Ты – Моя Любовь

Яна Войнова, 2020

И вот точит же. Точит и не отпускает. Куда ему эта девка? Что ему с ней делать? Дураком Феликс никогда не был. Долго размышлять не приходилось: зацепила девка смазливая сильнее, чем требовалось. Сам не понял, как очутился у двери ее спальни. Резко открыв дверь, вошел в комнату. Лика, стоявшая у окна, повернула голову в его сторону. Феликс шумно выдохнул женщине короткое: “Раздевайся”.© Кто давит бабочку колесом, а кто почувствует её боль…а он почувствовал…История криминального авторитета Феликса.

Глава 3

Проклятые блины с медом… Феликс вышел на веранду дома, схватился руками за деревянные перила. Согнулся почти вдвое от давящего чувства в груди. Шумно выдохнул. Чертовы блины напомнили о прошлом. Запах дома… давно забытого. Удушливое чувство, которое он пытался стереть, вытеснить из злосчастной памяти. Теплый воскресный день. Круглый обеденный стол, накрытый светлой скатертью из мягкой ткани. Большая семья, дружная, крепкая. Многочисленная родня. Сидя за большим столом, теплые блины ели руками. Так вкусней.

Мама. Спокойная, нежная, миловидная женщина. Забитая и загнанная трудностями жизни и суровой холодностью в доме мужа. Всегда покорная, покладистая, ласково относящаяся к детям. Не помнил детально ее лица. Только вкусный запах. Сливочный, теплый, домашний. Мама пахла жаркими с огня блинами и цветочным медом. И улыбку. Красивую, мягкую, но всегда грустную. А голос ее забыл. Разве что имя из прошлого, которым она ласково называла своего младшего сына.

Ясемин. Сестренка. Единственная девочка в семье. Самый младший ребенок, убитый одним выстрелом снайпера в голову. Резвая девчушка не вовремя выбежала из надежного укрытия за своим мячиком. Феликс помнил, как кричал ей вслед, когда побежала. Пытался остановить, вернуть в дом. Куда там! Маленький смешливый чертенок был неуправляем. Помнил, как после обстрела держал на своих, тогда еще детских руках, кудрявую головку, тряс ее, умолял открыть глаза. Из ее виска капала горячая алая кровь, обжигая ладони. Плакал. Кажется, тогда в последний раз в его жизни из глаз текли горючие слезы.

Старшие братья. Феликс не помнил их имена. В одночасье стерты их лица из памяти. Перед глазами только размытые образы, обрывки брошенных фраз и редкие воспоминания. Смутные картинки плывут перед внутренним взором. Помнит, как играли в футбол старым потускневшим от времени мячиком внутри большого двора. Помнит, как кто-то из них учил его читать, кажется, самый старший из них, прыщавый, немного угловатый темноволосый подросток. Как его звали? Нет… не вспомнит уже…

Отец. Высокий, огромный, сильный. Мог поднять несколько детей одной рукой. Его смех был похож на раскаты грома весной. Могучий бас, раздающийся по дому, который был слышен, кажется, даже в соседнем поселке. Его боялись все без исключения в семье и беспрекословно выполняли его строгие приказания. Мечтал стать таким же сильным, как он, когда вырастет. Отец носил коричневую кожаную куртку, пропитанную запахом терпкого табака. Теперь эту куртку, практически не снимая, носит Феликс. И плевать ему на то, кто и что думает по поводу его внешнего вида.

Война. Отец так и не вернулся. Семье передали ― подорвался на мине. А потом бесконечные обстрелы, разрывающиеся бомбы, падающие с самолетов. Одна попала в их дом. Погибла вся семья. Кроме него и деда. Дед вынес его, полумертвого, на руках из пылающего жилища. Феликс не дышал. На своей спине дотащил до гор. Там они и жили. Старый, но крепкий жилистый дед его выходил и обучил всему, что умел. Главному ― умению выживать. В любых условиях, при любых обстоятельствах. Выжить любой ценой.

