Место, которого дважды не было. Часть третья

E. V. Martinas, 2023

Избранник бога войны Армарса попадает в сети Тёмной коалиции. Радости адептов кровавого божества нет предела. Беда к мирным жителям Южного континента приходит приходит откуда не ждали. Первая битва Великой войны разворачивается в самом секретном месте, которого нет ни на одной карте. Его и в природе-то нет и быть не должно. Маховик войны запущен. Кто теперь способен его остановить? Избранный? А кто он такой и был ли вообще? Уж слишком подозрительно некоторые небожители потирали руки и косились на своего воинственного божественного собрата. Светлая коалиция объединяет все силы, но впереди её ждут самые суровые испытания.Мир жив, пока жива в нём надежда.

Люди Верво

— Какие смешные человечки!

— Они не смешные, они добрые.

— Надеюсь, они последние?

— Да, больше в этот мир никто

не придет. Пока.

На Южном континенте до Великой войны проживало четыре племени людей. Внешне они не имели существенных различий, зато их характеры разнились самым кардинальным образом. Люди Мерморта вообще назывались людьми по ошибке. О них будет рассказано, когда речь зайдет о силах зла. Повествование о людях Дезэры придется отложить на более позднее время из-за занятой ими позиции в Первой континентальной войне. Немного повременим и с историей людей Ларгоса, получивших свое название от имени создавшей их Великой Ведьмы Лагиссы. Зато сейчас самое время поведать о людях Верво. Их создала вторая подружка Диалексии, Великая Ведьма Умана. Глава клана полностью одобрила творение подруги и с легким сердцем дала им право на жизнь. Она не преминула сделать замечание Эльфине:

— Прости, пожалуйста, но ее люди больше похожи на истинных эльфов, чем твои. Они полны внутренней силы, благородства, миролюбия, щедрости и доброты.

— Только в отличие от моих эльфов живут всего сто — максимум сто двадцать лет, — обиделась создательница эльфов.

— Кстати, Умана, почему они так рано умирают? Это несколько жестоко. Ты в состоянии продлить им срок жизни? — осведомилась Диалексия.

— Не вижу смысла. Чем меньше они живут, тем дороже ценят жизнь и каждый день, проведенный на этой прекрасной земле, — назидательно изрекла Умана.

— Грустно, но логично, — вздохнула глава клана. — Вот, Эльфина, если бы ты не поторопилась, то и у тебя могло бы получиться нечто гениальное, а не шестая халтура подряд.

— Да! Зато моим эльфам есть где жить! — с гордостью за себя и своих детей выпалила Эльфина. — Они успели занять почти полконтинента, а где разместятся ваши великолепные люди?! Извините, но все места уже заняты!

— Диалексия, боюсь, что она права, — помрачнела на глазах Умана. — Остается лишь Северная пустыня, но они там не выживут.

— Давайте посмотрим на карту Южного континента. Я уверена, что мы кое-что найдем, — поспешила успокоить подругу Диалексия, — или кое-кого подвинем.

Главе клана ведьм пришлось долго простоять над картой, согнувшись в три погибели, и буквально рыть носом землю, чтобы найти новым созданиям хорошее местечко. Задача оказалась не из простых, но Диалексия сумела ее решить:

— Мы поселим их здесь, на Северо-западе. От эльфов и Северной пустыни их оградит горный хребет.

— От эльфов можно и не отгораживаться, — уточнила Умана, — главное, защитить их от людей Мерморта, которые претендуют на выбранные тобой земли.

— Их надо остановить. Для этого выселим первых твоих поселенцев прямо на границе с этими чудовищами.

— Они же их убьют! — завопила создательница людей Верво.

— Нет. Мы отвлечем людей Мерморта. Пусть они повоюют с гоблинами. А люди Верво тем временем укрепят границу и двинутся на север и на восток, расширяя подаренные им владения.

— Уверена, с эльфами они сумеют договориться, — миролюбиво заметила Эльфина.

— Полагаю, что граница в итоге пройдет здесь. Если соединить окончания этих двух горных хребтов, то получится прекрасное территориальное деление, — Диалексия имела в виду горный хребет, который люди Верво назвали Грозный, и протянувшееся по всем землям людей Мерморта нагромождение скал под названием горы Муртабу.

Все произошло именно так, как она и предполагала. Ведьмы сумели обратить гнев людей Мерморта против их южных соседей гоблинов. Началась война, продлившаяся целых пятнадцать лет и унесшая тысячи жизней с обеих сторон. Честно говоря, кроме воюющих держав, этих павших больше никто не оплакивал. Прочие жители континента рассуждали примерно следующим образом: «Чем дольше эти чудовища будут истреблять друг друга, тем нам всем лучше и спокойнее». Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Воюющие стороны сумели договориться между собой и заключить мир, который не сулил ничего доброго остальным народам. Затем люди Мерморта решили продолжить начатое ими до войны с южными соседями освоение северных земель, расположенных за горным хребтом Муртабу. Вот тут их поджидал крайне неприятный сюрприз. Едва продвинувшись на север от прежних границ, они наткнулись на стену. Они не верили своим глазам, но путь им преградила настоящая крепостная стена с башнями и с глубоким рвом. Они попытались ее обойти, но ничего не вышло. С одной стороны оборонительное сооружение примыкало к окончанию горного хребта, а с другой — доходило до Великого моря. Охранялась она самым тщательным образом. Люди Мерморта поняли, что их относительно мирная экспансия на север здесь и закончилась. Тридцать раз прокляв гоблинов, они начали строить захватнические планы предстоящей войны с соседями.

По части ведения войн люди Мерморта слыли хорошими специалистами. Они решили использовать большой остров в западной части Великого моря, который у них получил название Нотр, в качестве стратегической базы и плацдарма для переброски войск. Тут их ждал второй неприятный сюрприз. За пятнадцать лет войны с гоблинами новые соседи успели прибрать к рукам и этот остров, дав ему новое название. Теперь он назывался не Нотр, что в переводе означало «наш», а Мирный, что в переводе не нуждалось. Новые поселенцы, разумеется, не смогли да и не пытались огородить весь остров неприступной крепостной стеной, зато они укрепили все удобные бухты и несли круглосуточное наблюдение с построенных маяков.

Люди Мерморта не собирались сдаваться так легко и просто. Они решили обрушить на остров Мирный всю имевшуюся у них военную мощь. Около года они тщательно готовились к этому походу. Им удалось собрать громадную флотилию кораблей, которую они назвали «Непобедимая армада». Судьба острова, казалось, была предрешена. Выстоять против такого мощного натиска не смог бы никто. Великие Ведьмы буквально схватились за голову. Диалексия и Умана прекрасно понимали, что пираты не ограничатся этой победой. Захватив остров Мирный, они двинут несметные полчища на континент. Используя остров как перевалочную базу, они легко обойдут сухопутную линию укреплений и, вероятно, истребят всех людей Верво или обратят их в рабство. Ситуация требовала безотлагательного вмешательства, так как уничтожение грозило целому народу. Недавно созданных обитателей континента ведьмы опекали особым образом, давая им возможность адаптироваться. Диалексия созвала совет:

— Что будем делать?

