Печатая шаг

Doctor Walther

Ренги, по форме ренгами не являющиеся. Деконструкция и перезагрузка иронично-эпического поля поэзии. Второй том представляет новые текстовые эксперименты, по-прежнему включая новинки, «реликты» и «классику». Внимание: присутствует эксплицитная лексика!Informal renga compilation with a cyberpunk twist. Self mocking chain poetry in its perpetual reboot. Second volume conducts novel syllabic snd rhythmical experiments including explicit content, as well as represents «classic» and «relic» texts. Книга содержит нецензурную брань.

Иллюстратор madhotaru

Редактор Doctor Walther

© Doctor Walther, 2020

© madhotaru, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-9221-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

X⎼Libris

i. О СБЫЧЕ МЕЧТ ИДИОТОВ

Некоторое время назад мне попалось форумное сообщение некоего взрослого индивидуума о том, что он купил себе детский конструктор. «В смысле, ребёнку своему купил?» — недопоняла аудитория. «Да нет же, себе!» — подтвердил постер и разъяснил, что в детстве он играл в конструкторы как раз этой серии, но вот самый навороченный комплект его предки купить не удосужились. Далее ребёнок вырос и устроился на работу — однако ныне, увидев в магазине эту мечту детства, купил, собрал-разобрал — и с чувством удовлетворения отложил в сторонку. Порадовала осмысленность и отсутствие дурацкого стеснения: человек сообщил на форуме о своём поступке и об ощущении полезности оного. Я всецело поддерживаю. Если что-то невыполненное, неиспытанное, неисправленное точит мозг из глубин вашей личной биографии — сделайте это, пусть даже оно потеряло всякую актуальность и выглядит ерундой. Часто (с новыми возможностями) это сделать очень легко. Иногда даже не надо на что-либо тратиться / куда-то ехать: катарсис свершается на информационном плане.

Последнее поясню личным примером. Во школе детям, включая меня, общеобразовательно втюрхивали поэму Михаила Л. «Мцыри». Каждому прочитавшему название естественно, что речь пойдёт о неких мцырях, видимо — малом народе, или иной какой загадочной прослойке социума: название звучное, обещающее этническую атмосферность наряду с сокрытостью и мрачностью — такие все «ммм-цы» да «р-рии»… Дык нет же! Афтар всё полностью зафейлил, показав катастрофическое непонимание зацепленных материй: мало того, что слово оказывается именем в единственном числе (какого-то мальчика), так даже ударение не на том слоге! И вот такой фейл преподают в школьном курсе, травмируя многия поколения детских психик!

Как раз недавно я понял, что жить с этим когнитивым диссонансом более не намерен — и исправил его, написав правильную (как минимум — адекватную) поэмку под тем же названием. Она недлинная — так и времена сейчас намного скоропостижней… Если хочешь что-то сделать — сделай это сам.

МЦЫРИ

эпическая поэма

В отвесной кряжистой долине,

В луче алеющей зари,

В ночи кромешном гуталине

Влачились древние мцыри.

Жена за мужа, брат на брата,

Сжигая дряблые мосты —

Анахореты целибата,

Апологеты пустоты.

Вздымалась тучная лопата,

Грозой заляпаны черты…

Несимметрично, вздрыжновато,

До коитуса и хрипоты.

Посконный мцырь стоял во мраке

На гребне сопки роковой.

В отрогах гор гнездились раки,

Влачился медленный конвой

В далёком гнутом океане —

Мцырю невзрачна пена дней.

Взойдёт ли Геспер, Солнце ль встанет —

Ему не ни горше, ни вздрыжней:

Его гундосая папаха

Хранит попыхи и следы,

Свисая медленно до паха

От меметичной бороды.

Его мохнатая фофыга

Грядёт теплом лохудрых дней.

