ЛУЧНИК. Книга 1. Холодное Солнце Драмины. Часть 1

Юрий Сергеевич КАРАНИН

Что вы знаете про Мечи Бога Гефеста? А про Петлю Времени? Ничего? Непорядок, конечно, но и потомственной ведунье Даугратинье не все известно. А про трех богатырей? Согласен, мелковат Лучник по сравнению со своими соратниками. И меч у него невелик, и кольчуга не такая… Только, придется этой Троице на битву ратную выйти.Книги серии «Лучник»:«ХОЛОДНОЕ СОЛНЦЕ ДРАМИНЫ»,«Лабиринт»,«В паутине Зеркал»,«Любый мой»,«Под созвездием Волка».Дизайн обложек – Сара Ковтун (Познань, Польша).

Глава третья

А ЗАВТРА НАЧАЛОСЬ УЖЕ ВЧЕРА

1.Суд

Претора. Г. Штан. Комплекс Высшего суда. 3017 приведенный Год.

— Нет, вы только посмотрите на него. Он еще и спит!

«Господи, что же он так визжит-то», — Сморщился Лучник от крика, взвившегося до невероятных высот, — только с большим воображением можно предположить, что это тот же голос, который только что убаюкивал. Но у голоса, похоже, были свои представления о высоте, потому что высота росла, а Ауралат еще только переходил к следующей стадии своего визга:

— А я неоднократно предупреждал об его опасности для Конфедерации. Но меня не захотели слушать. Но и теперь, когда на карту поставлена жизнь целого народа, его совсем, видите ли, не интересует их судьба. И я обязан обратить ваше внимание, что это еще и неуважение к самому Высшему Суду, который представляет все народы Конфедерации. И я категорически требую от Корна объяснения о своем поведении.

Честно говоря, Лучник внутренне обрадовался возможности, хоть, чуть-чуть поразмять кости, — и немедленно поднялся.

— Прошу прощения, если нарушу Регламент и субординации всех, к кому обращаюсь. Примите мои искренние извинения за то, что я задремал. Если кто-то сможет одолжить мне хотя бы одну таблетку стимулятора, то я постараюсь больше не засыпать.

— Обращаюсь к Высшему Суду. — Поднялся из-за соседнего стола Таррас. — Обращаю Ваше внимание на то, что подсудимому не дали возможности отдохнуть: привезли сюда прямо с только что прибывшего рейдера, который, между прочим, подвергся атаке уже в воздушном пространстве Преторы. Ему не было предоставлено ни времени для ознакомления с обвинением, ни времени поесть и привести себя в порядок.

— Это так? — Грозно нахмурив брови, спросил Верховный Судья Секретаря Суда.

— Да, Ваша Светлость. Никто не предполагал, что рейдер настолько опоздает. — И без того бледное лицо Секретаря, вообще, побелело. — Но меня заверили, что подсудимый готов к участию в суде.

— Со всем этим еще разберемся. Суд переносится на пять суток. — Провозгласил Верховный Судья. — Защита? Вам ясен вердикт? Обвинение? Вам ясен вердикт? Обвинение? Вам ясен вердикт?

— Ясен. Но я возражаю. Если суд отложится на пять суток, делегация с Вентра не попадает в режим Гиперпространства.

— Что ж? В таком случае придется процесс отложить на полгода, когда начнется новая Волна.

— Нет, нет. — Сразу сдался Ауралат. — Надеюсь, на процесс не понадобится больше пяти суток. И тогда мы успеваем.

— Снова отложить процесс никогда не поздно. — Усмехнулся Таррас.

— Принято. Процесс откладывается на пять суток. Прошу всех членов и кандидатов Суда не расходиться. У нас еще много более, — Председатель сделал упор на последнем слове, — важных дел.

Лучнику предоставили всю свободу пребывания в городе, но выезд за его пределы запрещен. Поэтому, как ни велико было желание сразу же помчаться в Претор, — увидеться с Сандой пока не «светило». Таррас тоже «хорош»: сунул в руки ключи, кредитку и карточку с адресом и улетел по своим делам. Воррн, вообще, не подошел. Но это и понятно, — общение подсудимого с членами Верховного Трибунала могут истолковать, как угодно.

«Берлога» Тарраса оказалась неподалеку от здания Суда. Таррас — частый гость в Суде, но доселе в качестве Обвинителя. Точнее, это была своего рода явочная квартира. Но это была квартира со всеми удобствами, разве что не было робототехники для приготовления пищи. Поэтому Лучник неторопливо привел себя в порядок, причем, под душем провел не меньше получаса. А, уж, после длительной водной процедуры ощутил зверский голод.

Найти подходящий ресторан в центре большого города — не проблема, были бы деньги. Но, увидев на Лучнике капитанскую форму, все, неизменно, направляли его только в два, очевидно, связанные чем-то с Космофлотом. Первый сразу не понравился внешним видом: висящая на одной петле дверь, поломанные перила изрядно обшарпанного крыльца говорили сами за себя. На многочисленных скамьях вдоль стены вповалку лежали пьяные матросы, всего скорее, морские, и несколько человек в рабочей форме Космофлота. Второй ресторан был намного приличнее, хотя Лучник понимал, что первое впечатление часто бывает обманчиво.

Как только Лучник вошел в дверь, к нему тут же бросился немолодой и, похоже, знающий себе цену, официант, (или, как их тут называют?). Лучник ощутил его цепкий оценивающий взгляд и коротким жестом показал «золотую» кредитку». Этого оказалось достаточно, чтобы учтивое внимание официанта стало весьма учтивым. В ресторане было не слишком много клиентов, поэтому сразу же нашелся свободный столик с весьма уютным расположением.

— Что угодно? — Официант не лебезил, но можно было понять, что любой заказ будет исполнен достаточно быстро.

— Я недавно с рейдера, поэтому голоден, как волк. — Говоря последние слова, Лучник увидел, как меняется лицо официанта.

— Разрешите вашу карточку?

— Пожалуйста.

После того, как карточка побывала в терминале оплаты, изменились не только лицо, но и поведение официанта. Он схватил трубку телефона и что-то громко скомандовал. Сразу же появились шустрые мальчишки с подносами.

— Какое вино желаете?

— На ваше усмотрение. Но в меру.

Вскоре появилось и вино. Пожелав приятного аппетита, официант наклонился и шепнул:

— Я тоже с Земли. Здесь уже пятнадцать лет. Кстати, здесь есть еще один Земляк. Вон за тем столиком.

Лучник оглянулся. Лицо земляка показалось подозрительно знакомым, но вспомнить его имя Лучник не смог.

Еда оказалась вкусной и питательной, вкусным было и вино, скорее, слабоалкогольный напиток. Торопиться некуда, поэтому Лучник, неторопливо небольшими глотками попивая его «нектар», осматривал помещение ресторана. Оно было довольно уютным, но то, что при входе показалось маленьким, на самом деле оказалось весьма большим. Только путем длительного наблюдения Лучник заметил, что по залу передвигаются большие и маленькие ширмы-стены, периодически меняющие геометрию зала. Легкая музыка, немногочисленные, никуда не спешащие посетители, ненавязчивые, но быстрые официанты, — «что еще человеку надо для счастливой жизни?».

Единственное, что тревожило, — «взгляд в затылок», но когда Лучник оборачивался, взгляд исчезал. Две девицы, что весело беседовали за столиком неподалеку? Возможно. Либо камеры, коих Лучник насчитал не менее десятка?

