Врата ада

Юрий Соколов, 2020

Если самое плохое уже случилось, казалось бы, можно ожидать только изменений к лучшему. Но это неверно – все может быть еще хуже. Сделанное некогда видным ученым предсказание сбылось: по всей планете открываются хоулы – проходы в другие миры. Вторжение из них на Землю множества живых существ, от огромных кровожадных чудовищ до вызывающих губительные пандемии микробов, стало повседневной действительностью. Однако человечеству удается справляться с трудностями, пока прямо посреди столицы одного из государств не открывается хоул, который впоследствии получит название «Врата ада», – и многомиллионный город превращается в ад. Хаос распространяется по его окрестностям и грозит охватить всю страну, а следом – всю планету. Остановить катастрофу возможно лишь проникнув в другой мир и узнав о причинах. И первыми туда идут разведчики Объединенных сил противодействия.

Глава 2

Мой внутренний будильник сработал отменно — проснулся я за несколько секунд до того, как в голове прозвучал сперва сигнал импланта, а затем голос Гридина: «Ребята, подъем». Я это давно осваивал — и вот освоил. Терпеть не могу, когда меня будит кто-то или что-то; уж лучше самому. Самолет заходил на посадку. Под крылом плыли пригороды Киева с дымными пятнами пожарищ. Импланты на протяжении всего полета прокручивали вводную в фоновом режиме, без устали вдалбливая нам в память мышаков, иглуру, гутангеров, и как с ними бороться, а освобожденный от мирских забот разум добросовестно генерировал из поставляемой ему информации красочные кошмары. Как следует выспаться, естественно, никто не успел. За исключением, может быть, Смита. И это несмотря на мои дружеские пожелания ему.

— Поднимите мне веки! — простонала Даша.

— Будь я командиром, — сказал Пашич, — будил бы тебя исключительно поцелуями.

— Будь ты таким командиром, давно лежал бы в гробу, — заметил я.

— Ревнивец. Ревность давно не в моде. Это жуть какой архаичный инстинкт.

— А мне плевать.

На аэродроме уже ждали вертолеты.

— Эй, элита! — окликнул нас на бегу командир второй группы поддержки Грицай. — Вы че такие квелые?

— Это потому, что тебе только стрелять, а нам еще и думать надо, — откликнулся Артем. — Нагрузка больше.

— Ой, мыслитель! Надумаешь что — сразу скажи, а то пропадем!

— Ты пропадешь… С тебя дождешься. Хохол пронырливый.

— От москаля слышу!

Наши подразделения четыре года вместе на операциях — и четыре года Артем с Грицаем переругиваются. Им это до того нравится, что непонятно даже, как они раньше вообще могли жить друг без друга. Думаю, если один из них погибнет, второй зачахнет с тоски.

Смит, хоть и налегке, поотстал и залез в вертолет последним. Вроде, подтянутый, молодой и наверняка тренированный — да, видно, отвык бегать по-настоящему в своем отделе планирования.

Как только вертолеты поднялись в воздух, пришли обновления вводной и баз данных по мутантам. Я вызвал на импланте интерактивную карту города и активировал систему распознавания «свой-чужой-гражданский». В глазах на миг потемнело, но наложение прошло нормально, и я посмотрел в иллюминатор. Город внизу запестрел зелеными, синими и красными точками. Зеленые, обозначавшие бойцов ОСП, тяготели друг к другу, к бронетехнике, передвигались небольшими сплоченными группами или рассредоточено, в хорошо знакомых боевых порядках. Бледно-зеленые пунктирные стрелки показывали направления движения подразделений, патрулей и конвоев. Синие точки в основном заполняли изолированные анклавы размером от двух — трех до нескольких десятков кварталов. Там оборонялись от мутантов сохранившие человеческий облик киевляне, которых еще не успели эвакуировать. Вертолетчики перебрасывали им оружие, боеприпасы и продовольствие, забирая обратными рейсами всех, кого могли; однако транспорта, судя по всему, не хватало катастрофически. Красные точки отмечали мутантов, и их было много, очень много. И это ведь только те, которых сумели засечь большие беспилотники-наблюдатели наверху и их маленькие юркие собратья внизу. А сколько еще в домах и развалинах? Под ними в подвалах? В метро? В коллекторах?

Так, а почему справок нет? Ни названий улиц, ни номеров домов, ни характеристик воинских частей…

— У меня детализация не работает, — сообщил Даго. — Командир — ты, что ли, не включил? Даже в соседних вертолетах «какие-то там о-эс-пэшники», а вовсе не наш спецназ.