— Диалексия, я бы с удовольствием уничтожила людей Мерморта, но это противоречит нашему Кодексу, — ответила Умана, плохо скрывая досаду.

— Умана, я тоже могу уничтожить многих, однако я этого не делаю, — угрожающе прошипела Морвиун, создательница людей Мерморта.

— Морвиун, за тебя это делают твои создания! Как можно было породить такой ужас, да еще и назвать его «люди». Это нелюди! — возмутилась Эльфина.

— Девочки, не ссорьтесь. Нам надо спасти людей Верво от людей Мерморта, при этом постараться не нарушить наш Кодекс, — мягко напомнила Диалексия.

— Давайте снова натравим на них гоблинов! — предложила Лагисса.

— Хватит! Мои несчастные деточки и так пострадали в прошлой войне из-за вашего гуманизма! — истерично завопила Гиуда, создательница гоблинов.

— Гиуда, успокойся! Твоих чудовищ осталось более чем достаточно, — утешила ее глава клана. — Да и люди Мерморта ближайшие сто лет второй раз на одни и те же грабли не наступят. К сожалению, они не такие дураки, как хотелось бы.

— Пусть воюют с другими соседями! Например, с эльфами! — бросила Нуардис.

— Сражения между ними и так не прекращаются. По-моему, они уже надоели друг другу, — ледяным тоном парировала Эльфина.

— Разумеется! Эльфина придумает любую хитрость, чтобы защитить эльфов, захапавших полконтинента! Их давно пора потеснить! — негодовала Морвиун.

— Правильно! А то у них вечно виноваты гоблины, великаны, тролли, но только не их эльфы и люди! — поддержала подругу Нуардис.

— Кхе-кхе!

— Эвора?! Ты хочешь высказаться? — икнув от неожиданности, уточнила Умана.

— Нет, громко покашлять! Из-за вашего галдежа и пустых споров я не могу заняться моим любимым делом, — обиженно пробубнила прорицательница.

— Созерцать мир? — подсказала Дезэра.

— Да. Поэтому говорю один раз и ухожу. Пусть люди Мерморта воюют с людьми Мерморта. Ближайшие сто лет меня не беспокоить! — бросила на прощание Эвора.

— Эвора! Постой! Объясни, что ты имеешь в виду! — молила Умана.

— Бесполезно. Она уже попрощалась, теперь еще сто лет будет хранить гробовое молчание, — плюнула с досады Морвиун.

— Ответ очевиден: надо развязать гражданскую войну, — верно истолковала слова ясновидящей Эльфина. — Вопрос, как это сделать?

Диалексия предложила план операции по разжиганию внутренней войны, который в итоге был одобрен, хотя некоторые ведьмы поддержали его скрепя сердце. Морвиун не скрывала злости и разочарования. Она с ненавистью смотрела на главу клана, что не укрылось от взгляда коварной Нуардис. Было решено действовать с помощью вещих снов, посланных самым влиятельным лицам пиратского королевства. Операция прошла более чем успешно: люди Мерморта едва не истребили друг друга, а люди Верво обрели покой и счастье на несколько столетий.

Именно долгий период перемирия позволил этому народу быстро и успешно развиваться. Люди заселили все отведенные им ведьмами земли, создали свой язык и письменность. И то и другое оказалось весьма сложным и своеобразным. Когда люди Верво присоединились к системе ЛЭГ, все купцы и послы вздохнули с облегчением. Кроме общего языка новые поселенцы с охотой приняли и эльфийский календарь. Случилось это знаменательное событие в 301 году от восшествия на престол короля Армандо. А к 300 году у людей Верво окончательно сложилась собственная система государственного устройства. Главой их страны становился князь. Первым на княжеский престол взошел правитель Мирослав, получивший в народе второе имя Усмиритель. Дело в том, что он несколько раз успешно отбивал нападения людей Мерморта на родные земли. Именно он разработал Свод основных законов, которые сохранились почти без изменений до Первой континентальной войны. Люди Верво отличались страшным консерватизмом. Они любили делать все так, как делали их предки. В этом они видели залог стабильности и единства общества. Хотя если закон хороший, то его можно и тысячи лет не менять.

Власть князя не была безграничной. Существенным сдерживающим фактором его полномочий служила Дума. Изначально она задумывалась исключительно как совещательный орган, но со временем ее влияние на государственную политику заметно возросло. Если раньше князь принимал решение, а Дума его одобряла под угрозой незамедлительного роспуска, то к началу Великой войны все встало буквально с ног на голову. Дума принимала решение, а князь с ним соглашался, дабы удержаться на троне. В состав Думы входили десять самых богатых купцов, по одному представителю от каждого поселения, десять священнослужителей и десять ученых людей.

Купцов назначали в этот важнейший государственный орган по результатам проводимой раз в пять лет переписи имущества. В это время души торговых людей буквально разрывались от самых противоречивых страстей. С одной стороны, всем хотелось попасть в Думу. Это и почет, и возможность влиять на политику (главным образом торговую), и неприкосновенность на пять лет, и многие другие выгоды. С другой стороны, с переписанного имущества взимался немалый налог в княжескую казну. Торговый человек с великим трудом находил в себе силы перебороть инстинкт укрывательства доходов, заложенный в его мозг самой природой. Если же впоследствии выяснялось, что купец, попавший в Высочайшее собрание, утаил часть нажитого добра, то он с позором изгонялся из Думы. Кроме того, он выплачивал огромный штраф и он сам, и потомки его до седьмого колена платили специальный налог на содержание государственной Думы. Сами понимаете, что к парламентской деятельности все семь поколений проштрафившейся семейки не допускались.

Через пятьсот лет в Свод законов внесли одно из немногих изменений. Решили, что купцов в Думе слишком мало. Но главной причиной послужило то, что негоцианты, знавшие наверняка, что не попадут в первую десятку, злостно скрывали доходы от переписи и налогов. В законе прописали образование трех купеческих гильдий, разделение на которые произошло сугубо по материальному признаку. В высшую гильдию попали самые богатые торговцы, а в низшую — соответственно самые бедные из них. В Думу избирали по семь человек от каждой торговой гильдии. Это увеличило не только число народных избранников, но и налоговые поступления в казну.

С представителями от поселений все обстояло куда проще. Их избирали местные жители путем прямого всеобщего голосования. Ни имущественный, ни социальный, ни семейный статус значения не имели. Кандидат должен был лишь достичь совершеннолетия, то есть четырнадцати лет, и принадлежать к коренному населению. Пол также не имел значения. В княжестве изначально установилось полное равноправие. Женщины даже несли воинскую службу наравне с мужчинами. Три года своей жизни всякий подданный князя был обязан отдать ратной службе. Это предписывал закон от 876 года. Главным образом эти войска использовались для охраны пограничной стены, оборонявшей государство от вторжений со стороны людей Мерморта. Разумеется, существовала и регулярная армия, в которой женщин, правда, насчитывалось крайне мало.

