Жертва 2117

Юсси Адлер-Ольсен, 2019

Более десяти лет Асад работал в отделе «Q» копенгагенской полиции, оставаясь для всех загадочной темной лошадкой. Каким образом очутился он в датской полиции? Что известно о его прошлой жизни? И что скрывается за его именем? Газетная фотография сирийских беженцев, пытавшихся переплыть Средиземное море в поисках лучшей доли, и трагическая смерть одной из несчастных, что попали в объектив испанского журналиста, пробуждают к жизни демонов прошлого, терзавших Асада в течение многих лет. И одновременно начинается обратный отсчет до катастрофы, которая должна произойти в самом сердце Европы. Подготовкой чудовищных преступлений занимается Галиб, смертельный враг Асада. И в заложниках у Галиба оказываются самые дорогие для Асада люди. Впервые на русском языке!

11

Карл

— Взгляни-ка сюда, Карл, — сказал Гордон с белым, как снег, лицом. Он показал некрупное, с красноватым оттенком, выпуклое пятно на щеке. — Боюсь, что это рак кожи, потому что этим летом я очень много бывал на солнце.

Карл рассмотрел поближе. Вид действительно был непривлекательный.

— Насколько я могу судить, тебе лучше держать свои лапы подальше от него, я давно не видел такой мерзости.

Потерянный голос Гордона задрожал:

— Не трогать, значит? Так это все-таки раковая опухоль?

— Я ведь не дипломированный медик, правда? Но могу тебе сказать, что если ты его будешь теребить, то выльется море гноя, а мне здесь этого не надо. Это чертовски большой прыщ, Гордон.

Невероятно, сколько радости может появиться на лице человека при упоминании о море гноя.

— А еще что-то есть? Потому что дел у меня выше головы, — сказал Карл, и это не было абсолютной ложью. Потому что ему предстояло пожевать никотиновую жевательную резинку, положить ноги на стол и прикрыть глаза на время, пока на дисплее компьютера не появятся свежие новости.

Гордон постоял немного, приходя в себя, потом ответил:

— Да, а еще этот псих опять позвонил мне! Не проходит дня, чтобы он не звонил с рассказом, чем он занят.

— Вот как! — Карл вздохнул и протянул руку к пачке никотиновой жвачки. — Ну рассказывай, что этот идиот сообщил тебе сегодня?

— Он повторил, что когда достигнет цели, то отрубит отцу и матери голову своим самурайским мечом. Потом выйдет на улицу и будет рубить всех, кто окажется у него на пути.

— Самурайским мечом, как интересно. Он, может быть, японец?

— Нет, он датчанин, я думаю. Я записал разговор, хочешь послушать?

— Избави бог, спасибо, не надо! И ты снова подумал, что все это он говорит всерьез?

— Да, а иначе он не звонил бы каждый день, правда?

Карл зевнул.

— А лучше сообщи-ка ты о нем нашим коллегам наверху, Гордон. Тут, в подвале, нам незачем вешать на себя этого идиота. Милое будет дельце, если ты его не остановишь, а он возьмет да зарубит двадцать человек, а?

Гордон широко раскрыл глаза. Уж этого он точно не хотел.

— Ну вот! — Карл вздохнул еще раз, когда зазвонил телефон, и неохотно взял трубку. Звонили с третьего этажа. — Нужно немедленно явиться в командный пункт, — устало сказал он. Как жаль, придется обойтись без небольшого отдыха. — Похоже, нам через пять минут предстоит присутствовать на представлении преемника Бьорна. Попросим Всевышнего, чтобы им не стал Сигурд Хармс.

Уже второй раз на протяжении недели Карл стоял в зале руководства, зажатый толпой коллег, в облаке разнообразных запахов, и ему скорее хотелось послать все это к чертям собачьим. Разве обладатели выдающихся носов, изобретающие туалетную воду и духи, хоть раз подумали, что произойдет с их идеальными творениями, когда все эти запахи, призванные вызывать эйфорию чувств, отделятся от тела, которое целый день обливалось потом? Уж не говоря о том, что тяжелая артиллерия стариков будет сочетаться с девичьими ароматами молодых коллег — вся эта дрянь вроде «Хуго Кляйна», или как там это дерьмо называется?

Начальница управления полиции вышла вперед.

— Может быть, кому-то покажется неэтичным, что я назову преемника раньше похорон Ларса Бьорна. Я не стала бы этого делать, но в отделе особо опасных преступлений накопилось очень много дел, и, кроме того, у меня уже есть предварительная договоренность относительно этой должности. Я совершенно уверена, что этот человек справится с ней лучше, чем любой другой.

