Непостижимая сила

Юрий и Аркадий Видинеевы

Веками историю делали представители сильного пола. Это их имена вписывались в летописи свершений и прославлялись или проклинались их современниками и потомками. Но мои соплеменники, достигнув мистического прозрения, поняли, что за каждым из этих вершителей дел исторического масштаба стояла женщина. Наши маги установили всех их поимённо, но не смогли понять, откуда бралась в них та сила, которой они воздействовали на ведомых ими мужчин? Где тот неисчерпаемый источник этой силы?

Самая желанная

Изо всех девушек и женщин, которых мне случилось увидеть, одну я назвал бы самой красивой.

Из них же я бы назвал одну самой желанной, при том, что по красоте я не назвал бы её не первой, не второй и не третьей.

Каждая клеточка её тела, каждое её движение вызывали во мне бурное желание обладать ею, дышать ею, слиться с нею воедино.

Я никогда не сообщал ей об этом ни на словесном, ни на вербальном уровне, но она, каким-то неведомым мне чутьём, догадывалась о моих чувствах к ней (знала об этом наверняка!) и так же бессловесно, неявно сочувствовала этим моим страданиям.

Её звали Жанной. У неё был хороший муж и чудесные дети, а у меня не было ничего, кроме моей безнадёжной любви к ней.

*

Я растерялся, когда она вдруг подошла ко мне:

— Я не Жанна, я — Виолетта.

Чем я должен был ответить на такие неожиданные слова?

Мне вспомнилось, как один «провидец» сказал Петру Первому: «Ты думаешь, что я Кондрат, а я его брат Калистрат».

Но мне было не до шуток.

— Мы с Жанной двойняшки, не имеющие между собою никакого родства. — продолжала Жанна (Виолетта?).

«Хорошая игра воображения у моей желанной женщины», — подумал я.

Тема о том, что, по неподтверждённым данным, у каждого человека есть шесть двойников, не имеющих с ним никакого родства, но с очень высоким уровнем общих генетических вариаций в их ДНК, называемых однонуклеотидными полиморфизмами, с месяц назад обсуждалась на нашей тусовке. Меня тогда заставили декламировать стихи из моего старенького сборника «Где мне найти любви слова?»

Я отнекивался, ссылаясь на то, что, во-первых, «чтец» из меня никакой, а, во-вторых, я никогда не запоминаю то, что мною написано. Сочинил — и тут же забыл. Если успел зафиксировать на клочке бумаги, то сохранил для следующего сборника, если нет — потерял безо всякого сожаления. Но мне всунули в руки потрёпанный сборник и «поставили на стульчик».

Пришлось находить по оглавлению то, что заказывали «из зала» и озвучивать под дружеские аплодисменты. Жанна ни в этой комедии, ни в обсуждении темы о двойниках участия не принимала, но когда я читал свои стихи, аплодировала вместе со всеми. Её аплодисменты окрыляли меня. Я знал, что она почти не подвержена конформизму, поэтому именно её аплодисменты были для меня сладким мёдом.

Хотя…

Подумаешь, понравились стихи. Вот если бы…

А Жанна (Виолетта?) тем временем продолжала:

— Жанна разыскала меня по сервису поиска двойников Twin Strangers и по его алгоритму, с помощью искусственного интеллекта, связалась со мною и пригласила меня к себе в гости.

«Теоретически, такое возможно», — подумал я, продолжая доверять не логике ума, а только чувствам: передо мною — моя единственная, вызывающая во вне бурное желание обладать ею, обнимать и целовать её в безумии, разрывающем меня в наноклочья.

Такие чувства невозможно обмануть никакими умными теориями!

— Тот же искусственный интеллект установил, что у меня и у Жанны более 97 процентов схожести. — продолжала полоскать мне мозги Жанна (Вилоетта?).

— Оказалось, что мы имеем не только внешнее сходство, но и схожий образ жизни, схожие привычки и вкусовые предпочтения во всём. Мы даже вышли замуж в один и тот же день, в одни и те же дни рожали своих детей. Но Жанна до сих пор счастлива в своём браке, а я год назад овдовела.

— Сочувствую, — вставил я словечко в этот поток «небывальщины».

— Напрасно Вы мне не верите. Кстати…

Жанна (Виолетта?) слегка замялась, а потом…

— Это Жанна указала мне на Вас, как на человека, которого она хотела бы иметь своим мужем, если бы она была свободна.

А мы с нею схожи во всём-во всём.

«Неожиданный поворот разговора!» — полыхнул во мне гнев.

Я не заслужил такого розыгрыша. Я считал, что Жанна сочувствует моим любовным страданиям, а она…

Мне вспомнился рассказ Максима Горького о том, как наёмный работник влюбился в молоденькую кокетку, а та, заметив его любовь стала над этим подтрунивать, чем довела беднягу до самоубийства.

Образ Жанны неожиданно раздвоился, и я подумал:

«Одна из них — это та, которая осталась в моих прошлых, восторженных представлениях о её чуткой и деликатной душе, а другая — злая, бесчувственная насмешница».

Но «раздвоение» произошло не в моей голове, исказившей зрительные восприятия, а в реальности.

Рядом с Жанной появилась… вторая Жанна:

— Добрый день, Иван Васильевич! Я Жанна, а она — Виолетта, моя точная копия во всём.

И всё, о чём она рассказала, правда.