Священнослужители самостоятельно избирали из своих рядов десять достойных. Кстати, как это происходило, держалось в строжайшей тайне. Оставалось лишь гадать, то ли они проводят голосование, то ли бросают жребий, то ли организуют испытания, то ли придумывают еще что-нибудь. Заседая в Думе, священники редко вступали в противоречия с кем-либо. Они лишь следили за соответствием государственной политики религиозным нормам, что не составляло в принципе большого труда в силу повальной набожности населения.

Вот с учеными людьми всегда возникали проблемы. Они никак не могли выбрать среди себя достойных. Каждый считал себя умнее другого. Тут не как у купцов: имущество не перепишешь. Тут дело тоньше. Чаще всего они прибегали к следующему способу. В выборах участвовали все. Каждый брал кусок бересты и писал на нем имя достойного, потом клал в специальный сундук. После нескольких несостоявшихся выборов постановили, что свое имя писать запрещается. В конце берестяные грамоты подсчитывали, и десять ученых, за кого отдали больше всего голосов, отправлялись на пять лет трудиться в княжескую Думу. Сами они шутили, что «идут думать за других».

Князья постепенно утрачивали власть над этим государственным органом. В последнюю тысячу лет перед Великой войной в Думе не раз раздавались призывы упразднить княжескую власть. Князь вмешивался в такие ситуации лично, миролюбиво напоминая членам Думы, что армия, флот и казначейство подчиняются непосредственно ему. Если же князь хотел избавиться от этого обременительного государственного органа, то члены Думы указывали ему на то, что за ними народ. Такой баланс сил удерживал стороны от многих конфликтов и взаимного упразднения. Народ также принимал непосредственное участие в управлении государством, правда, случалось это крайне редко и в наиболее критических ситуациях. Если Дума и князь не могли договориться по какому-нибудь важному для страны вопросу, то его выносили на всеобщее голосование. Такое решение уже никто не имел права оспорить, изменить или отменить. Глас народа считался истиной в последней инстанции.

За всю историю княжества с 300 по 5104 год сменилось множество правящих династий. Обычно это происходило тихо и мирно. Если князь умирал, не оставив прямых наследников и завещания, то Дума выбирала достойного претендента на престол. Дважды князей с трона смещали по решению Думы, которое, разумеется, выносилось на всенародное голосование. Первого князя сместили за немыслимую растрату казны. Он промотал и прокутил все государственные резервы, залез в долги эльфийскому королю и существенно урезал военный бюджет. Когда армия поняла, что на ней нещадно экономят, едва не случился военный переворот. Воевода лично обратился к Думе и потребовал урезонить правителя. Князя призвали к порядку быстро и радикально. Его тут же лишили власти и выслали в Северную пустыню. Печальную участь правителя разделил и его главный казначей, который, боясь за свою шкуру и высокую должность, не сообщил вовремя о плачевном состоянии казны народным избранникам, а на все их запросы отвечал формальными отписками, не жалея бересты.

Второй князь совершил куда более серьезное преступление. Он отрекся от священной веры предков, поддавшись соблазну заграничных сектантов. Эти лжесвященники происходили из земель Дезэры. Они активно проповедовали странное вероучение, утверждая, что существует всего один бог, который пристально следит за всеми. Он самостоятельно ухитрялся контролировать всех людей, их дела и мысли. Он в одиночку создал весь мир: моря, горы, леса, реки и так далее. Он породил людей и всех прочих существ, разумных и неразумных. Представить такое было крайне затруднительным, но проповедники обладали потрясающим даром убеждения в своей правоте. Они категорично утверждали, что все остальные религиозные культы и учения — опасная ересь, которую следует уничтожить вместе с их носителями. Двойственность их учения бросалась в глаза. С одной стороны, они призывали всех к миру, любви и гармонии, а с другой — требовали убивать сторонников иных вероучений и разрушать их священные сооружения. Князь поддался их лживым речам и вознамерился сжечь храм Великому Владыке Плодородия. Сделать этого не удалось: слуги и стража отказались подчиниться обезумевшему правителю, а когда он сам взялся за горящий факел, чтобы поджечь святилище, они его скрутили, намяли бока и отволокли в Думу. Они не побоялись княжеского гнева, зная, что правда на их стороне. Князя низложили в тот же день и сослали в Северную пустыню вместе с проклятыми проповедниками.

Больше ничего подобного в княжестве не случалось. Внутри государства все пять тысяч лет сохранялись порядок, стабильность, мир и благоденствие. Люди Верво вообще отличались крайним миролюбием и терпимостью. Все войны, в которых они участвовали, носили исключительно оборонительный характер. Свои рубежи они отстаивали самоотверженно. Они не уступили ни пяди родной земли врагам, главными из которых считались люди Мерморта. Закаленные в этих постоянных конфликтах, проходивших как на суше, так и на море, люди Верво слыли храбрыми и могучими воинами. Зная о сокрушительной мощи их армии и поголовной воинской повинности, введенной с 876 года, соседи могли лишь благодарить высшие силы за их природное миролюбие.

В религиозном плане люди Верво придерживались святой веры в Великих Повелителей Стихий. Они почитали всех тринадцати Великих Владык, но далеко не в равной степени. Они создали для себя своеобразную культовую иерархию. Верховным и самым любимым считался у них Великий Повелитель Плодородия. Ему повсеместно строились храмы и делались щедрые подношения. Следует отметить, что Великий Владыка Плодородия отвечал им взаимной любовью. Он называл их избранными. Несмотря на не самый благоприятный климат, он был готов давать им по три урожая в год за их усердные труды, подношения и молитвы. Часто он насылал им через ведьму Серизету вещие сны с различными сельскохозяйственными новшествами, усовершенствованиями и технологиями. Благодаря этим сновидениям у людей Верво оказалось самое эффективное сельское хозяйство на Южном континенте. Остальные народы шутили, говоря, что у них даже забытые на полях грабли прорастают.

