Сейчас. P.S. Во веки веков. Книга 1

Яна Рихтер, 2021

Думаешь ли ты, когда встречаешь свою первую любовь, что это навсегда? Или у вас есть только сейчас? Рина милая и впечатлительная девочка. Однажды она понимает, что влюбилась, да не в кого-нибудь, а в друга брата, который на порядок старше ее. Дима целеустремлённый парень любящий мотоциклы и гитару, и он видит в ней только младшую сестричку, которую он утешал и учил ездить на велосипеде. У Рины – родители, школа и маленький поселок на побережье. А у него – бизнес, девушка и большой город. Но есть лето. Оно принесло новую встречу и понимание, что любовь приходит, не спрашивая разрешения. Но как быть вместе, если он старше, а она несовершеннолетняя? Что делать с бесконечными разделяющими с любимым километрами? Нежная история о первой любви, эмоциях, первом опыте и о преодолении препятствий на пути друг к другу. Читайте на Литрес прямо сейчас! Или скачайте и читайте в приложении Литрес.

Глава 1

Несколько лет назад

— Ну, давай! Чего ждёшь? — он стоял, облокотившись на новенький велосипед. Непослушная челка, падая на лоб, лезла в глаза.

— Эй, да не бойся, он не кусается! Я помогу, — и мальчишка протянул руку. Девчонка смотрела на него своими огромными глазами, не решаясь подойти ближе. Из-под её легкого платьица выглядывали худые коленки, густо замазанные зелёнкой. Велосипед был с неё ростом, и её короткие ноги едва доставали до педалей. Девочке он казался огромным и страшным монстром, с которым ей не под силу справиться.

— Не-а, я уже покаталась вчера, ничего не получилось. Я хочу, но он слишком большой для меня.

Мальчишка был старше её. Высокий, синеглазый, с добродушной улыбкой, он сгреб перепуганную девочку в охапку, и та в два счета оказалась в седле пугающего велосипеда.

— Смотри, я держу тебя сзади, и если ты будешь падать, то я тебя поймаю. Не оборачивайся, смотри, куда ты едешь. Вот так…молодец…, — велосипед тронулся, и он действительно держал её.

Перепуганная девчонка, зажмурившись, вцепилась в руль и бешено крутила педали. Медленно приоткрыв один глаз, а затем и второй, она увидела, что действительно едет. Радостно она позвала мальчишку по имени и обернулась. Его не было. Он стоял где-то вдалеке и махал ей рукой.

И тогда она упала. Её нога попала между спицами колеса, и последнее, что она увидела, был велосипед, который падал на неё. Зажмурившись, она ощутила во рту вкус крови.

— Вставай боец, бойцы не плачут! — две сильные руки вытащили её из-под велосипеда, и, когда она открыла глаза, то увидела, что сидит у парня на коленях, а он своей футболкой вытирает кровь с её лица. Руки и ноги у неё опять были в ссадинах, коленки снова разбиты. И тут она закусила губу и разревелась. Плакала она долго и отчаянно, а боль все не проходила, а он ласково гладил её по голове, и вытирал её горькие слезы. Когда она немного успокоилась, он поставил её перед собой и, присев на корточки, глядя ей прямо в глаза, серьезно, по-взрослому, сказал:

— Запомни, что я сейчас скажу. Мы никогда не плачем. Даже когда очень больно. В жизни бывают вещи, страшнее разбитой губы. Но мы должны быть сильными. Ты же сильная?

Она кивнула ему в ответ и, обняв его за шею, прижалась к нему. Если бы её спросили, кого она любит больше всех на свете, она, не задумываясь, ответила, его, братишку.

Тогда ей было шесть лет, и она еще не знала, что этот маленький эпизод своего детства она запомнит на всю жизнь. Она еще не знала, как часто вечерами она будет вспоминать его, и сколько раз будет прокручивать в голове его совсем недетские слова.

Но с тех пор она поняла, что как бы сильно она не падала, как бы больно ей не было, она будет подниматься и упорно идти дальше.

В тот вечер, маленькая девочка залезла на велосипед, и без чьей-либо помощи поехала. Сама. Чтобы больше никогда не падать и ничего не бояться.

Рина

Когда я была девочкой, больше всего на свете я любила дождь, клубнику и лето. При этом лето для меня было волшебным временем, и планы на него, я начинала строить сразу после новогодних праздников. Я выросла на побережье Японского моря, и, каждое лето, спасаясь от тайфунов, я приезжала вглубь континента в маленький провинциальный городок Звёздный к своим родственникам. Это был небольшой город с ровными квадратными кварталами, с городским парком, кинотеатром и торговым центром. Старый город был застроен хрущевками, три новых района панельных девятиэтажек окружили старый центр с малоэтажной застройкой и частными домами. Вся жизнь города крутилась вокруг одного военного завода, на котором работала большая часть жителей, а вокруг город был окружен военными частями, где трудились или служили те, кто не работал на заводе. Вторым кольцом для города служила дальневосточная тайга.

