Связь времён

Янаги Ясумото

Если есть возможность отправиться в прошлое, в свой любимый исторический период, то как себя там вести? Что сказать любимому герою того времени при встрече? А если известно, что ему суждено скоро погибнуть – нужно ли его предупредить об опасности? На все эти вопросы Натико должна найти ответ и принять верное решение.

Глава III

Металлическая пластина

Я вошла следом за господином Кодзуки в его кабинет. Ёсихару проследовал за нами и затворил за собой дверь, не дожидаясь, когда об этом попросит отец. Тот одобрительно кивнул ему и подошёл к столу, на котором лежала стопка каких-то бумаг, исписанных иероглифами. Тут же я заметила весьма странный предмет, представлявший собой плоский металлический круг диаметром сантиметров десять, с закреплённым в центре бруском цилиндрической формы около пяти сантиметров высотой. На одной половине круга я заметила выгравированные цифры — 158205, а на другой — иероглиф «Цуки» — луна.

Заметив мой интерес к этому предмету, Мицуёси взял его в руки и протянул мне:

— Как ты думаешь, что это?

— Я не знаю. Но мне нравится, что тут иероглиф, который я могу прочитать. А цифры похожи на какой-то порядковый или регистрационный номер. Или дату — если присмотреться, то видно, что 0 и 5 немного отделены от первых четырёх цифр. Но это, наверное, всё же номер — такая дата мне почему-то не нравится.

— А ты что скажешь, Ёси? — Спросил он сына, заметив, что тот тоже начал проявлять интерес к странной вещице.

— Понятия не имею, что бы это могло быть. Но цифры действительно похожи на дату.

Я хотела спросить у Мицуёси, что может означать иероглиф в данном контексте, но мой вопрос прозвучал почему-то несколько иначе:

— А луна не может означать, что это дата по лунному календарю?

Господин Кодзуки улыбнулся:

— Совершенно верно. Но ты была также права, когда предположила, что эти цифры — номер. Я нашёл эту пластину в порту Нагасаки, когда мне было три года. С момента падения на город атомной бомбы, сброшенной американцами, прошло около восьми лет. Если присмотреться, можно увидеть, что пластина состоит из нескольких частей, сплавленных вместе под воздействием высокой температуры. Возраст этой части, — Мицуёси указал на иероглиф, — на сегодняшний момент около четырёхсот восьмидесяти лет, а вот этой, — его рука переместилась к цифрам, — не насчитывает и семидесяти.

Мой мозг был готов взорваться — я никак не могла понять, какая связь может быть между возрастом составляющих этого металлического кружочка и ужасами, постигшими портовый город Нагасаки семьдесят лет назад. И зачем Мицуёси-сан показал мне эту вещь вместо того, чтобы просто ответить на мои вопросы, касающиеся его приёмного сына Кацуёри?

Видя моё замешательство, Мицуёси положил обратно на стол всё ещё остававшийся для меня загадочным предмет и с улыбкой произнёс:

— Нати, я понимаю, о чём ты сейчас думаешь, но прошу тебя: прежде, чем я перейду к рассказу о Кацуёри, позволь мне завершить объяснения относительно некоторых необычных явлений, связанных с этой вещью.

— Конечно, Мицуёси-сан, продолжайте. Всё, что вы говорите, очень интересно и, несомненно, очень важно, хотя я пока не в состоянии всего понять.

— А я так вообще ничего не понял, — добавил Ёсихару.

— Скоро поймёте, я постараюсь не использовать сложных терминов и определений. Итак, я говорил о том, что цифры на пластине означают номер. Я сам не имею ни малейшего понятия, что эти цифры когда-то означали. Могу предполагать только, что это регистрационный номер какого-то электронного устройства, а сама часть пластины — обломок его корпуса, но это не имеет значения. А вот сами цифры в сочетании с иероглифом «цуки» превращаются в дату — пятый месяц тысяча пятьсот восемьдесят второго года. Пятый месяц по лунному календарю, — предупреждая мой вопрос, добавил Мицуёси. — Можно заметить, — он снова взял в руки пластину, — что этот брусок неоднороден — вот здесь, внизу, металл отличается по составу и внешнему виду от верхней части.

Я внимательно пригляделась к бруску и согласно кивнула. Но всё ещё никак не могла сообразить, к чему Мицуёси-сан вообще завёл этот разговор. Я посмотрела на Ёсихару, но в его красивых глазах отражалось такое же непонимание, какое, вероятно, можно было прочесть и в моём взгляде. Между тем господин Кодзуки продолжал развивать свою мысль, и я постепенно начала кое-что соображать, чувствуя, как меня покидает неприятное состояние ощущения себя блондинкой из анекдотов.

— Около года назад я закончил исследовать свойства этой, с позволения сказать, конструкции. Без сомнения, она была небезопасной, подвергнувшись радиоактивному облучению в сорок пятом году. Но, когда я нашёл её, она уже никакой опасности не представляла. Зато обрела совершенно невероятные свойства, противоречащие всем известным законам физики. А при исследовании в химической лаборатории я обнаружил в составе этих предметов неизвестное науке вещество. Я до сих пор затрудняюсь дать ему какое-то название.