— Значит, Терье Плоуг, — шепнул Карл Гордону.

Но Гордон покачал головой и показал назад. Там стоял Терье Плоуг, и он определенно не выглядел как человек, получивший повышение.

— Я уверена, все присутствующие согласятся, что выбор сделан совершенно правильно. — Начальница управления повернулась к двери своего кабинета. — Можешь войти, Маркус.

По залу пробежал шум, когда вышел Маркус Якобсен, бывший начальник отдела. Прошло шесть лет с тех пор, как он вышел на пенсию, чтобы ухаживать за своей больной раком женой. Его появление вызвало сначала пару аплодисментов, а через секунду оглушительные овации, свист и топот, чего никогда не наблюдалось раньше в этом торжественном интерьере.

Маркус был тронут, но секунду спустя он сунул пальцы в рот и издал такой свист, что проигнорировать его было невозможно.

— Спасибо, — сказал он, когда в зале наступила тишина. — Какой прием в момент возвращения! Я знаю, большинство считает, что я уже свое отслужил. Надеюсь, это не так. Думаю, несмотря на свой возраст, я могу еще немного потрудиться.

Он снова призвал всех к тишине, так как отовсюду опять послышались радостные крики.

— Я очень огорчен из-за того, что случилось с Ларсом Бьорном. Он был надежным товарищем и хорошим полицейским, и у него впереди было много лет жизни. Несколько часов назад я разговаривал с его вдовой Сусанной и поэтому знаю, что на их семью обрушился еще один удар. Йесс, брат Ларса, вчера покончил жизнь самоубийством.

Он помолчал немного, чтобы слушатели осмыслили это сообщение.

— Какое-то время я буду начальником отдела убийств после Бьорна. Я с гордостью беру на себя эту миссию и буду выполнять ее в духе отдела «А». С разрешения начальника управления полиции, я хотел бы все же называть отдел «А» отделом убийств, пока буду сидеть там, в угловом кабинете. Пусть за нами останется право называть место своей работы так, как нам нравится.

Его слова были встречены аплодисментами. Хлопал даже Карл.

Именно Гордон первым отреагировал на незнакомый аромат в подвале. Словно получив удар по голове, он остановился и пошевелил ноздрями. В любом случае запах был приятным.

— Роза? — с надеждой, чуть слышно произнес Гордон. Он не видел ее много месяцев, и именно для него ее трагедия стала самым сильным ударом. Но надежда, как известно, умирает последней, и часто она и есть то единственное, что остается человеку.

Карл похлопал его по плечу.

— Наверное, это Лиза из архива, Гордон. Не надейся, что Роза когда-нибудь явится сюда, в управление полиции. — Он хотел еще раз похлопать его по плечу, когда из кабинета Карла вышла Роза.

— Какого дьявола вы пропадаете, мы уже полчаса ждем вас?!

И это сказал человек, сам пропадавший целых два года!

— Какая радость, Роза! Добро пожаловать, даже если ты прибыла к нам с кратким визитом. — Карл широко улыбался, давая понять, как сильно ее не хватало тут.

Судя по выражению ее лица, приветствие Карла показалось ей чересчур бурным. А вот объятиями Гордона она осталась довольна — им двоим было что вспомнить.

— Мы устроились здесь, потому что тут много места. Заходите.

Карл хмыкнул. Два года ее не было, и вот опять, черт побери, она уже командует ими и хозяйничает в его кабинете. И вообще, что значит «мы»? Она что, имеет в виду Асада?

Так оно и было, они нашли Асада сидящим на месте Карла со следами слез на потемневшем лице.

— О боже, друг. Похоже, ты совсем не в себе. Это из-за Ларса и Йесса?

Тот тупо смотрел в пространство, но все-таки покачал головой.

— Смотрите! — Роза положила на стол Карла несколько газетных вырезок и на одной из них показала на женщину. — Асад действительно близок к помешательству, Карл, и понятно почему. На протяжении долгих лет он вешал нам лапшу на уши, мол, в Дании у него есть жена и дочери. Но разве мы когда-нибудь видели их? Когда-нибудь он рассказывал нам какие-то подробности о них? Он вообще говорил что-то про них в последние годы? Нет, ничего не говорил, но сегодня Асад решил рассказать мне правду о своей семье. Он потерял всякий контакт с женой Марвой и двумя дочерьми шестнадцать лет назад и постепенно привык к мысли, что их больше нет в живых. Но вчера случилось нечто неожиданное.