В горах добывали себе еду, сами. Охотились. Жили в пещерах или заброшенных на зиму хижинах в горах. Маленьким он не понимал, почему они не могли вернуться домой, в город. Потом уже… когда пришел его двоюродный дядя и зарезал спящего деда. Дед так и не проснулся. Феликсу было четырнадцать. Гнусный предатель полоснул и по Феликсу. Пырнул его ножом в живот и оставил метку на щеке, чтобы он, ублюдок, помнил, кто именно вырезал его семью. И Феликс помнил. Нерадивый родственник думал, что Феликс не жилец, и не стал добивать. Оставил парнишку истекать кровью в Богом забытой горной глуши. Его ошибка. Феликс оказался сильней. Сам зашивал себе рану обычной шерстяной ниткой. Промывал собранными в лесу травами. Дед научил выбирать правильные, целебные. Выстоял и выжил. И все это время помнил предателя. Потом уже узнал, что его дядя связался с врагами. И отца послали на минное поле далеко не случайно. А обрушившаяся бомба, убившая всю его семью, была нацелена конкретно на их дом.

Через два года Феликс нашел поганого ублюдка. Зарезал его тем же ножом, что и он деда. А также убил всю его семью, не пощадил никого: ни стариков, ни женщин, ни детей. Такие законы. Таковы правила. Лишь кровь может смыть кровь. Подлый предатель заплатил сполна. Оставил себе стальной нож гнилого родственника, чтобы помнить. Всегда. Любой может предать. Даже самый близкий. Даже родственник. В первую очередь родной.

Колыхнуло. Вскрыло кровоточащую рану. Крепче сжал деревянные перила, стиснул зубы. Прикрыл усталые веки. В виске пульсировала мысль: зачем она готовила? Почему именно блины? Резануло. Опять поднялась старая боль и начала гноить, разъедать грудь.

Смурная девка. Шлюха, но что-то не так с ней. Звериное чутье Феликса не могло подвести. Его волновало ее прошлое. Отчего-то. Необходимо узнать всю ее подноготную. Лика. Красивое имя. Ей подходит. С одной стороны, женственное, с другой, есть в этой женщине внутренний стержень. Не сгибается и не сдается. Боится его до чертиков, а держится до последнего, расхаживает босой королевой по его дому. Феликс давно уяснил, что у человека может быть все: власть, богатство. Но если нет внутри храбрости, ничего общего не имеющей с необдуманным бахвальством и откровенной глупостью, ему внешняя мишура не поможет. А храбрость Феликс уважал.

Послышались шлепки её босых ног по деревянному паркету. Странное чувство. Кто-то есть в доме, кроме него самого. Необычные ощущения. Непривычные. Редко кто попадал в дом Феликса хотя бы на время, на пару часов. Только избранные люди. Об этом доме знало ограниченное количество народа. А Феликс практически пригласил незнакомую женщину пожить в его уединенном доме целый месяц. Давно отвык от общества. Привык жить один. Зачем ввязался в ее проблемы? Феликс прекрасно понимал, что женщина ― не жилец. Ну, скроет он ее на время от Минаева, а дальше? Этот стервятник найдет ее и разорвет на части. Гнилой ублюдок. Мерзкий, мелкий и злопамятный. Зачем Феликсу проблемы с Минаевым? Нет, он его не боялся. Феликс давно уже никого и ничего не боялся. Тем не менее, как говорил его дед: бурая или рябая свинья, все равно свинья. Ссору начинает подлый, первым бьет трус. А значит, не стоит недооценивать Минаева.

Притягательная женщина. Не красавица. Не во вкусе Феликса. Ему нравились иные женщины, покладистые, мягкие, нежные. Лика же другая. Не робкая. Ни внешне, ни внутренне не подходила она под стандарты Феликса. Тату ее непонятное. Терпеть не мог наколки у женщин. Что за уродство? На нарах не чалилась, но вся в наколках обвешанная. Не уголовница же. Странные, бабы эти. То выкрасят волосы в цвет “вырви глаз”, то намалюются так, что становятся похожими больше на племенных папуасов, чем на представительниц прекрасного пола.

Не сказать, чтобы женщин в жизни Феликса было много. Не мало. Но и кобелиной натурой Феликс не отличался. Он ― не Барин, который себя в узде держать не мог. Да и контроль над собой Феликсу терять нельзя. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни с кем. Положение обязывает. Женщины должны быть проверены и перепроверены. Никогда не знаешь, когда и с какой стороны ударят. Надо быть на страже. Многие пытались через баб к нему подойти. Пресекал жестоко. Еще суровее наказывал.