При уходе все тот же официант спросил, придет ли Лучник еще, и на какое время бронировать столик? Беседуя с официантом, Лучник все-таки успел засечь интерес тех девиц в его персоне. «Хлопотно это», — Усмехнулся он, сходя по излишне пологой лестнице.

Возвращаться в «берлогу» не хотелось. Он поймал себя на мысли, что так и не успел посмотреть Претор, хотя и строил на это ежедневные планы. Надо полагать, что Штан отличается от Претора, но какое-то представление об архитектуре планеты составить можно. В отличие от Претора, где весь комплекс Верховного Трибунала и Городская Управа располагались на окраине города, здесь Высший Суд и Городская Управа — в центре, Таможня и финансовые органы — в районе Космопорта, коммунальные службы — в противоположном конце города. Об этом сообщали красочные баннеры с красноречивыми схемами и рисунками. Об этом же говорил и гид из коммуникатора, после того, как Лучник ввел в его навигатор предполагаемый маршрут. Сам Центр города был практически свободен от мобилей. Правда, в ответ на его мысль гид сообщил, что здесь электромобильные и железнодорожные трассы располагаются под землей. И привычные глазу землянина улицы было трудно обозначить. Высотные дома до ста этажей высотой хаотично высились над зеленым массивом. Это Лучнику удалось увидеть со смотровой площадки на крыше одного из стоэтажных домов, которую настоятельно рекомендовал все тот же гид. Но при всей хаотичности застройки город, все равно, напоминал своеобразную пирамиду, своим основанием утопающую в зелени. Было ли это сделано планомерно, или так уж получилось, гид убедительного ответа не дал.

Выходя из лифта, вернувшего его на землю, Лучник нос к носу столкнулся с теми девицами из ресторана. Быстро отведенные в сторону глаза и деланный смех сразу насторожили его, поэтому все желание продолжения экскурсии мигом пропало. Но и торопиться с возвращением в «берлогу» он не стал. Необходимости в посещении немногочисленных магазинов у него не было, зато, имелось везде множество скамеек. Он понимал, что его «уловка — с бородой», и все же, надеялся отследить за собой слежку. Но больше девицы не обнаружились.

И он весьма неохотно вернулся в «берлогу». «Тоже мне берлога!», — усмехнулся он, входя в квартиру, — но именно так ее назвал Таррас, передавая ключи.

Он уже ознакомился с содержанием «местных» телеканалов, поэтому улегся в тишине на удобном диванчике, оперативно принявшем форму его тела. Никаких тревожных мыслей в голове не было, но, вместо вожделенного сна, пришли воспоминания о Драмине. Как-то там поживают Сибурн с «сотоварищи»? Но и этой мыслью не удалось отгородиться от горьких дум о Гитане, и непреходящей вины. Кое-что удалось уже осмыслить и переосмыслить, но, сколько еще таких жизненных загадок не поддаются расшифровке и поныне?

2. О чем грустим, корешок?

— А, вот ты где?! — И опять Сибурн появился как бы ниоткуда. Но Корн, привыкший уже, пожалуй, к его манере передвигаться, все равно, вздрогнул, что, естественно, не ускользнуло от глаз бывалого охотника.

Сибурн весело хохотнул, и легко вспрыгнул на свободное место рядом с Корном.

— И о чем мы грустим, Корешок? — Так его называет только Сибурн. Понятно, что Корешок — это и товарищ, и производное от Корна, но и Корн — тоже не настоящее: таково требование к десантникам — чтобы имя было звучным и кратким. Корн — это Корнеевский Егор Владимирович, 25 земных лет от роду, русский, в недавнем прошлом — летчик-истребитель, а теперь космодесантник, — (пока резервный). Вот с Сибурном — сложнее: фамилия его Хохлов. Но из-за событий в Украине, где убили его брата, он категорически отказался от Хохла. Он выбрал имя Сибурн, — так как родом из Сибири, а Н — это Николай. К тому же имя Сибурн ассоциировалось для него с именем Сигурн — именем главного героя некогда читанного исторического романа. В десант он попал на год раньше, притом, что подписался на новую жизнь годом позже. Только Корн попал сюда «кружным путем», а Сибурн прямым набором. Попал, скорее, из любопытства, а отправные точки, можно сказать, одни. Как и Егора, его на Земле ничто не держало. Наступивший новый кризис оставил без работы не его одного, а охотой не слишком прокормишься. И, когда ему сделали заманчивое предложение, он рискнул, и был принят сюда с первого раза. Не то, что Корн. Конечно, в любом случае, поступи предложение, он бы его принял. А, уж, когда на тебя объявлена охота, иного выбора нет.

Те дни были сплошным кошмаром.

Все началось с того, что мать, сестра и, конечно, Вероника отправились знакомиться с родителями Вероники. И это на Украину, охваченную безумием. Отговаривать было бесполезно, хотя сердце Егора разрывалось от предчувствий.

Так все и случилось. О том, что сестру и Веронику схватили «правосеки», сообщил своим родителям брат Вероники. Он сам чуть не сошел с ума, когда увидел, что творят с пленницами его «соратники».

Беда на этом не закончилась. Отец Вероники вместе с матерью Егора на «КамАЗе» помчались на базу «правосеков». Что там происходило, уже не узнать.

Освобождение сорвалось, когда по уходящей машине выстрелили из гранатомета. Машина съехала в кювет и перевернулась. Беглецов обезумевшие «укропы» добивали сначала ногами, потом из автоматов, а потом закинули тела в кузов и подожгли.

СБУ оказалась верна своему курсу: беглецы сами перевернулись, сами себя подожгли, и, вообще, это русские шпионы, и находились на территории Украины нелегально.

Егор и не помнит, кто дал точные координаты той базы, но горе требовало отмщения. И Егор отомстил. Семь минут лета над чужой территорией. НУРСы, легко вспарывающие беленые домики, Мечущиеся между разрывами люди. И мат в эфире, требующий немедленно вернуться.

Арестовать его не успели. Друзья, хорошо понимающие его горе, сделали все, чтобы он успел скрыться.

Егор только намного позднее задал себе в то время не пришедший на ум вопрос, как оказался в той глуши тот человек.

Но предложение Егора, почему-то, не слишком удивило. Ничто уже не держало его на Земле. Так он и оказался в затрапезного вида «тарелке», — контрабандистском, как потом оказалось, рейдере.

Корн, хоть и иронично внутренне, но заботу, а, точнее, дружбу принял безоговорочно. Тем более что публика в десанте довольно разношерстна: такое смешение национальностей в «одном стакане» трудно и представить, а здесь собрали — и «завязали в тугой узел», да так завязали, что не рыпнешься. «Покупатели» не слишком озаботились межнациональными отношениями среди кандидатов в десант, их больше волновали физические данные: десантник — расходный материал. И все свои земные проблемы достаточно настойчиво порекомендовали оставить на Земле. А все редкие вспышки вражды пресекались весьма решительно и радикально. К тому же каждодневные изнурительные тренировки отбили всякое желание выяснять, кто едва не начал Третью Мировую войну.

Егор уже знал, что именно его отмщение подняло «большую волну». Только активное вмешательство «инопланетного разума» позволило заблокировать все пусковые установки. И война, маховик которой уже начал раскручиваться, была задавлена в самом корне.