В том городишке, избавившись от опеки родителей, я чувствовала себя свободно и не принужденно, а так как, будучи воспитанным и ответственным ребенком, я вела себя вполне прилично, никто мою мнимую свободу ограничивать и не собирался. Во дворе дома, где жили мои родственники, постоянно собиралась ватага ребятишек разных возрастов, и каждый день мы с утра до вечера проводили время в играх и развлечениях.

Мне тогда шел седьмой год, из милой пухленькой малышки я уже превратилась в тощую сероглазую девчонку с тонкими косичками и веснушками на носу. К слову, характер у меня был очень странный — я была застенчива со взрослыми, но с детьми я становилась жуткой воображалой, к тому же задирой, на улице водилась в основном с мальчишками, а дома, когда никто не видел, увлеченно играла в куклы, и при всем при этом была плаксой, для того, и, чтобы меня пожалели, могла раздуть из ничего целой трагедии. В общем, совсем обычная девчонка, которой не хватало внимания.

Как-то раз мы всей ватагой играли в «казаки-разбойники», и мне здорово досталось, я уже и не помню, что мы тогда не поделили с соседом Серёжкой, но игра для меня закончилась плачевно. И, вот я сидела на скамейке возле подъезда, ревела в три ручья, жалея себя и придумывая страшную месть для предателя.

Из подъезда вышел мальчишка, уже подросток, и встал у дверей, видимо, он кого-то ждал, если честно, я его почти не заметила, так я была поглощена своими мыслями, придумывая, как я отомщу своему соседу завтра, когда выйду гулять. Я шмыгала носом, слёзы текли по щекам и подбородку.

— Как тебя зовут?

Я подняла глаза, передо мной стоял тот самый мальчишка, загорелый, с длиной темной челкой, которая лезла ему в глаза. А глаза у него были синие-синие. Я растерялась, не зная, что ответить.

— Тебя кто-то обидел?

В ответ я утвердительно кивнула головой, прикидывая, сколько ему лет. Подросток, он выглядел лет на четырнадцать, то есть почти в два раза старше меня, такие взрослые ребята уже не играли с нами, малышнёй, у них были свои «взрослые» игры. Детвора старалась держаться от них подальше.

— Ты что, немая, что ли?

— Нет, — фыркнула я.

— Больно, да? — он с интересом смотрел на мои разбитые коленки.

— Ага, — я смотрела на него исподлобья, гадая, что будет дальше, и насколько это опасно, заводить разговор с незнакомым мальчишкой.

— Ничего, до свадьбы заживет, — он хлопнул меня по плечу.

И тут он улыбнулся. Говорят, что человек производит впечатление в первые три минуты общения, но, если бы меня спросили, когда он произвел впечатление на меня, я бы назвала именно этот момент. Улыбка у него была мальчишеская, озорная, один уголок рта при этом был чуть выше другого, но это его ни капельки не портило, в глазах у него заплясали веселые искорки; это совершенно преобразила его лицо.

— Дима, — представился он, — А тебя как зовут?

— Рина.

— Это Марина, да?

— Не-а, Регина.

— Красиво. Не похожа ты на Регину. Ты рыжая, — он пристально на меня посмотрел, прищурил глаз и сморщил нос, — Ну, так и знал — и глаза светлые. И светишься вся. Светка ты!

— Не рыжая, а золотая, — засмеялась я, зная, что никогда не была рыжеволосой, волосы у меня были русые, но летом они выгорали и слегка отливали золотом на солнце.

И через пять минут мы уже болтали как старые знакомые, разбитые коленки были забыты, впрочем, как и месть коварному Серёжке. Я не знаю, что могло заставить обратить на меня внимание такого взрослого парня, может, вид у меня был несчастный, может, ему просто надо было убить время в ожидании кого-то, а может он рассмотрел во мне что-то, что другие не видели. Мы сидели на скамейке и увлеченно беседовали, когда из подъезда вышел мой двоюродный брат Лёшка.

— Здорово, Добрый. Ну, пойдём, — брат покосился на меня и нахмурился.

Пропустив Лёху вперед, Дима обернулся, улыбнулся, сказал «пока» и дернул меня на косичку. А я осталась сидеть на скамейке в полном недоумении. Стало как-то пусто и неуютно, как будто Димка, уходя, забрал с собой что-то важное и дорогое. Вопросы роились в моей голове как пчелы в улье — кто он такой, какое отношение имеет к нему двоюродный брат Лёшка. Но тут ко мне подбежал Серёжа, и стал упрашивать меня не дуться больше и вернуться в игру, и я опять присоединилась к ним.