Раскаты взрывчатого срыга

Фатально утопают в ней,

Как мхи демпфируют частоты

Биений воздуха об тлен —

Уйдёт заря, погибнет кто-то

Из дальних родственных колен,

В теснине гор, на вздрыжных склонах

Кусая млечную пургу

Десницей зуба воспалённой

На перепончатом снегу…

Ад перепончат! Фески, пончо,

Сомбреро, кепки, фофудьи…

Он всех нахраписто прикончит

Без прокурора и судьи —

Один лишь мцырь на шапке склона

Морщинисто заглянет вдаль —

Но поскользнётся неуклонно

Сквозь истекающий мистраль;

Его подошва тихим юзом

Сорвётся в муторный Мальмстрём —

И силуэт его кургузо

Сойдёт на нет… Мы все умрём!

Так думал мцырь, стоя на стрёме,

Задумчиво плюя во тьму.

В сфероидальном окоёме

Немало виделось ему:

Точней, ни капли не видалось.

Ни зги, ни сбруи, ни хуя.

Какое-то бычьё бодалось,

Но даже не уверен я

(а что там мцырь!) что это было

Реальностью… Ведь нам она

Заходит в ощущеньях с тыла,

Когда не видно ни хрена:

Заходит. Топчется тоскливо.

Сопит в плечо… Уходит прочь.

Нейтрино местного разлива

Бездарно улетают в ночь —

И вот уж нет, ни нас, ни мира! —

Так думал мцырь, топча базальт.

Покушал вздрыжного инжира.

Включил музон… Скрипичный альт

На ноте фа косил жестоко,

Пока в форшлаге не угас.

Гундосила труба с востока,

Шмурыгал южный маракас…

Сипел колоратурный тенор,

Давясь протяжною мацой;

Басы толклись, скребясь об стены;

Вивальди, Брюкнер, Вагнер, Цой

В далёких медленных могилах

Вращались против часовой…

Нет! Часовой не против! С пылом

Он выключает плеер свой,

Кидает гаджет сей с обрыва,

И думает: «вот гад же тот,

Кто не употребляет пиво,

Махорку, героин, пейот,

Лакрицу, хрен и гуттаперчу,

Рамен и вздрыжную хурму!

Наш мозг извилисто исчерчен!» —

Так думал мцырь, вдыхая тьму;

Немало дырчатых молекул

Колбасились за просто так

Вдоль атмосферы, век от веку —

Бездумный дырчатый бардак!

Так мыслил мцырь в отпетой грусти.

Но не один нам важен он.

Для подтвержденья взор опустим

Мы в заболоченный каньон…

Во тот же час в низине вздрыжной

Стоял на стрёме мцырь другой.

Притом беспочвенно, сквалыжно

Топтал подошвенной ногой

Трясину зыбкого болота,

На коем значился сей пост —

Пятой захлюпывая что-то,

Был этот мцырь совсем не прост!

И вот: упавший сверху гаджет

С визжаньем погрузился в мох…

Подумал мцырь: «Тогда, а как же

Тому, кто никогда не лох?

Кому же??!?! Потому что гад же

Лишь тот же, кто хурмы не жрёт,

С лакрицею… Он бесноват же!

Опять же, героин, пейот,

Махорка, хрен да гуттаперча

В меню должны быть… А не то

Случатся оползни и смерчи.

И, кстати, пиво! Он же кто?!?

Он гад же!» — вот в таком-то русле

Внизу задумывался мцырь.

Меж тем кальмар ли, птах ли, гнус ли,

Топорщатый ли нетопырь —

Протяжно взвился из болота,

Разбуженный визжаньем мха!

Он скрежетал в полёте что-то —

Увы, мохрявая труха

Гасила волны звуковые —

(о световых же не идёт

и речи)… Плечи, шею выя

Извилисто наплыл — и вот

В безмозглой тьме смердячим татем

Обрушился он на мцыря!

