Месть Аскольда

Юрий Торубаров, 2009

1239 год. Козельск пал, но некоторым его защитникам и жителям все же удалось спастись, укрыться в непроходимых лесах. Уцелевшие воины во главе с сыном погибшего воеводы Сечи Аскольдом решают отомстить жестоким захватчикам и начинают против них настоящую партизанскую войну…

Глава 4

Слух о падении Козельска, подобно смерчу, понесся по притаившейся земле, приводя всех в трепет и отчаяние.

Хозяину Мазовецкого замка сообщил о случившемся местный пожилой крестьянин.

— Козельск… пал? — недоверчиво переспросил Конрад.

— Да, да, — закивал кудлатой головой смерд, отступая осторожно назад.

Князь резко махнул рукой. Крестьянин тотчас бросился к двери, а Конрад принялся мерить шагами комнату, размышляя вслух:

— Не выдержал старик. А жаль! И я хорош. Чего сижу в своем замке? Давно надо было протянуть ему руку. А все Михаил… Черт его задери. Все отговаривал: устоит, мол, воевода, крепка в нем сила. Крепка-то крепка, да сила силу ломит. Поздно об этом убиваться. Что же теперь? Куда хлынут эти полчища? Господи, а у меня половина воинов разбежались по домам. Чертовы деньги! Где их взять? И магистр грозить начинает… Но что же делать? Неужели угроза грядущей беды не сплотит людей перед общим врагом? А что предпримет Михаил? Куда клонит Даниил? Что думают чехи и венгры? Надо срочно что-то предпринять, — князь ударил кулаком по ладони. — Попробую кое-кого собрать. Только объединенными усилиями мы сможем остановить врага.

Гулко загремели железные ворота, выпуская торопливых всадников.

Первым ответил Даниил. Ответ был кратким и ясным: «Прибыть не могу, в походе буду».

Тотчас в Чернигов полетел другой всадник. Ответ Великого князя был таков: «Если будет в походе мой враг Даниил, я не сдвинусь с места».

Приглашенные собирались медленно, задерживался и магистр. У Мазовецкого давно горел зуб поставить этого горделивого тевтонца на место…

Первым, как ни странно, явился от венгерского короля Власлова чешский воевода Ярослав Штернбергский. Он с первого взгляда производил приятное впечатление. Рослый, плечистый, с внушительной осанкой. Окаймленное густой вьющейся бородкой лицо выглядело мужественно и привлекательно. Чем-то он напоминал русского воеводу Сечу.

Усадив Ярослава, Конрад рассказал ему о русском воеводе и совместных с ним походах, о его сыне Аскольде и о той надежде, которую он возлагал на Козельск. Чех слушал внимательно, не спуская пристальных глаз с хозяина. На его горестные вздохи резонно заметил:

— Князь, этот русский городок своей самоотверженной обороной показал всему миру, что враг не столь уж силен и страшен.

— Так-то оно так, — задумчиво отозвался Конрад.

— Ты еще кого-то ждешь, князь? — спросил чех.

Тот кивнул.

Магистр прибыл не один. С ним был папский легат, лицо которого, обтянутое пергаментной кожей, выглядело изнуренным. Зато глаза, с хитрым прищуром, горели бушующим пламенем. Он тихим, вкрадчивым голосом произнес несколько слов молитвы и скромненько уселся подальше от хозяйских глаз. Но его большие уши на коротко стриженной голове ловили каждое слово беседующих.

Разговор вертелся вокруг восточных событий, когда слуга доложил о прибытии силезского герцога Генриха.

Стремительной походкой в зал вошел моложавый человек. Взгляд быстрых глаз безошибочно определил хозяина. Он легким, как равный с равным, кивком головы поприветствовал князя, затем других присутствующих. Конрад посмотрел на него с любопытством. Его он не приглашал. Надеялся, что Фридрих II пришлет своего личного представителя. И почему-то думал, что им будет барон фон Брейтгаузен, с которым он через магистра был уже знаком. Надо признаться, их взгляды во многом совпадали, и князь втайне наделся, что с бароном он договорится быстрее. Но… придется смиренно принимать этого человека. Он представил гостя присутствующим.

— Мы, Генрих, — пояснил Конрад, усаживая на всякий случай немца поближе к себе, — ведем разговор о падении русского города Козельска и о связанных с этим последствиях.

— Тема очень актуальна, — откликнулся тот, — ее сейчас горячо обсуждает вся Европа. Всех волнует один вопрос: что предпримет дальше этот варвар? Пока он брал русские города, Европа чувствовала себя относительно спокойно. Но с падением Козельска путь для татар остается один — на Запад.