— И у меня не работает, — сказал Зунг.

— И у меня…

— У меня тоже, — ответил Гридин сразу всем. — Общий сбой, сейчас наладят.

Системные операторы словно дожидались его слов, чтобы поправить дела в лучшую сторону. И поправили так основательно, что присутствующие в салоне засветились зеленым светом, а всплывающие окна стали вываливать чуть ли не все их досье целиком. Я полюбовался на Дашу, вокруг рыжей головы которой сиял красивый изумрудный нимб, и полез в настройки. На расстоянии вытянутой руки я свою самую большую любовь в жизни от крюгеров и баскеров как-нибудь отличу без подсветки и подсказок. Даже Артема отличу. Хотя он-то на крюгера физиономией весьма похож.

На лету наши «вертушки» то и дело коротко постреливали из пулеметов.

— Птицеры, — пояснил Смит. — Беспилотники со всеми не справляются.

— И много тварей по округе разлетелось? — спросил Гридин. — Какие оценки?

— С учетом положения — самые утешающие. Птицеры едва встанут на крыло, тут же начинают охотиться. Конечно, на то, что поближе. То есть над городом. И с остальными мутантами так же. Отмечено множество случаев, когда мутант мог уйти сквозь дыру в оцеплении, но не уходил, а продолжал пожирать добычу или нападал на бойцов.

Я машинально запросил подробности на импланте. Все верно. Для наблюдаемых преобразований тела существам требуется очень и очень много пищевых ресурсов. При их недостатке явные хищники начинают есть траву и обгладывать кору с деревьев в парках. Даже землю едят. И все это более-менее успешно переваривают. В топке их чудовищного метаболизма сгорает почти что угодно, разница только в полезной отдаче. Травоядные при нехватке пищи, наоборот, пробуют добывать мясную. И быстро отращивают себе клыки, когти и остальное, потребное для нового образа жизни. Однако высочайшая приспособляемость имеет и свою оборотную сторону: все мутанты, включая бывших людей, плохо соображают в сколько-нибудь сложных ситуациях. Мозг и в спокойном состоянии потребляет слишком много энергии, — а при активном мышлении глотает ее ненасытно. И постоянно мутирующий организм вынужден на нем экономить…

Но про обстановку вокруг города ни слова. Не зря Гридин спросил. Видно, такого и в его вводной нет. А в наших даже общая обстановка в самом Киеве не обрисована. Составители вводных — большие противники пустого любопытства, ненужного для выполнения конкретных задач. Хочешь — сам делай выводы, пользуясь тем, что дали, или расспрашивай знающих людей. Если той самой энергии у тебя дофига и на мозг ее не жалко.

— Значит, местный ад все же реально локализовать и уничтожить? — спросила Даша.

— От слишком оптимистичных прогнозов пока воздержусь, — ответил Смит. — Периферия проблемной зоны уже охватывает все сопредельные Киеву территории. И хотя за городскую черту чаще всего проникают лишь единичные особи, некоторые из них оплодотворены и приносят потомство. И впоследствии… гм-м-м… открытые ими филиалы ада ликвидируются с большим трудом.

На какое-то время все замолчали, слушая шум винтов, приправленный пулеметными очередями.

— А ведь прав Грицай, — сказал через несколько минут Пашич. — Что-то я действительно сегодня совсем квелый. Вколоть, что ли, стимуляторов?

— Побереги аптечку, — посоветовал Даго. — Все равно еще вакцинацию проходить — заодно и стимуляторов вкатят на халяву.

— Устали уже в некомплекте работать, — пожаловался Смиту Зунг. — Когда нам пополнение будет? Вы знаете?

— Сейчас, — ответил тот.

Вертолеты сели неподалеку от Верховной Рады и Мариинского дворца, на стадионе завода «Арсенал». Остатки трибун здесь снесли, деревья вокруг повырубили и возвели пятиметровой высоты периметр из сетчатых секций. Едва мы попрыгали наружу, Смит выхватил пистолет, почти не целясь пальнул в небо, и чуть в стороне от нас на землю свалилось похожее на археоптерикса существо. Только здоровенное. Этакое чудо в перьях с клыкастым клювом. Оно захрипело, забило крыльями, кося на нас выпученным глазом, и Смит угостил его еще одной пулей. Ай да американец! Нет, ошибся я — не слишком он засиделся в отделе. А на аэродроме, может, бежал медленно потому, что знал: вертолет все равно без него не улетит.

