Никто, кроме тебя

Яна Дин (2024)

Он — мой телохранитель. Он спас меня от врагов, заставил поверить, довериться и подпрыгивать сердце при одной мысли о нем. Но, что, если вскоре, это сердце разобьётся вдребезги? От него не останется ничего, кроме ненависти и безвыходности? От меня не осталось ничего. Убегая от бездны внутри, я попала в лапы чудовища. Его душа оказалось такой же чёрной, как эти бездонные глаза. Я утонула. Но вы слышали, что утопающий всегда тянет за собой кого-то? Так вот, в этой бездне мы окажемся вместе.

Глава 2

«Говорят, что любить — это значит давать кому-то силу уничтожить тебя и верить, что он никогда ею не воспользуется».

(с) Королек — птичка певчая

__________

Боги вселенной, почему он?

Входя в кабинет Марко, я совсем не ожидаю, что увижу знакомые черты лица. С той самой ночи, прошло четыре дня. Смутно помню, что его позвали на разговор тогда. Только то, что, когда падала в оброк, последнее, что видела — его глаза. И сон, в котором становлюсь его жертвой:

Мы стояли у обрыва, на берегу моря. Светило яркое солнце. На мне было белое платье, вьющиеся на ветру, а волосы тянулись шлейфом назад. Даниэль стоял впереди и улыбался. Неожиданно он подошел ближе и крепко притянул к себе за талию. Растянула губы в улыбке, соприкасаясь с его лбом. Но после улыбка заменилась искажённой болью, а белоснежное платье окрасилось в багряный оттенок, впитывая кровь. Мою кровь. Даниэль отошел. Нежная улыбка заменилась дьявольской.

Медленно коснулась своей груди, где только недавно стучало сердце, а сейчас воткнут нож. Дышала прерывисто, со слезами и недоумением глядя на него. Даниэль сделал шаг и толкнул меня в пропасть, заставляя оказаться в холодной воде, захлёбывающуюся собственной болью.

— Это твой новый телохранитель, Андреа, — выбивает из мыслей Марко. — Он будет с тобой до самой свадьбы. Ты не ослушаешься его и не будешь строить козни, — тараторит отец, вытирая свое ружье на столе.

Кидаю взгляд в сторону своего телохранителя. Даниэль совсем не похож на того, кто спас меня той ночью. Выглаженный до ниточки костюм черного оттенка. Белая рубашка, первые две пуговицы которой расстегнуты. Черные классические туфли и не сильно дорогие часы на запястьях. Видно, деньгами он не особо обладает.

— Я уже повторяла, и повторяю ещё раз, — встречаюсь с глазами отца и продолжаю, — Я не выйду замуж за этого ублюдка.

— Слушай, девочка, — настороженно тихо отвечает отец, — Ты можешь язвить сколько хочешь. Но под алтарь выйдешь как покорная девица.

Так хочется послать его, но встречаюсь со взглядом Даниэля, и все слова застревает на пол пути. Становится неприятно под его пристальным взором.

Он видит все мои синяки на лице.

Однако сегодня я соизволила переодеться в нормальные вещи. Черные джинсы скинни и такого же оттенка толстовка. Я не ношу футболки, майки и все, что может оголять плечи. Может показать мои шрамы.

— Приступай к работе, Даниэль, — Марко смотрит на него, почесывая подбородок кончиком пистолета. — Надеюсь, ты все понял.

Могу наизусть повторить, что он ему сказал:

Никаких клубов. Никаких парней рядом с ней. Не выезжать за нашу границу. А это были север и восток Италии. Когда как запад и юг принадлежат Конселло. А самое главное, отец сказал ему не прикасаться ко мне. Всем, кто приходил на эту должность, Марко демонстративно говорил, что отрежет их яйца и вскормит собакам, если только посмеют меня коснуться.

«Твоя непорочность — успех хорошего брака» — всегда трезвонит уши бабушка Кора.

Пойти бы, на злость им сделать пакость.

Даниэль кидает краткий взгляд в мою сторону, прежде чем кивнуть и выйти за дверь. Плечи опускаются. Начинаю нормально дышать.

— Почему он? — спрашиваю, не понимая свое негодование.

В других случаях мне всегда было все равно кто и что. Но сейчас — нет. После страшного сна, ощущение при виде Даниэля были странными. Словно нож уже был воткнут в мою грудь.

Марко поднимает взгляд со своего пистолета.

— Он хорош.

Черт, с этим не поспоришь. Мой телохранитель один из самых сексуальных мужчин, что я видела за всю свою жизнь. Но, отец точно не имел это в виду.

— Он спас тебя. Простой парень. Двадцать семь лет. Родом из Италии. Из нашей территории. Хорошо владеет оружием. Нет семьи, что даёт гарантию — его никто и ничего не будет беспокоить. Сирота. Одиночка. Хорошо дерётся. Думаю, ты сама знаешь, — это он намекает на ту ночь, когда Даниэль один разобрался со всеми тремя, — Восемь лет занимался боксом, после чего забросил. Искал работу, нашёл. Думаю, отличная кандидатура. Я все проверил.

Отвечать не хочется.

Выйдя из кабинета отца, вижу Даниэля, стоящего у двери, собрав руки позади. Он смотрит бесчувственно. При свете дня, его глаза ещё холоднее, чем кажется. А ещё он намного красивее и выше. Думаю, на две головы, чем я. Возле него я было слишком маленькой, хотя низкой меня не назвать. Целых шестьдесят семь дюймов.³

— Зачем тебе эта работа? — спрашиваю сразу, как только закрываю за собой дверь.

