Одержимая страстью

Elli Black, 2019

Принц и единственный наследник Поднебесной Империи славится своей кровожадность в боях, а также неуемной изощренностью в постельных утехах, после которых наложницы уже не могут оставаться хладнокровными даже к мимолетным взглядам этого мужчины. Хищник априори, он выбрал новую жертву для любовных утех. Лейалана – прислужница и хранительница тайн Императора. Ее единственный способ спастись от Принца – бежать, но тело просит другого, оно просит подчиниться. В тексте присутствуют жестокие сцены, ХЭ!!! Строго 18+ Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Со всех сторон послышались женский визг и мужские удивительные возгласы. Громко бухнула музыка. Я чуть не подавилась выпитым виски.

— Юху-у-у-у-у! — орет в ухо мне Катька. — Ленчик, Ленчик, ты это видишь?

Она больно толкает меня в плечо, и я, опрокинув очередную рюмку спиртного в себя, встаю из-за стола и оборачиваюсь к импровизированной сцене.

— Что там, Кать? — пытаюсь встать на носочки, чтобы лицезреть предмет всеобщего восторга, но из-за того, что на моих ногах сабо на низкой платформе, при росте метр шестьдесят я ничего не могу увидеть за спинами коллег.

— О, боже мой, он великолепен, — вздыхает томно Катя, и я, вся подобравшись, облокачиваюсь на плечо подруги и залезаю на стул.

— О, господи, — закрываю рот рукой, что бы удержать рвущийся наружу восторженный крик.

— О, да, он ходячий секс, — слышатся со всех сторон голоса коллег.

А тем временем на сцене творилось что-то невообразимое. Наш босс Глеб Сергеевич в откровенном наряде египетского фараона выплясывал эротические танцы. Белоснежная повязка, отороченная золотой вышивкой на бедрах, держалась так низко, что можно было увидеть темную полоску над пояском, а идеальный пресс с шестью кубиками двигался в такт восточной музыке, демонстрируя перекаты мышц совершенного тела.

— О, господи, — в груди стало жарко, а во рту — сухо, — мне срочно нужно выпить.

— Ленка смотри, смотри, что он делает, — снова толкает меня Екатерина, и я резко выпрямляюсь на стуле.

Меня накрывает единовременный стон женской половины нашего коллектива, и, что самое смешное, этот стон вырывается и из моего рта, когда босс, выливает себе на грудь воду и медленно сверху вниз проводит ладонью по всему торсу, останавливаясь на самой грани, чуть не доходя до горячего.

Я отворачиваюсь на секунду, хватаю первую попавшуюся бутылку и, не различая в темноте, что в руках, делаю большой глоток. В горле тут же вспыхивает пожар, открываю рот и хватаю рваными вдохами воздух. А босс на сцене продолжает творить невероятное, я бы могла сказать сейчас, что он, скорее всего, учится навыкам стриптиза, или они у него имеются, потому что так владеть телом простой смертный точно не может, да и нет у менеджеров среднего звена таких торсов и прессов, коими обладал Глеб Сергеевич. Внизу живота разливается пожар, и глаза начинают слезиться то ли от выпитого алкоголя, то ли от созерцания прекрасного на сцене. Жар пыхнул в лицо, когда понимаю, что хочу босса так, что готова отдаться этому мужчине тут же, на сцене. Вскидываю руки и начинаю махать ладонями себе в лицо, чтобы хоть как-то остудиться.

— Нет, Ленка, ты видишь это, видишь? — толкает меня снова Катька.

Я от неожиданности неловко оступаюсь и не удерживаюсь на месте, лечу вниз. Только вот спустя мгновение понимаю, что слишком долго лечу, и что вокруг слишком тихо и темно.

Резкий толчок.

— Ну, наконец-то, — делаю мелкий вдох. — Летела что-то долго.

Мой голос звучит чуть хрипло, и в голове совсем не болит. О, наверное, я все же свалилась в обморок, потому что не чувствовала, как мне на глаза и лоб накладывали повязку.

— Катя, ты такая заботливая, но мне совсем не больно, и думаю, что повязка — это лишнее, — растягиваю губы в улыбке и поднимаю руку, чтобы содрать ее, но неожиданно чувствую сопротивление. — Что за нахрен, Катя?

И только тут понимаю, что происходит странное, потому что нет посторонних голосов, да и мой голос совсем не похож на мой. И запахи окружающие тоже странные, наполненные густым ароматом цитрусов и цветов, такого на корпоративе не было.