Сверху послышались еще выстрелы, и рядом с первым птицером рухнул второй — побольше, смахивающий на летучую мышь. Но тоже в перьях. Размах крыльев — метров пять.

— Первый охотился на нас, а второй — за первым, — равнодушно пояснил Смит. — Ну а на второго охотился беспилотник… Госпиталь там, — Он указал на ряды больших палаток в конце бывшего футбольного поля. — Оттуда — сразу ко мне. Вон в ту палатку. Отдельно стоит — видите?

И сразу же сам направился в ту сторону, не став попрекать нас за рассеянность при высадке. Возможно, удовольствовался тем, что всем нам утер нос. Чтоб не зазнавались перед начальством. Или принял во внимание наше недавнее возвращение из тяжелейшей дальней разведки по одному из самых опасных миров. Хотя Гридин наверняка вкатит нам по выговору. И себе тоже.

— Ладно, выговоров не будет, — смилостивился Гридин, уже много лет безошибочно читавший наши мысли. Хороший он все-таки командир. Понимающий. Да и себя ему пожалеть не грех.

Пашич неприязненно посмотрел на Даго:

— Лучше бы я всю аптечку истратил, чем так опозориться.

— Сам виноват, — сказал я. — Жажда халявы — жуть какой архаичный инстинкт. А ты ему поддался.

Мы думали, вакцинация необходима лишь как стандартная процедура, раз о мутагене ничего не известно. Однако в наши организмы вкатили столько всего и прочли такую лекцию, что формальностью здесь и не пахло. В проблемной зоне мутировали не только люди, животные и насекомые. Микробы тоже. И раз ученые успели столько снадобий против них настрогать, так значит, возбудитель мутаций им хорошо известен.

— Если кто-то почувствует слабость, недомогание, или не дай бог галлюцинации начнутся — запрашивайте немедленную эвакуацию, — заключил старший врач. — Самостоятельно ничего не предпринимайте. Вы приписаны к госпиталю на «Арсенале», а если нам придется сменить место, вас уведомят заранее.

Мы попрощались и вышли из палатки-ординаторской в испорченном настроении.

— Смит знает куда больше, чем говорит, — сделал очевидный вывод Зунг.

— Да здесь наверняка любой знает немногим меньше его и гораздо больше нас, — сказал Пашич.

— Давайте наедем на медиков, — предложил Даго.

— Скажут они тебе, — возразил Артем. — С них стопроцентно взяли подписки пострашнее наших.

— Тогда давайте наедем на Смита.

— Го-го-го!

— Какого хрена он вообще врал? — вышла из себя Даша. — Зунг его сразу спросил о причинах мутаций. Ну и сказал бы по-человечески — не могу, мол, раскрывать.

— Успокойся, Дашутка, — сказал я. — Ты попросту отвыкла от общения с вышестоящими. Как и все мы. Потому что редко пересекаемся — просто по роду деятельности. Команда у нас хорошая и командир наш личный друг. А парни вроде Смита таких как мы и за людей-то не считают. И не считают нужным что-то объяснять, если, по их мнению, объяснения излишни. И в нашем мире это норма. И всегда было нормой.

Даша посмотрела на меня исподлобья, но спорить не стала, только пнула по ботинку.

— Достал ты меня, — сказала она. — Надо тебя скормить. Крысакам, жабоящерам или еще кому-нибудь.

Наш спецназ тоже проходил вакцинацию — группы по очереди входили в палатки, задерживались там на несколько минут и появлялись снаружи, чтоб сразу нырнуть в другие палатки. Команда веселого задиристого Грицая шла первой, молчаливого Иванова — второй. Холодный профи Джек Райли со своими людьми плелся в конце, очевидно решив, что спешить некуда. Он до того расчетлив, что иногда кажется роботом.

— Давайте отойдем, мы же вход в ординаторскую загораживаем, — сказал Зунг.

— Правильно, — поддержал его Артем. — А то сейчас Грицай на лекцию припрется, и нас растопчет.

Мы отступили в сторону, а на том месте, где только что стояли, вздыбилась земля. Над ее поверхностью показалась чья-то массивная голова, вся в буграх и наростах. На сей раз мы не растерялись, выстрелили разом — кто из пистолетов, кто из автоматов, и кротовник со стоном и бульканьем осел обратно в свою нору, бессильно разинув пасть. Из палаток рядом повыскакивали врачи и санитары.