Феликс решил ей помочь. Сделает новые документы, если потребуется. И вывезет из города, чтобы Минаев не нашел. Почему? Зачем ему, в его положении помогать какой-то шлюхе? Феликс знал ответ. Зацепила. Характером. И болью, что из глаз сочится. Прячет ее, пыжится. Но жгучая боль ее разъедает, все в бездну свою утащить хочет. Видно. Невооруженным глазом. Всегда видно, что кроется за глазами. Невыносимое горе никогда не дает спать спокойно. Можно забыться на время, можно насильно пытаться закопать, зацементировать. Однако, рано или поздно, хлипкий фундамент рухнет и наружу полезет адская горечь. Уж Феликс знал не понаслышке. Страдания чужого поймет лишь тот, кто сам страдал. Зацепила крепко его эта нимфа с аквамариновыми глазами, что не отпускает, не выходит из головы. Странно. Давно уже привык решать только свои проблемы и не лезть с помощью к другим. Железное правило. Нерушимое. Влезать только для собственной выгоды. Или для дела. Ничего просто так не делать. Никому не помогать. Не чувствовать жалости. Лучше придушить это хлипкое бесполезное, а в его положении и опасное чувство на корню. Обрубить. Заткнуть подальше. Наглухо.

Дважды нарушил собственные строгие правила. Первый раз, подобрав еле живого щенка с обочины дороги. Видел сломанные лапы, вспоротый живот, из которого кишки начали лезть наружу. Видел шрамы от потушенных сигарет о тело и глубокие порезы. Полуживая псина лежала на трассе и уже даже не скулила. Гуманнее было пристрелить, чтобы не мучилась. Феликс подобрал животное. Выходил самолично. Зашивал, обрабатывал раны. Псина выжила. Сейчас бегает по двору, гоняясь за бабочками. Клыки отросли. Из щенка превратилась в огромного опасного пса, готового разорвать на части любого, если Феликс отдаст команду.

Нашел тогда скота, что сотворил чудовищное бесправие над щенком. Им оказался молодой мажор, сын местного крупного чиновника, давно злоупотребляющий наркотой. Феликс не сделал ничего лишнего. Только то, что эта малолетняя скотина сотворила с беспомощным животным. Око за око. Удар за удар. Действие за действие. Бросил его в лесу. Горе отца было безутешным. Хотя сам виноват. Надо было лучше воспитывать отпрыска. За такой беспредел своего бы Феликс придушил сам, голыми руками. Только своих кровных детей у Феликса не было. Феликс чтил старые законы, а значит, кровный сын не положен по положению.

Однако… Руслан Баринов. Смотри как, к нему хотела податься. Его и в стране еще нет. Приезжает через несколько дней. Щенок. Крупного иностранного инвестора себе нарыл для помощи с ювелирным заводом. Обошел несколько местных шишек с предложением сотрудничества. Естественно, ему отказали. Никто не идиот ― связываться и идти против Феликса и людей, что за ним стоят. Засранец. С товаром помог, провел через путь, договорился, пса своего верного, Дэна, отправил. Замаслил глаза, а сам пробиваться дальше пошел. Хитер поганец. Если с Аверманом у Руслана получится, то будет еще один сильный претендент на завод. Руслан должен понимать, что подставился. Его же к стенке припрут. Его же женщиной шантажировать будут. В случае чего, ее опустят, четвертуют.

Говорил же ему ― не женись. Какого черта не послушал? Женщина ― это слабость. Ахиллесова пята, которой могут воспользоваться. И сделают это наверняка. Видел он девчушку Руслана на свадьбе. Светлая девочка. Понимал он, почему повелся этот потертый жизнью пацаненок на девчонку. Но не мог Руслан не понимать, какие люди хотят завод оттяпать, и что могут с его женой сделать, чтобы на колени его поставить. Идиот. Барин… погоняло себе придумал. Напыщенное. Понятное дело, что от фамилии, но все же. Барин! К нему пришел сопливым пацаненком, щенком неотесанным. Поговорить с ним надо, а то совсем зарвался. Обнаглел. Феликсу прикажут его убрать. Вопрос, сможет ли?