Магистр ревнивым взглядом посмотрел на говорившего и как бы вскользь заметил:

— Есть еще и юг.

Герцог живо оглянулся на Германа фон Зальца.

— После Крестовых походов, оставивших больше пепелищ, чем обращенных в истинную веру заблудших, Батыю там делать нечего. Он, судя по результатам его деяний, далеко не дурак. Молниеносные взятия русских городов говорят о его силе и большом военном таланте.

— Однако военный талант варвара едва не померк, — заметил Ярослав.

— Вы имеете в виду оборону Козельска?

— Да.

— Я согласен с тобой, воевода, — усмехнулся герцог. — Местный князь — жаль, я не знаю его имени — показал непревзойденный военный талант и завидную храбрость. Досель никому не известный город сковал все силы татарского полководца! И каждому из нас понятно, что, окажи мы ему помощь, воинская слава татарской рати померкла бы под стенами этого города навеки.

— Вот поэтому-то мы и собрались, — вставил Конрад.

— Но я не вижу здесь главных заинтересованных лиц, — обвел присутствующих стремительным взглядом герцог.

— Ты имеешь в виду русских князей Михаила и Даниила? — уточнил Ярослав.

— Разумеется! — с пылом воскликнул тот.

Чех повернулся к Конраду. Тот понял, что от него ждут пояснений.

— К сожалению, это два непримиримых врага. Во всяком случае, Михаил заявил, что, если в походе примет участие Даниил, его ноги там не будет.

— Ну и дурак, — заключил темпераментный герцог.

Магистр поморщился.

— Я не понимаю, — не унимался Генрих, — зачем мы здесь собрались? Когда меня сюда направил император, я думал, что речь пойдет о помощи русским князьям. Я готов был это сделать. Мои воины ждут команды.

Молчавший до этого магистр, положив руки на подлокотники кресла, заговорил тягучим голосом:

— Герцог явно поторопился. Сегодня нет никаких сведений о местонахождении татарского воинства. И неизвестно, решится ли варвар на новые штурмы после наглядного урока Сечи.

Генрих с неприязнью посмотрел на говорившего. Его взгляд не ускользнул от Конрада. «Похоже, они ненавидят друг друга. Герман — верный слуга Ватикана, а герцог — императора. Но молитвами татар не остановить. А если они придут сюда? Этому может помешать Фридрих. Он же сам горячий сторонник борьбы с неверными. Именно он провозгласил, что пришел наш черед стать оплотом христианству против свирепого врага».

Мазовецкий приободрился и украдкой глянул на легата. Тот сидел, по-прежнему безучастный ко всему. Конрад расценил это как молчаливую поддержку его начинаниям.

— Дорогой магистр, — обратился князь к фон Зальцу, — ты в какой-то степени прав. Батый, скорее всего, уполз зализывать раны. Но мы обязаны во имя торжества христианства, соединив свои силы, выступить на помощь русским князьям.

Фон Зальц хмыкнул. «О себе печешься, князь», — подумал он.

— Князь, я согласен с тобой, — загорелись глаза у Ярослава, — мы должны выступить вместе и не допустить врага в наши земли. Если мы спасем русских, мы спасем себя.

Герцог с восторгом посмотрел на чешского воеводу.

Фон Зальц оглянулся на легата. Доселе сидевший молча, посланец вдруг заговорил:

— Дети мои, в ваших словах сквозит большая забота о нашей вере. И это очень похвально. Но вы не должны забывать, что, поклоняясь одному Господу Богу, мы идем к его истине разными дорогами. И наша главная цель, чтобы по дороге Ватикана шло как можно больше людей. За кем пойдет непросвещенный: за победителем или побежденным? — надтреснутый голос прелата смолк. Он, пытливо вглядываясь в каждого, сам ответил на свой вопрос: — Не будем делать победителем того, кто может заставить свернуть с истинной дороги вечно колеблющуюся паству. Господь Бог, — легат поднял вверх руку, — не простит таких деяний.

Конрад все понял. Тевтонец с ним не пойдет. Чувствуется, что смешался и чех: хотя сердце честного воина и зовет его на восток, разум вынуждает поступить иначе. «Сильна невидимая власть Ватикана, — подумал Мазовецкий. — И надо же было тебя сюда принести», — посмотрел он в сторону легата.

Тот ответил ему испытующим взглядом, и князь вынужденно улыбнулся.