Конечно, все исследования я проводил не в одиночку — мне помогал мой приёмный сын Кацуёри. Кроме того, он первый серьёзно заинтересовался этой вещью, случайно обнаружив её в ящике стола, когда я совсем уже о ней забыл. Он сразу обнаружил, едва взяв её в руки, что части диска имеют различное происхождение и возраст, несмотря на внешнее сходство металла. А после проведённых нами исследований, он, словно под воздействием какого-то интуитивного порыва, отпилил кусок вот здесь, — Мицуёси указал на след среза на стенке бруска, который я заметила только сейчас. — Ночью Кацуёри внезапно покинул дом и уехал на своём «Лансере», не сказав никому, куда направляется. Вернулся только к полудню, на вопрос о том, где он был, ответил коротко: «Недалеко от Киото» и, едва успев заглушить мотор машины, подошёл к сосне, растущей возле нашего дома, долго смотрела на неё, вертя в руках отпиленный кусочек металла. Я, надо сказать, был немало встревожен его таким необычным поведением. Юкико вообще боялась даже приблизиться к нему. Только Ёсихару старался не обращать внимания на странное поведение брата. — Последние слова прозвучали с некоторым упрёком, но Ёси, казалось, этого не заметил. — Прошло, наверное, около получаса, прежде чем Кацу отвлёкся, наконец, от созерцания сосны и повернулся ко мне. Он смотрел как будто сквозь меня, но голос его звучал как обычно:

«Отец, я выяснил, что означают цифры на твоей пластине. Это год и месяц. А иероглиф означает, что это месяц лунного календаря. Пятый месяц тысяча пятьсот восемьдесят второго года по лунному календарю. Там я был сегодня ночью. И я снова хочу туда попасть, но уже отсюда — из этого места»

Произнеся эти странные слова, он убежал в дом. Я бросился за ним следом, с ужасом думая, что разум его помутился, и в этом я мог винить только себя. Но мои опасения оказались напрасны — когда я вернулся в дом, то увидел, что Юкико обнимает Кацуёри и просит его никогда больше так не поступать, как минувшей ночью, и Кацуёри утешает её, говоря, что подобное никогда не повторится. Юкико беспокоилась, что приёмный сын ещё даже не завтракал, хотя приближается время обеда. Кацу успокоил её, сказав, что не голоден, потом ушёл к себе в комнату и оставался там до тех пор, пока мать не позвала его обедать.

Поздно вечером Кацуёри попросил меня выйти с ним на улицу, к его машине. Я увидел, что из одежды на нём были кимоно и хакама, а на ногах соломенные сандалии, но ничего не сказал ему. Он открыл багажник машины и показал мне, что там лежало. Я не сразу решился поверить собственным глазам, ибо видел перед собой два меча — длинный и короткий. Они были убраны в ножны, но рукояти обоих были в пятнах засохшей крови.

«Я нашёл их там, где был ночью, — сказал Кацуёри, — возле мёртвого самурая. Там были и ещё. Я хочу вернуться туда, отец! И на этот раз пробыть там дольше, много дольше! Сегодня ночью я отправлюсь туда. Эта сосна растёт на месте другой, той, что была тут почти пятьсот лет назад, поэтому я смогу отправиться в тот год отсюда. Я возьму с собой эти мечи. Не знаю, когда я вернусь, но я должен там побывать. Мне надо проверить одну теорию…»

«Какую ещё теорию? Кацу, объясни, наконец, что с тобой происходит? Твои речи пугают меня».

«Не беспокойся обо мне, отец! Я знаю, что делаю! Я должен проверить свою теорию. Может, так я смогу понять, что со мной происходит, когда я просыпаюсь по ночам от собственного крика…»

«Кацу, мальчик мой, я не стану удерживать тебя — я знаю, что у меня просто не получится. Ты должен сделать то, что считаешь нужным. Но, прошу тебя — возвращайся. Мы с твоей матерью будем ждать твоего возвращения, сколько бы ни пришлось. И твой брат Ёсихару тоже. Не смотря ни на что, я уверен — он любит тебя и желает тебе добра, пусть не признаётся в этом даже перед самим собой».

«Я вернусь. Обязательно!» — С этими словами он взял оба меча, закрыл багажник «Лансера» и, заблокировав двери, отдал мне ключи.

Потом Кацуёри приблизился к сосне и, приложив к ней отпиленный кусок металла, провёл им по стволу. В ту же секунду яркое свечение вспыхнуло перед моими глазами, заставив зажмуриться. Когда я снова посмотрел туда, где только что находился мой сын, его там уже не было.

Мицуёси-сан замолчал, явно устав от такой продолжительной речи. Ёсихару глядел на него расширившимися от крайнего изумления глазами. А я так просто не знала, что и думать по поводу всего услышанного. Наконец, яс обралась с мыслями и произнесла:

— Мицуёси-сан, скажите, о какой теории говорил Кацуёри?

Господин Кодзуки, помедлив секунду, ответил:

— Тебе наверняка известно, что по буддистским верованиям хара — душа человека — способна перерождаться после его смерти.

Это было мне известно, и я согласно кивнула. Мицуёси продолжал:

— Узнав, что может проникнуть в прошлое, Кацу задался вопросом — могут ли встретиться два человека, один из которых является перевоплощением хары другого. И пришёл к выводу, что нет. Они могут бывать в одних и тех же местах, слышать друг о друге, даже чувствовать присутствие друг друга где-то рядом, но всё время будут ходить вокруг да около, так ни разу и не встретившись. Если один из них решит следовать за другим, то он никогда не догонит его.

Конец ознакомительного фрагмента.