«Нельзя же так же вот летать им!» —

Подумал мцырь, сгибаясь зря…

Его шершавая трясина

Сглотнула сразу навсегда:

Ни чепрака, ни мокассина,

Ни керосина, ни следа…

Он был не прост — но и не сложен,

Ушёл в небытие плашмя,

Не оголив катар из ножен,

Рельеф гашетки не нажмя…

А между тем ущельем выше

До этого рекомый мцырь

Последний всхлюп его услышал,

Горой размножествлённый вширь,

Каньоном загнутый за крайность

В каскаде эх, шептаний, слов —

Реликтом отлетевшей тайны,

Как неуловленный улов…

Помыслил мцырь: «Вот символ смысла!

Вот иллюстрация всему!

Что жизнь? Она как коромысло —

Сойдёт в безнравственную тьму!

Весь этот всхлюп неясен, странен

Настолько — будто самый рок

Нам, заблудившимся в буране,

Настырно шепчет: Нет дорог!

Нет истин, смыслов, правил, денег!

Природа убивает всех!

Как обоюдоострый веник

(звучит злодейский страшный смех).

Я понял! Жизнь моя — убога,

Как скрип двери в чужом дому.

Пуста, беспочвенна дорога.

Мой каждый шаг — залог сему!»

И с тем шагнув вперёд во пропасть,

Наш мцырь низвергнулся в неё!

Как обезвинченная лопасть,

Как обронённое копьё,

Он канул вниз, во зыбь трясины —

И в миг один исчезнул в ней

Со скрипом кожистой резины,

С утробным чавканьем слюней…

Вот так, внезапностью захвачен,

Дозор лишился двух мцырей!

Мы тщимся всё переиначить —

Судьба ж коварней и хитрей!

В ту ночь враги, пройдя тесниной,

Напали вздрыжною ордой

На гору, реку и долину,

На сенокос и сухостой.

Они зохавали деревни,

Где жили мирные мцыри.

Погиб народ с культурой древней

До наступления зари!

Ведь так и мы: живём некстати,

Смятённо теплимся во тьме,

А между тем зенитный катер

Плывёт по мраморной волне!

Он уплывает вдаль понуро,

Весь необломанный такой —

Он ищет лома? дрели? бура?

Как будто в буре есть покой!

ii. ЛИЛИТ

Так называлось стишатое творение одного русско-американского писателя. Дадад, о каком-то пиздострадальце в аду. Я его немного улучшил. В том ключе, как вёл бы себя мой герой. Потому что читать оригинал про пиздострадальца невыносимо — эти растёртые сопли с лимоном, рифмы типа «рванулась-завернулась» и прочий «восторг в растущем зуде»… Так что — ремикс, заценивайте.

Я умер. Яворы и ставни

Топорщил продувной Эол.

И фавны шли, и в каждом фавне

Влачился галоперидол —

Он плыл по синапсам и жилам,

Проламываясь сквозь мозги.

Ему сподвижием служила

Психоактивной мелюзги

Толпа… Но мне-то что? Я умер.

Нудел одногогосый зуммер:

«Не расслабляться! Ты в аду!»

Вот, да! По улице иду.

В дверях под мышкою, сверкая

Речною лилией в кудрях,

Стояла девочка нагая

Себя оттрахать предлагая —

Мне это было не в напряг:

Стройна, как женщина, и нежно

Вполне оформлена промежно,

Что важно — даже без ночнушки!

Цвели сосцы, цвели веснушки

Весну земного бытия,

Немедленно припомнил я,

Когда из-за прибрежной клюквы

Нещадно проступали буквы

А также прочая ботва…

Пятьюжды восемь, трижды два —

Я произнёс пароль экспромтный

И в дверь девчонку затолкал.

Она нахмурилась: «О чём ты?»

Но, без шаблонов и лекал,

Я ухмыльнулся очень нежно

И дальше впёрся. В глубине

(что сразу приглянулось мне)

Висел пейзаж «Квадрат кромешный»

И натюрморт системы «Ню»

(хотя, возможно, я гоню).