Карл нахмурился и посмотрел на отвернувшегося Асада.

— Да, вижу, ты уже понял, Карл, это правда, — сказала Роза. — Вчера вечером Асад обнаружил, что вот на этой вырезке фотография его жены Марвы.

Карл посмотрел на фотографию и прочитал текст, в котором рассказывалось об очередном трагическом бегстве через Средиземное море, в этом случае на Кипр.

— Ты уверен, Асад? — спросил он.

Асад обернулся и кивнул. Уголки его рта дрожали, глаза были пустые и мертвые. Он даже не моргал.

Карл не знал, как реагировать. Что бы он ни сказал сейчас, все будет неуместным. Они никогда и ничего толком не знали об этом человеке, который находился рядом с ними. И как теперь быть? Как жить с той правдой, которая наконец выплыла наружу?

— Ну хорошо, — сказал Карл и сделал небольшую паузу. — Значит, так ты об этом узнал, Асад, и тебе полегчало?

Асад долго сидел, собираясь с мыслями, прежде чем что-то сказать.

— Прости, Карл, мне действительно жаль, что так вышло, — наконец произнес он и положил ладонь на руку Карла.

Его рука полыхала огнем.

— Но так надо было, Карл. Я не мог по-другому.

— Прекрасно, но ведь больше такого не будет, я надеюсь?

— Нет, больше такого не будет.

— Гм… может, теперь ты расскажешь все как есть?

Роза слегка хлопнула Карла по плечу. Асад с каплями пота на лбу посмотрел Карлу прямо в глаза.

— Меня зовут Заид аль-Асади, — тихо начал он.

Уже начало ошеломило Карла. Заид? Аль-Асади? Какого черта? Он не уверен, что сможет это выговорить.

Похоже, Роза заметила его реакцию.

— Асад останется Асадом, Карл. Пусть он рассказывает.

Карл озадаченно качал головой. Можно подумать, он все эти годы только об этом и мечтал. Но Заид? Неужели он должен теперь называть его так?

— Мы ведь, наверное, все согласны, что Асаду надо дать время, сколько бы его ни потребовалось, чтобы он нашел свою Марву? — сказала Роза.

— Черт побери, ну конечно, — буркнул Карл. Она думает, он кто? Адольф Эйхман, что ли? — Асад, я искренне сочувствую тебе, — сказал он, и это была правда. — Тебе наверняка было тяжело.

Карл повернулся к Гордону и Розе. Неужели у этой железной женщины в глазах стояли слезы? А Гордон, смотревший на нее с нежностью, был похож на подросшего утенка, который в конце концов забрался под крылышко мамы-утки. Хотя габариты Розы существенно изменились, она все еще была способна расшевелить это анемичное существо, и это было очевидно.

Карл сделал глубокий вдох, потому что следующий вопрос был весьма рискованным.

— Асад, ты должен понять, почему я спрашиваю прямо. Значит ли это, что все, что ты говорил нам о себе, было обманом? Я, конечно, прекрасно знал, что в прошлом у тебя были большие проблемы, о которых ты не хотел рассказывать, что у тебя много тайн. Но твой странный язык, всякие недоразумения, болтовня о Сирии. Что тут правда и вообще кто ты такой?

Асад выпрямился, сидя на стуле.

— Я рад, что ты спрашиваешь меня, Карл, иначе все было бы слишком сложно. Ты должен знать, что я твой друг, надеюсь, что ты — мой, и я никогда не говорил и не делал ничего такого, что могло бы нарушить эту дружбу. Большинство моих языковых недоразумений были вполне простительны, потому что, хотя сегодня я такой же датчанин, как и вы, почти всю свою жизнь я провел там, где не очень много говорят по-датски. У многих двуязычных так бывает, Карл. Но этот язык стал частью меня самого, — сказал он и пропустил пальцы через бороду. — Вы знаете, что случилось с верблюдом, который решил выучить арабский язык и целый день упражнялся, разгуливая среди верблюдов?

Карл удивленно посмотрел на него. Неужели в нем еще сохранились остатки юмора?

— Другие верблюды сочли его ненормальным и стали издеваться над ним, а бедуинам было невыносимо слушать этот ломаный арабский язык, который звучал ужасно. Все закончилось бифштексами.

Он улыбнулся, затем снова стал серьезным.

— Сегодня утром я обещал Розе, что расскажу вам мою историю в тех границах, которые, как мне кажется, сейчас нужны. Она слишком длинная, чтобы излагать ее целиком, но рано или поздно я расскажу вам все.