Меня пробирает злостью. Он будет каждый раз ходить за мной по пятам. Твердить, что это нельзя, то нельзя. Загонять домой и следить за всей моей жизнью. Ещё будет свидетелем гнева отца. Моих синяков и бессознательности. А я этого, черт возьми, не хочу.

Даниэль хмурится. Будто говоря: что за глупый вопрос?

— Чтобы зарабатывать.

— Ты просто не знаешь, во что ввязываешься, — твержу с ухмылкой на губах.

Парень оскаливается в ответ и прищурив глаза, делает шаг на встречу. Задерживаю дыхание, когда Даниэль оказывается слишком близко.

— Вы тоже, синьорина.

— Ты убежишь отсюда меньше чем за две недели, — скрещиваю руки на груди, с вызовом дернув подбородок.

Даниэль усмехается, а я не могу остановить колотившиеся в груди сердце. От него веет запахом чайного дерева. Это приятно. Ощущать аромат его парфюма, как в ту ночь. Его худи все ещё лежит у меня на стуле. Я не трогала его с того самого дня.

— Посмотрим, дьяволица, — он делает шаг назад в тот самый момент, когда в дом врывается Роберта.

Она уезжала на неделю в родное село. И я уже забыла, что сегодня должна была приехать.

Как маленький ребёнок прыгаю на месте и повисаю на её шее своей няни, крепко обняв. Женщина обнимает в ответ.

— Тоже безумно скучала, синьорина, — улыбается Роберта. — Новенький? — кидает вопросительный взгляд в сторону Даниэля, когда отцепляюсь от неё.

Янтарные глаза женщины не хуже, чем у ястреба, сканирует насквозь. Закидывая руку ей на плечо, хитро улыбаюсь.

— Мхм, — киваю, — Даниэль — мой новый телохранитель. Он спас меня от кражи семьи Конселло, а теперь здесь. Но не переживай, уже через недельки две его след простынет, — смеюсь я, глядя на Даниэля с усмешкой в глазах.

— Ох, деточка, — улыбается Роберта в сторону телохранителя, — С твоим-то характером, не сомневаюсь…погоди, что?! — кажется только сейчас до неё доходит смысл моих слов.

Роберта смотрит расширенными от шока глазами. Разинув рот, женщина крепко сжимает меня за плечи, начиная трясти.

— Украли? Конселло? Они сделали тебе больно? — ее взгляд проходит по моему телу, но я пытаюсь её успокоить, зажав ее лицо между руками и целуя в две щеки.

— Всё хорошо. Говорю же, Даниэль успел вовремя.

Сейчас она смотрит на него совсем иным взглядом.

— Господи, спасибо, — кивает в его сторону, — Не знаю, как бы жила, если бы она попала в лапы этим ублюдкам.

Даниэль лишь учтиво кивает. Да, на эмоции он совершенно скупой.

— Ну, рассказывай, — беру Роберту за руку и увожу в сторону столовой, где начинаю быстро заваривать чай. Манговый. Наш любимый.

Я скучала по разговорам с этой прекрасной синьорой. Она единственная, кто так сильно близок мне после Мартины и Мамы.

— Как прошли выходные? Как море?

Роберта заулыбалась.

— Отлично! Разве не заметно по моему загару? — она кружится вокруг, показывая ровный загар оливковой кожи.

Вот бы тоже взять и дёрнуть к морю. Подальше от этого сумасшедшего дома. Купаться, нежится на солнце и загорать.

Даниэль заходит следом и располагается подле двери. Да, к работе он относится со всей серьёзностью.

— Ну, ты как? — уже тише, с нотками сожаления спрашивает гувернантка. Её взгляд явно скользит по уже затянувшимся ранам на губе и синякам на щеках, — Видно, опять досталось, — качает головой, поджимая губы.

Разливаю чай по кружкам и всем телом ощущаю, как внимательно следит за мной Даниэль. Его взгляд пробивает сквозь спину. Оборачиваюсь и предлагаю ему чая. Не стоять же ему там все это время, верно? Лоан, что решил больше времени отдавать семье, а не работе, частенько пил с нами чай.

— Не люблю чай, — отвечает кратко, после чего мы с Робертой продолжаем разговор.

Не любит он чай, видите ли. Мысленно закатываю глаза, показав ему язык.

— Случилось в тот вечер кражи, — тихо отвечаю ей, — Как и всегда, впрочем.

— Я тут слышала о семье Романо, — с опаской спрашивает Роберта.

— Узнала об этом несколько дней назад, но уже не выношу всю эту тему, — киваю, устало выдыхая, — Я не хочу за него зам…, — договорить не успеваю, как слышу громкий выстрел со стороны улицы, шум разбивающегося стекла и крики охранников. Не успеваю оглянуться, мужские ладони приподнимают меня и резким движением запихивают под стол.

Прикрываю голову, зажмурившись от звуков стрельбы. Даниэль сидит рядом с вытянутым оружием в руке. Роберта тоже забирается под стол.

— Кто это? — кричу сквозь шум я.

— Если бы я знал, — поддаёт голос мой телохранитель.

Постепенно звуки стихают, а крики становятся все тише и тише.

— Ждите здесь, я проверю все, — Даниэль заставляет отползти ещё на шаг и облокотится об ножку стола.

Становится страшно. Ухватываюсь за его руку, и мы оба замираем, глядя друг на друга.

— Все будет в порядке. Не высовывайся, — приказывает и с вытянутым пистолетом шагает в сторону двери. Резко поворачивает налево, после направо и наконец опускает оружие, когда слышится голос Марко.

— Конселло, — лишь злобное рычание.

Они не остановятся. Это лишь начало. И я поняла это.

