Платиновое сердце

Asti Brams (2024)

Чтобы мама не потеряла работу из-за болезни, мне пришлось стать горничной в богатом доме вместо нее. К моему несчастью, сыном хозяев оказался обозленный на весь свет засранец, которому я на днях поцарапала камнем дорогую машину… За дело конечно, но ему ничего не докажешь. И теперь, пользуясь моим положением, этот беспринципный мажор сделает все, чтобы превратить в ад каждый день, который я проведу в его доме!

Глава 3

Как и обещала Лина пришла ко второй паре. Я пыталась не грузиться при ней из-за утреннего столкновения с психом-Молотовым, но она все равно заметила мой кислый вид. Вот только я не стала ни о чем рассказывать. Даже не думала об этом — подруге и так хватало переживаний в жизни. Еще решит, что у меня теперь проблемы из-за нее… Нет уж!

Я сама сделала выбор, и сама буду за него отвечать!

Я справлюсь.

— Знаешь, я думаю, мне стоит с ним поговорить, — огорошила меня Полина, когда мы уселись за стол в столовой, съесть пиццу и выпить кофе. — С Женей…

Она уставилась в стаканчик, будто увидела там что-то интересное, потому что прекрасно знала, как я отнесусь к этой дурацкой затее. Меня передернуло от одного упоминания его имени! Пришлось отвернуть лицо, чтобы скрыть недовольную усмешку.

— А я думаю, тебе хватит уже унижаться!

— И все же я хочу попробовать, — упрямо пробормотала подруга. — До Жени можно достучаться — я уверена. Я ведь даже толком не извинилась перед ним! Он вовсе не такой плохой, Марин, каким хочет казаться… Я успела его узнать, правда.

Я резко посмотрела на нее, изо всех сил стараясь не ляпнуть грубость.

— Как хочешь, — в конце концов, прохладно выдавила. — Но если ты разочаруешься, потом не говори, что я тебя не предупреждала!

Оставшиеся пары мы взаимно отстранились друг от друга и расстались на довольно сухой ноте. Не знаю, чего Полина ждала от меня, но сегодня я была не в настроении поддерживать ее наивные идеи. Нравится на грабли наступать — вперед! Молотов весь в предвкушении.

Подругу забрала мама, так что домой я ехала одна. По дороге закатила машинку на мойку, где тщательно ее помыла и неизбежно увидела в блеске воска вмятины на крыше. С досадой оглядывая их, я прикусила губу. Обида захлестнула до слез

Не такой он, как же! Именно такой! Беспринципный, жестокий, чудовищный гад!

Выходя из лифта на своем этаже, я думала о том, как успеть сделать эссе перед работой. Этой ночью мне хотелось нормально поспать. Прийти с работы и сразу завалиться.

Вытащив ключ из кармана, я вставила его в замок и удивленно нахмурилась. Дверь оказалась не заперта. Толкнув ее, я зашла в квартиру и почти сразу нашла глазами Свету, которая лежала на диване в зале.

Внутри всколыхнулось беспокойство. Скинув ботфорты, я поспешила к ней, отметив бледное лицо тетки.

— Ты чего? — спросила с тревогой в голосе, внимательно оглядывая ее. — Так рано с работы вернулась?..

Она даже куртку не сняла. Прямо в ней легла на диван.

— Света, что случилось?!

Устало глянув на меня, Света сомкнула веки и нехотя сообщила:

— Да ничего… в обморок грохнулась.

— Что?! — оторопело выдохнула я. — Когда убирала?..

— Ага, — мрачно подтвердила она. — Короче выпроводили меня хозяйка отдыхать. Хорошо антисептиком в спину не брызнула…

Чувствуя, как ползут по телу неприятные мурашки, я настырно уставилась на тетю, которая не без труда села и принялась приглаживать свое растрепанное светло-русое каре.

— Значит так, мы едем к врачу. Прямо сейчас! — скомандовала я. — Давай вставай!

Приблизившись, я ухватила Свету за руку, но она выдернула ее и настойчиво встретилась с моими глазами. Они выдали тетю, прежде чем, она призналась:

— Я была у врача.

У меня лицо вытянулось от недоумения.

— В смысле? — настороженно спросила я. — Когда?!

— Еще неделю назад.

Упираясь о подушки дивана, Света опустила глаза, а я ощутила, как заколотило по ребрам сердце.

— И что?.. Что он сказал?

Она вздохнула и выдержала паузу, за которую я успела покрыться липким потом.

— В желудке нашли опухоль, — негромко сообщила тетя. — А сегодня пришли анализы. Они подтвердили, в общем… что хреново все.

— Насколько? — уточнила я, не дыша.

Сосредоточив на мне тяжелый взгляд, она ответила:

— У меня рак, Марина.

В грудь ударил разряд, который заставил кровь нестись по венам с бешеной скоростью. На несколько мгновений, я будто выпала из реальности. В глазах зарябило, мир превратился в мозаику.

— Только давай без слез, ладно?! — строго попросила Света.

Я тут же опустила глаза. Заставила себя проглотить плотный ком и дышать. Дышать. Дышать.

Этого не может быть.