Был греческий диван мохнатый,

Вино на столике, гранаты,

Нерасчехлённый миномёт

И пара-тройка томогавков.

Какой-то дог протяжно гавкал,

Точнее, это мявкал кот…

Итак — сказал я — буду краток.

Такой сулю тебе порядок:

Двумя холодными перстами

По-детски взять меня за пламя,

Тебя — за вымя в это время

(ну, ты определённо в теме)

Я буду помацать горазд…

Короче, затусуем враз!

Без принужденья, без усилья,

Так, с медленностью озорной;

А хочешь, грудь тебе намылю?

Ты хрен соскучишься со мной!

Тебе я вмиг зажарю кнедлик,

Расчищу почту за два дня;

Мы будем трахаться немедля!

Точней, не сразу… А, фигня!

Я научу глаголу «Ня!»

Тебя и подопечных кошек

(Тащи их всех! Не возражать!)

Мы всех в округе огорошим,

Я разучу тебя рожать,

Подзалетать и рвать гондоны!

Наш новый лозунг — онанизм!

Ты оттопыришься со стоном,

Как перископ, лишённый призм,

Как след латунного трамвая

В морковно-зыбкой борозде…

Ты получаешь всё, давая —

Но смысл игры-то где?.. Да — где?

Не дай себя осыпать пылью!

Ну ладно, всё! Не стой стеной —

Раздвинь, будь ласкова, как крылья,

Свои коленки предо мной —

Такую речь держал я гордо,

Точней, пихал в неё лапшой.

Приятная у девки морда,

И рот достаточно большой…

Был обольстителен и весел

Лик, запрокинувшийся вбок;

Красотку я телесно взвесил:

Полцентнера. Толста чуток.

Пять футов роста, дюйм впридачу —

«Худей до сорока шести.

Дай, маркером я обозначу

Проблемные места… Прости.

Я не хотел тебя обидеть,

Я даже думал отыметь…

Да нет, вполне приятно видеть!

Заткнись уже. Хорош бухтеть!

Давай, сейчас ударом чресел —

Да, яростым! Удар — и го-ол!

Возможно, я неточно взвесил…

Зачем я вообще пришёл?

Короче. Всё. Кончай мудянку.

Вот так-то лучше… Ну, давай!

У нас есть мазь для дула танка.

А может, нет… Представь трамвай!

Фрейдистский символ (знаешь это?) —

Когда въезжает он в туннель…

Я рад, что ты вполне раздета.

Надеть тебя — вот наша цель!

Прицелимся… Вот так, наощупь,

Движенье — всё! Ну — всё, вперёд!

Я мню тебя приятно тощей;

Тебя, я вижу, тоже прёт?»

Змеёй скользит змея в сосуде

Как углеродный композит…

Ужель восторг в растущем зуде?

Неописуемо? Сквозит?

Каков он? Толст, тщедушен, тонок?

Коряв, мохряв и ноздреват?

От барабанных перепонок

До пары сотен киловатт?

Да, это он! Растущий, вроде.

Зудит восторг! Ползут кроты!

Мы перманентно колобродим

В восторге рослой зудоты!

Восторг зудяще начинает

Неописуемо сквозить.

Нам точно хочется вонзить —

Но наша тактика иная:

Пускай зудит, ещё есть время

Порассуждать о зудоте.

Мы бережём коварно семя —

Да, времена ещё не те!

Как вдруг! Она легко рванулась

Продравшись плевой в глубину…

Я в простынях нашёл манула,

И хмуро произнёс «Да ну…»

Манул — какая в этом мана?

Зачем он здесь?!? И на фига?

Он появился слишком рано…

Его натравим на врага

Иль (как бобра) на ножку стула?