Но, если не рассказал до сих пор, то он и сейчас не был готов к исповеди. А грусть? Почему-то ее не было. То ли оттого, что дуща очерствела, то ли такова неосознанная защитная реакция. Потеряв голову, по волосам не плачут. Так учил отец. Про предчувствие крутых перемен тоже не скажешь. И не расскажешь про растерянность, связанную со снами, которые начали сниться с завидной регулярностью. Какая-то Лилит, ее мать, отец, какой-то Ветер, Древо Жизни?…. Из всего этого знакомо только созвездие Волосы Вероники, да и то, — постольку — поскольку. И, если бы не было отметин от этих снов, то все бы было, довольно-таки, любопытно. Всего лишь! Но, когда во сне ты порезал руку, а утром обнаруживаешь, что подушка в крови, а на руке, действительно, — порез на том самом месте, то тут стоит о многом задуматься.

Стволик, подозрительно затрещавший после приземления на него Сибурна, перестал качаться, и Сибурн, так и не дождавшийся ответа, спросил. — Слышал, Ворон здесь? Скоро, говорят, объявят большой сбор….

— Слышал, но меня-то это — никоим боком…. — Как-то лениво ответил Корн. О том, что будет сбор, предупредили, когда сообщили об отмене марш-броска в горы. — Тут и до меня много, кто в деле не бывал…

— Всякое бывает. — Не слишком уверенно возразил Сибурн. — Никто не знает, чем они руководствуются при выборе кандидатов. Да и, вообще, здесь уже немного таких, кто хотя бы раз был в деле. А «возвратники» — это всего лишь неудачники.

Но «сигналы сбора» из коммуникаторов не дали ему договорить.

И друзья, словно по команде, спрыгнули на землю, — курсантов, опоздавших на сбор, всегда ждет неминуемое наказание.

— Знаешь Ворона? — Уже на бегу спросил Сибурн. Воррна он, как и многие другие курсанты, упорно называет Вороном. Но вряд ли можно найти что-то общее с вороном в этом, всегда щегольски одетом в безукоризненный по покрою и цвету белый костюм, человеке. Хотя все-таки одно да было. Каким-то непостижимым образом он умудрялся «быть стеклом»: вот он — весь на виду, яркий, заметный, — а не видно.

— Знаю. Но меня-то он вряд ли узнает?….

— Вот оно как? — Сибурн немного укоротил свой бег. — А говоришь, никаким….

— Так, это было еще на «сортировке»… Правда, благодаря Воррну я здесь. — И, помолчав. — Ауралат чуть не «зарезал».

— Как это? — Сибурн даже остановился.

— Длинная история. Потом, если не разлетимся, напомни, — расскажу.

Успели как раз вовремя, — еще только-только в дверях штаба показались «штабники» и Воррн, а многие десантники торопливо подбегали к плацу, но друзья уже успели восстановить дыхание. Топот сотен пар металлизированных подошв снова вызвал в Корне трепет, ощущение причастности к некому великому делу, самой вечности. Эту самую причастность «вбивали», конечно же, в них с утра и до вечера, — космос в этом смысле не слишком отличается от Земли. Многие «учители» постоянно твердили о великой Милости космоса принять землян в свои ряды, пусть и на правах «пушечного мяса». А Корн принял эту причастность вовсе не потому. И не потому, что Земля обрезала его «корни», отняв родных ему людей. Просто космос всегда был его стихией, еще с младенчества, когда они сначала с первым, а потом и со вторым, отцом могли часами смотреть в бездонное звездное небо.

Прошло немало времени, прежде чем все успокоились. Воррн, все так же весь в белом, и с фантастически рыжей копной волос на голове, терпеливо прохаживался перед строем. Наконец, он начал:

— Мне потребуется сотня бойцов по стандартной схеме рейда: тридцать плюс семьдесят. Как обычно, сейчас начальник вашего Штаба будет называть номера расчетов и имена. Кто готов и согласен — выходят ко мне. Ясно?

— Хо! — Грохнул строй.

И пошло!

— Расчет первый. — Названы первые три счастливчика. Счастливчики — потому что «контракт стандартный», потому что закончились бесконечные тренировки, потому что, много почему…

… — Расчет второй….

…По мере того как возрастали номера расчетов, таяла и призрачная надежда. Уже давно закончился первый список, да и второй перевалил за середину… Сибурн, — а кто еще сомневался? — в первом списке в третьем расчете — в разведке…

— Корн. — Ни номера расчета, ни…. Конечно же, сначала должен быть номер расчета, а не… но начальник штаба громко спросил. — Корн здесь?

— Хо! — И Корн, как и положено, вышел из строя…

— Корн… — Начальник штаба снова заглянул в список. Корн вряд ли смог бы передать гамму чувств, промелькнувших на его лице. — Корн — тактик-корректор рейда.

— Хо! — Уже машинально ответил Корн, — хотя какое уж тут «Хо!»? Какая-то нелепая ошибка, или чья-то глупая шутка. Тактик-корректор — старшая командирская должность, которой, как говорили кураторы, учатся многие-и-многие годы, причем, специально и после обнаружения определенных данных. Тактик-корректоры назначаются только в сложные рейды, должность — равная….

Корн растерянно стоял перед строем. Начальник штаба продолжал недоуменно вертеть список. Строй давно уже потерял форму, тут и там начались оживленные обсуждения. Торопливым шагом подошел Воррн, тронул начальника штаба за рукав:

— У вас все?

— Да, но? — Начальник начал удрученно тыкать пальцем в список.

— Разберемся. Если с остальными — все, распускайте бойцов. Корн, за мной!

А Корн все еще не пришел в себя, и шел за Воррном, как на казнь. Строй «счастливчиков», было, рассыпавшийся, мгновенно показал результаты былой муштры.

— Надеюсь, никакой ошибки нет… — Немного помолчав, начал Воррн. — Представляю: Корн — тактик-корректор рейда. Кто так решил? — я не знаю. Но, по опыту прежних операций, я не стану оспаривать данное решение, — аналитики Верховного Трибунала, в ведение которого вы все поступаете, ошибаются весьма редко. Распорядок на сегодня: сейчас, по распорядку центра, прием пищи, затем — получение обмундирования и личного оружия согласно расчету. Все время последующего пребывания здесь всем постоянно быть на связи. Все понятно?

— А завтра?

Воррн мгновенно отреагировал на вопрос. — А завтра, воин, для вас началось вчера. Распорядок на завтра получите вечером, — И тут же вопрос. — А в чем дело?

— Так, надо кое-какие дела утрясти…

Окинув быстрым взглядом строй, Воррн увидел тот же вопрос на лицах большинства и уже добродушно усмехнулся. — Успеете. А вообще, рекомендую реализовать все ненужные вещи, — с собой можно взять не больше стандартной ячейки. Их получите вместе с оружием. И напоминаю, никаких взрывчатых веществ. Все легко воспламенявшееся упаковать в капсулы. Тут неподалеку нежадные антикварные лавки — скупают экзотику по весьма приличной цене. С собой, как вы понимаете, многого мы взять не можем, а многие сюда уже не вернутся. По многим причинам. А теперь — все в столовую. Корн — со мной….

И пошел в сторону штаба. Корн оглянулся на Сибурна, перехватив его взгляд, демонстративно пожал плечами, — он, в самом деле, ничего не понимал, — и заторопился вслед за Воррном.

«А он действительно, напоминает ворона — замаскированного, но ворона» — вглядываясь в вышагивающую впереди фигуру, с удивлением отметил он.

Додумать Корн не успел, уткнувшись в спину Воррна.

— Мы летим на….

— Драмину. — Вырвалось у Корна.

— Что??? — Разворот Воррна был так стремителен, что Корн невольно отшатнулся. По лицу Воррна пробегало недоумение далеко не меньшее, чем у начальника штаба несколько минут назад:

— Ты откуда знаешь?