Когда позже все в доме стихает и холодные трупы наших охранников уже не валяются по двору, могу тихо сесть на кровати, надеть наушники и включить музыку на всю громкость.

Даниэль стоит за дверью. И я наконец могу выдохнуть полной грудью. Покачивая ногой под ритм песни, пытаюсь забыть те окровавленные тела наших людей. У них были семьи. Любящие жены и дети. Какого же им плохо сейчас. Могу представить.

Вечером, когда мы собираемся за столом, отец злобно объявляет:

— Они начали мстить.

— Неудивительно, — добавляет бабушка Кора, — Ты убил его наследника. Я вовсе удивлена, как мы все ещё живы.

Да, оптимизм нашей семьи зашкаливает.

— Мама, — угрожая смотрит Марко, — Ты серьёзно думаешь, что их месть закончится на этом?

Я скучно утыкаюсь в тарелку, играя с салатом в разные стороны. Аппетита не было вовсе. Роберта ужинала со всем рабочим персоналом, и мне так хочется с ними. Даниэль стоял возле стены, как и другие несколько охранников. На самом деле, сторожить в доме не было нужды. Но после сегодняшнего, сомневаюсь, что даже на секунду кто-то останется без присмотра.

— Правильно говоришь, но чего они добиваются?

— Знать бы мне этого.

— Думаешь, они продолжат наносить удары дальше? — влезает в разговор Вивьен.

— Знаю, — кратко кивает Марко, — Они на этом не остановятся. Это был лишь знак для начала войны.

Ближе к ночи, Марко уезжает по поставке винного товара. Вот уже несколько лет наша семья занимается отправкой вина через порты. Но думаю, не будет секретом, если скажу, что половина тех коробок на корабле, в любом случае наполнены оружием или наркотиками.

Так вот. Именно таким образом отец получает и пересылает свой товар. А деньги кидает в банк, записанный на моё имя. Этим порошком он снабжает пол мира. Убивает пол мира. Марко зарабатывает на смерти других. Это грязные деньги, и мы живем на них.

Это и есть жизнь. Всё взаимосвязано друг с другом. Хорошее и плохое. Нет разницы. Весь мир и люди варятся в одной системе, даже если не осознают этого. Замкнутый круг, невозможный разрушить.

Приняв душ, наконец удосуживаюсь привести себя в порядок. Завернувшись в банное полотенце, выхожу из ванной комнаты и подпрыгиваю на месте.

— Какого черта, мать твою? — крепче прижимаю полотенце к себе, чувствуя, как тело пробирает мурашками под взглядом черных глаз.

Даниэль с важным видом расположился в углу моей комнаты. На моем чертовом кресле. И даже не удосуживается отвернуться. Сидит, не отрывая взгляда.

Всей силой прижимаю руки к полотенцу. Очень надеясь, что он не видит мои шрамы.

— Это был приказ твоего отца, — Даниэль совершенно спокоен и безразличен.

Не могу скрыть своего удивления.

— Не может быть, — хмурю брови и поджимаю губы, пытаясь унять злость.

— Может, — усмехается Даниэль, — Никто ведь не хочет, чтобы обещанная невеста сбежала, или была убита врагами, — его глаза сверкают, словно эти слова были шуткой для него.

— Я не невеста!

— Ты пытаешься убедить в этом саму себя, — внезапно Даниэль поднимается на ноги, давая ощутить, как тесно вокруг.

Он делает шаг в мою сторону. Делаю такой же назад. Снова шаг Даниэля. Снова мой.

Так продолжается пока не ощущаю бёдрами комод за спиной. Даниэль делает заключительный шаг. Оказываюсь в ловушке его тела. Становится нечем дышать. Черные глаза гипнотизируют, а тело отдаётся теплом. Ощущаю это, когда руки мужчины упираются в комод, расположившись с двух сторон от моих бёдер.

— Но мы оба знаем, что у тебя нет выхода, — его голос слишком тих.

И почему все еще бегут мурашки?

— Выход есть всегда, — не отступаю.

Взгляд резко падает на его губы. Они так близко. Так опасно близко.

— Боже, дьяволица, ты веришь в эти сказки? — смеется Даниэль.

От его смеха нервные окончания сжимаются. Испугавшись своих же желаний, резко отталкиваю Даниэля. Он с лёгкостью отходит. Сердце пробивает слишком быстрый ритм.

— Не называй меня так! — изъявляю громко, — Сущий дьявол.

— Видишь? — ухмыляется он, — Мы с тобой два сапога пара.

Все тело заливается яростью. Бью его в грудь одной рукой, другой придерживая край полотенца.

— Какая пара? Какая пара? — срываюсь на крик, — Думаешь, спас меня и все? — смотрю прямо в глаза, тяжело дыша, — Чего ты добиваешься? — бью еще и еще.

В этот момент Даниэль перехватывает мою руку и тянет к себе, всей силой заставляя врезаться в его грудь. Глаза расширяются, а губы раскрываются от изумления. Но больше всего в ступор вводит то, что мне нравится это. Нравится чувствовать теплоту его тела.

Господи, что со мной не так?

— А ты выглядишь возбужденной, когда злишься, — губы дьявола растягиваются ещё шире.

— Какой же ты мерзавец, — сжимаю челюсть, не переставая буравить его взглядом.

— Я хуже, чем ты думаешь, — Даниэль отпускает меня, — Теперь тебе лучше переодеться, — окидывает мое тело сверху вниз, что разжигает желание ударить снова.

— Не приказывай мне. Не забывайся, ты…

— Хочешь передо мной расхаживать полуголой? — Даниэль направляется к креслу; расстегивает пуговицы пиджака и снимает, прежде чем сесть, словно король на свой золотой трон, — Да пожалуйста, — раскидывает руки, смотря сверкающим взглядом, — Я не против посмотреть на это.