— Эй, народ, что происходит? — пытаюсь подавить панические нотки в голосе, когда чувствую, как на запястье сжимаются обручем чьи-то тонкие пальцы. — Снимите эту чертову повязку!

Быстро хлопаю ресницами в надежде избавиться от пугающего аксессуара на лице, но безрезультатно. Ресницы скользят по гладкой ткани, и она по-прежнему остается на месте. В груди заныло. Страх сжал липкими щупальцами легкие.

— Снимите повязку, это уже не смешно! — плаксивым голосом заговорила я. — У меня паническая боязнь замкнутого пространства, меня сейчас удар хватит.

Изо всех сил дергаюсь, и тут же мне на живот ложится большая горячая ладонь. Я затаила дыхание. Я голая? В шоке проглатываю громкий крик, что рвался наружу, и затихаю.

— Для прислужницы она слишком бойкая, — грудной баритон прокатывается по мне мягкой волной.

Я непроизвольно хочу свести колени, потому что теперь понимаю, что лежу на твердой поверхности с разведенными в стороны ногами и с захваченными в плен цепких пальцев руками с двух сторон.

— Она точно приняла настой?

Тихое мычание в ответ, и я в ужасе осознаю, что меня опоили каким-то дерьмом и теперь хотят совершить с помощью моего тела какой-то обряд. Видимо, именно поэтому я сразу не поняла, что лежу голая на твердой поверхности.

— Люди, я вас прошу, вы же не хотите неприятностей? — я решила надавить на чувство ответственности, ведь не могли же такое сотворить безголовые люди, и они, скорее всего, должны понимать, что за изнасилование в нашей стране предусмотрено уголовное наказание. — А если вы меня не отпустите, то я вам их устрою.

«Это что сейчас было? — спрашиваю уже сама себя. — Ты что, Лена, им угрожаешь? Лежа голой невесть где, ты пытаешься им угрожать? Ну, ты точно нездоровая на голову».

— О чем она бормочет, теридАт [так называют прислужниц принца]? — спрашивает мужской голос, видимо, обращаясь к кому-то.

«Что значит, бормочу? — тут же хотела спросить обладателя столько проникновенного голоса. — Интересно, кто это? На голос босса совсем не похоже. Может, кто из сотрудников решил пошутить? Но я почти каждого знаю в лицо, недаром же работаю в отделе кадров, и этот голос точно слышу впервые».

— Господин, все было сделано, как вы велели, — слышу возле самой головы нежный девичий сопрано.

Меня будто током пронзает, когда я снова ощущаю невнятную трепещущую внутри панику. Я все эти голоса слышу впервые, и это до жути пугает.

— Тогда нужно добавить кОксуса [наркотическое вещество] больше, сделай каплю ей на кончик языка.

Этот голос сводит меня с ума. Я не хочу его слушать, потому что от его тембра мурашки разбегаются по моему телу, и кажется, что каждый волосок встает дыбом.

— Не-е-ет, не-е-ет, — мотаю я головой, когда к моим губам прикасаются тонкие пальцы, — ничего не надо мне капать!

Но неожиданно мою голову берут в тиски еще одни руки. Господи, сколько же их тут? Я теперь в полном плену, без возможности сопротивляться. Только зубы крепче сжала, чтобы рот не смогли открыть, но моим надеждам суждено было рассыпаться в пух и прах. На щеки сильно надавили, и я от боли открыла рот. Тут же на кончик языка что-то капнули, и я уже приготовилась выплюнуть эту гадость, когда прохладные пальцы плотно сжали мои губы, не давая свершить задуманное.

«Все это дурацкий сон, такого не может быть со мной, — пыталась уговорить я себя. — Чем же я могла прогневить вселенную, что мне достались такие испытания?»

Я на миг ушла в себя и даже не сразу заметила, что с моего лица соскользнула повязка, и теперь я смотрю в желтое небо. Это желтое небо так красиво расцветает разными радужными красками, что в душе наступает покой от созерцания прекрасного. И все это чувство эйфории спускается вниз и концентрируется в области живота, скручиваясь в тугой узел ЖЕЛАНИЯ? Откуда оно появляется?