— Не знаю. Само вырвалось…

— Да-а-а… — Протянул Воррн. — Становится все интересней и интересней…

В штаб они не пошли. Воррн резко свернул к стоящему на обочине штабному автомобилю. Задумчивость с его лица так и не сошла, а глубокая складка между глазами состарила лицо сразу на несколько лет.

— Поехали, поедим в городе. Заодно и познакомимся поближе. — Воррн открыл дверь авто, пропуская вперед Корна. Сам сел рядом, а не на переднее место. Но всю дорогу они молчали, да и во время еды перекинулись лишь парой-другой незначительных фраз…

Впрочем, и после возвращения на базу разговора не состоялось. Воррна вызвали на какие-то переговоры, а Корн отправился за обмундированием и оружием. Точнее, наоборот: сначала — за оружием…

Оружейник базы, наверное, как и все оружейники, оказался весьма словоохотливым, а шуточки сыпались из него к месту и не к месту. Наверное, он тоже — с Земли. И это не было бы удивительным, — База специализировалась на представителях Земли, — только, как говорят, последний набор был уже легальным.

Едва завидев Корна, оружейник громко провозгласил:

— Весь мир уничтожаем, или только половину?

— Четверть…. — В тон ему ответил Корн.

— Ну и, слава богу. Значит, еще поживем. — И повел Корна вдоль многочисленных стеллажей и шкафчиков, непрерывно то, нахваливая, то, хая то, или иное оружие. А Корн совсем не представлял, какое оружие требуется тактик-корректору, да и требуется ли, и все ждал, что словоохотливый служака сам предложит полагающееся ему оружие. Но взгляд зацепился за нечто одновременно знакомое и малознакомое. А ноги уже сами несли его туда, — да так, что воркование слева отставало:

— Страшная штука…. Лучевое оружие. А это модернизированное, конструкции Корна… Постой, твоей конструкции?

Как хотелось похвалиться: « Да, мол, моей»! Но начинать боевую службу с вранья?… И Корн честно признался, как еще при первых проверках их на пригодность высказал он свое мнение о недостатках старых образцов: неудобство смены батарей, приспособлены только для правой руки и еще кое-что, — сейчас уже и не вспомнишь. И ведь услышали, промурыжили несколько дней за какими-то приборами, — и на тебе: «конструкции Корна».

А оружейник уже ужом крутился вокруг него:

— Это — ага… — адаптер… для левой руки, настраивается — ага — по биоритмам, крови и еще чему-то только на одного человека. Батарейные — ага — блоки на шесть и девять батарей, отстреливаемых по команде с адаптера, либо автоматически при угрозе взрыва, Носятся за спиной, как ранец. Ствол… со сменными линзами… разными. Ой! Да чего я рассказываю — ты же конструктор. Берешь?

— Беру. — Не раздумывая, ответил Корн. — А разрешение? — А надо было спросить, нужно ли оно тактик-корректору.

Но оружейник уже заглядывал в какую-то папку: « Так… так… так. Ага, здесь только твое имя. Есть разрешение. Здесь распишись. Еще здесь. И здесь. Все. Пистолет игольный…». Увидев сомнение Корна, заторопился: «Бери. Бери. Вам всем — положено. Огнестрельное оружие получите на месте».

Корн недоверчиво рассматривал оружие, но, наконец-то, пришла первая «трезвая» мысль. Конечно, «его берут, наверное, для испытания лучевого оружия». Но и она тут же улетучилась, когда он задал себе резонные вопросы: «Кто мог знать, что он направится именно к лучевому, и при чем здесь тактик-корректор?».

Закончив с бумагами, оружейник приложил к замку стеклянного сейфа палец. Замок щелкнул, стенка ушла вниз, и на «белый свет» явился адаптер. Или нет? Заметив недоумение Корна, оружейник рассмеялся: «Хитрая штука. Веришь, за пару дней сама приспосабливается к руке? Потом можно снимать и надевать. Но работать ствол будет только от этого адаптера и только на этой руке. Надеваем? Так. Снимаем блокировку. Все. И пока вот эта лампочка не загорится, с руки не снимать: и спать с ним».

— О, бог! Чуть не забыл. — Он картинно постучал себе по голове. — Инструкция по пользованию. Положено. Подключишь к адаптеру, — и читать не надо. Ствол и батареи доставят на рейдер. Все. Заходи, если что.

Уже на выходе Корн столкнулся с Воррном. Тот был все в том же ослепительно белом. «Неужели он и воевать в этом же будет?», — почему-то подумалось Корну.

— Нет! Воевать, если придется, я буду в другом. — Неожиданный ответ буквально «убил на месте». А Воррн, видимо, и ожидал именно этой реакции:

— Привыкай. Извини, но мне нужно привыкнуть к тебе. Злоупотреблять я не буду, но иногда мысли твои читать придется. А, вообще, помни всегда, это умею не только я. Будет время, — я попробую научить тебя блокировке. Думаю, у тебя получится. А это что? — Он кивнул на левую руку…

— Это адаптер… к лучевому оружию. — Послышался из-за спины голос оружейника.

— Зачем тебе лучевое? Хотя… все может быть. — В голосе Воррна слышалась тревожная растерянность, от которой тревога пришла и к Корну. — Одежду твою уже доставили на рейдер. А мы пойдем, прогуляемся.

Корн догадался, что сейчас пойдет разговор, который не должны услышать посторонние уши.

Они углубились далеко в прилегающий к Центру лесок, прежде чем Воррн достал какой-то небольшой приборчик. «Глушилка», — определил Корн: «Значит, разговор предстоит более чем секретный». Воррн долго колдовал с прибором, затем успокоился, но приборчик не убрал, а повесил его на ветку дерева.

Но молчание затягивалось, и Корну стало еще тревожней: какие еще сюрпризы сулит этот день. Голову окутало туманом, — и он понял, что Воррн снова пытается проникнуть в его мозг. «Нет!», мысленно крикнул он, превращаясь, как ему показалось, в пружину.

А затем случилось и совсем непонятное: с его руки как будто бы сорвалась еле заметная молнийка и метнулась к Воррну. Может быть, это только показалось, но лицо Воррна исказилось от боли.

А он сразу же пришел в себя:

— Еще интересней. Ну, хорошо, что знаешь о Драмине? — Пристально глядя Корну в глаза, озабоченно спросил он.

— Ничего. Точнее, почти ничего. Знаю только, что это умирающая планета с населением десять — сорок миллионов. И это все. Копаться в Сети и некогда было, и интерес Контроля не захотелось возбуждать…

— Это правильно. — Разом спало напряжение Воррна. — Тебя уже должны снять с контроля, да и эта Штука — (Он кивнул на адаптер) — кажется, не проста. Возьми. — В его руке неизвестно откуда возник продолговатый кристалл цвета морской волны, — своего рода приставка к коммуникатору. — Тут все о Драмине.

— Почти все…. — После недолгого молчания медленно проговорил он. И снова (задумчиво). — Почти все. За исключением того, что при невыясненных обстоятельствах погибли одиннадцать бойцов предыдущей группы, в том числе и командир группы Риф. Возможно, их гибель и не связана с Драминой: за Рифом числятся несколько других весьма сомнительных операций. Но есть одно «Но!» Двое из погибших — новички, с прежними историями не связаны, но напрямую связаны с якобы уничтоженными якобы лавиной установками контроля сознания и подавителями воли. Среди них была и секретная К-20115. Как только началось следствие, все, кто что-то смог бы прояснить, один за другим стали либо пропадать, либо умирать. А не далее, как десять дней назад, с Драмины пришла новая заявка на группу Рифа, что окончательно спутало все карты. Вот поэтому Трибунал поручил мне создать группу для полного разрешения всех проблем по Драмине. Я надеялся, что будет время, как говорится у вас, притереться друг к другу, но у нас в запасе всего два дня. Вопросы есть?