Следующими по значимости в их божественной иерархии стояли Великий Повелитель Рек и Озер и Великий Хозяин Лесов и Болот. Богатств и того и другого в их землях было предостаточно. Местное население постоянно пользовалось щедротами обоих владык. Люди ловили рыбу в реках и озерах, охотились в лесах, собирали грибы и ягоды. Они никогда не засыпали болота. Относились к ним бережно, хотя и с опаской. Любили собирать болотную ягоду, но делали это с великой осторожностью. У них сложилось особое отношение к деревьям. Древесину они использовали очень широко, а точнее — где надо и где не надо. Они строили только деревянные дома. Даже княжеский дворец был сложен из огромных дубовых бревен. Камень, в отличие от других народов, они применяли исключительно для фундаментов в больших постройках и для оборонительных сооружений. Ни один житель княжества не поселился бы добровольно в каменном доме. Купцы, путешествовавшие в дальние страны, предпочитали ночевать на своих кораблях или в телегах, но не в «каменных склепах». Много древесины уходило на кораблестроение. Долгое время люди Верво могли похвастаться вторым по величине флотом на Южном континенте. Также из дерева делали всю мебель, посуду и существенную часть домашней утвари. Практически вся переписка в государстве, официальная и частная, велась на бересте. Но больше всего древесины уходило на обогрев помещений. К каждой зиме, то есть к отопительному сезону, заготавливалось немыслимое количество дров. Этот народ принципиально отказывался топить печи каменным углем или торфом, только дровами. Казалось бы, что при таком массовом использовании этот природный ресурс должен был бы уже давно закончиться. Но, как ни странно, все пять тысяч лет площади лесов оставались неизменными. Это не являлось волшебством или особой заботой Великого Повелителя Лесов и Болот, это по праву считалось исключительной заслугой людей Верво. Еще их первый князь, Мирослав Усмиритель, составляя Свод законов, написал в нем следующее: «Срубивший древо для нужд неотложных обязан помолиться Великому Владыке Лесов и Болот, испросить у него прощения и задобрить праведный гнев его саженцем новым». Этот закон блюли тщательно и с любовью. На место срубленного дерева неизменно высаживали новый саженец в ближайшую осень или весну, чтобы тот благополучно прижился.

Сами понимаете, что этот народ ходил в любимчиках и у Великого Владыки Лесов и Болот. Его друг Великий Хозяин Рек и Озер также оказался к ним весьма благосклонен. Остальным Великим Повелителям Стихий молились куда менее усердно. Великому Господину Морей приносили жертвы главным образом купцы и мореходы. Надо сказать, к нему еще относились достаточно положительно. Великого Властелина Огня очень боялись и откровенно недолюбливали. На всей территории княжества ему не удосужились построить ни одного храма. Также обошли вниманием и Великого Господина Ветров, сочтя его ненужным, бесполезным, а порой вредным и опасным. Такую точку зрения разделяли все жители Южного континента, за исключением одного очень прозорливого народа.

На гербе и флаге людей Верво изображался вставший на дыбы медведь в короне. Это животное считалось священным, его называли лесным князем. Лишь правитель имел право охотиться на него и носить шубу, сшитую из его меха. Такая одежда относилась к символам княжеской власти, наравне с короной, мечом первого князя Мирослава Усмирителя и Сводом законов. Он представлял из себя толстую книгу в кожаном переплете, написанную его собственной рукой. Эти четыре предмета считались священными. Шубу, разумеется, для каждого князя шили новую, а корону, меч и книгу берегли как зеницу ока и передавали от одного правителя другому.

В отличие от других народов, люди Верво помнили и чтили Великих Ведьм, называя их матерями-прародительницами. Времена, когда ведьмы являлись к своим созданиям, делились с ними мудростью, наставляли на истинный путь и делали пророчества, хотя и канули в Лету, были скрупулезно отображены в их летописях. В храмах, посвященных Великим Повелителям Стихий, которых называли еще «Великие отцы», всегда отводилось место для почитания пяти Великих Ведьм. Их пять статуй неизменно вырезали из дерева и раскрашивали в самые яркие цвета. Они изображались в виде молодых девушек, за исключением одной из них, которая неизменно представала в образе старухи. Однако и бабушка была всегда одета в пестрый сарафан и задорно улыбалась, что не совсем соответствовало ее почтенному возрасту. Перед этими статуями возлагали живые цветы и по праздникам зажигались свечи. В Новый год уста каждой статуи по традиции мазали медом, чтобы задобрить Великих Повелительниц Жизни, отблагодарить их за дары и поделиться с ними счастьем бытия. Столь позитивные образы ведьм объяснялись просто и логично: «Они подарили всем жизнь, а значит, принесли в этот мир радость». Ужасные творения, такие как люди Мерморта, гоблины и прочие, в расчет не принимались и рассматривались в качестве неотъемлемой, составной части мироздания.

Пятью ведьмами, которым поклонялись люди Верво, являлись Эвора, Диалексия, Умана, Урсула и Вакка. Каждой из них они дали собственное второе имя. Уману они называли Создательница, Диалексию — Властительница, Вакку — Кормилицей, а Эвору — Прорицательницей. Более сложного имени заслужила Урсула. Ее называли Матерь князей. Совершенно понятно, за что и почему они прославляли и благодарили Уману. Эта ведьма являлась их создательницей. Она подарила им жизнь. Она помогла им выстроить линию обороны от страшных соседей. При непосредственном участии Уманы у людей Верво образовалось государство. Именно она выбрала самого достойного и возвела его на княжеский престол. Под ее диктовку первый князь Мирослав написал священный Свод законов, просуществовавший без изменений пять тысяч лет и не утративший ни справедливости, ни актуальности. Умана сделала все возможное для любимых детей.

Она не стала утаивать от них правду и развеяла их заблуждение о том, что она единственная прародительница жизни. Она поведала им, что ведьм много, что руководит их кланом Великая Ведьма Диалексия. «Именно она решает, имеет ли новое творение право на существование или нет. Вас она благословила на счастливую и долгую жизнь. Кстати, именно она избрала для вас этот благодатный край, потеснив ваших ужасных соседей», — рассказывала она первым людям Верво. Уже успев получить от своей наставницы письменность, они скрупулезно ловили и записывали каждое ее слово. «Это наша история! Мы обязаны ее знать! Без нашей истории мы словно дерево без корней!» — разумно рассуждали они. Над их национальной особенностью все записывать в летописи смеялись многие народы. Даже эльфы не упускали случая выставить эту черту на смех. Люди Верво отвечали им так: «Вы живете тысячи лет и можете полагаться на собственную память. А у нас поколения сменяются слишком быстро, вот мы все для потомков и записываем». В результате к началу Первой континентальной войны о Великих прародительницах все достоверно помнили лишь дети Уманы. Остальные народы, в том числе и эльфы, о ведьмах спокойно забыли.

Люди Верво почитали Урсулу. Эта ведьма относилась к так называемому среднему сословию. Она не создавала разумных существ, но и на букашек не разменивалась. Ведьмы данной магической категории занимались крупными животными. Урсула сотворила и выпустила в этот мир медведей, естественно с высочайшего разрешения самой Диалексии. Так как медведь считался священным животным, лесным князем, являлся символом государства и княжеской власти, то его праматерь пользовалась заслуженным уважением. Узнав, что на Южном континенте проживает много Великих Ведьм, люди Верво обратились к Умане с вопросом: «Какая ведьма создала медведей?» Умана ответила им: «Урсула», — и навсегда вписала имя подруги в благодарные сердца местных жителей и, конечно же, в их летописи. Однако она не полностью удовлетворила любопытство своих подопечных, так как за первым вопросом незамедлительно последовал второй:

— Великая ведьма Умана, а какая из твоих подруг сотворила коров?

