Прикосновения

Ю. Силин, 2010

Жизнь поэта в стихах и поэмах. Книга не для всех – только для сумасшедших.На обложке фрагмент фрески Микеланджело "Сотворение Адама".

Я

* * *

Я — исчадие ада,

Изувеченный нежностью быта.

Ничего мне не надо,

Лишь, чтоб было со жвачкой корыто

И никто, чтоб, не тронь —

Каждый шорох с ума меня сводит!

Только адский огонь

Всё по жилам моим колобродит,

Только хмель и гроза

Мне в зверином ласкаются вое…!

Чуть закрою глаза…

И вдруг вижу… вдруг вижу — такое!

Нет развратней меня —

Мне все ласки на свете знакомы!

В преступленьях весь я…

О, насилья, убийства… О, взломы!

О, с каким наслажденьем

Я лучшего друга бы предал!

И с каким облегченьем

С аппетитом потом бы обедал!

Я — доносчик, шпион,

А ещё лицемер, лгун, бродяга…

Подлый трус, фанфарон,

Еретик… О, бумага!

Я в душе сутенёр,

Пьянь и самоубийца,

Я и на руку скор,

Я — садист, кровопийца!

Я и кровосмеситель,

Прелюбодей и изменник,

Извращенец и мститель…

Мне мораль — это ценник!

Я мочусь на святыни,

На обряды, традиции, Бога…!

Всё, что раньше и ныне

Возвещается с кафедр строго!

Только всё это — тля,

Но от всех, коль смогу я сокрою

То, что вижу вдруг я…

То, что вижу, глаза чуть закрою!

Ибо сил моих нет!

Я в себе замыкаю всё это…

Чуть завидят хоть след

И сживут меня с белого света!

У меня ведь семья!

У меня ведь жена и ребёнок,

На работу ведь я

День за днём ковыляю спросонок!

И люблю я покой,

Чтоб тепло и уютно всё было…

И чтоб ни, боже мой,

Ветром форточку вдруг не разбило!

И ничто мне не надо —

Лишь бы было со жвачкой корыто…!

Я — исчадие ада!

Изувеченный ласками быта.

* * *

Я — человек, силён и слаб,

Высок и низок я душою.

Хочу я самых грязных баб,

Люблю — созданье неземное.

Горю желанием открыть

Всё, что от глаз людских сокрыто!

Рукой ленюсь пошевелить,

Лишь брюхо было бы набито.

Умом вникаю в суть вещей

И всё же туп, как пень порою.

Горжусь культурою своей

И, как извозчик, матом крою.

Кто благородней и добрей…?

Но злобен, подл и завистлив?

Душа — клуб ядовитых змей,

И неба проблеск в кроне листьев!

Ах, как я честен! Как я лжив!

Ах, как красив! Как безобразен!

Я бодр, я сплю, я мёртв, я жив,

Я отвратителен… Прекрасен!

Я — Бог и я же, я же тля!

Увы, я смертен, всё ж я вечен!

Благоухает плоть моя!

Как я жесток, как человечен!

Я аскетичен, я святой!

Увы, развратный я пьянчуга!

Как восхищён я сам собой,

Мне стыдно пред глазами друга,

О, как я молод, стар душой,

Я царь! Раб Бога иль Природы…,

А как я счастлив, Боже мой!

Тоска меня терзает годы.

О, как неистово я смел!

Но шкурой дорожу своею.

Поспорить с бурей я б хотел,

Но всё ж в покое и тепле я.

Я, как орёл свободен! Раб.

Бьюсь насмерть! Покорён судьбою.

Я — человек! Силён и слаб,

Высок и низок я душою.

* * *

В этом городе сером,

Как постылая горечь судьбы,

Я живу неумелым,

Все меня называют на «ты».

Я живу, как попало,

Как придется, живу, наобум,

Уважаем я мало,

Дум сумбур занимает мой ум.

Ни чинов, ни богатства,

Только неба бездонная синь,

Узы вечного братства,

С основавшими духа твердынь.

Только счастие взлёта

И паденья отчаянье вниз,

В небо взгляд из болота,

Взгляд на землю из облачных риз.

Только вот и всего-то…

Что ещё мне себе пожелать?

Чем мгновенье полёта

Между жизнью и смертью занять?…

Ничего не желаю,

Всё приму, что Господь ни пошлёт,

Благодарно вдыхаю

Сладкий воздух — и сердце поёт!

Как головокруженье

Счастье жизни и смерти во мне,

Принимаю мученье —

Радость будет наградой втройне!

Смерть приму в своё время,

Да и всё, что за нею придёт!…

Бог ведь тяжкое бремя

Не по силам нести не даёт

* * *

Я, створки сжав, лежу на дне

И жду прилива,

Растёт жемчужина во мне

Неторопливо.

Соринкой чуждою была,

Незримо зрела,

И вот, как Истина бела,

В глубинах тела.

Да не коснётся красоты

Зловонье ила!

В ней отвердевшие мечты,

В ней Боль застыла!

Мерцанье звёзд, сиянье дня

И всё, что снилось,

Всё-всё, что входит в слово «Я»

В неё отлилось!

Любви прозрачная вода

Её промыла,

Но не коснётся никогда

Дыханье ила!

Промытый горькой солью вод

Во тьме, в немоте,

Зародыш Вечности растёт

В глубинах плоти.

И в час, когда умрут моря,

Иссохнут реки

И пересохшая земля

Уснёт навеки,

И сквозь само понятье «Я»

Ничто захлещет,

Из в прах иссохшего гнилья

Она заблещет!