— Вопросов более чем достаточно. Но мне кажется, что чем больше будет ответов, тем больше появится вопросов. Поэтому пока… — Корн замолчал, подбирая нужные слова.

Воррн понял его смятение и понимающе кивнул головой:

— Ну что ж? Тогда, пошли готовиться. — И уже на ходу обернулся и как-то беспомощно проговорил. — А жаль, что времени хотя бы на малое слаживание не остается…

— Это случилось на Драмине? — Вопрос, мучающий Корна, сам сорвался с языка.

И Воррн словно бы ожидал вопрос, ответил без промедления:

— Нет, это произошло на Вентре. Кстати, у нас есть общий знакомый с Вентра — Ауралат-уль-Карито-ут-Вель-ко-Вентра. Клан Карито рода Вель с Вентра, действительно, — древний род. Сейчас-то, он измельчал, но прежде это были, наверное, и в самом деле, боги. Я как-то столкнулся с реальным подтверждением их дел. Знаешь, сколько планет они «сделали»? Больше десятка. Нет, это, действительно, были Боги! — Воррн разгорячился. — Или…. Да нет, не или. Представь себе работу: найти «мертвую» планету, по сути, камень в поясе жизни. Уже на одно это может уйти не одно столетие. А еще ее надо раскрутить до создания нужного магнитного поля, выловить во Вселенной метеориты или кометы, содержащие компоненты воды, воздуха, различных солей, микроорганизмов. И, трудно поверить, но, СДЕЛАВ ПЛАНЕТУ, идти дальше. Далеко не всегда заселяя ее.

— А как они раскручивали планеты? — Корн что-то слышал об этом, но, всего скорее, это были предположения: кажется, это говорили о Земле? Но сейчас предоставлена возможность узнать это если не из первых уст, и не от свидетеля событий, то уж, во всяком случае, от человека, который знает, что говорит.

— По-разному. Чаще — теми же метеоритами. Тут в двух словах не расскажешь. — Воррн немного помолчал, а затем добавил. — Давай, поговорим об этом позже. Все, что знаю, а это все, действительно, — увлекательно, — расскажу. — И, не дожидаясь ответа, пошел вперед, потом остановился. — Догадываешься, почему я заострил внимание на Ауралате? Следы ведут к нему, но зацепить его снова вряд ли удастся.

На выходе из леска их поджидал нетерпеливо вышагивающий оружейник. Увидев выходящих из леса, он бросился к Корну, на ходу разворачивая какой-то сверток.

— Слава богу, дождался вас. Сразу-то я и не заметил. — Чуть ли не причитал он. — А потом смотрю, лежит. Адаптер второй, на другую руку. Но он какой-то другой, без крепления для излучателя, зато много различных кнопок и еще экран.

Оружейник суетился, то и дело оглядывался на Воррна, видимо, ожидая, как минимум разноса, но Воррн только озабоченно морщил лоб.

А оружейник уже завладел рукой Корна и торопливо прилаживал адаптер. Корн терпеливо ждал, чем все это закончится. Но в отличие от первого, этот адаптер на глазах приобрел форму, а Корну показалось — (или это было на самом деле?), — что между адаптерами установилась связь….

Оружейник, вместе с Корном и Воррном, зачарованно смотрел на метаморфозы адаптера, и то порывался бежать, то что-то объяснять, но, наконец, извиняющимся голосом пробормотал:

— Ну, так, я побежал? Сегодня, пожалуй, дома не бывать….

А Воррн, продолжая сохранять глубокую задумчивость, почесал затылок и, то ли намеренно, то ли по привычке растягивая слова, спросил. — Слушай, а как ты намереваешься с этим хозяйством надевать теплую одежду?

Корна, как говорится, хватил «столбняк»: ему и в голову не пришел такой элементарный вопрос. И он теперь ждал от Воррна другой вопрос и задавал себе сам: « Ну что, тактик-корректор? Не учесть такой простейшей вещи! Позорище!»

А Воррн, добродушно глядя в глаза сконфуженного напарника, успокаивающе проговорил:

— Ничего-ничего. У меня тут есть хорошо знакомый портной. Кудесник в своем деле. Что-нибудь придумает…

«Кудесник» появился под вечер в окружении хитроватых говорливых людей и сопровождении Воррна. Они оказались торговцами антиквариатом, поэтому общежитие мигом превратилось в большой рынок.

Следом появился невзрачный человечек с одеждой для Корна. Портной, и на самом деле, оказался кудесником. За какие-то минуты он лихо разрезал рукава. Затем на них появились всевозможные молнии, кнопки и «липучки».

— Лихо! — Прокомментировал Сибурн. — Как говорят в Одессе,…

— В Одессе? — Немедленно переспросил портной. — Вы сказали, в Одессе? — Он поначалу не отреагировал на остальные слова, но потом его лицо обрело такое удивление, что Лучник едва не рассмеялся. — Вы — русский?

— Мы оба — русские. — Подтвердил Сибурн.

Из глаз портного потекли слезы. Он, нисколечко не пытаясь их утирать, бросился обнимать и Сибурна, и Корна.

— Это надо же так? — Причитал он. — Тридцать лет я ждал этого дня, и дождался. Бедный Изя теперь может спокойно умереть. Да, я — еврей. Но в душе я — русский еврей. Скажете, таких не бывает? А я в это верил. Может, поэтому мне там не оказалось места, — и я опрометчиво согласился покинуть Землю и отправиться в Космос?

Ни на секунду не прерывая свою исповедь, он, непостижимым образом, кроил рукав за рукавом, от мелькания ножниц, иголок и непривычного вида швейной машинки у Лучника немного закружилась голова, — и вскоре перед восхищенными зрителями предстал совершенно новый образец одежды.

— Вот это то, что надо. — Послышался из-за спины восхищенный возглас Воррна. — Теперь, я думаю, у тебя будет много заказов. — Он дружески похлопал портного по плечу.

— Сколько с меня? — Спросил Корн, мысленно опасаясь, что скопленных кредитов может и не хватить. Но портной отчаянно замахал руками:

— Нет. Нет. Нет и нет. Во-первых, у меня свои расчеты с Воррном. Во-вторых, вы доставили столько счастья бедному Изе, что вести речь о каких-то кредитах совершенно бестактно. Единственное, о чем я мог просить бы, — это продать мне часы, если таковые имеются. Мой хронометр, к великому сожалению, приказал долго жить. — И все это на чистейшем русском языке.

— Часы? — Корн сразу вспомнил, что где-то в тумбочке лежат аж трое часов: его обычные, его наградные золотые и офицерские часы отца.

При виде часов у портного вспыхнули глаза. Но выбрал себе он обычные:

— Рабочие? Сколько вы за них просите?

Услышав, что это подарок, Изя вернул часы обратно:

— Молодой человек — миллионер? В конце концов, неприлично смеяться над бедным Изей.

И только вмешательство Воррна заставило его принять подарок.

А следующий вопрос поставил Лучника в тупик:

— А это богатство будете продавать? — И после недолгого разговора, получив утвердительный ответ, Изя что-то крикнул скупщикам, уже упаковывающим свои приобретения. Тотчас вокруг Изи и Корна образовалось кольцо.