— Невыносим! — забирая свою пижаму, скрываюсь за ванной, пытаясь привести в норму дыхание.

Кто он? Откуда столько смелости? Чего он хочет? Чего добивается? И.…почему так сильно бьётся сердце?

Щеки заливаются краской. Точно от злости.

Быстро переодевшись в шорты и тонкий свитшот с длинными рукавами, выхожу из ванной. Даниэль листает журнал, за которым прикрыто его лицо.

— Ты будешь тут всю ночь? Как же со сном?

Он убирает журнал. Оглядывает с ног до головы и отвечает:

— Посплю утром.

— Неужели тебе не захочется спать?

— Не захочется.

— Так невозможно, — говорю со смешком.

Даниэль хмурится и закрывает глянцевое издание.

— Я привык. Теперь спи, — он снова скрывается за бумагой.

Бесит!

— Боже, — недовольно закатываю глаза, — Ты только и приказывать умеешь.

— А ты язвить.

— Не правда.

— Я не буду спорить с тобой.

— Я и не спорю.

Даниэль поднимает взгляд, а я присаживаюсь на кровати, подтягивая ноги.

— Спи, Андреа.

— Господи, какой же ты зануда, — разочаровано выдыхаю, плюхаясь на постели.

— Могу показать тебе насколько «занудным» иногда бываю. Боюсь, ты разбудишь весь дом своими стонами. И нас обоих отправят в могилу, — не вижу его лица, но по голосу понимаю, что он вполне серьёзно.

Мерзавец!

Хочется взять и выгнать его за дверь, но тут вспоминаю, что совершенно забыла о Лии и Локи.

Мне нужно их покормить.

— Слушай, — резко привстаю, забыв о недавнем диалоге, — Ты должен мне помочь.

— Я ничего тебе не должен, — отвечает сухо.

— Ну! Мои собаки останутся голодными, — на помощь приходят жалобный взгляд, — Помоги выйти из дома и накормить их.

— А что мне за это будет? — наконец он убирает журнал в сторону, выдвигая одну бровь.

— Твоя зарплата, мой дорогой, — отбрасываю волосы назад, гордо дернув подбородком. — Разве ты не должен ходить за мной по пятам? Вот и сейчас пойдешь, — скрещиваю руки на груди, показывая тем самым, что не приму отказа.

— Интересно, твой отец не против всего этого? — задумчиво бросает Даниэль.

Сжимаю кулаки от его ловких манипуляций.

— Хорошо, — киваю коротко и решительно, — Чего ты хочешь?

— Завтра мы должны выбраться из дома.

— Это ещё зачем? — хмурюсь, не понимая смысла его желания.

— Мне нужно встретиться с одним знакомым.

— Интересно, — бросаю задумчиво и игриво, — Надо ли знать об этом отцу?

— Так же, как надо ли ему знать, что ты кормишь бездомных собак, которых он ненавидит?

— Договорились, — протягиваю ему руку и он пожимает её, растягивая победную улыбку.

— Договорились.

Похоже, Дэн не так уж и плох. Если не считать немного извращенное поведения и невыносимый характер. Но в первый день нашего знакомства, он не казался таким. Как говорится, первое впечатление очень опасное.

— Обычно, я перебираюсь через заборы, но раз ты можешь меня прикрыть, можно и через парадную, — выходим мы из дома.

Настроение отличное. Марко нет дома и не будет до завтрашнего вечера. А это значит, я не буду слышать и видеть его целый день. Разве не это рай?

— Думаешь, они выпустят тебя, даже со мной? — явно удивляется Даниэль.

Подправляю сумку с кормом для собак на плече и уверенно иду к охранникам возле ворот.

— Откройте ворота. Нам нужно в магазин.

Охранники переглядываются и растерянно заявляют:

— Нам нельзя вас выпускать.

— Серьёзно? Я с телохранителем, — показываю в сторону Даниэля, чтобы удостоверить.

— Не волнуйтесь, господа, — подает голос он, — Синьорина под моей ответственностью.

— Но…

— Черт возьми, мне нужны тампоны, понятно? — повышаю тон, сжимая руки, — Или вы хотите, чтобы я кровью истекла?

Парни явно такого не ждали. Переглянувшись вновь, они кивают друг другу. Один из них молча открывает врата.

— Так бы сразу, — цокаю, проходя мимо охраны вслед за Даниэлем.

Конечно, сперва он осматривает местность. Только потом мы шагаем в направлении маленькой каменной тропинки. Я уже слышу лай собак.

Наше поместье находится на окраине Милана. Там, где никто из смертных не пройдет. По всей территории только наш особняк, находившийся у берега. Чужих здесь не увидишь от слова совсем. Соседей у нас тоже нет, поэтому я всегда довольствовалась компанией бродячих собак.

Мы проходим до конца нашей территории и заворачиваем за угол.

— Ты любишь собак? — спрашиваю у Даниэля, начиная доставать корм из сумки.

На траве уже стоят четыре миски. Две для корма, остальные для воды.

— Моя первая умерла. Больше собак не заводил, — в его голосе нотки отстраненности, словно воспоминания приносят боль.

— Что произошло? — поставив миски в сторону, встаю и начинаю звать собак, хлопая в ладони.

— Её убили.

Перестаю хлопать. Взгляд встречается с его темными глазами. Я не вижу в них ни капельки грусти или боли. Ничего. Пустота.

— Но кто на такое пошёл?

— Я, — резко отвечает Дэн.

В груди образуется ком. Не знаю, что сказать или как принять.

Он убил свою собаку намеренно? Или это вышло случайно?