— Куда георазведка смотрит?! — возмущенно воскликнул один из них.

К норе подбежал крепкий бородатый мужик и осторожно над ней наклонился.

— Куда надо, туда и смотрит, — сказал он, оценив картину.

— Вот мы и видим! Порнуху вы там смотрите, вместо того, чтоб за обстановкой следить! Если эти твари тут ходов понароют, они же нам ноги пооткусывают!

От мертвого кротовника невыносимо смердело. Мужик поднес к лицу руку, словно собирался зажать нос, но вместо этого выгнул запястье и сказал в браслет: «Макар, Жак, поднимайте народ. Общий шухер». Через минуту поперек периметра выстроились люди с георадарами.

— Почему нас сунули именно сюда? — спросил один медик другого. — Рядом стадион «Динамо».

— Там все еще слишком опасно.

— А здесь безопасно? Да здесь…

— Опять детализация не работает, — сообщил нам по связи Грицай. — Что у вас происходит? Воняет на весь стадион! Кого вы там замочили?

— Мутировавшего бойца подземного спецназа Украины, — ответил Артем.

Грицай забулькал, как до него кротовник, и отключился. Это было на него не похоже — в карман за словом он никогда не лез, — и я проверил связь. Ну так и есть — пропала. Снова системный сбой.

Мы пошли в палатку Смита — его там не оказалось. Он появился только через минуту, и не один. С ним была симпатичная черноволосая девочка лет десяти или двенадцати — в камуфляже и с рюкзачком за спиной. Отнюдь не школьным. Нормальный штатный рюкзак для спецподразделений, только в сильно уменьшенном варианте. На шее у малышки висела штурмовая винтовка с подствольным гранатометом, и детка удобно сложила на ней ручки.

— Ваше пополнение, — сказал Смит, кивнув на свою спутницу.

Мы молча уставились на девочку. Она встретила наши взгляды без малейшего смущения. И сразу стало ясно, что никакая это не девочка, — ее выдавали глаза. Глаза человека, все в жизни повидавшего и давно отвыкшего бояться. Не тем страхом, что мобилизует силы и спасает жизнь в экстренных ситуациях, а другим — повседневным страхом человеческих сообществ, рабским, подленьким, изматывающим, годным только для формирования хронических неврозов.

— Хорошая у тебя винтовка, — сказала Даша, удивленно подняв брови.

Винтовку малышки я тоже опознал сразу — таких в распоряжении ОСП было всего тридцать шесть штук. И четыре из них принесли на Землю мы, когда вернулись из странствий по связанным мирам в компании физика-теоретика Бориса Эпштейна и деревенской алкоголички Машки Ситуации. Конечно, у нас давно научились делать подобные винтовки, но эту выдавало клеймо с перекрещенными мечами — эмблема исчезнувшей сверхдержавы Рорикон. И приклад был немного другой из-за размещенных в нем элементов системы поглощения отдачи. В земных винтовках от ее полного повторения отказались из-за дороговизны и сложностей в производстве.

— Меня зовут Крошка, — сказала «девочка». — Как вы уже догадались, моя внешность обманчива. На самом деле мне двадцать шесть.

— Больше никого дать не можем, людей не хватает, — сказал Смит. — Но Крошка одна стоит четверых. С ней сбор разведданных у вас сразу выйдет на новый уровень.

— Можно узнать, каким образом? — спросил Гридин. В его голосе не было и тени пренебрежения или насмешки.

— Она либер, — пояснил Смит. — Хотя сама скромничает и грубо обзывает себя недолибером. Но уверяю, вы вряд ли почувствуете разницу.

Сообщение американца вызвало у нас повторный всплеск интереса к новому члену команды. Слухи о том, что на ОСП работает либер, ходили давно, однако все считали, что это рекламный трюк «Противодействия», призванный привлечь к сотрудничеству либеров. Которые, вообще-то, категорически отказывались сотрудничать с властными структурами любых уровней.

На недолиберов, что бы это ни значило, правило, очевидно, не распространялось. Или Крошка была исключением из него.

— Она вам поможет в работе, — продолжал Смит. — А вы обязаны обеспечить ей безопасность. Либеры не в состоянии одновременно следить за обстановкой и прощупывать окружающее. Особенно если приходится делать это глубоко.

— Что ж, выбирайте двойку себе по вкусу, — сказал Гридин. — Так будет лучше.