Корн проследил за хищными взглядами и увидел свои золотые наградные часы.

Корн никогда не понимал участников различных аукционов. И то, что началось здесь, едва не заставило его отказаться от продажи. Чисто инстинктивно, он понимал, что цена часов мгновенно взлетела на фантастическую высоту, а, получая кредитки от победителя, чуть, было, не скинул цену наполовину.

Дальнейшее, вообще, сразило его. Изя мановением фокусника откинул салфетку, прикрывающую часы отца. Уже первая цена убрала большинство конкурентов. Потом в борьбе остались: пятеро…, четверо…, трое…, двое. В конце концов, эти двое сговорились: часы отца перекочевали к победителю за часы «Корнеевского», а часы отца достались прежнему победителю.

— Повезло тебе, парень. — Улыбнулся Воррн. — Такой торг выпадает не каждый день. Не забудь завтра все перевести на карточку. — Перехватив вопросительный взгляд Корна, добавил. — Да, успокойся ты, наконец. Все нормально. Изя свои проценты получил.

3. Воррн

Претора, г. Претор. Центр управления

Верховного Трибунала.

3011 приведенный год.

— Зачем ты это сделал? Что ты хотел доказать? — В голосе, прозвучавшем с балкона, слышались нотки раздражения. Как ты смог включить его в свои игры, не испросив его согласия?

— Помолчи! Ты не имеешь права осуждать меня. Ведь ты меня бросил, не так ли? А значит, мне нужен другой Маршал, и этот парень был не хуже тебя, согласись. — Хозяин не сердился, — нет, богам не свойственно сердиться, — хозяин спокойно констатировал факт. — К тому же еще не все закончилось, как тебе известно. И давай без истерик. Извини, я сам, как ты знаешь, не могу выполнять свою миссию…

— Это ты извини, но, и, понимая всю благородность твоей миссии, я не могу согласиться…

— А твоего согласия мне не требуется. — Нетерпеливо прервал Хозяин.

— Демиург, ты же болен. Ты же… — Пришедший торопливо подыскивал нужные слова. — Ты же…. Ты же…

— Да, я знаю, что я болен. И осталось мне не так уж много, тоже знаю.

— Демиург? — Не скрывая боли, только что не выкрикнул пришедший.

— Я болен, Воррн, болен: мой мозг умирает, мои боли уже не переносимы. Я не жалуюсь, Воррн, и моя миссия еще не окончена. — Голос Хозяина был слишком спокоен.

— Хочешь, я откажусь от места в Трибунале? — Поспешно спросил пришедший.

— Нет. Я просчитал варианты: по всему выходит, что, как раз, там ты нужнее. А значит, мне нужен другой Маршал.

— Но Лучник?..

— Ты видел его мертвым? Нет. Если его не убили сразу, значит, он нужен им живым. Ищите. Да, каждый десятый готов его растерзать, но каждый второй, как мне известно, уже молится на него.

— Но с ним ни у кого нет связи…

— Все равно это мало о чем говорит. Прости, я сильно устал, и уже не могу удерживать связь….

Фигура посетителя задрожала, стала распадаться на мелкие фрагменты и вскоре пропала. А Демиург устало отвалился на свое опостылевшее ложе.

***

Драмина. 3011 приведенный год.

Теперь Воррн не находил себе места и наматывал стремительные круги в ожидании взлета. Непрямая ментальная связь с Демиургом не помогла, но, скорее, прибавила проблем. Демиург, конечно, во многом прав, но вряд ли те, кто захватил Лучника, будут молиться на него.

Воррн больно сжал виски. Десант, конечно, успешно отразил угрозу, но до ее корней так и не добрался, и враги все еще представляют серьезную опасность.

И нет никакого толка от Президента. Конечно, пропажа единственной дочери кого угодно ударит по самому больному месту, но ты же Президент целой планеты! Впрочем, и от Службы Безопасности толку не больше. А велика ли сила — сотня десантников, когда все пойдет вразнос?

Ему, если говорить честно, — Воррн непроизвольно вздохнул, — таких операций еще не доставалось. Одно дело — бороться с повстанцами, и совсем иное — с регулярной как бы армией, и не понятно, то ли целой, то ли частью, но какой?

Что же касается внезапного исчезновения Лучника, то эта новость буквально сковала их немногочисленную команду, включая всех: и его друзей, и откровенных недругов. Оружие, с которым он в последнее время практически не расставался, — на месте, и второй игольный пистолет там. А Лучника нет!

И Воррн, пожалуй, впервые в жизни запаниковал. Отчего и вышел на связь с Демиургом, а теперь выясняется, что «все проясняется: Демиург, что называется, втемную подключил парня к своим планам, хотя надо отдать должное, как всегда, не ошибся: хватка у парня оказалась еще та. Но оказалось, что и у него пропал ментальный контакт с Лучником».

Воррн последним вошел в рейдер и упал в кресло, смачно хрюкнувшее под его телом. Этот рейд вымотал все силы, а и прошло-то драминовских дней сорок, не больше, но много ли из них оказались хоть чуть-чуть безмятежны?

Начиная с первого!

4. Драмина — на пеленге

«Молот возмездия» в очередной раз пробил Гиперпространство и вышел в Открытый Космос. И снова удача оказалась на их стороне. «Пробой пространства» — по сути, лотерея. Немало смельчаков пропали либо в огромных просторах Вселенной, либо в сетях гиперпространства. Выйти в нужную точку Космоса — это, все равно, что попасть ниткой в иголочное ушко, причем, с закрытыми глазами. Люди в гиперпространстве практически бесполезны, там одна надежда на искусственный разум с ментальными способностями, но на его выращивание уходят десятки, сотни лет, а Гиперпространство способно и его убить в одно мгновение. Конечно, находились смельчаки, которые отваживались лично вести космические корабли в «гипере», но смогли это завершить единицы, — и не зря их именами названы грандиозные рейдеры и планеты.

Рейдер «Молот возмездия» — штатный рейдер Верховного Трибунала, но, поскольку операции, которыми Воррн руководил, выполнялись по прямому указанию последнего, то и рейдер, по сути, был закреплен за Воррном. «Молот возмездия» — уникальный рейдер: пока нигде больше «детки» не являются основными силовыми установками, а четыре силовые установки представляют такой запас энергии, который и не «снился» самому большому рейдеру Галактики «Мир и справедливость», способному нести на своем борту полторы тысячи пассажиров. Естественно, этот гигант способен пробить Гиперпространство, но он еще ни разу не был глубже третьего уровня, а второй — с незапамятных времен «родная» стихия для «Молота». Конечно, создать новые такие же «покорители Вселенной» — мечта многих кораблестроителей, но вырастить такой же, как на «Молоте», мозг, способный управлять сразу четырьмя рейдерами, пока не удается. А главное, как утверждают многие спецы, не удается «поймать» для такого мозга соответствующую ему Искру Бога, без чего любой мозг — всего лишь сгусток серого вещества. Так это, или нет, но факт остается фактом, точно так же как остается фактом и то, что Кригус согласен контактировать только с Воррном.