— Как так…

— Дальше не отвечу, — тут же отрезает Даниэль.

В этот же момент за поворотом появляются собаки. Первая, кофейного оттенка вперемешку с песочным — Лия, а вторая, едино чёрного — Локи. Обе подбежали ко мне виляя хвостами. С ошейниками с их именами и моим номером.

Приседаю на корточки и крепко обнимаю их. Друзья полезли на меня с сияющими глазами. Взгляд Локи устремляется в сторону Даниэля, и собака подает голос. Явно спрашивая, кто это?

— Это Даниэль, — говорю, поглаживая их за ухом, — Мой новый телохранитель.

Я думала, Даниэль сядет и погладит животных, но он разворачивается к нам спиной, а собаки приступают к еде, так и не получив внимания от нового знакомого.

— Думаю нам пора, — говорит он, оборачиваясь и смотря уголком глаз.

Собираю сумку, и перекинув через плечо, подхожу к Дэну.

— Приятного аппетита, ребята, — кидаю собакам напоследок.

Мы молча доходим до дома и заходим в комнату.

Снимаю носки, быстро распуская волосы. Клонит в сон. Но неудобно спать в присутствии Даниэля. Интересно, об этом отец не думал? Дурочка. Когда он вообще обо мне думал?

Даниэль расстёгивает рукава рубашки и садится в кресло, откидываясь назад. В комнате темно. Я любила спать в темноте. Окно приоткрыто, и с улицы доносится стрекотания кузнечиков, сидящих в траве; самолётов, пролетающих над землёй; и тихий голос ночи, шепчущий завораживающе «спи».

Ворочусь с одного бока на другой почти час. В голове туман и мысли обо всем, что настигло меня за эти дни.

А если Конселло захотят вновь меня выкрасть?

— Даниэль, — тихо шепчу в тишину.

Возможно спит. Но нет.

— Чего тебе? — звучит тихий ответ.

— Что ты делал в ту ночь на набережной?

— Ждал девушку.

Прикусываю губу. Становится не по себе. У него есть возлюбленная?

— И что потом? Ты смог с ней встретиться?

— Смог, — следует кратко.

— А меня ты как увидел?

Слышу смех в темноте, и он отзывается во всем моём теле. Смех моего телохранителя такой глубокий и мужественный. Мне нравится его смех! Черт, это проблема.

— Глазами, дьяволица, глазами.

Поворачиваюсь в сторону Даниэля, и вижу, как он смотрит на меня при свете луны. И почему-то ловлю себя на мысли, что мне нравится не только его смех, но и присутствие. Я в безопасности. И я доверяю ему. Так слепо доверять нет причины. Я знаю его один день. Но так хочет глупое и наивное сердце.

Ночью просыпаясь от кошмара, подпрыгиваю на кровати, прикусывая губы до крови. Рана зажила, но этим сделала только хуже.

Быстро встав на ноги, шагаю в ванную, но открыв дверь, испуганно задерживаю дыхание. Сперва не вникаю, что над моей раковиной кто-то склонился, а после вспоминаю, и понимаю, что это Даниэль. Он брызгает холодной воды в лицо и смотрит в зеркало, где встречает мой испуганный взгляд.

В черных глазах показываются никогда не виданные чертики ярости. Впервые вижу такую яркую эмоцию в этой бездне.

— Выйди, — грозным и холодным тоном приказывает Даниэль.

Второй раз повторять не приходится. Выхожу, захлопнув за собой дверь, аккуратно прислонившись к ней спиной. И в голове, словно сон, сплывает теплое дыхание рядом.

Он сидел около моей кровати. Его рука нависала над моим лицом, словно внутри шла борьба. Я чувствовала это даже сквозь закрытые глаза. Он коснулся моей щеки, но не пройди секунда, сорвался с места.

И в этот момент появляется ощущение, что Даниэль может быть намного опасней, чем кажется. Его взгляд говорит о многом. Его прикосновения…говорят о многом.

☆☆☆

Утром, когда выхожу из ванной комнаты, не нахожу Даниэля. Наконец мне дают немного личного пространства. Быстро одеваюсь, натягивая джинсовые шорты и серый свитшот с длинными рукавами.

Подойдя к туалетному столу, присаживаюсь на пуфик и начинаю себя разглядывать: синяк почти отошёл, но на губе все еще красуется яркая рана. Она никак не заживет. И впервые за несколько прошедших дней, решаюсь закрасить все консилером и тональным средством.

Немного подкрашиваю ресницы. Использую специальную мазь для губ. Она быстро заживляет раны и дарит одновременный блеск. Волосы собираю в быстрый, небрежный хвост. Несколько каштановых прядей выбиваются из-под причёски, но не обращаю внимания. Взяв маленькую сумочку в стиле бохо, подаренную Тиной, выхожу из комнаты.

За дверью ждет Даниэль. Он переоделся. Взъерошенные утром волосы сейчас расчесаны. А взгляд снова бесчувственный и непроницательный Я поняла: это его рабочее состояние.

— Мы выезжаем после завтрака, — предупреждает, разглядывая с ног до головы.

Особое внимание обращая на моё лицо. Закатываю глаза, понимая ещё одну вещь: я стала слишком часто это делать.

— Да, я закрасила синяки. Не выходить же мне в таком виде на люди? Получу ещё хуже, если кто-то из синдиката увидит, — тараторю, удивляясь своей неловкости.

Но ведь я говорю ему правду. Если кто-то из синдиката или знакомых отца увидит меня в побоях, пойдут слухи. Тем более перед помолвкой которой «я-жду-не-дождусь», это выглядело бы дурным тоном. Получать ещё сильнее не хочется.