— Ее зовут Вакка.

— Какое красивое имя! А как она выглядит?

— У нее пшеничные волосы, круглое лицо, добрые голубые глаза. На щеках всегда румянец. Она полновата, но это ей даже идет. Худой я ее не представляю.

— Судя по твоему описанию, она настоящая красавица.

— Да, обаяния у нее не отнять. Она очень любит плести венки из полевых цветов и носить их на голове вместо шляпы.

— Как оригинально! Скажи ей от нас огромное спасибо за ее творение. Мы будем вечно возносить ей молитвы и прославлять ее.

— Обязательно передам. Уверена, что Вакка обрадуется.

— Можно мы вырежем из дерева ее статую и поставим в нашем храме?

— Хорошо. Надеюсь, вас больше никто из Великих Ведьм не интересует? А то животных много, и я не намерена перечислять вам всех создательниц.

— А нам больше никто и не нужен.

У людей Верво имелось лишь два священных животных: медведь и корова. Именно благодаря своему творению ведьма заслуженно получила название Кормилица. Крестьяне почитали корову выше всех других животных. Она давала им молоко, мясо, шкуру, кости, навоз, рога и копыта, то есть почти все необходимое для жизни. Это священное животное, как при жизни, так и после нее, отдавало себя людям без остатка. За это ее холили, лелеяли и боготворили. Ее изображали на посуде, вышивали на одежде или постельном белье, рисовали на ставнях. Детишки часто играли в деревянных коровок, с любовью вырезанных их отцами. Если девушку называли «корова», то она краснела и опускала глаза, смущаясь столь приятному комплименту. Корова являлась главным символом плодородия. Кстати, мода плести венки укрепилась в этом мирном народе на долгие тысячи лет.

Вот с Эворой история, как всегда, получилась куда более запутанной. А что еще можно ожидать от старой проказницы. Именно ее изображали в храмовых статуях в образе веселой старушенции. Случилось это весной 876 года. Уступив в войне Великим Повелителям Стихий, ведьмы согласились навсегда покинуть Южный континент. Сердца их разрывались от страха и переживаний за свои творения. «Что будет с нашими детьми без нас?! Кто защитит их?!» — задавались Великие праматери одним и тем же вопросом. Дело в том, что даром предвидеть будущее обладают далеко не все из них. Способность заглядывать на тысячи лет вперед была присуща лишь Эворе и Диалексии. Некоторые могли предсказывать события по различным предметам: гадать на камнях, на костях, на кофейной гуще, составлять звездные пророчества, но и этими способностями обладали единицы. Умана относилась к подавляющему большинству Великих Ведьм, которые никогда не могли с точностью сказать, что будет завтра. Она обливалась горькими слезами, переживая за людей Верво. «У них такие соседи! Рано или поздно проклятые люди Мерморта их уничтожат! А еще есть великаны, тролли, огры, гоблины!» — причитала она. Подруга Лагисса поддерживала ее и добавляла с не меньшей скорбью: «А сколько еще угроз таит в себе этот безумный мир! Наводнения! Пожары! Ураганы! Засухи! Землетрясения!» Обычно этого им хватало, чтобы прореветь, обнявшись, часа два, а потом начать перечислять все возможные ужасы и напасти по новой. За этим занятием их однажды застала ведьма Аварсия, создавшая Южных гномов. К удивлению двух скорбящих подруг, праматерь гномов возвращалась откуда-то в самом прекрасном расположении духа, насвистывая себе под нос какую-то легкую мелодию.

— Как ты можешь вести себя так безответственно? У всех скорбь и траур, а ты песни распеваешь?! — взвилась Лагисса.

— Ты забыла о собственных детях? Тебе безразлична судьба несчастных гномов?! — упрекнула ее Умана.

— Что вы на меня накинулись?! — обиделась Аварсия. — Лично я не вижу поводов для беспокойства.

— А огры? А люди Мерморта? А великаны? — завопила Лагисса.

— А ураганы? А пожары? А наводнения? — взахлеб перечисляла Умана.

— А в будущее заглянуть не пробовали? — передразнила их истеричный тон Аварсия. — Можно сейчас все узнать и успокоиться. Ну или принять меры.

— Ты же не умеешь предсказывать будущее? — усомнилась Умана.

— Я — нет, а Диалексия и Эвора — да, — кивнула в ответ праматерь Южных гномов.

— Они же заняты подготовкой к отъезду? — прищурившись, спросила Лагисса.

— Один день они решили целиком посвятить предсказаниям. Непосредственно сейчас они оглашают судьбы всех живых существ на Южном континенте на ближайшие несколько тысяч лет, — спокойно сообщила Аварсия.

— Где?! — заорали убитые материнским горем ведьмы.

— Не орите вы так! — Аварсия даже отступила на шаг. — Все происходит в зале Совета. Идите, займите очередь. Там уже все собрались.

— Почему же нас не позвали? — насупилась Умана.

— А не надо мокроту по кустам разводить! Вас, между прочим, искали, но не нашли. Я сюда забрела совершенно случайно, — оправдывалась Аварсия.

Лагисса и Умана наперегонки бросились в зал Совета. Они оказались в конце длинной очереди. Все ведьмы хотели узнать будущее своих любимых чад. Если речь шла о животных, насекомых, птицах и тому подобных существах, то прорицания были короткими и занимали не больше минуты. Диалексия говорила лишь: выживет этот вид или вымрет и что станет тому причиной. Если же решалась судьба разумного вида, то пророчества могли растянуться на несколько минут. Ведьмы входили в зал по одной. Выходили они с самыми разными эмоциями. Кто-то радовался, кто-то плакал или злился, в зависимости от грядущей судьбы их творений.

Две подруги волновались все больше. Наконец подошла и их очередь. Умана вошла в зал последней, пропустив Лагиссу вперед. От волнения у нее дрожали коленки. Она обратила внимание на то, что Диалексия имела крайне уставший и грустный вид. Старушка Эвора спала в высоком кресле, мирно посапывая. «Она всегда в своем репертуаре! Мир рушится, а она спокойна, как сытый удав!» — с некоторым возмущением подумала ведьма.

— Я ожидала, что ты примчишься ко мне одной из первых.

— Мы не знали, что вы предсказываете всем будущее.

— Лагисса мне уже все объяснила. Итак, слушай, что ждет твой народ.

— У них хорошее будущее? — срывающимся от волнения голосом спросила Умана.

— Подожди, не отвлекай меня. Так. Ага. Понятно. В ближайшие три тысячи лет у них все будет замечательно. Я не вижу ни голода, ни эпидемий, ни страшных войн, — успокоила ее Диалексия.

— Как прекрасно! — захлопала в ладоши создательница людей Верво.