Воррна привели в сознание, как всегда, первым. Он, конечно, мог бы выжить в Гиперпространстве и в нормальном состоянии: случалось такое уже не единожды. Но всегда оказывалось, что в таких случаях времени на восстановление уходило многократно больше и более болезненно, поэтому состоянием искусственной комы он не пренебрегал. К тому же это давало возможность отдохнуть от постоянного перенапряга за последние десяток-другой лет. Впрочем, и психику надо беречь. Второй уровень — это Внутризеркалье, — единственное пространство, где Время однородно, где одновременно можно находиться в разных точках Вселенной, и где в одной точке могут собраться, — об этом лучше и не говорить. В принципе, в Космосе скорость — величина абсурдная. Для путешественников важна, лишь, способность перехода от одной скорости к другой. И потому на гражданских рейдерах большую часть полета занимают разгон и торможение.

Недавнее настойчивое приглашение на работу непосредственно в Верховный Трибунал еще больше усугубило глубину нервного перенапряга Воррна: хотя его работа и была всегда связана с ВТ, но все же Воррн был как бы «на вольных хлебах», имел возможность не выполнять предложения, которые претят его личному кредо.

Воррн, как всегда, поблагодарил мозг рейдера за его отличную работу: «Спасибо, Кригус. Ты, как всегда, великолепен».

— Благодарю, Капитан… — Немедленно отозвалось в мозгу. — Каковы будут дальнейшие указания?

— Каково состояние десанта?

— По первым оценкам, неплохое.

— Ну, что ж? Начинай общее пробуждение. Первый рейдер — к вылету. Второй — в готовность. И, пожалуйста, связь с Драминой.

— Хорошо, Капитан. Связь уже устанавливается. Начинаю выполнять остальные приказания…

Терпеливо дожидаясь полного установления связи, Воррн внимательно вглядывался в «маячившую» перед глазами Драмину. Практически на всей видимой части планеты стояла призрачная темнота, только по горизонту занималось зарево нового дня, да несколько светлых пятен обозначали, всего скорее, города. Кригус, по давно уже заведенному правилу, вывел «Молот» в теневую зону, так что, связи с Президентом может и не оказаться. Но, находясь в теневой зоне, рейдер имеет время для маневра: ночью ПВО большинства планет хуже «видит» и медленнее «соображает»: меньше шансов «поймать» в корпус шальную ракету. Правда, на Драмине ракет нет, но порядок есть порядок.

— Кригус?

— Да, Капитан.

— Где резиденция Президента?

— Большое светлое пятно левее и градусов пять ниже. Сориентировать рейдер по оси?

— Не обязательно. Спасибо, Кригус.

— Докладываю: команда разбужена, потерь нет.

— Спасибо, Кригус. — и Воррном уже овладел азарт, как он сам говорил, охотника. — Пожалуйста, Корна и — (после короткого молчания) — Сибурна — на мостик.

Но, как только Корн и Сибурн появились в рубке, связь с Драминой установилась, так что они смогли услышать все из первых уст.

Коммуникаторы заранее были настроены на основной язык Драмины и еще пару диалектов, с которыми, возможно, придется столкнуться. Межпланетный язык, или Лингва, как прозвали на базах, — лингуарный, на Драмине массового хождения не имеет, но в кругах Президента его знают.

— Центр Контроля за воздушным и космическим пространством. Вы нарушили границы планеты. В вашем распоряжении десять су, (странно, но коммуникатор перевел, минут). Отсчет пошел. — Лицо офицера на центральном экране выражало не только «высокую решимость», но и определенную, явно демонстрируемую, наглость.

— Это рейдер Верховного Трибунала Конфедерации. На связи — Координатор Воррн.

— Никаких указаний на ваш счет нет. Я требую покинуть воздушное пространство планеты. Иначе. — Лицо офицера, (или Генерала?), приобрело еще большую надменность.

— Капитан, а не послать ли нам парочку «указаний» большого калибра? — Раздался веселый голос Кригуса: все, (Воррн — тоже), вздрогнули: Кригус не имел голоса, в прямом смысле слова, а коммуникатор «Молота» порой преобразовывал его ментальный в звуки трудно переносимой высоты.

Вопрос Кригуса моментально сбил с офицера всю спесь, а в его голосе появилась растерянность, слегка усиленная коммуникаторами:

— Но… но я, действительно, не получал…

— А это уже Меня не интересует. — Воррн готов поставить на место любого, а не только дежурного офицера. — Мне необходима немедленная связь с Президентом, или, по крайней мере, с кем-то компетентным из его окружения. И потрудитесь доложить своему начальству, как вы встречаете представителя Верховного Трибунала. — Последнее, конечно, можно было не говорить, но во избежание дальнейших проволочек поставить на место зарвавшегося офицера Воррн посчитал не лишним.

Лицо визави, и без того не отличавшееся здоровым цветом, обрело смертельную белизну, офицер буквально запричитал:

— Простите. Простите, пожалуйста. Будьте снисходительны. Пожалуйста, не надо никому сообщать. Пощадите, у меня трое маленьких детей…

«Везде одно и то же», — прошептал Сибурн, а Воррн, уже зная, что дальнейшая расторопность офицера гарантирована, уже миролюбиво успокоил его:

— Хорошо! Но в дальнейшем. — Дальше продолжать не было смысла.

Дальше, пока, по крайней мере, в воздухе, никаких препятствий не было. Связь с резиденцией Президента установилась за достаточно короткое время: всего скорее, она была постоянной, но желание «поиграть мускулами», как всегда, опережает разум.

Увы, связь, оказалась неважной: без видео, и треск в эфире такой, что можно услышать только отдельные слова, или короткие фразы. В конце концов, все согласовано: и время, и радиомаячки, и остальная «мишура».

Голос в эфире был сонным, постоянно путающим Лингву с языком планеты настолько, что коммуникаторы сходили с ума, если он до этого у них был.

Первый рейдер приземлился на президентский аэродром точь-в-точь с обговоренным временем. Из-за ближних строений тотчас выскочили три автомобиля, и на высокой скорости, губя белизну недавно выпавшего снега, начали приближаться к рейдеру. Два как бы были пустыми, а из окон третьего выглядывали стволы, всего скорее, стрелкового оружия.

Машины остановились метрах в двадцати от рейдера. Долгое время в них не наблюдалось никакого движения: стволы, при желании, можно было принять за нарисованные.

Ожидание явно затягивалось. Воррну это надоело первому.

— Раунграсс, люк.

Воррн, вальяжно потягиваясь, вышел наружу. Солнце, которое было напротив, уже всплыло над домами и, отражаясь от свежего снега, нестерпимо слепило глаза. Возможно, на это и рассчитывали встречающие. Воррн легко сбежал по трапу и остался стоять, внешне не выражая ни каких эмоций. И сразу же открылась дверь первого авто, и на снег спрыгнул малопредставительный человек, при этом, чудом не упав на скользкую поверхность уже подтаявшей и безвозвратно гаснущей чистоты.

Представился он, ни много, ни мало, Комендантом зданий резиденции Президента.

— Искренне рад засвидетельствовать свое почтение Великому Воррну. — Человек излучал такое сплошное радушие, что растаял бы воск. — Мне, как Коменданту, поручено встретить и разместить вас «по высшему разряду». Господин президент, к сожалению, во внеплановой поездке, — и вернется только через несколько дней. Ваше прибытие ожидалось позднее, поэтому, вероятно, и произошли некоторые нестыковки. Но не беспокойтесь, вам создадут все надлежащие условия. Информацию, которая вам потребуется, получите своевременно и в полном объеме. Так что, пока отдыхайте. — Комендант лихо отчеканил, вероятно, заученный текст.

Все, казалось, хорошо, но Воррна не отпускало чувство необъяснимой тревоги. Жаль, не удалось попрактиковаться в связи с Корном. Сейчас бы это не помешало, поскольку, не пришло еще время демонстрировать ни тревогу, ни озабоченность.