Я уже почти забыла о нашей встрече в суете летних развлечений и многочисленных походов в гости к не менее многочисленным родственникам, когда примерно через неделю мы опять столкнулись с моим новым знакомым. Меня отправили за хлебом, и я, возвращаясь из магазина, скакала через одну ступеньку лестницы в подъезде, не забывая при этом отламывать вкусную хрустящую хлебную корочку, потому что нет на свете ничего вкуснее теплой ароматной хлебной корочки. Поэтому я очень любила, когда меня посылали за хлебом, и все в семье знали, что булка, которую я принесу, опять будет обглодана по краям.

Надо сказать, мои родственники жили на пятом этаже старой «хрущевки», в чистеньком и очень зеленом районе, далеком от обычной городской суеты. И вот, я доскакала через ступеньки до второго этажа, когда на третьем хлопнула дверь, и кто-то стал спускаться по лестнице. Стоя на одной ноге, прижимая к себе булку хлеба одной рукой, а другую — вытянув в сторону для сохранения равновесия, я подняла глаза, мысленно обзывая всякими нехорошими словами того, кому мне сейчас предстоит уступить дорогу и тем самым прервать мою увлекательную игру. И вот так, дожевывая кусочек хлебной корочки, в усыпанном крошками платье, я нос к носу столкнулась с Димой, который, к тому же, был не один. Он держал за руку девчонку своего возраста, и не просто девчонку, а очень милую девчонку с самыми красивыми волосами на свете, она была очень стройная, с длинной тонкой шеей, у нее была матовая белая кожа, длинные черные блестящие волосы и огромные черные глаза с пушистыми ресницами. А звали ее Оля. Я восхищенно смотрела на эту красавицу, забыв про все на свете.

— Привет, — сказал Димка.

Я перевела взгляд на него, он улыбался. Я сначала смутилась, покосилась на красавицу, а затем тоже улыбнулась в ответ.

— Привет, — и все еще улыбаясь, отошла в сторону, пропуская их. Когда Димка проходил мимо, он по-дружески слегка дернул меня за косичку и подмигнул.

Вечером я выбрала, на мой взгляд, подходящий момент, стесняясь и перебирая все возможные и невозможные варианты, и спросила брата, кто такой Дима. Просто Дима, учатся в одной школе, и ещё он сын одного из двоюродных братьев кого-то из родителей.

— А почему Добрый?

— Потому что Добровольский.

— Так получается, он — родня?

— Ага, родня. Типа, брат… Троюродный, вроде.

На этом мои вопросы закончились. Однако уже вечером, лежа в кровати, я испытала чувство радости от того, что с Димкой Добрым нас связывает не просто спонтанное знакомство, а более крепкие узы — узы родства, а родня — это тебе не просто «привет — пока», это нечто большее. И тут мне вдруг захотелось стать этой девочкой Олей, и постоянно чувствовать себя так, как тогда, на скамейке.

Через два дня я сидела все на той же скамейке и читала. Был выходной день, солнечный и жаркий, и все ребята с родителями поспешили прочь из раскаленного города — кто на дачу, кто за город поближе к воде. Во дворе никого кроме меня не было, тетя вышла из отпуска и сегодня была ее смена, брат Лёшка уехал с друзьями в поход, поэтому ничего лучше не придумав, я разулась, забралась на скамейку с ногами, и читала. Это был Волков — «Урфин Джус и его деревянные солдаты», потрепанная редкая книжка с крупным шрифтом и красивыми картинками. Мир сказок Волкова я открыла для себя недавно и была полностью увлечена книгой, что даже не заметила, как во двор на новеньком велосипеде въехал Димка, который не спеша подрулил к скамейке, где я сидела.

— Ого, ты уже читать умеешь! А что читаешь? — от неожиданности я вздрогнула, но, увидев Диму, расплылась в улыбке, быстренько прикидывая как бы ему объяснить, что я читаю, чтобы он не счел меня малышней. Но тут я обратила внимание на громадный новенький велосипед, явно недавно купленный.

— Ух, ты! Класс…, — я не удержалась, и моя рука сама потянулась к нему, поглаживая эту блестящую махину.

— Садись, прокачу, — и он поставил велосипед параллельно скамейке, чтобы мне было удобнее забраться на раму впереди него.

И мы поехали. Ветер трепал мои волосы и обдувал лицо, от скорости захватывало дух, сердце бешено колотилось, а Дима увлеченно крутил педали, и мы мчались вперед, выехав со двора, свернули с улицы на дорогу, которая вела к заводу, где работала половина жителей городка. Мы объездили полгорода, прежде чем вернулись в наш двор.

— Здорово было, да? — спросил он меня.

— Ага, — и я утвердительно кивнула.

— Хочешь, я тебя научу? — и все оставшееся время до отъезда домой мы с ним почти не расставались. Через три недели я вернулась в свой родной маленький поселок на берегу Японского моря, но остаток лета я провела в тоске по моему старшему другу, вспоминая, как мы весело проводили время. После, приезжая к родственникам каждое следующее лето, я с нетерпением ожидала только одной встречи. Встречи с Димой.