Двадцать пять лет назад.

Очередная его ходка. Феликс уже и забыл, какая по счету. Но в этот раз не такая, как остальные. Нужная. И недолгая. Сел специально, потому как именно сейчас исполнялось то, к чему он так стремился долгое время. Коронация. В тюрьме. По закону. Вышел быстро и с короной. Теперь можно устанавливать свои правила. Никто не сунется и не подвергнет сомнению его доминирующее положение. Вот теперь у него в руках именно та власть, которую желал. Кругом не идиоты. Знают, кому, в чьи руки корону власти отдают. Теперь в области будет образцовый порядок. Феликс наведет.

В его прокуренный кабинет завели здорового бритого оборвыша. На вид лет шестнадцать ― семнадцать, не больше. Молокосос еще. До этого Феликсу доложили, что крупную партию кокса увели из-под носа каких-то два неизвестных, уложив при этом парочку его далеко не слабых людей. Действовали нагло. Дерзко и решительно. Феликс был впечатлен, даже несмотря на поднимающийся внутри гнев. Нашли мерзавцев быстро. Но у Феликса возникло стойкое чувство, что эти двое даже не прятались. Как будто демонстрировали всему городу, кто именно посмел обворовать самого Феликса.

— Второй? ― спросил Феликс своего человека.

— Нашли, поговорили и с ним. Щас кровью харкает. Привести? Этот, ― указав на бритоголового подростка, также изрядно избитого, который стоял связанным на коленях у него в кабинете, ― у них за главного.

Феликс отрицательно мотнул головой, давая понять, что сначала поговорит с бритоголовым. Он встал из-за стола, обошел его и рукой приподнял подбородок наглого лысого щенка.

— Ты украл мое. Никто у меня не ворует, ― сказал он, глядя тяжело дышащему парнишке прямо в глаза.

— Ну а я смог. Несмотря на всю твою долбанную охрану, ― выплюнул сквозь зубы оборвыш.

— Товар где?

— Верну, если к себе возьмешь. Меня и друга моего. Мы с ним на пару работали.

Наглый ублюдок. Феликс приподнял уголки губ. Медленно достал клинок из ножен и приставил его к горлу парня, надавливая и делая неглубокий порез на шее. Пока не глубокий.

— Я тебе глотку перережу и закопаю, ― произнес Феликс спокойным тоном.

— Нет. Не станешь. Мы сработали красиво. Тебе такие люди нужны, ― не стушевался паренек, несмотря на угрозу Феликса.

— Зачем ты мне?

— Через пять лет, я стану твоей правой рукой. Через десять ― займу твое место.

Феликс пристально осматривал этого щенка. Наглый. Резкий. Шустрый. Голодный до дела. Голодный взгляд Феликс улавливал всегда. А его людей паршивец реально сделал. Вон как сильно отметелили его от злобы из-за собственного унижения и промаха. А промахов Феликс не прощал никогда. Все, кто недоглядел, будут жестко наказы.

— Товар вернешь. А то кишки вырву.

— Вначале слово дай, что к себе возьмешь, ― не унимался этот паршивец.

Феликс хмыкнул. Перед ним обычно трепетали, тряслись от ужаса. Боялись, как дьявола. Потому как знали, на что способен Феликс. К врагам жалости Феликс не испытывал. В гневе Феликс жесток. Все это знали. И боялись его. А этот… Глазеет на него с вызовом. Стойкий. Бесстрашный. Не ломается. Молодец.

— Кончать его надо. И второго заодно, ― предложил тогдашняя правая рука Феликса.

— Чё? За место свое боишься, падла? Правильно. Оно скоро моим станет, ― схамил щенок Мурзе, за что тут же получил от него мощный удар в солнечное сплетение. Прав Мурза. По всем законам кончать пацана надо, как минимум для примера, чтобы другим неповадно было.

— Достаточно. Врача. Обоим.

— Но, Феликс…

— Ты решил оспаривать мои решения? ― бросил взгляд на помощника. Тот от ужаса встрепенулся. Знал этот взгляд. Жестокий. Неумолимый. Опасный. Его правая рука затряс головой в знак отрицания и быстро поднял пацана с пола.