Но позже

Вдруг

Нас

Завернуло

В непреднамеренность взлетая —

Ништяк стоял, как два сарая,

Когда посыпались из рая

Предметы, вещи, вещества,

Пятьюжды восемь, трижды два —

Вот переход в грядущий левел!

Вот выход в город! Дверца — в плеве!

Прокол, краеугольный транс,

Преображение пространств,

Манулий тракт и проблеск лисий —

У нас ещё немало миссий,

Их просто будет до хрена —

С веществ спадает пелена

Природа двойственна, как дышло…

Я говорю: «Прости, так вышло.

Прощай. Ну ладно, я пойду!»

Так понял я: вы все в аду.

iii. ГОРОД БУДЕН

‎‎ ‎‎ ‎‎ ‎‎ ‎‎ (красный стих)

Предуведомляю, что здесь не было желания спародировать, поиздеваться, поглумиться. Наоборот: всемерно использовать напор, натиск и нахрап стиля — и его дальнейше продвинуть, снабдив угаром и невменяемостью. Угар и невменяемость — это именно то, чего вечно недодают нам поэты! Знаю, вы с этим согласны (ибо если не согласны — то чего иного ищете в сей книжке?).

Предуведомляю также, что в тексте присутствуют матерные слова. Собственно, в двух вышепредставленных экслибрах они присутствовали тоже: в i-м — единожды, во ii-м — дважды. Но здесь, вместо напрашивающихся трёх штук, их то ли 4, то ли 5 (в одном месте плазменный поэт удерживается — но во всех прочих кипящий разум сметает препоны на пути обсценной лексики, просьба войти в его непростое положение).

1.

Я также под телегою

Промозглый хлеб жевал,

Когда кобылу пегую

Объехал самосвал…

Он шел дорогой трудною,

Дорогой не прямой.

Комбайны горнорудные

Вгрызались в перегной

В стремлении навыкопать

Какой-либо руды —

Намеренья великие,

Великие плоды!

Через четыре годика

Здесь будет город-сад:

Кукуют рысью ходики

И не идут назад!!

…Сжевал еще горбушечку,

Попыхал косячком…

Мне сверху на макушечку

(где волосы торчком)

Телега однобортная

Давила на мозги…

Конечно, дискомфортная

Погода — но с тоски

Мы не умрем, пока у нас

Есть пачка сигарет.

Я завтра еду в Каунас.

Я — плазменный поэт!

Напротив под телегою

Сидел еще чувак.

Когда пешком я бегаю,

То яростный желвак

Под кожею топорщится —

Такой я человек!

…Дорожная уборщица,

Не закрывая век,

Прошла дорогой гнутою,

Дорогой не прямой…

Нам с каждою минутою

Понятней: ей самой

Окурков подметание

С дорожного шоссе

Ценнее и желаннее,

Чем служба в медресе,

Мечети, синагоге ли,

А то и где-нибудь…

Открытиями многими

Отмечен этот путь!

Когда я под телегою

Набряклый хлеб жую,

Я никуда не бегаю,

Не ссу и не блюю,

Не кушаю варения

И кадочных груздей —

Конец стихотворения!

И никаких гвоздей!

2.

…В стране советской люди

Когда такие есть,

Я знаю: город будет!

На крышах будет жесть!

Ну, или черепица!

И шифер может быть!

Когда такие лица

В стране изволят жить!

Опять же, рубероид —

Изрядный матерьял:

Им тоже крыши кроют —

Меня он обуял!

Покрыть им можно разом

Огромную длину!

(А кто не понял фразу —

То это странно… Ну

Чего в ней непонятно?

Прям тоже не пойму…

Какие если пятна,

А может, все в дыму

От Беломорканала

До устья Колымы?

…А пятна — их немало,

Но их отмоем мы!)

Вот крыши крыть соломой —

Полнейшая херня!

От ней одни обломы!

Вы знаете меня —

Я если что предвижу —

То точно будет так!

Дрейфующую крышу

Ценю (как и чердак)!