Чуть приподнимаю голову, отрывая ее от твердой поверхности, и украдкой вращаю глазами по сторонам, пока не встречаюсь взглядом с янтарными глазами мужчины, что стоит между моих раскинутых в стороны ног. Во рту мгновенно пересохло, когда эти самые глаза хищно сузились.

— Она совсем ничего не понимает? — вскидывает мужчина бровь, а я уже с жадностью и интересом рассматриваю это сексуальное тело, словно вылепленное умелыми руками скульптора.

Загорелая кожа, отливающая бронзой, покрывает сплошь перекатывающиеся от малейшего движения мышцы, ни жиринки. Широкий разворот плеч и мускулистые руки с дорожками выпуклых вен, овивающих руки, привели меня в неописуемый восторг. Ну, условно говоря, как и весь он сам, начиная от макушки и заканчивая выпирающим из-под белой повязки детородным органом. Я облизнула пересохшие губы.

«Да наш директор и в подметки не годится этому богу секса», — пронеслось в голове, и мне не показалось, я даже бедрами повела от желания почувствовать на себе его руки.

— О-о-о, — мужчина сложил чуть припухшие губы трубочкой и теперь уже глядел на меня с интересом. — Смотрю, не такие уж и чистые прислужницы у нашего императора.

Он нарочито медленно провел указательным пальцем, украшенным массивной печаткой, между моих грудей, а я лишь на миг задержала на них взгляд, понимая, что с ними что-то не то. Но палец мужчины, скользя дальше вниз, отвлек от посторонних мыслей, зафиксировав внимание на себе.

Я шумно вдохнула в себя вдруг ставший вязким воздух, когда он коснулся самого чувствительного места на моем теле, а когда он надавил и чуть сжал между пальцами холмик клитора, из горла вырвался стон.

— Готова, значит, — криво усмехается он и смотрит поверх моей головы.

Он делает пальцами знак, и практически в ту же секунду рядом с ним появляется чернокожий мужчина.

— Кто ты? — выталкиваю изо рта вопрос, на который и не особо уже хочу получить ответ.

Осознание происходящего приходит медленно, и теперь я уже не могу сказать с точностью, что я не сплю. Это, скорее всего, сон, и я решила не сопротивляться, потому что просыпаться уже совсем не хочется, хочется продолжения.

В голове туманом расползаются мысли, а вот чувственность тела, наоборот, достигает максимума.

— Ида, слушай, — бархатистый баритон ласкает слух, и по его интонации понимаю, что он обращается ко мне.

Ида [приближенная прислужница Императора], почему он меня так называет? Все же где-то в подсознании плескаются мысли о том, что это не сон, и что, скорее всего, я сейчас нахожусь в ловушке у сектантов.

— Да? — губы растягиваются в улыбке, и я перевожу взгляд на мужчину.

— Ты хоть раз занималась фИлё? — вопросительный тон и это взгляд, а еще эти пальцы, которые безостановочно ласкают внутреннюю сторону бедер, практически не дают думать.

— Филё? Что это? — чуть раскрываю веки и всматриваюсь непонимающим взглядом в янтарные зрачки чуть подкрашенных глаз.

Господи, этот мужчина сводит меня с ума. Закусываю губу, когда улавливаю еле заметное движение его языка, которым он проводит у себя между губ, и там, внутри, между ног разгорается пламя.

— Да, — рвано выдыхаю я после того, как он пальцем касается мокрого лона.

Мужчина довольно улыбается.

— Это очень хорошо, ида, очень, значит, мне не придется держать ответ перед Императором.

И тут же его губы сжимаются в тонкую полоску, но это никак не портит его лицо, а с точностью до наоборот, только подогревает интерес к его персоне.

Если это все постановка, то зачем он постоянно упоминает Императора? Я же согласилась, можно и закончить весь этот цирк, главное, что от этого всего театра можно и самой получить удовольствие, и надеюсь, мне завтра за это не будет стыдно перед коллегами.

Отрываю взгляд от созерцания божественного тела и вглядываюсь в лица дев, что стоят по обе стороны этого импровизированного ложа. Нет. Не могу угадать в них и намека на то, что знакома с ними. Все же загадка есть, и мне хочется ее разгадать прямо сейчас. Как я могла тут оказаться, и почему, самое главное, почему я ничего не помню.

— Девушки, а из какой вы организации? — заглядываю им в лица, но в ответ только молчание. — Да вы не подумайте, мне все нравится, — начинаю настаивать я, ищу в их глазах ответы, но безразличие во взглядах говорит о том, что они либо очень искусно играют свою роль, либо находятся под каким-то веществом, как, в прочем, и я.