— Феликс, ты не пожалеешь. Обещаю, ― кинул Руслан, когда его выносили под руки из кабинета.

И Феликс не пожалел. Руслан служил верно. Преданно. Больше всего на свете Феликс ценил преданность. Сначала был на подхвате у него. Паренек сообразительный, шустрый. Но слишком горячий. Эмоции впереди здравого смысла. Феликс предпочитал более разумный подход. Холодный мозг. Особенно в делах. Поэтому до сих пор и держится на “троне”.

Феликс обучил этого оборвыша всему, что умел и знал. Помог подняться на ноги. Как Руслан и обещал, через пять лет он стал его правой рукой. Потом попросил самостоятельности: девками начал заниматься. Феликс разрешил. Никому не разрешал автономности, а ему позволил. По непонятной никому причине. Феликс понимал: нельзя держать тигра в клетке взаперти. Все равно на волю прорвется. И Руслан прорвался. Через десять лет он ушел. А мог бы стать преемником…

Звонок мобильного. Вадим Север. Еще один бритоголовый. Но в отличие от Баринова, этот не понаслышке знает, что такое тюрьма. Вадим сидел два раза. Один раз по малолетке, второй ― с Феликсом вместе на нарах чалились. Феликс ему тогда жизнь спас. Малява на Севера пришла, как только он сел. Предъява ― вилами по воде писана. Чем стал неугоден Север Пану, было понятно. Слишком быстро поднимался. Всегда дело в лютой зависти и в неуемной жадности. Либо в не поделенной между собой женщине.

За Севера никто вступаться не собирался. Многим тогда дорогу перешел. Предпочли не вмешиваться. Выскочкой называли. По сути, Север им и был. Однако не по понятиям на парня наехали. Вадим исправно делился и на чужую территорию не заходил. По их закону ― он был прав. А Феликс любил закон. Все должно быть по справедливости и по их воровским законам. Убрали Пана вместе с Севером на пару. Сработали красиво. Не придерешься. Вместо того чтобы подохнуть от рук Феликса, Север, кроме своей территории, заграбастал себе еще и часть бизнеса Пана.

Давно надо было это сделать. Пан потерял ориентиры, неправильно себя с людьми вел. Некрасиво. Неучтивое поведение сработало против него. Делился крохами. Так нельзя. Людей надо уважать. Особенно, если это серьезные люди. В коммуне должен быть порядок. Делиться надо всегда.

Феликс Севера к себе звал. Вот кто достоин был занять его место в случае чего. Упертый, жестокий, но понятия чтил. Север отказался. Слишком независимый, слишком дикий, чтобы в команде работать, под кем-то ходить. Все же Феликса Вадим уважал. Поэтому и слушал его, когда Феликс разнимал этих двух идиотов, Барина и Севера, между собой. А приходилось не раз и не два. Оба вспыльчивые, горячие. С первого взгляда невзлюбили друг друга. Все норовили поцапаться. Феликс пресекал. В области должен быть незыблемый порядок. Феликс делал все по объективной справедливости. Разделил городскую территорию так, чтобы эти два идиота почти не пересекались. У каждого своя собственная земля. Но они не угомонились. Нет-нет, да и приходится их мордой в землю ставить, чтобы дурь из головы выбить. Если бы Феликс не занимался такого рода профилактикой, поубивали бы друг друга, лысые выродки.

Вадим Север тоже хотел войти в долю с заводом. И делал все по правилам. Феликс не видел причины ему отказывать. А это означало только одно: Руслан в пролете. И как поведет себя нахальный щенок, Феликс не знал. Слишком непредсказуем был Барин, чтобы его просто так просчитать было. Слишком буйный. Хорошо бы по его приезде спокойно сесть и обмозговать все. Не хотел Феликс, чтобы Руслан под удар пошел. А сейчас расклад по области такой, что, если Барин не угомонится, его спишут. И делать придется никому другому, как Феликсу. Он этого ублюдка принял, вырастил. Каждый раз, когда Барин открывал новый бизнес, Феликс открывал новую бутылку шотландского виски и пачку кубинских сигар. Феликс знал его как облупленного. Чувствовал, Руслан не угомонится. Не тот характер, чтобы сдаться. Никогда не подчинялся общепринятым сводам правил. Терпеть не мог законы. Щенка надо было давить в зародыше. Голыми руками.