Не с нами! Разве в моей жизни мало гадства? Разве Бог не достаточно меня наказал?!

— Это… точно? — проговорила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Точнее некуда, — мрачно усмехнулась тетка. — Вторая стадия.

— Это же не очень плохо?! — тут же спросила я с горячей надеждой.

— Не очень. Но картина может быстро измениться, поэтому нужно срочно делать операцию.

Она откинулась на спинке дивана и отрешенно уставилась в пространство. Пока в моей голове молотили мысли о том, с чего начинать решать эту чудовищную проблему, у Светы были свои мысли.

— На что мы будем жить, Мариш?.. — безнадежно произнесла она. В груди защемило — так редко тетя называла меня с лаской. — Очень скоро мне придется рассказать хозяевам о болезни.

— И что? — хмуро поинтересовалась я. — Я же работаю, Свет!

Она вяло улыбнулась.

— Глупышка. Ты на эти денежки едва себя можешь содержать. Постоянно у меня на бензин стреляешь, да на расходники своей железяки.

— Тогда я буду выходить на полный день! Найду еще работу! — заспорила я горячо.

— А как же учеба?

— Значит, брошу! Возьму академ — это не проблема!

— Даже не вздумай, — жестко отрезала Света — Я лучше подохну, чем ты потеряешь свой шанс на будущее из-за меня! Или хочешь всю жизнь прислугой работать, как я?!

— Света, если нужно будет выбирать, я выберу тебя, — отсекла я безапелляционно. — И ты ничего с этим не сделаешь!

Она со стоном вздохнула. У нее не было сил со мной спорить.

— Может они все же разрешать мне работать… Такие деньги. Сколько сейчас на врачей да на лекарства уходить будет? А операция?! Они нам очень нужны. Да и попала я туда по большому везению.

Я тоже надеялась, что хозяева богатого дома, где тетя работала горничной, сжалятся. Все же она служила у них уже три года, и никаких нареканий не было. Но…

— Как ты собираешься работать с такой болезнью? — резонно спросила я. — У тебя нет аппетита, нет сил, еще и обмороки начались! Ты сейчас едва с кровати встать сможешь, не то, что убирать!

Она поджала губы и закрыла глаза, молча соглашаясь со мной. А я вдруг зацепилась за мысль, мелькнувшую в голове.

— Я могла бы работать вместо тебя! — выпалила с энтузиазмом.

Однако Света сосредоточила на мне скептический взгляд.

— Это тебе не магазинчик антиквариата. Под твою учебу никто не будет подстраиваться.

— Значит, я буду стараться успевать! — уверенно отбила я. — Или ты поговоришь с ними, чтобы сделали щадящий график. Скажешь — это временно.

Она цыкнула и продолжила сопротивляться:

— Там столько нюансов. Никто не будет с тобой возиться!

— Ты будешь. Ты мне все расскажешь.

Тетка начала задумчиво жевать губу.

— Ну?!

— Ладно, попробуем, — наконец сдалась она, — я спрошу насчет тебя… За спрос в нос не бьют, так ведь?

— Вот именно, — удовлетворенно подтвердила я.

Возникло гнетущее молчание. Я хотела подойти к Свете. Обнять, взять за руку, утешить. Но боялась, что тогда обязательно сорвусь.

— Тебе… сделать чай? Или может что-нибудь покушаешь?

— Не хочу пока, — утомленно отозвалась она. — А ты иди, поешь.

Я кивнула и на негнущихся ногах направилась в коридор, но до кухни так и не дошла. Толкнула дверь своей комнаты и плотно ее закрыла.

Слезы большими каплями скатились по щекам. Чтобы сдержать всхлипы, я схватила подушку с кровати и зажала рот. Остановившись у окна со старой деревянной рамой, сквозь пелену уставилась на детскую площадку, где дети в шапочках с завязками игрались в песочнице.

Нет. Ты не заберешь ее у меня! Ты всех забрал, оставь мне хотя бы Свету!..

Я сделаю все, клянусь. Она обязательно выздоровеет! Обязательно…

***

Я хорошо помню тот день, когда увидела Свету в первый раз. Стильный брючный костюм, короткая стрижка, строгий взгляд, красная помада на губах — она зашла вместе с врачом в палату детского отделения, куда меня временно разместили, как беспризорного ребенка. Подошла и сдержанно поздоровалась:

— Привет, Марина. Меня зовут Света. Ты поедешь со мной.

Я была семилетней недоверчивой девочкой, поэтому хмуро спросила:

— Кто вы?..

— Твоя тетя. Мама должна была рассказывать обо мне.

Я отрицательно покачала головой.

— Ничего, мы еще познакомимся.

— А когда мама придет? — требовательно спросила я.

Света переглянулась с врачом и холодно ответила:

— Она не придет.

Я не поверила ей тогда. Или решила, что она просто пока не может прийти, но потом обязательно заберет меня! Фантазировала, что мама скоро переедет в большой город, куда скупая на эмоции тетя уехала со мной. Но она не приезжала. Я боялась, что она умерла в больнице, но Света уверила, что с ней все в порядке. Однако не отвечала, почему, если с мамой все в порядке, она не забирает меня?