Проигнорировав мой порыв, Даниэль отвечает:

— Тебя ждут за столом, — он первый из всех моих телохранителей, кто осмелился обращаться со мной на «ты». И почему мне нравится?

— Ты завтракал? — начинаю спускаться.

— Переживаешь, дьяволица? — тянется на его губах издевательская ухмылка.

— Да хоть с голоду помирай, — мельком оборачиваюсь.

Хочется уловить его реакцию. Но это становится большой ошибкой, ведь в следующую секунду поскальзываюсь на ступени и начинаю падать. Однако твердые мужские руки перехватывают меня на лету и быстрым движением тянут к себе. С застрявшим криком в горле, оказываюсь прижата телом Даниэля к перилам. Сердце подпрыгивает в груди. От страха или опасной близости?

Его лицо так близко, а дыхание опаляет мои губы, которые отдаются холодом и приятно немеют из-за нанесенного бальзама.

— Не думаю, что это хорошим закончится, — слышу голос Вивьен, и с испугом отталкиваю от себя Даниэля. Он непринужденно подправляет пиджак, отойдя еще на шаг.

— Я…чуть не упала, Даниэль…

— Все в порядке, Андреа, — улыбается Вив, — Всё в порядке, пока нет Марко.

— Он пришёл? — спрашиваю, спускаясь к мачехе.

После того разговора стало намного легче с ней общаться. Я перестала ее сторониться.

Вивьен отрицательно качает головой. Мы вместе проходим в столовую. За нами Даниэль. Он заходит за нами и останавливается около двери, пока я оставляю сумку и сажусь на свое место.

Бабушка Кора уехала вчера вечером, с радостной улыбкой заявляя, что приедет в день приёма семьи Романо. Поэтому сейчас на кухне только я и Вив. И мне так легко дышать. Даже аппетит есть.

Сегодня на завтрак традиционные корнетто и свежеиспеченный чамбелла.⁴**

Ни один итальянский завтрак не проходит без выпечки и чашки кофе. Я люблю сладкие завтраки, но сегодня помимо этого наполняю тарелку любимыми солеными оливками, брынзой и колбасами. Хрустящий обжаренный домашний хлеб дополняет всю идиллию.

Начинаю есть, как можно дольше растягивая удовольствие. Обычно, так спокойно мои завтраки проходят очень редко. Присутствие Марко напрочь сбивало весь аппетит. Если не ошибаюсь, так хорошо я ела месяц назад.

— Вы куда-то собираетесь? — спрашивает Вив, делая глоток зелёного чая. Кофе она не пьет.

Прожевывая кусочек сыра, ловлю взгляд Даниэля. Я даже не придумала отговорку.

— Я на балет, — выпадает из уст.

Необдуманно, но должно прокатить.

Вив приподнимает брови, явно пересчитывая недели.

— Сегодня суббота? — она кидает подозрительный взгляд в сторону Даниэля. Будто он мог знать.

— Нет, — качаю головой, делая глоток кофе, — Но у нас дополнительные занятия. — быстро поднимаюсь со стола и забираю сумку.

— Тогда удачи.

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ, выходя из столовой.

Даниэль идет следом.

Да, я люблю балет. Балет — единственный из рода занятий, что смог меня зацепить. И все благодаря маме. Вот уже пятнадцать лет, по субботам убегаю в студию, чтобы позаниматься с репетитором. Это единственное увлечение, которому Марко дал согласие. Но при условии, что не будет никаких гастролей, выступлений и всего этого бреда. Я согласилась. Только потому, что не могла без балета. То ощущение окрыления, что дарит этот вид танцев не описать словами.

Именно сейчас эта отговорка нас спасла. И вот зачем я втягиваю себя в эту авантюру? А если отец узнает, что никакого балета не было? Что я ему отвечу?

— Надеюсь, мое вранье того стоит. С кем ты хочешь встретиться? — спрашиваю уже в машине, которую ведет Даниэль.

Сижу впереди, буравя его взглядом. Он сосредоточен на дороге. И вообще сегодня синьор какой-то напряженный.

Его брови сходятся на переносице, как только вопрос слетает с моих уст.

— Это личное.

— Серьёзно? — раскрываю рот шокировано, — Я вышла из дома соврав всем, лишь из-за твоего «личное»?

С кем он хочет увидеться? Возлюбленная? Друг? Отец? Мать, в конце концов? Господи, он же сирота. Остается только друг и возлюбленная.

— Это не займет много времени, — Даниэль заворачивает на повороте.

Мы выезжаем на оживленную трассу.

Окна машины раскрыты на распашку. С улиц доносятся возгласы людей. Тёплый ветер дует в лицо, а жаркое итальянское солнце заставляет жмуриться даже сквозь солнцезащитные очки. Мне остается лишь откинутся назад, и закрыв глаза, прислушиваться к шуму ветра и людей. Ощущать запах цветов, фруктов и местного итальянского фастфуда.

На дворе июнь. Разгар приезда туристов. Их много. Так ещё сегодня открытый рынок. И жители Милана, и туристы направляются сюда.

Смотря, как радостно все бегут за покупками, хочется ощутить то же чувство.

Когда в последний раз я могла просто погулять по рынку и покупать всякой всячины? Гулять просто так? Не из желания убежать из дома и реальности, а для себя. Без причин. Для счастья, отдыха и удовольствия.

Такого не припомню.

Проехав несколько километров, Даниэль останавливает машину у ресторана с летним двором. Уже сейчас запах лазаньи и запеченного сыра доносится до моих ноздрей, заставляя течь слюнкам.

— Я оставлю тебя здесь, — выдает Даниэль.

Я собираюсь возразить.