Умудрился лысый выродок с Минаевым поцапаться. Из-за шлюхи какой-то, блондинки, Юли, кажется. Минаев поиздевался над женщиной в своей обычной изощренной манере. Барин не стерпел, бушевать стал. Орал ему тогда в кабинете в ответ на предъяву Феликса о его беспределе:

— Феликс, это мой человек! Я ему ее целой в пользование отдал. Что он мне фарш вернул?!

Девка после Минаева полумертвой была. Еле откачали. С психикой шлюхи оказалось сложнее, но, кажется, тоже выходили. Барин девке цацками рот закрыл, естественно. А потом как с катушек слетел. По краю ходил, удушить могли. Феликс не дал. Барину за ответку Минаеву ничего не сделали. Извращенец тогда лютовал. Однако Минаева тогда быстро утихомирили. С тех пор с Володей и его людьми Барин дела не ведет. Бабло теряет из-за этого. Но принципиальный. Держится стойко. Вопрос: как теперь быть с ним? С диким псом, которого самолично вырастил?

Странно, осуждал Барина тогда. Вступился, естественно, однако не принял его действия. Потому как считал, что ни одна шлюха не стоит войны с серьезными людьми. А теперь сам…

Лика. Интересно, сценическое ли имя? Девка явно смурная. То заходит в отведенную для нее комнату, то выходит. Шастает по дому, никак успокоиться не может. И глазеет на Феликса исподтишка. Если он из дома выходит, из окна на него таращится. Украдкой. Думает, что он не замечает. Забавная. Нелогично повела себя в клубе для матерой шлюхи. Другая на ее месте живо бы организовала горячий стриптиз для богатых клиентов, не преминула бы воспользоваться шикарной возможностью подзаработать и живой уйти, если бы удовлетворенные шоу мужчины смилостивились. Возможно, ей бы это и удалось. Не стала. Сбежала. Да и с Феликсом ведет себя нелогично. На шею не кидается, соблазнить не пытается. Сторонится. Боится его крепко. Ждет, что он на нее набросится. Сразу потребует оплату телом. Феликс бы мог. И все же не стал. Выяснить бы имя ее настоящее. Наверняка липовое. Хотя…

Позже. Еще успеет. Сейчас есть дела поважнее, что обмозговать надо. Шахматы. Партия. Новый расклад. Играют против Станислава Волкова. Крупная ставка ― ювелирный завод. Пешки не в счет, ни белые, ни черные. Они уже начали игру. Конь должен сделать ход. Минаев не атакует. Ждет. Собирается. Пока медлит. Ожидает. Ладья уже в доле. Вадим Север не подведет. Законы уважает. Жаль, что слишком независим. Когда ушел Руслан, Феликсу нужен был надежный союзник. Хотя… ладьи хорошо работают в паре. Барина надо на свою сторону переманить. Пусть не выпендривается. Или сыграют вместе и выиграют. Или… резво покинет шахматную доску. Волков силен. Как поведет себя ферзь, если нападут на короля?

Слишком сложная комбинация. Не просто провернуть. Волков должен понимать, что без боя ему никто завод не отдаст. Это не его территория. Упрямый хрыч хочет все по государственному закону сделать. Ничего не боится. Хороший противник. Сильный. Всегда интересно воевать с равным или превосходящим тебя соперником. Игра началась. Первый ход сделан. Волков играет белыми. Феликс всегда предпочитал играть черными. Превосходство у Волкова. Но это пока… Игра должна быть красивой. Иначе, какой смысл?

Лично для Феликса завод не имел никакой ценности. Просто очередное здание, расположенное на его территории. Да, возможно, при достаточных инвестициях могло бы приносить доход. Однако не в этом суть. Не в прибыли. Главное ― игра. Просчитать ходы соперника. Предвосхитить его шаги. Перевернуть игру таким образом, чтобы нанести неожиданный и сокрушительный удар. Шах и мат. Одним движением. Красиво… Один лишь вопрос… какое место отведено на его шахматной доске черной королеве?