— Разумеется, впереди их поджидают некоторые трудности, но ничего серьезного.

— Скажи, а их система государственного устройства окажется эффективной?

— Да. Она позволит сохранить единство и баланс сил в обществе. За это время у них случится лишь два государственных переворота. Дважды Дума и народ решат поменять князя, — предрекла Диалексия.

— Они совершат ужасные преступления? — встревожилась Умана.

— Ну это как сказать. Люди Дезэры, вероятно, восприняли бы их как должное. Однако люди Верво такие проступки не простят никому, даже собственному князю. Один растратит казну и залезет в долги эльфам.

— Это не смертельно.

— Для народа нет, а для него — да. По решению Думы его сошлют в Северную пустыню. Кстати, вместе с главным казначеем.

— Как-то жестоко.

— Но справедливо. Второй князь совершит злодеяние посерьезнее. Он отступит от их веры и попытается поджечь храм.

— Они его убьют?

— Сошлют в Северную пустыню. Больше мне сказать нечего.

— О! Как все замечательно! Зря я переживала и плакала!

— Кхе-кхе! — прорицательница покашляла и приоткрыла один глаз.

— Эвора, ты со мной не согласна? — спросила глава клана.

— Диалексия, извини, но ты не видишь дальше своего носа, — проскрипела старуха.

— Конечно! Три тысячи лет — это ерунда! Прогноз на неделю! — возмутилась Верховная ведьма.

— Не кипятись! — осадила ее прорицательница. — Важен не срок, а событие. Я, например, не вижу всей этой ерунды с князьями, зато…

— Что, Эвора?! — Умана взглянула на ясновидящую с мольбой и надеждой.

— Сердце матери не обманешь. Если оно плачет, то жди беды, — вымолвила Эвора.

— Хорошо. Сделай свое пророчество, — сдалась Диалексия.

— Не здесь и не сейчас, — покачала головой ясновидящая.

— Эвора! Милая! Когда еще?! Мы через два месяца покинем эти земли навеки! — запричитала Умана.

— Ну не завтра же. Я хочу сама отправиться к ним и все рассказать их князю. К тому же мне надо еще кое-что для них сделать, — Эвора лукаво улыбнулась.

Диалексия устало махнула рукой: «Делайте что хотите». Она удалилась в свои покои. Умана в нерешительности переминалась с ноги на ногу. Она не знала, радоваться ей или плакать. От взбалмошной старушки следовало ожидать чего угодно. «Вон позвали к эльфам помочь с наследником, теперь государство делят! — с тревогой думала она. — Наверное, лучше с ней не связываться. Раз Диалексия не видит ничего плохого, то значит, все будет хорошо».

— И не надейся. Незнание проблемы не избавляет в будущем от ее решения, — тут же послышался в ответ назидательный шепот Эворы.

— Вы читаете мои мысли? — испугалась Умана.

— У тебя все на лице написано. Прости, на тебя без слез не взглянешь. Глаза красные, лоб в морщинах, вся какая-то помятая и перекошенная. Нет, я с такой красавицей никуда не пойду, — разворчалась старушка.

— Но Вы же обещали?! — всхлипнула создательница людей Верво.

— Завтра утром мы отправимся к людям Верво, если ты возьмешь себя в руки и приведешь себя в порядок. Ясно? — категорично заявила прорицательница.

Умана послушно кивнула. Она не решилась противоречить Великой Ведьме. На следующее утро они двинулись в путь. Умана молчала всю дорогу, опасаясь выдать бушевавшие у нее в душе эмоции и тем самым вызвать гнев капризной старушки. «Скажешь, что-нибудь не так — она с полпути обратно развернется», — благоразумно решила встревоженная прародительница людей Верво. Эвора не возражала. Она обожала тишину и сама нарушала ее крайне редко. Молчаливого собеседника она называла самым приятным. Вот в такой приятной компании они и добрались до княжеского дворца, расположенного в столице этих земель. Город носил имя Мирославль, в честь первого законного правителя.

Ведьм приняли с великим почетом и уважением. Им низко кланялись все без исключения. Уману и Эвору незамедлительно провели в тронный зал. Правивший в то время князь Изяслав склонился перед ними и поцеловал ведьмам руки. Эвору это даже несколько смутило и озадачило.

— Я так рад вас видеть! — воскликнул правитель.

— Изяслав, займи место на троне и выслушай нас внимательно, — повелела создательница людей Верво. — Мы пришли не с добрыми вестями.

— На нас снова кто-то собирается напасть? — нахмурил брови князь.

— Пока нет. Дело в том, что мы видимся в последний раз, — призналась Умана.

— Матерь наша! Чем мы прогневали тебя?! — князь рухнул перед ней на колени.

— Молодой человек, встаньте с колен и сядьте на трон. Вы грамотный? — резко одернула его Эвора, не любившая тратить время на всякие там эмоции.

— Да, а что? — растерянно кивнул Изяслав.

— Мы Вам продиктуем кое-какие предсказания, а Вы их запишете и потом сообщите населению, — распорядилась прорицательница.

— Изяслав, не печалься. Просто пришло наше время уходить. Вы не прогневали и не обидели нас ничем. Я всегда буду помнить о вас и по возможности оберегать, — утешала князя Умана, усаживая его на трон, словно малое дитя на стульчик.

— Мы осиротели! — взвыл правитель.

— Записывайте, плакать будете потом, — рявкнула Эвора. — Итак. Придет черный час пожертвовать всем и всеми, чтобы обрести многое и сохранить жизнь.

— Можно помедленнее? Я записываю, — попросил ее князь Верво.

— У меня такое ощущение, что зарисовываете, — съязвила недовольная старушка. — Как-то очень медленно у Вас это получается.

— Эвора, не сердись. У них очень сложная письменность, — заступилась Умана.

— Зная тебя, меня это не удивляет, — скривилась ясновидящая. — Записал?

— Да, но не понял, — кивнул Изяслав.

— Немудрено, — вздохнула Эвора. — Пиши дальше. В год сей священная сталь почернеет. Лишь победив зло, обретете вы ее в первозданном виде. А пред тем новый год — новый князь. Не пустите тьму в сердца ваши. Присоединитесь к тем, кто считает себя вечными. Враг един, хотя многолик и со всех сторон наступает. Смерть для всех — жизнь для всех. Теперь принеси мне меч Мирослава.

По приказу князя в тронный зал принесли священный предмет, хранившийся в деревянном расписном ларце. Эвора открыла крышку, внимательно посмотрела на древнее оружие, потом несколько раз провела над ним рукой, произнося какие-то заклинания. В конце она громко щелкнула пальцами, хлопнула в ладоши и, не скрывая радости, обратилась к присутствовавшим:

— Все, мне пора. Прощайте!

— Эвора! Постой! Поясни, пожалуйста, что ты тут наговорила!

— Разве это не ясно как день? Умана, посиди, подумай. Я все сказала.