Все мои детские надежды превратились в пепел, когда я узнала, что родная мать давно отказалась от родительских прав, а моим опекуном стала Света. Я до сих пор помню ту острую боль, обиду и непонимание: за что? В голову лезли тысячи предположений, и все они оправдывали мать. Понадобилось много времени, чтобы я перестала думать о ней, как о святой.

Чем старше я становилась, тем страшнее были воспоминания о том, что творилось со мной до семи лет. Я считала маму единственным светом в своей жизни. Даже когда она била меня до кровавых синяков и запирала в ванной без света, чтобы я не мешала ей бухать с сомнительными друзьями. Она приходила в ярость, когда узнавала, что я прячу бутылки. Могла дать мне пощечину при своих пьяных гостях или отволочь за волосы. Протрезвев, мама притворялась, что ничего не было, и я тоже притворялась. Тянулась к ней обнять, тянулась за теплом, как замерзший котенок, приносила ей водички, покушать. В пять лет я уже умела сама приготовить что-нибудь, убрать, заплестись и постирать. Господи, да я даже блевотину за ней вытирала! И послушно зажимала уши, пока она громко трахалась с очередным хахалем в соседней комнате.

Отца своего я никогда не знала, но она часто говорила с презрением, что я вся в него. Чем именно — я не понимала, однако верила каждому ее слову. Я была болезненно зависимой от своей алкоголички и садистки матери. Готова была идти с ней пьяной куда угодно, только бы быть рядом! Но она оставляла меня дома, а если я плакала, лупила ремнем.

Я хорошо помню ее перекошенное от злости лицо и адское жжение от ударов. И помню, как лежа в кровати, мокрая от слез, представляла, что однажды стану маленькой феей и незаметно спрячусь к маме в карман куртки.

Так я всегда буду с ней…

Я попала в руки органов опеки, когда маму избили. Она вернулась с очередной гулянки вся в крови и едва шевелилась. Попросила меня принести телефон — никогда еще так ласково со мной не разговаривала. А потом просто выкинула из своей жизни, как блохастого зверька, которого некогда было кормить и растить.

Я просидела в больнице несколько недель. Меня хотели отправить в детдом, но Света приехала раньше. Она так и не смогла дать мне любви. Той любви, в которой я нуждалась ребенком. У нее хватало своих проблем — тетя только развелась и пыталась привести в чувство взрослого сына, который связался с наркотиками. Но зато она с лихвой дала мне все остальное: образование, одежду, еду, крышу над головой, моральную поддержку. Я всегда ценила это и, в общем-то, не жаловалась на наш формат отношений. Она не стала мне мамой, но ответственно исполнила долг опекуна. И только теперь, когда я поняла, что могу ее потерять, осознала — Света была мне гораздо больше, чем опекуном. Она была моей опорой, моим единственным родителем, моим миром! И этот мир рушился на моих глазах.

Мать ни разу не дала о себе знать. Она звонила пару раз Свете и то, чтобы занять денег, а потом куда-то пропала. Мне искренне было плевать, куда. Я не хотела больше никогда слышать о ней. Взрослым умом уже понимала, что она творила, и что все связанное с ней всегда будет ассоциироваться у меня с дикой болью в груди.

Лучше бы она отдала меня в детдом еще с рождения… Лучше бы я никогда не знала ее, и не испытывала привязанности. Но этот ад — эта часть моей жизни, останется со мной навсегда.

Никакое эссе я не делала. Оставшееся время перед работой изучала страницу за страницей со статьями о раке, и искусала губы в кровь. Голова гудела от переизбытка информации. Хорошо сегодня в магазине не было хозяев. Я жестко тупила и постоянно отвлекалась на угнетающие мысли. Каждую минуту порывалась позвонить Свете, но боялась ее разбудить. Она спала, когда я уходила.

Вернувшись вечером домой, я застала ее на кухни и впервые за весь день нормально вздохнула. Тетя нехотя жевала макароны по-флотски, но все же жевала!

— Ты чего не раздеваешься? — поинтересовалась она, сосредоточив на мне взгляд.

Мои губы задрожали, на глаза вдруг набежали слезы. Я сорвалась с места, приблизилась к ней и обняла за плечи. Я знаю, что Света просила не плакать, но не могла никак сдержаться.

— Ну что ты, девочка? — со вздохом воскликнула она, поднявшись и обняв меня в ответ.

Тетя принялась гладить мои волосы, позволяя рыдать на своем плече.

— Все будет хорошо… Я же не умираю!

В какой-то момент она взяла мое лицо в ладони.

— Ты помнишь наш девиз? — спросила заговорщически. В ее глазах тоже блестели слезы.

Шмыгая носом, я закивала.

— Сегодня мы поплачем, — напомнила она терпеливо, — а завтра дадим сдачи! Давай-ка… сделай глубокий вдох.

Я сделала вместе с ней и ощутила, как с дыханием из меня вышла часть жгучей тревоги. Стало легче. Хоть немного, но эмоции отошли.

— Мы справимся.

— Да… — шепнула я в ответ.

— Вот и умница. А теперь иди разденься, умой личико и садись поешь со мной.