— Чтоб у семи нянек дитя без глаза не осталось, — пояснил Артем.

Мы расхохотались — ну да, с командиром нас как раз семеро. Гридин посмотрел на нас неодобрительно и выставил вперед руку с вытянутым указательным пальцем.

— Пальчик-тест, — сказал он. — Смеяться будем?

Мы заржали пуще прежнего.

— Не прошли, — констатировал Гридин.

— Ты средний покажи, — предложил Пашич. — Со средним пройдем.

— А пересдача не предусмотрена, — ответил Гридин и обратился к Крошке: — Ладно, выбирайте двойку. Если не пропала охота с нами дело иметь.

— Можно на ты, — улыбнулась она и подошла к нам с Дашей. Угадала безошибочно. Или ей Смит наши полные досье давал читать?.. В разведгруппе мы единственные в прошлом имели в друзьях либера. И тоже женщину.

Я вспомнил Ингу, наш поход по трем мирам, тогда еще чисто любительский, остальных наших… На Землю кроме нас с Дашей вернулись только Машка и Эпштейн. Лысый остался на Сангароа. Инга тоже, но она собиралась вернуться оттуда на Рорбести. Остальные погибли…

— На улице Грушевского формируется бронеколонна четвертого инженерно-строительного батальона восьмой технической бригады, — прервал мои воспоминания Смит. — Идете с ней. Ваша текущая задача — зачистка будущей зоны отчуждения вокруг хоула и обеспечение прикрытия строителей на первом этапе расчистных и строительно-монтажных работ. Киевский хоул предполагается блокировать наглухо: над ним возведут бетонный саркофаг. Но фактически, вы сами готовите себе плацдарм, с которого пойдете на ту сторону и на который сможете отойти в случае трудностей. Со мной держите постоянную связь, однако мое участие в операции будет чисто консультативным. Стоит ли напоминать, что передача любой информации, попадающей в категорию «разведданные», должна осуществляться по конфиденциальному каналу даже между членами группы? Думаю, не стоит. Решение о переходе на ту сторону принимаете самостоятельно. Это все. Желаю удачи.

Смит осчастливил нас патентованной штатовской улыбкой, мы попрощались, вышли и остановились неподалеку, возле окружающего периметр сетчатого забора. За ним, между сваленных деревьев, которые не успели распилить и вывести, торчали толстые серые штыри высотой в рост человека.

— Молодая поросль? — задалась вопросом Даша. — А потом из них получится что? Пальмы?

Я сверился с базами известных мутаций и сказал:

— Ничего из них не получится — уже все получилось. Это грибы. Кстати, их даже можно есть. Хоть сейчас руби, ошкуривай и в суп.

Гридин связался с кем-то — ему сообщили, что наши вездеходы стоят у ворот, и спецназ уже там.

— Какие машины дали? — поинтересовался Пашич.

— Боевого для нас ничего не нашлось, — ответил Гридин. — Поэтому выделили экспедиционные «Первопроходцы», новые. Таких ты еще не видел. Из оружия там — спаренный крупнокалиберный пулемет с боекомплектом в четыре тысячи патронов. Гранатометов нет, пушки тоже.

— Кисло. Лучше бы «Сталкеров» дали.

— Зато у этих салон удобный, в них реально жить можно. А «Сталкеры» твои в плане комфорта — гробы на гусеничном ходу. Денек покатался по пересеченной местности — и к вечеру тебя можно хоронить.

— Смотрите! — сказал Зунг, указывая в сторону дома метрах в двухстах за периметром.

Оттуда к стадиону пробирался потрошитель. Увидев нас, он плотоядно заурчал, рванул вперед огромными скачками, а подбежав поближе, прыгнул с явным намерением перемахнуть забор. Конечно, у него не вышло, но попытка была хорошей: он сиганул вверх метра на три с половиной и повис на сетке. Его шарахнуло током, но он не упал — когти застряли. Мутанта трясло, он рычал, от него летели искры, а под конец пошел дым. Даша достала пистолет и выстрелила пять раз подряд. Потрошитель отвалился от забора и рухнул вниз, прекратив бесполезный расход электроэнергии.

— «Желаю удачи», — передразнила Даша Смита, пряча пистолет в кобуру. — Сам-то тут останется сидеть.

— Будем надеяться, что георазведка даст маху и какой-нибудь кротовник проберется прямо в его палатку, — сказал я. — Если не съест, так хоть нервы попортит.