярусы, повредив пушки.

« Нет ничего проще», — подумал он.

Он прокрался дальше, скрываясь в тени, останавливаясь ненадолго, чтобы убедиться, что за ним никто не идет. Наконец, ему удалось аккуратно спуститься по ступенькам, ведущим на площадь.

Никого из охраны не было видно.

— Может, они внутри, — пробормотал он про себя. Подойдя к сараю, он приложил ухо к двери. Громкий храп был слышен внутри. Не поддаваясь панике, он взялся за кинжал, который был спрятан в сапоге, и вошел.

Внутри помещение было покрыто металлическими пластинами, призванными защитить его при пожаре. Его освещала одна маленькая тусклая лампада, подвешенная к потолку на изогнутом гвозде. Бочки аккуратно стояли по обе стороны. В глубине помещения спал солдат.

Подкравшись к нему на цыпочках, он в мгновение ока зажал ему рот и вонзил в горло кинжал. Жертва расширила глаза и начала захлебываться. Лезвие проткнуло горло, войдя в трахею и гортань. Потом наткнулась на что-то твердое, видимо, кость. Солдат издал единственный гортанный звук и склонил на бок голову.

— Превосходно, — прокомментировал он и вытащил кинжал. Затем быстро вытер его об куртку и начал шарить в мешке. Оттуда он достал дюжину брусков, соединенных между собой в длинный и узкий шнур. Он аккуратно разложил его на полу и улыбнулся.

В слабом свечении лампады блеснули два золотых зуба.

***

Джонни был изумлен тем, что Эвери хочет закончить работу в ту же ночь. Бартоломеу пытался вразумить его, но безрезультатно.

— Время пришло, — изрек старик, услышав звук грома, донесшийся издалека, после чего послышался шум дождя. — Никто нам не помешает. А земля будет мягче, легче будет копать.

Так они и решили отправиться в путь.

Португалец будет покрывать парня до его возвращения, потому что если Энни что-нибудь заподозрит, это будет конец всему.

— Будьте внимательны, — прошептал он. — Ради Бога.

Как старик и предвидел, никто им не встретился на пути. И Джонни был рад этому. Мысль о том, что их могут обнаружить, нервировала его.

Пройдя несколько жилых построек, они вышли на пустынную дорогу. На последнем участке она описывала резкий поворот налево. С другой стороны от нее располагалось кладбище, за небольшим ручьем, через который был перекинут мост.

— Это момент истины, — сказал Эвери и решительно ступил на мостик. — Поживей! У нас куча работы.

Перед ними был железный забор, обозначающий границы кладбища. Дверь была открыта, потому они без труда вошли внутрь. Вдоль тропинки стояли грубо отесанные деревянные кресты, а тропинка вела к часовне, построенной в строгом стиле, которого придерживались переселенцы.

Эвери показал на постройку.

— Мы должны войти туда.

— Пиратов хоронят в массовых захоронениях, — тихо заметил парень.

— Ты прав, но сначала мне нужно кое-что сделать.

Они добрались до часовни, над входом в которую висела гравюра на латыни. Джонни на миг остановился, прикрывая глаза от дождя, чтобы прочитать, что там написано. Но его прервал старик, приказав следовать за ним. Дверь издала адский скрип, а темнота, в которую они попали, была тотальной. Но через некоторое время пламя свечи осветило мрак.

— Подержи это, щенок, — передал ему Эвери факел. Он поставил огниво и кремень и склонился над гробами, поставленными один на другой. Потом вытащил кусок материала, в который было что-то завернуто.

— Я принес сюда все инструменты для раскопок. Здесь они в сохранности.

Джонни увидел, как он достал лопаты.

— Проблема в том, чтобы найти могилу пирата, — сказал Джонни.

— Не волнуйся. Губернатор приказал закопать его в отдельную могилу. Я почти сразу заметил ее.

— Не думал, что он такой благородный.

Тот покачал головой и водрузил лопаты на плечи.

— Он это сделал, чтобы выглядеть милосердным после того, что произошло. Хотел сохранить лицо. Ни о каком благородстве речь не идет.

Выйдя из часовни, они спрятались среди деревьев, растущих вокруг нее. Воздух казался тяжелым, пока они продирались сквозь ветви и корни, полные черных предзнаменований. Через несколько шагов земля начала слегка спускаться вниз, а растения исчезли. Также исчезли кресты, а на их место пришли простые надгробия над могилами.

— Вот она! — резко остановился Эвери, показав на могилу в нескольких шагах от них.

Не теряя времени, они принялись за работу. Это было не так просто, потому что земля оказалась холодной и зернистой грязью, и они по щиколотку погрязли в ней. Раскопка заняла массу времени. В какой-то момент Эвери остановился и с трудом вздохнул.

— Продолжи ты, — сказал он, садясь на грязный край могилы.