Карл посмотрел на Асада. Интересно узнать, сколько еще верблюдов будет им упомянуто.

— И Асаду нужна будет наша помощь, чтобы он смог найти Марву, вы согласны? — продолжила Роза.

Она сказала «НАША помощь»? Она вдруг снова стала частью их команды?

— Конечно, Асад, — произнес Гордон, а Карл попытался кивнуть более или менее естественно.

— Если мы вообще хоть чем-нибудь можем помочь, — добавил Карл, рассматривая газетную вырезку. — Это ведь за границей, а там мы не имеем права проводить расследования, верно?

— О-ох, брось ты, Карл, — сказала мама-утка. — Мы можем, черт побери, делать все, что угодно, если это не касается нашей работы. Продолжай, Асад.

Тот кивнул.

— Вам придется быть терпеливыми, потому что рассказ мой будет долгим. — Он сделал глубокий вдох. — Я могу начать с 1985 года. Прошло десять лет после нашего приезда в Данию. Я занимался гимнастикой, достиг хороших результатов. И вот тогда я подружился с Самиром, который был моложе меня на несколько лет. Вы его знаете, он сейчас полицейский. В 1988 году я окончил гимназию с языковым уклоном, потом был призван в армию. Дела мои пошли очень хорошо, и начальство рекомендовало меня в офицерскую школу, но я отказался и вместо этого стал сержантом военной полиции. Там я встретился с Ларсом Бьорном, преподававшим в школе военной полиции в городе Нёрресунбю. Он уговорил меня продолжить карьеру офицера-переводчика, потому что я отлично знал арабский, немецкий, русский и английский языки. Я согласился и окончил школу…

Карл перебил его:

— Хорошо, это, по-видимому, объясняет твое пребывание в Прибалтике. Ты попал туда, когда распался Восточный блок?

— Да, тогда Дания вообразила себя великой державой и вкачивала в Прибалтику миллиарды. Так что в 1992 году я был в Эстонии и Латвии, позже в Литве. Там я встретил Йесса, брата Ларса Бьорна, он был офицером спецслужб, и короткое время я работал на него. — Асад прикусил губу и вздохнул. — Мы довольно быстро подружились, он был как бы моим наставником и порекомендовал меня в школу спецназа.

— Почему?

— Он сам был спецназовец и решил, что я могу быть кандидатом.

— И ты попал туда?

— Да, я был одним из тех, кто прошел.

Карл улыбнулся. Ну уж конечно, прошел.

— Там много чему можно научиться, как я слышал.

Асад задумался.

— Вы знаете девиз спецназовцев: «Plus esse, quam simultatur»? — спросил он.

И Роза, и Карл покачали головой. Латинский язык был не тем, что больше всего занимало крестьянского парня из Брённерслева.

— Это не… — начал было Гордон.

Асад улыбнулся.

— Это значит: «Важнее быть, чем казаться». Понимаете? Там могут научить молчать при любых обстоятельствах. Но, помимо этого, были и другие, более весомые причины, что я не рассказывал вам ничего, Карл. Надеюсь, вы понимаете. Я делал это прежде всего, чтобы защитить свою семью и, кроме того, чтобы защитить себя.

— Хорошо, мы попытаемся понять это, Асад, но тебе придется приподнять завесу… Потому что, если ты хочешь, чтобы мы тебе помогали, ты должен полностью раскрыть свои секреты. И мы уже…

Карл не успел уклониться, как Роза дала ему подзатыльник.

— Перестань давить, Карл. Он все расскажет, неужели ты не понимаешь?

Карл схватился за затылок. Ну ладно, пусть эта ведьма уже не работает на него. Но кто ей позволил прерывать его? Если нашлась бы африканская страна, где любят женщин-диктаторов, она там отлично устроилась бы.

— В тот момент у меня были все данные для того, чтобы получить назначение в качестве наблюдателя и переводчика в область Тузла в Боснии в 1992 году в самый разгар гражданской войны между мусульманами и сербскими боснийцами, — продолжил Асад. — И я впервые стал свидетелем того, какими отвратительными и жестокими могут быть люди.

— Да, то, что там происходило, было вроде болезни! — заметил Гордон.

Асад усмехнулся, и на его лице появилось выражение, какого Карл никогда раньше не видел.