— Но…

Старая ведьма не захотела слушать никаких «но». Она повернулась спиной к Умане, Изяславу и двум слугам, застывшим с расписным ларцом, и направилась к двери. Задерживать ее никто не посмел. Она спокойно покинула тронный зал, княжеский дворец, столицу Мирославль, землю людей Верво и уединилась в своей пещере в Священном дремучем лесу. До последнего дня на Южном континенте надо было еще столько успеть сделать. Однако ее дела остались для всех смертных великой тайной. В день скорби она пришла к пристани, заняла отведенное ей место на флагманском корабле и отправилась вместе со всеми в вечное изгнание. До этого момента она занималась последним творением Великих Ведьм на Южном континенте.

Умана осталась в тронном зале в полной растерянности. Она ровным счетом ничего не поняла в той галиматье, которую вредная старушенция продиктовала несчастному князю. Изяслав смотрел на ведьму с надеждой и отчаянием, веря, что она сумеет все ему объяснить. Он расстроился, сочтя себя полным дураком.

— Прочитай еще раз то, что она продиктовала, — попросила Умана.

— Придет черный час пожертвовать всем и всеми, чтобы обрести многое и сохранить жизнь. В год сей священная сталь потемнеет. Лишь победив зло, обретете вы ее в первозданном виде. А пред тем новый год — новый князь. Не впустите тьму в сердца ваши. Присоединитесь к тем, кто считает себя вечными. Враг един, хотя многолик и со всех сторон наступает. Смерть для всех — жизнь для всех, — прочитал князь.

— Она так любит загадки! Ни разу не сказала ничего просто и ясно! Эльфам такое предсказала, они до сих пор голову ломают и не знают, что с ее подарками делать.

— Она что-то сотворила с мечом! — воскликнул Изяслав.

— Точно! Дай я взгляну! Ничего не понимаю! Я не встречалась с подобной магией.

— Она его осквернила? Она его испортила? Что делать?

— Нет. С мечом Мирослава Усмирителя все в порядке. Не переживай! Эвора у нас старушка своеобразная, но она еще никому ничего плохого не сделала.

— Великая Умана! Растолкуй мне, дураку, что она нам напророчила!

— Мне надо подумать. Давай отложим разговор до завтра. Утро вечера мудреней.

Так они и решили. Разумеется, ни князь, ни ведьма не сомкнули глаз до первой зари. Они пытались разгадать мудреную загадку Эворы. Когда на темном горизонте появилась тонкая полоска света, ведьма внезапно упала на пол, потеряв сознание. Словно в тумане она увидела перед собой недовольное лицо Эворы.

— Ну и долго я буду ждать?

— Когда я разгадаю тайну твоего пророчества?

— На это я уже не надеюсь. Хотя что тут непонятного?

— Тогда чего же ты ждешь?

— Когда ты, наконец, уснешь, и я смогу прислать тебе вещее сновидение.

— Это ты заставила меня упасть в обморок?

— Нет, твоя совесть, — съязвила Эвора. — Заставлять пожилую даму ждать целую ночь — это неслыханно! Смотри — и ты увидишь будущий мир моими глазами.

Перед взором ведьмы пронеслась череда картин, одна мрачнее другой. Она не успела запомнить и разглядеть все, однако пророчество Эворы стало для нее ясным и понятным. Впервые старая ведьма помогла истолковать собственное предсказание. Обычно понимание других ее мало интересовало.

С рассветом Умана явилась в тронный зал. Изяслав не мог усидеть на месте и ходил от одной стены до другой. Корону он снял и носил в руках. Он мысленно разговаривал с кем-то и когда гневался или не соглашался с воображаемым собеседником, угрожающе размахивал символом власти. Со стороны это выглядело несколько комично. Однако собеседникам было не до улыбок.

— Приветствую тебя, Великая ведьма Умана!

— Рада видеть тебя, Изяслав, в добром здравии!

— Ты сумела разгадать эту загадку?

— Да. У меня есть точный ответ. Через несколько тысяч лет начнется страшная война, способная уничтожить не только весь твой народ, но и все живое на Южном континенте, — печально поведала Великая Ведьма. — А нас уже здесь не будет, чтобы предотвратить страшную катастрофу и защитить слабых.

— Мы не слабые! Мой народ способен сразиться с любым врагом!

— К этому вас и призывала Великая Ведьма Эвора.

— Когда точно разразится эта война?

— Мне срок неведом, но вы будете предупреждены. Меч Мирослава Усмирителя почернеет, — пояснила Умана.

— Так вот что означали слова: «В год сей священная сталь почернеет»!

— Именно. Меч укажет вам нужный момент. Тогда вы «присоединитесь к тем, кто считает себя вечными», то есть к эльфам. Вы будете самыми верными союзниками. Только вместе вы сумеете выстоять.

— Знаешь, я почему-то именно так и подумал. С эльфами мы давние друзья. Они наши единственные возможные союзники.

— Не единственные. Против зла встанут многие, но и силы зла многочисленны. «Враг един, хотя многолик и со всех сторон наступает». Ваша сила в единстве.

— А что же тогда значат ее речи о том, что нам следует пожертвовать всем? «Смерть для всех — жизнь для всех»? Это как? Мы должны все погибнуть? Но тогда кто выживет? Или нас воскресят из мертвых?

— Умереть вы должны в душе. В сердце своем примите смерть и воскреснете.

— Умана, ты всегда выражалась яснее. Просто скажи, что люди Верво должны сделать, и мы свято исполним твою волю в назначенный час.

— Вы все уйдете на войну до единого. В Мирославле останутся лишь ветхие старики, неспособные держать оружие, малые дети, кормящие матери и беременные женщины. Все остальные пойдут на войну.

— Это, вероятно, будет самая страшная битва, если даже дети пойдут воевать. Но кто защитит оставшихся в городе?

— Никто. Если вы проиграете, то не будет смысла защищать город.

— Их же растерзают! — в ужасе воскликнул правитель.

— Оставьте им яд. Увидев полчища врагов у стен Мирославля, пусть примут они смерть добровольно.

— Это и значит «Смерть для всех — жизнь для всех»?

— Да. Сражаясь, вы будете знать, что отступать вам некуда, а проиграть нельзя.

— Ужасную судьбу уготовили вы нам, — поник головой князь людей Верво.

— Поверь, нет в горе сем вины нашей. Мы лишь устремили взгляд в будущее. Древняя мудрость гласит: «Предупрежден — значит вооружен». Вы предупреждены. Сражайтесь, — напутствовала Изяслава Великая Ведьма.

— Спасибо, Умана, ты наша создательница и заступница. Мы будем вечно чтить твою светлую память. Пророчество же, пусть и страшное оно, знать будут все от мала до велика.

— Покидаю вас, сохраняя надежду в сердце моем. Благословляю вас! Прощайте!