Парень взялся за лопату. Чем больше он копал, тем сильнее билось его сердце. Прошло еще немного времени, и у него начали болеть руки. Он пытался не сдаваться. Абсурдное возбуждение, его охватившее, побуждало продолжать. Но потом он замер. Земля закончилась. Послышался лязг, будто из-под земли скреблись когти кошки. Воображение заставило его застыть: а что если труп пирата встал, чтобы затащить его с собой?

— Дальше я сам позабочусь, — остановил его Эвери. Из материи он достал некий инструмент, похожий на металлический кол. Один из его концов был заострен и немного изогнут.

Джонни не мог сделать ничего лучшего, чем вылезти из ямы, встать на краю и посветить факелом. Древесина вскоре догорит, им надо было поторапливаться.

Старик спустился в яму, стараясь не поскользнуться. Достигнув дна, он откинул немного земли с краев ящика. Склонившись над ним, он прощупал кончиками пальцев толщину. Казалось, он изучает ситуацию или отдает дань уважения Винну. Почувствовав удовлетворение, он раздвинул ноги и поставил их на стороны гроба, а затем засунул конец кола между стенками и начал раздвигать их. Скрип досок был ужасным, напоминая звук ломающихся костей. Но обивка потихоньку развалилась, и показалось тело убитого.

Оно было неподвижным, руки прижаты к бокам, шея сломана. Длинные волосы, пропитанные грязью, падали бесформенной массой, закрывая лицо. Натянутая кожа напоминала старую карту, и под ней были видны мышцы и сухожилия. Пальцы были покрыты настоящими когтями.

Когда Джонни их увидел, то испытал новое чувство ужаса. Это были именно те когти, скрежет которых он услышал. Он все еще думал о том звуке, когда что-то заставило его повернуть голову в сторону. Ему в нос ударил невыносимый кислотный запах гнили. Он едва сдержал рвоту, но кишечник его был в смятении, словно в нем что-то перемешивали палкой.

Эвери тоже поморщился и поднял воротник куртки, чтобы закрыть им лицо.

— Как дела, мой друг? — спросил он, поглядев на Винна. Голос его был носовым, почти комичным.

В ответ челюсть пирата начала двигаться под массой волос, будто он пытался что-то сказать.

Глаза Джонни расширились от ужаса:

« О, Бог мой, он еще жив…»

Но изо рта его выскочила крыса. Сначала появился хвост, потом раскрылся рот, и показался сам зверь. Она прошла мимо, удивленная присутствием людей. Моргнув черными глазками, она покинула логово, скрывшись на дне могилы.

Старик даже глазом не моргнул. Чего нельзя было сказать о Джонни.

— Что мы будем делать? — спросил он. Кручение в его животе усилилось, и он очень опасался, что Эвери попросит его спуститься вниз.

Но тот, напротив, сидел в молчании, подперев рукой подбородок, и раздумывал. Пучки седых волос разметались по бокам, и капли дождя скользили по его лысине.

— Дай мне факел, пока он не погас, — попросил он.

Джонни сделал, как тот сказал. Затем увидел, как Эвери схватил мертвеца за волосы и силой дернул. Голова его изменила положение, и даже если шея не была бы сломана, она все равно бы издала такой скрежещущий звук. На лице по-прежнему виднелась усмешка, а рот, из которого вылезла крыса, был распахнут. Отсутствие языка говорило о том, что его съел грызун. Вокруг рта были все еще видны следы крови.

— Иди сюда! — позвал Эвери. Он воткнул факел в землю. Желтоватый отблеск затухающего пламени создавал тень в одной стороне могилы в форме полумесяца.

Джонни нехотя спустился вниз. На мгновение он потерял из вида мертвеца, потому что Эвери склонился над ним так, что полностью закрыл его. Джонни не видел, что тот делает там. Наконец он отпустил его, и Винн тяжело рухнул вниз.

— И что? — спросил парень.

Старик обернулся и посмотрел на него, протягивая ему открытую дрожащую ладонь. Меж пальцев у него застряли пучки волос. А из морщинистой кожи выглядывал острый глаз пирата. Это была почти идеальная сфера, за исключением небольшого углубления с одной стороны. Казалось, он смотрел на него с невыразимой ненавистью. Затем он поднес ладонь к факелу, позволив свету пройти сквозь нее. Внутри стало заметно зеленое свечение. Если раньше оно казалось тонким лучом света, то теперь этот свет вспыхнул, словно небольшой солнечный луч.

— О, мой Бог! — воскликнул Джонни, открыв рот от изумления.

— Что я тебе говорил! — произнес Эвери. Затем он открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но так и не смог вымолвить ни слова.

Внезапно со стороны залива раздался оглушительный взрыв, после чего в небо поднялся столп огня, похожий на гигантское щупальце кальмара. Затем с той стороны раздались крики ужаса.