— Я твердо усвоил тогда, что выживание на войне полностью зависит от того, насколько человек в состоянии предвидеть события. Я возненавидел тогда все кругом, и, когда вернулся домой, быть солдатом мне уже не хотелось. Мне нужно было искать другое дело в жизни. И тут мне предложили стать инструктором в школе спецназа в Ольборге, и я согласился. Это оказалось правильным решением. — Он кивнул и улыбнулся. — Я ведь был холостяком. И для таких людей лучше Ольборга города не найти. Но, приехав на выходной в Копенгаген к родителям и моему старому другу Самиру Гази, я впервые встретил там его старшую сестру Марву и безумно влюбился. Могу сказать, что последующие семь лет были самыми лучшими в моей жизни.

Он опустил голову и несколько раз сглотнул.

— Хочешь пить? — спросила Роза.

Он покачал головой.

— Мы поженились, и Марва переехала в Ольборг. В следующие два года у нас родились Нелла и Ронья. Мне в общем нравилось работать инструктором. Я остался бы в Ольборге, но однажды в новогоднюю ночь неожиданно умер мой отец, и мы переехали в квартиру моих родителей в Копенгагене, чтобы помогать моей матери. Ни она, ни Марва не работали, и я внезапно стал единственным кормильцем пяти человек. Оставаться на службе в армии не хотелось, потому что в любой момент меня могли направить в одну из горячих точек. Я стал всюду искать работу на гражданке.

— И не нашел? — спросила Роза.

— А как ты думаешь? Я написал больше сотни резюме, но при наличии фамилии аль-Асади я не удостоился ни единого интервью. Вместо этого в «Кастеллете»^[6] я встретился с Йессом Бьорном. Так как я знаю много языков, он предложил мне работу под его руководством в армейской разведслужбе. Йесс был майором и работал в отделе Среднего Востока^[7], где появилась вакансия для говорящего по-арабски хорошего вояки вроде меня. Я знал: это могло означать направление на Средний Восток, где заправлял Саддам Хусейн со своим кошмарным режимом. Но Йесс заверил меня, что все под контролем. Никакой опасности. — Асад опустил взгляд. — Конечно, в действительности все было по-другому.

Он посмотрел на Карла.

— Чего я не ожидал, так это того, к чему мое военное поприще приведет меня, если мы окажемся в катастрофической ситуации… У моей матери обнаружился рак, она умерла за два дня до одиннадцатого сентября 2001 года, и с этого дня все в моей жизни покатилось в тартарары.

— Почему? Что случилось? — спросил Гордон.

— Что случилось? Случились Task Force K-Bar, Task Group Ferret^[8] и операция «Анаконда».

— Это было в Афганистане, верно? — спросил Карл.

— В Афганистане, о да! Впервые в истории датский корпус подводников и спецназ принимали участие в боевых действиях. С января 2002 года эти два корпуса были частью международной коалиции. Я был там не только как переводчик, но и как спецназовец с автоматом под мышкой. И могу вам сказать, автоматом я пользовался очень часто. Через несколько месяцев я хорошо знал, что такое убивать и каково это — быть убитым. Я видел, как взрывом человека разрывало пополам, находил обезглавленные тела гражданских лиц и перебежчиков, участвовал в подавлении людей из «Талибана» и «Аль-Каиды», и при этом ни пославшие нас начальники, ни родные не знали, в каких незаконных действиях мы принимали участие.

— Ты мог бы отказаться, — сказала Роза.

Асад пожал плечами:

— Когда человек вроде меня бежит из страны Среднего Востока, он всегда потом мечтает увидеть этот район освобожденным от насилия и зла. «Талибан» и «Аль-Каида» выступали и до сих пор выступают за обратное. И, кроме этого, я ведь не знал, что меня ждет, и никто из нас этого не знал. К тому времени мне казалось, что я уже увидел много чего в жизни, ну что еще могло меня удивить? Как бы то ни было, это был хороший, надежный заработок.

— Сколько раз тебя посылали в Афганистан? — спросил Карл.

— Сколько раз? — Асад криво усмехнулся. — Только один раз, но зато это продолжалось пять месяцев, условия были ужасными, на тебе всегда тяжелый груз, постоянная жара, угроза со стороны местных жителей, о которых никогда не знаешь, на чьей они стороне. Такого не пожелаешь и злейшему врагу.

Он ненадолго остановился и задумался.

— Но оказалось, что может быть и хуже. И вот здесь вина полностью моя, — произнес он наконец.

Примечания

6

«Кастеллете» — историческая крепость в Копенгагене, часть ее помещений используется военными.

7

Средний Восток включает весь Ближний Восток, а также Иран и Афганистан.

8

Названия группировок вооруженных сил западных стран в Афганистане.