Девушка-весна

Аристарх Ромашин, 2018

Три деятеля искусства собрались как-то вместе и решили рассказать друг другу каждый о своей первой любви. Среди них был и художник, которому его первая любовь помогла не только поверить в то, что она – любовь – существует, но и окончательно укрепила в намерении служить своему таланту.

Мы сидели в гостиной загородного дома Германа Матвеевича.

Небольшому, обрамлённому желтыми кирпичами камину в углу, несмотря на внушительные размеры комнаты, легко удавалось делиться с нами теплом. Не только гостиная, но и весь дом, обставленный старинной мебелью, дышал роскошью и обладал той же помпезностью, что и сам хозяин.

За большими дубовыми окнами блестело призрачное кольцо вокруг луны, и падала бесконечная стая снежинок. Приглушенный свет от свисающей кованой хрустальной люстры в форме паутины высвечивал большой красный диван из ореха, два кресла и журнальный стол, на котором стоял белый поднос с фарфоровым, высоким чайником и тремя коричневыми блюдцами с водрузившимися на них чашками.

— А давайте, каждый из нас расскажет о своей первой любви? — предложил Кирилл Афанасьевич, почесывая щеку.

Это был высокий и тощий светловолосый мужчина сорока лет с тонкими усами над такими же тонкими губами. Кирилл — большой знаток классической музыки. Да и сам неплохо играл на рояле. Довольно приятный человек, но его привычка во время разговора чесать правую щеку порой раздражала меня.

— Хорошая идея, — отозвался Герман Матвеевич, поглядывая на золотые часы у себя на запястье.

На самом деле время его сейчас не особо волновало. Когда Герман только приобрел золотые часы, он, чтобы люди замечали и расспрашивали его о дорогом аксессуаре, намеренно поглядывал на них. С тех пор это вошло в привычку.

Низкого роста, тучный брюнет с голубыми глазами Герман обладал завидной для некоторых способностью легко зарабатывать большие деньги. Получив в двадцать пять лет огромное наследство, ему удалось за последующие десять лет утроить его, обеспечив себе безбедное будущее. Но соблюдая баланс, природа в ответ обделила Германа творческой жилкой. И чтобы иметь хоть какое-нибудь отношение к созидательному миру, Герман стал меценатом и часто приглашал домой людей разнообразных творческих профессий.

— Не против, — ответил я на вопросительные взгляды мужчин, — кто первый?

— Предложил я, мне и начинать, — дернулась полоска усиков Кирилла.

— Я следом, — сказал Герман, разливая чай.

— Закончим на мне. Прошу вас, — обратился я к Кириллу, попутно поблагодарив Германа за предложенную чашку горячего чая.

Кирилл поднял глаза на хрустальную паутину на потолке, вздохнул и начал:

— Мне тогда только исполнилось восемь лет. Мамы год как не стало. Папа весь день работал и приходил уставшим, поэтому он решил нанять помощницу по хозяйству и няньку в одном лице. Я поначалу противился, но как только девушка переступила порог нашего дома, мое сопротивление мгновенно выветрилось её небывалой красотой. Без мамы дом словно бы погрузился в серые тона, а после появления няни — снова расцвел и засиял. Её мелодичный голос убаюкивал меня каждую ночь…

Конец ознакомительного фрагмента.