Он не может оставить меня одну! После того случая на побережье, становится не по себе при мысли, что я могу быть лёгкой добычей для Конселло. Что будет, если в следующий раз, рядом не окажется Даниэля?

— Здесь ты в безопасности, Андреа, — словно читая мои мысли добавляет Дэн.

Моё имя из его уст звучит так интересно. Сердце делает волнительный удар.

— Конселло сейчас везде. Им бы лишь…

— Послушай, здесь отличная охрана, и бармен, мой хороший друг. Я его предупредил. Никто тебя не тронет, если будешь сидеть только за своим столом и не высунешь свою любопытную задницу в путешествие, — при последнем предложение его губ касается заметная усмешка.

Стрельнув в сторону Даниэля недовольным взглядом, выхожу из машины и быстрым шагом пробираюсь в ресторан. Только вступив за порог, слышу, как с визгом отдаляется автомобиль.

Боже, куда он уехал?

В ресторане прохладно и отлично работает кондиционер, как и форсунки на открытой веранде, распыляя воду и даря прекрасную прохладу. Увидев барную стойку, поплелась в её направлении. Кажется, за ней стоит тот самый бармен-мой-хороший-друг. Как же эффектно работают его руки при разливании напитков в несколько фужеров.

— Привет, — сажусь на высокий барный стул, пряча руки между бедер.

Молодой человек поворачивается, как только отдаёт заказ официантке.

— Ты должно быть, Андреа? — приподнимает он ехидно бровь.

С губ срывается смешок. При лучезарной улыбке голубоглазого бармена становится легче.

— Даниэль сказал?

— Да, — смеется он, расставляя перед собой несколько высоких коктейльных бокалов, — Сказал, что придет к тебе девушка, с безумно зелёными глазами и красивой улыбкой. Ты сразу поймёшь, что это Андреа.

— Так и сказал? — наигранно изумляюсь.

— Конечно, нет, — закатывает глаза парень, надув губы, — Думаешь ты дождёшься от него таких слов? Да нет, закапайте сразу.

Снова заливаюсь смехом и не могу остановиться.

— Я, кстати, Тристан, — протягивает молодой человек руку, и я с удовольствием пожимаю в ответ.

Следующее время слушаю рассказы о его жизни, забывая про все остальное и давая себе отдохнуть.

Как оказалось, Тристан в Италии всего семь лет. До этого с семьёй они жили во Франции. Его отец был коренным итальянцем, а мама француженка. С Дэном они познакомились несколько лет назад, когда Тристан переехал в Италию. Теперь он работал барменом, а Даниэля недавно уволили с такого же ресторана из-за избиения клиента.

Но Тристан рад, что его друг нашёл прекрасную работу. В каком смысле «прекрасную», так и не поняла. Работать на нашу семью точно не удача.

Однако голубоглазый мне нравится. Он открыт, рассказывает про очень даже смешные моменты его жизни, отчего не могу перестать смеяться.

Ещё у Тристана безумно вкусные коктейли. Думаю, я проглотила больше двух штук, пока ждала ненаглядного Дэна.

Разговаривая с Тристаном, не могу понять, как они с Даниэлем дружат. Они совершенно разные.

— Нет, серьёзно, я настолько напился в тот день, что десять минут стучался в чужую дверь, а открыли мне только тогда, когда руки были в наручниках.

Заливаюсь смехом, с удовольствием подтягивая через трубочку «Секс на пляже».

— Ну откуда мне было знать, что я живу на этаже выше, а соседка за дверью была девятнадцатилетняя девушка, что от страха заявила в полицию.

— И что потом?

— А потом его посадили на сутки. Он отрезвел, а мне пришлось все разруливать, — слышится за спиной голос Даниэля и губы невольно застывают над трубочкой.

— И как прошло твоё «личное»? — спрашиваю, делая глоток напитка и пытаясь показать все свое безразличие.

Даниэль угрюмо качает головой, давая понять, что это не тема для обсуждения. И я невольно ловлю взгляды, играющие между ним и Тристаном. Складка между бровей первого становится глубже.

— Твой отец будет к шести вечера. Роберта просила быть дома к этому времени, — предупреждает Даниэль, медленно оттягивая мой коктейль к себе.

— Эй! — надуваю губы, словно маленький ребёнок, — Отдай!

— Сколько ты выпила? — Даниэль вопросительно смотрит на друга, после на меня, внезапно заевшую икотой, — У тебя глаза искрятся.

— Да ладно? — вырывается нервный смешок. С улыбкой смотрю на Тристана, — Серьёзно? Прям искрятся?

— Напитки были не крепкие, — оправдывается его друг.

— Нам пора, — Даниэль тянет меня за локоть, заставляя спрыгнуть со стула, и пока я, махаю бармену на прощание, тащит в сторону выхода.

Но Тристан окрикивает моего телохранителя, на что тот с непонятной яростью смотрит в его сторону.

— Я хотел поговорить.

Даниэль отпускает меня, приказывая идти к машине, пока сам направляется к барной стойке.

Чувствую, как покачиваются ноги и все плывёт перед глазами. Да, я не сказала Тристану, что за всю жизнь пила лишь вино. Никакого крепкого алкоголя. Я не знала, как поведет себя организм. Но мне так понравилось то чувство эйфории, когда с каждым глотком, горло прожигало холодной шипучкой, а все дерьмо становилось радугой после единорога.

Есть грех в том, что я хотела расслабится?

— Самые лучшие устрицы в Италии! — кричит мужчина, стоящий в углу ресторана, у ларька с устрицами. Не думая, подхожу к продавцу.

— Две штуки, пожалуйста, — протягиваю ему купюру.