Умана ушла из земель Верво и в положенный скорбный час покинула берега Южного континента. Князь Изяслав еще день обдумывал слова пророчества и составлял собственный текст. Он осознавал, что обрывочный бред старой эксцентричной ведьмы будет никому не понятен. Требовались пророчество, содержащее в себе максимально точное описание грядущих событий, и четкие инструкции потомкам, что им делать в сложившейся непростой ситуации. На следующее утро князь выступил с посланием перед Думой, а затем перед простым народом, собравшимся на центральной площади столицы. По его приказу гонцы отправились по всему княжеству с текстом пророчества. Изяслав распорядился увековечить его на деревянных досках во всех храмах и заставить всех выучить наизусть. Само пророчество вызвало страх и ужас у людей Верво. Успокаивало их лишь то, что случится страшная война через тысячи лет. После оглашения сего предсказания Изяслав получил имя Пророк и без него больше в летописях не упоминался. Вот что он сообщил своим подданным:

— Слушайте меня и не говорите потом, что не слышали. Через тысячи лет случится война страшная, губительная для всего живого на этой земле. Мы узнаем о ней заранее, ибо в год сей священный меч Мирослава Усмирителя почернеет, а пред тем каждый год будет умирать по князю. Тогда все пойдут на войну. Союзниками нашими в битвах эльфы выступят. Всех стариков, ходить неспособных, детей малых, матерей, кормящих и носящих, надлежит собрать в столице. Охранять и защищать их будет некому. Все остальные без исключения уйдут воевать на рубежи княжества.

— А что с ними будет?! — послышалось из толпы.

— Не перебивать князя! — рявкнул воевода.

— Им оставить предписано яд в большом количестве. Целый котел зелья смертного на центральной площади. Если ратники наши проиграют битву, то укрывшимся за стенами этими жить дальше незачем. Пусть примут они добровольную смерть, избежав мук и поругания от врагов наших.

— Значит, и ратникам ни отступить нельзя, ни сдаться и ни погибнуть. Либо все помрем, либо выживем. Так выходит, князь? — с поклоном спросил воевода.

— Так. «Смерть для всех — жизнь для всех», — так мне сказала прорицательница, Великая Эвора, а Умана Создательница подтвердила и растолковала слова ее.

— Печальная судьба у народа нашего, — покачал головой княжеский казначей.

— Нет. Верю я в то, что победят потомки наши. Помнить они лишь должны о том, что в единстве сила. «Пожертвовав всем, обретете многое!» — изрекла Эвора. Слова ее надеждой меня питают, — с достоинством вымолвил князь.

— Предлагаю, князь, перейти к делу, — деловито заметил воевода.

— Воевода, ты это сейчас о чем? — насторожился казначей.

— О пророчестве, — густым басом ответил опытный воин. — Если сказано, что все уйдут на фронт, так их подготовить надобно заранее.

— Война через тысячи лет! — уперся хранитель казны, нутром чуя расходы.

— Лучше подготовиться к ней сейчас. Воевода прав, — изрек Изяслав. — Что же ты предлагаешь?

— Во-первых, всех с двенадцати лет ратному делу обучать в свободное от земельных работ время, — постановил воевода.

— Нет такого времени! Народ постоянно в земле ковыряется: то сажает, то окучивает, то в зиму готовит, то телегу чинит, то сани, — взвился казначей.

— Вот и надо ввести воинскую повинность. Пусть на три года уходят из дома и ратному делу обучаются, — втолковывал воевода.

— Все? — скривившись, уточнил хранитель казны, подсчитывая убытки.

— Все, как в пророчестве сказано, — кивнув, пробасил воевода.

— Даю княжеское одобрение. Дума, подготовить указ! — распорядился Изяслав.

— Во-вторых, князь, следует запастись оружием казенным. Пусть в столице на складах лежит, но так, чтобы в урочный час всем хватило и мечей, и копий, — вещал воевода, не обращая внимание на зеленевшее от злости лицо казначея.

— Мудро придумал! — одобрительно кивнул князь. — Дума, еще один указ велю составить! Больше, воевода, ничего сказать не хочешь?

— Нет, государь, — поклонился и замолчал воин, к радости казначея.

— Быть по сему! С завтрашнего дня начинаем к Великой войне готовиться, — постановил князь людей Верво.

Князь Изяслав словами не разбрасывался. Со следующего дня народ его начал готовиться к битве решающей. К несчастью великому, Изяслав вскоре погиб в стычке с вечными врагами его родных земель, людьми Мерморта. Получил он имя Изяслав Пророк, благодарность и память вечную, но не оставил наследников после себя, да и завещания не написал. В тот раз Дума быстро нашла замену правителю, проявив завидное единодушие. На престол княжеский взошел мудрый воевода. Правил он долго и справедливо. Многое сделал для земли родной и заложил крепкую династию, продержавшуюся у власти более тысячи лет.

Наступил 5103 год. В начале осени на престол взошел князь Ярослав. Исполнилось ему лишь семнадцать лет. Иного выхода у народа не было, кроме как юного правителя на престол возвести. Всего два законных претендента на власть в государстве остались: Ярослав да брат его младший Борислав, которому лишь четырнадцать годков сравнялось. Оба круглые сироты. Беды начались за десять лет до этого. Князья, едва короновавшись, умирали. Кого-то в битве убивали, кого-то недуг страшный одолевал, только за десять лет сменилось одиннадцать правителей. Никогда еще не случалось такой страшной напасти. Все молились истово в храмах. В сердцах людей зарождались самые черные предчувствия. Ярослав стал двенадцатым по счету князем за этот короткий срок. Когда его короновали, народ плакал безутешно, предрекая и ему скорую кончину. Не успел обряд сей священный закончиться, лишь вымолвил юный князь клятву в верности народу своему и отечеству, примчался на центральную площадь Мирославля гонец. Он спешил из главного храма, где хранились с 876 года две священные для людей Верво вещи: меч Мирослава Усмирителя и его Свод законов.

— Вели слово молвить, князь!

— Вижу, весть твоя недобрая. Говори!

— Священный меч Мирослава Усмирителя почернел!

— Сбылось предсказание Изяслава Пророка. Война на пороге. Мы к ней готовы! Исполним волю предков наших! — призвал подданных юный князь.

Сколько к беде ни готовься, а приходит она всегда нежданно-негаданно. В первые дни среди населения началась паника. Ярослав проявил неожиданную для своих лет мудрость: «Страхи и волнения от безделья происходят. Народ следует занять делом. В трудах и заботах бояться ему будет некогда». Он мобилизовал одних на сбор и заготовку урожая в общие кладовые, другим приказал проверять и готовить оружие казенное, чтобы оно имелось в достатке и надлежащем виде. Отправил послов в два эльфийских королевства, а на рубежи княжества отборные войска и дозорных опытных. Увидев, что юный князь ведет себя спокойно, деловито, мудро, люди приободрились и сумели «не пустить тьму в сердца свои», о чем их и просила Великая Ведьма Эвора более четырех тысяч лет назад.