— Ида, ты не должна говорить ни с кем, — ощутимый хлопок по лобку, и я застыла от неожиданности.

Он меня только что ударил? Вскидываю вверх брови и снова перевожу взгляд на Аполлона, точное сравнение. Этот мужчина похож именно на него, только вот… Скользнула взглядом по телу вниз. Только вот член у него как минимум раз в несколько больше. Грудь дернулась вверх, оповещая о глубоком вдохе.

— Ида, хочу услышать от тебя, какой запах ты предпочитаешь больше? — он говорит, нарочито растягивая каждое слово.

— Ну, не знаю, — пожимаю плечами, — мне нравится запах чайной розы, есть такое?

Блеск в его глазах, и теперь радужка наполнена желтым оттенком.

— О, да, гликьЯ [милая], в доме госпожи Георгджины есть все запахи мира, — он тянет руку к подносу, который держит худощавый мулат, и что-то аккуратно трогает кончиками пальцев.

— Муса, как ты думаешь, запах розы скрыт здесь?

В голосе полно иронии, но я на нее не обращаю внимания, концентрируюсь на том, что он там трогает руками. Наготы своей уже совершенно не стесняюсь, хотя не могла похвастаться бесстыдством в обыденной жизни. В этом месте как будто все барьеры сошли на нет, и вот результат, я уже лежу нагишом, на меня пялится как минимум человек десять по моим подсчетам, а мне плевать. Мне, видите ли, очень важно понять, что там рассматривает герой моего очень скорого наслаждения. Внизу живота заныло с новой силой, как только представила его член во мне.

— Вот, этот, — отвлекает меня от мыслей его голос, и он поднимает вверх тонкую прозрачную хрень, которая мне очень напоминает использованный презерватив.

— Что это? — заикаясь, спрашиваю его.

— Это, ида, пропуск в мир наслаждений, — его губы искажает хищный оскал, и мое сердце екает в груди, а в коленках разливается слабость. — Переворачивайте ее, она давно готова.

— Готова к чему? — не понимающе спрашиваю его, когда четыре пары рук, не обращая внимания на мое сопротивление, быстро меняет позу моего тела.

Снова словно тиски сжимаются на отдельных его частях.

— Что вы собираетесь делать? — вскрикиваю я, когда мои ягодицы раздвигают в разные стороны.

— Ида, тебе лучше помолчать, — слышу голос над головой, но он скорее похож на тихий шелест, чем на полноценное предупреждение.

— О-о-о, — раздается сзади, и холодный палец касается узкого анального колечка.

— Нет, нет, нет, прошу, — затараторила я, — я не готова, я никогда этого не делала.

— Вот и прекрасно, милая, — ладонь ложится мне на спину и, надавливая на поясницу, заставляет выгнуться довольной кошечкой, оттопыривая попу кверху, — начнем.

И тут же в узкий проход полилось что-то вязкое и прохладное, а следом, будто тараном, проник палец. Я точно чувствовала палец, и ощущение, сказала бы, не из самых неприятных. Из горла вырвался стон, когда Аполлон стал им активно работать, растягивая в разные стороны тугие мышцы. Все, на что я была способна в тот момент, так это подмахивать ему бедрами и издавать протяжные стоны.

Приближающийся оргазм волнами накатывал на меня, стремясь выбросить из сознания столь неоднозначными ощущениями, но я старалась оставаться здесь, чтобы до самой последней капли выпить этот сладкий коктейль наслаждения.

Секунды оставались до того, чтобы феерично закончить этот шквал эмоций, когда вдруг там стало пусто. С моих губ слетел разочарованный выдох, но спустя миг к узкой дырочке уже присоединилось что-то мягкое и большое. Я затаила дыхание в преддверии новых ощущений и даже выгнула поясницу в ожидании их.

Крепкая рука сжала волосы на затылке, выгибая меня чуть сильнее, и мужчина резко толкнулся бедрами вперед, врезаясь в мой зад огромным членом, разрывая не только мою попу, но и сознание на множество мелких атомов.

Последнее, что я помню, это истошный крик, который, царапая мне горло, вырвался наружу, а потом настало тягуче-черное забвение, в котором я утонула с удовольствием, главное, не чувствовать ту боль, что разорвала мне низ живота секунду назад.