Мужчина с радостью приступает к работе. Уложив две устрицы и ломтик лимона на пластиковую посуду, протягивает мне. Именно в этот момент подходит Даниэль.

— Я же сказал, сидеть в машине, — со злостью в голосе выражает он.

Хмурю брови, поджимая губы от злости.

— Мне захотелось есть! — раздраженно отвечаю, отдавая держать тарелку и выжимаю сок лимона на устрицу.

Даниэль качает головой, сжимая челюсть и пытаясь прожечь меня взглядом, чему я была совершенно безразлична. За всю жизнь я столько раз видела такое выражение лица от отца.

— Здесь твоя жизнь подвергается большей опасности, нежели…

Не даю ему договорить, силой закрывая ему рот поднесенной к губам устрицей.

— Заткнись уже.

И он заткнулся. Хотя и вижу, как сильно сжимает челюсть, глотая устрицу. Но сейчас плевать. Он мой телохранитель. Его дело защищать, а не ограничивать в, итак, малой свободе.

Отбираю у него тарелку и направляюсь в сторону машины, по пути пробуя на вкус, купленный море продукт. Это бесспорно вкусно. И кисло. От злости, кажется, выдавила лимон до последней капли.

Не успеваю подойти к машине, путь загораживают и открывают дверь. Смотрю в его чёрные глаза с явной раздраженностью, и сажусь с гордо приподнятой головой. Даниэль с грохотом закрывает дверь, показывая, что и он не в восторге. Мерзавец садится на водительское сидения, заводя автомобиль.

— Слушай, у тебя есть девушка, да? — спрашиваю, приподнимая бровь и внимательно смотря в его сторону.

Мы срываемся с места на большой скорости с ветерком. Это более-менее отрезвило меня. Но не до такой степени, чтобы держать язык за зубами.

— С чего ты взяла? — краем глаза, Дэн кидает взгляд недоумения.

Не могу понять его отстранённость. Хотя…с первого дня нашего знакомства он такой.

— Ну, все эти «личные» свидания, — пожимаю плечами, отводя задумчивый взгляд, — Ты не взял меня с собой, а значит твоя девушка не особо одобрила бы это.

Даниэль усмехается уголком рта и качает головой, словно говоря, что за абсурд?

— Сейчас не лучшее время для отношений. Поэтому, нет. У меня нет девушки.

— Почему?

— Что, почему? — хмуро бросает он.

Эта тема явно ему не нравится.

— Почему не самое лучшее время? По моим сведениям, тебе уже не мало годиков, — я подняла пальцы считая и усмехаясь.

— Да, целых двадцать семь годиков. Столько пальцев у тебя не найдется, — шутит надо мной, — А что насчёт тебя, дьяволица?

По привычке закатываю глаза, слыша свое прозвище. Почему дьяволица?

— А что насчёт меня? — усмехаюсь иронично, — Не то, что парень, я даже в губы не цел…, — замолкаю на полуслове.

Боже, что несу?! Алкоголь — точное табу в моей жизни.

— То есть, я не…не это имела виду. Просто за это время, как-то…

— Эй…, — пытается перебить Даниэль, но я продолжаю свою тираду.

— Не было важным, да и с моей семьёй…

— Андреа…

Из-за своей неодолимой смущенности становится не по себе. Не понимаю, почему меня так смущает эта тема? Да, я ни разу не целовалась с парнем! Да, у меня не было парня. Но разве есть в этом что-то плохое, если меня это не беспокоит? Из-за всех этих мыслей не замечаю, как теплая мужская ладонь сжимает мое оголённое бедро и успокаивающе поглаживает медленным движением «вверх-вниз».

Рот замыкается, а взгляд шокировано скользит к месту прикосновения. Необычное тепло появляется внизу живота и тянется в центр, отчего щеки заливаются всеми красками красного.

Господи, что происходит?

Кажется, Даниэль тоже не понимает своих действий. Когда его взгляд следит за своей рукой, брови хмурятся в одночасье. Он отдергивается. Наступает гробовое молчание, и до самого дома мы едем в тишине, только под мелодии песен, играющих по радио, которое осмелилась включить.

Ворота нам открывают сразу. Я замечаю машину отца. На наручных часах время показывает пять вечера. Значит, приехал пораньше. Меня накрывает апатия и желание сбежать. Говорят, к хорошему быстро привыкают, и я привыкла к его отсутствию. Но сейчас, проходя в дом и услышав голос Марко, тело будто током пробивает. Такое ощущение, будто меня будят от сладкого сна и погружают в холодную воду.

— Да-да! — учтиво и радостно соглашается он, разговаривая по телефону.

Марко сидит на кресле в гостиной, попивая кофе.

— Мы ждём вас на следующей неделе для разговора о помолвки. Ждём! — чуть ли не кричит от счастья отец, а после завершает звонок.

Сама не понимаю, как быстро лечу в свою комнату и запираюсь в ванной. Горло душат слезы безвыходности. Челюсть сжимается, а внутри все бушует старым штурмом. Хочется разорвать все на кусочки.

Сколько ещё придётся терпеть? Сколько ещё подарков подготовила для меня жизнь? Когда я смогу дышать? Смогу жить так, как захочу я, а не кто-то другой?

«Никогда» — проносится в голове.

Включаю ледяную воду, резким движением обрызгивая лицо. Ещё, ещё и ещё. Злость вихрем поднимается выше, когда бью ладонью по мрамору раковины. От такого удара несколько баночек падают на пол, и на глаза попадет лезвие. Не думая, стягиваю толстовку. Металл вновь оказывается у меня в руках.

Примечания

3

1,70 см

4

^** Корнетто — круассан. Чамбелла — итальянский десерт в форме кольца, часто посыпанный сахарной пудрой.