Ее скрипучий скрежет

Меня приводит в раж!

Он ухи мне не режет!

Я глашатай и страж

Стороительства строений

И будущих домов!

Намного охуенней

Все станет!! Иванов

Фамилия прораба —

Он крыши будет крыть,

Не протекали дабы!

Когда такая прыть,

Когда такие люди

В стране советской есть,

Я знаю: город будет!

На крышах БУДЕТ жесть!

(Поскольку рубероид —

Дерьмовый материал,

(Хоть иногда им кроют).

Но я бы настоял

На шифере загнутом

Зигзагом поперек:

Им можно за минуту

Покрыть пивной ларек!

А ежели табачный —

То запросто за две!)

Наш выбор однозначный

Сложился в голове —

Вот если черепица,

То долго очень крыть.

Дешевле утопиться!

Чертополох и сныть

Растут пока на стройке

Промежду кирпичей —

Прораб на курсах кройки,

Шитья (он казначей!),

И прочих рукоделий

Готовится к труду.

Уже в конце недели

Лентяям на беду

Он выйдет на работу

И встанет первый дом!

Резиновые боты

Затопчут поделом

Траву и буераки!

И крыши первой жесть

На глинистом бараке

Цветасто будет цвесть!

Она ползти не будет

И ехать никуда!

Когда такие люди,

Такие люди, да,

Я знаю Иванова —

Прораб он высший класс!

Он строит не хреново,

Хоть он и пидарас…

Но это не проблема,

Проблем не вижу я!

Когда такая тема,

То мыслей до фига!

Не будут крыши ехать,

Они не будут течь,

Покроем крыши мехом,

А доменную печь

Покроем черепицей,

Чтоб не пропала зря!!

Нам надо торопиться!

Поставим якоря —

Она не шелохнётся!

Ну, разве что, потом

Когда первопроходцы

Сквозь грузный бурелом

Пройдут! И выше крыши

Делов настанет тут!

И кто из нас услышат,

Коль вдруг её снесут?!

Она ж не виновата,

Сама бы не сползла!

Опять же, я — новатор,

Но это не со зла!

Когда чердак скрежещет,

Когда буксует жесть,

Когда такие вещи

В стране советской есть,

Я знаю: Город! Крыша!

Я слышу! Стук сердец!

Ура! Все тише, тише…

Торжественный пиздец!

Конец стихотворенья.

Период, мать твою.

Пойду поем варенья,

Поссу и поблюю…

3.

Он крыши крыл фанерой.

Он полный распиздяй!

Когда-то пионером

Был старый дед Митяй

Теперь уже не дышит,

Не слышит (он — хромой),

Ничуть не кроет крыши

И не идёт домой,

Но многие заместо

Его заместо здесь…

Замес такой, известно —

Оно замес и есть!

Но крыши крыть бетоном —

За шиворот стечёт.

Засим макаром оным

Работать — недочёт,

Опасная идея,

Особенно когда

Фанеру клеем клеют

Некрепким, как вода —

Бетон фанеру эту

Согнёт, как банный лист,

Он затечёт в штиблеты

И по штанинам вниз…

Но без фанеры он бы

Так кучей и лежал!

Вот если катакомбу

Построить, иль подвал —

Тогда с бетоном этим

Подавная хуйня…

Мне нелегко на свете!

Все мысли у меня

Душой болеют жарко

Строительством домов!

Я как электросварка!

Опять же, Иванов

Не будет крыть фанерой —

Он матом кроет всё.

Мы все как пионеры —

По жизни флаг несём,

И стих! И голос буден!

И шиферную жесть!

Когда такие люди!!!

…Пойду груздей поесть.

4.

Так вот. О чём я? Значит.

Промозглый хлеб жуя,

Не может быть иначе —

Поэмища моя…

Ух, бля! Уже немало

Наизрекал я тут!

Полезну в одеяло.

Торжественный капут!