Корн не перестает удивлять. Он неторопливо сбежал по трапу, как ни в чем не бывало, прошел мимо и прошептал: «Я согласен. Тут что-то не так».

«Да, но пока соблюдать спокойствие. Оружие держать „под хвостом“, — (это означало — наготове, но скрыто)». Видеть скрытую угрозу — тема многих психологических тренингов, но для Воррна, а теперь и для остальных — теперь, своего рода, страховка.

Воррн отключился, но уже адаптеры отозвались частыми вибрациями. Его нервное возбуждение, похоже, активировало оружие: какое-то время световые индикаторы хаотично перемигивались, пока не остался горящим один, оранжевый. Сибурн и один за другим еще человек пятнадцать, прикинул Корн, высыпали на площадку. Нападение на рейдер довольно сомнительно, но и поведение «встречающей стороны» понять сложно.

«Штыки» все еще никак не проявляли себя, продолжая торчать в окнах, но теперь окна уже нельзя принять за нарисованные картины, ибо штыки неритмично покачивались.

Воррн продолжал беседовать с Комендантом, но, Корн услышал, что тон разговора начал приобретать жесткие нотки. И дверцы машин одна за другой открылись, но на волю никто не вышел. Что-то надо предпринимать, но что? Корн посмотрел на напряженную, как пружина, фигуру Сибурна, хмурые лица других бойцов, и решение пришло само собой. Блаженно потягиваясь, он зачерпнул горсть мокрого снега, скатал снежок и бросил его в Сибурна. Ответ прилетел незамедлительно. А следом подключились и остальные, какое-то время стояла веселая неразбериха: снежок мог прилететь с любой стороны, — только успевай увертываться, но постепенно игра обретала свою осмысленность: команда распределилась по площадке и теперь контролировала всю подозрительную территорию.

«Штыки» сменились сначала удивленными, а затем и заинтересованными лицами. С десяток солдат высыпали, было, из автобуса, но, получив, видимо, втык, с недовольными гримасами вернулись обратно.

И операторы в рейдере тоже не теряли времени даром — приводили в боевое состояние штатное оборудование. Воррн, боковым зрением заметив действия команды, остался весьма довольным. К сожалению, не удалось проверить команду в деле перед отлетом, но то, что сейчас увидел, говорило о серьезной подготовке. Вероятно, подобный вариант проигрывался десантниками на Базе, но, все равно, настолько слаженных действий от наспех собранной команды Воррн не ожидал. Что ж, с такой командой можно и «воевать». А с Корном надо, не откладывая в долгий ящик, поработать.

А в действиях Коменданта, похоже, просматривалась только одна логика: задержать десант на возможно большее время, но зачем? Что могло произойти на планете с момента заявки на космодесант? И, вообще, что происходит помимо того, что Драмина входит в очередной ледниковый период?

На все вопросы Воррна Комендант отвечал односложно: возможно, это связано с плохим знанием Лингвы, на котором он пытался говорить, вероятно, полагая, что на драминском его не поймут. Тем не менее, из его путаных ответов выяснилось, что поездка Президента связана с новым конфликтом, но не слишком якобы серьезным: это случается каждый год в сезон цветения и плодоношения крумпру. Чувствовалось, что Комендант ожидал интереса к этому факту, но вопросов не последовало, и он насупился и принялся носком вычурно расшитого сапога разминать вылетевший из-за машины снежок.

Корну изрядно надоел весь этот «балаган» с Комендантом: в то время как Воррн все еще пытался разговорить упрямца, его заинтересовал сам аэро — (или космо?) — порт. Внушительные размеры его намекали на его большую значимость, но летательных аппаратов не видно, не видно и потенциальных пассажиров, коими должен быть заполнен большой аэропорт, если это не военный аэродром, но и самолетов, — а, судя по длине полосы, это должны быть самолеты, — нет. Низкие домики мало походили на ангары, — это, как бывший летчик, Корн не мог не признать. Впрочем, кто знает, какая здесь техника?!

«Разберемся позже» — Потеряв интерес к аэродрому, Корн обратил внимание на деревья, обильно рассаженные везде, где не было твердого покрытия. Издалека деревья смахивали на березы, особенно, когда они после преждевременного снегопада, но при ближайшем рассмотрении мелькнувшая искра радости от встречи с пусть напоминанием о родине сменилась разочарованием: листья оказались толстыми, уродливыми иголками.

— Не прикасайтесь к ним, — они очень ядовиты в это время. А еще и снег выпал не вовремя. — На полпути остановил его голос Коменданта. И очень вовремя остановил: с дерева, к которому Корн направлялся, на него метнулся огромный зверюга.

Честно говоря, Корн не успевал. Никто бы не успел. Да, и что толку? Сломать руки? Но это же естественная реакция?

А какова должна быть реакция на ослепительную вспышку перед глазами?

Корн, естественно, ожидал, что его сомнет эта огромная масса, но уж никак, не теплого липкого душа с примесью колких осколков. Теперь предстоит еще и длительная чистка, притом что и сшита форма из немаркого материала.

— О нет! — Отчаянно простонал за спиной Комендант. — Это же Рут! Что я скажу Их Превосходительству? — Заметив удивленные взгляды Воррна и Корна, тут же пояснил. — Это же любимый плискант Их Превосходительства. Был. Что я теперь ему скажу?

— Но он же… — Начал Воррн.

— Нет-нет! Рут, вовсе, не нападал, это он так играет. Играл. — Быстро перебил его Комендант.

— Сломав человеку хребет… — Пробурчал кто-то из десантников.

— Это случается крайне редко. Поверьте мне. — Плаксиво возразил Комендант. — Рут — очень добрый. Был. — Он тяжело вздохнул. — Кстати, мое имя тоже Рут. Их превосходительство…

Заметив, как Корн и Воррн перекинулись быстрыми взглядами, Комендант Рут пояснил:

— Конечно, это не обязательно, но…. Но, Господину Президенту нравится, когда его называют Ваше Превосходительство. Позволю себе рекомендовать учесть это. Так вот Их Превосходительство в шутку назвал своего любимого плисканта моим именем. Правда, милая шутка? — Засмеялся Рут Первый, как его тут же мысленно обозвал Корн.

И Воррн «услышал» Корна и насмешливо подтвердил:

— Конечно, милая!

Не заметив иронии, Рут просиял, и на радостях, тут же забыв, кажется, о плисканте, пригласил всех отобедать в отведенных им апартаментах. Десантникам, естественно, это не показалось лишним: желудки настоятельно требовали пищи, и будущее имело совсем неясные перспективы. Получив согласие Воррна, и не возразив по поводу того, что обедать будут по очереди, Рут что-то негромко приказал одному из вышедших из машины красочно разодетому, вероятно, офицеру. Офицеры мигом прекратили свое занятие, — а занимались они тем, что слишком уж вожделенно не спускали глаз с оружия, работу которого они только что видели. Последовал короткий взмах руки, и из-за длинного приземистого здания выкатились еще с полдесятка таких же, как и первые, машин. Руки десантников мгновенно скользнули к оружию. Увидев подобную реакцию, Рут энергично зажестикулировал руками, одновременно издавая нечленораздельные звуки. Воррн успокаивающе поднял левую руку, и руки десантников вернулись в исходное положение, но каждый был готов мгновенно вступить в бой.

Машины, неуклюжие и несколько неказистые снаружи, изнутри оказались выше всяких похвал.

Комендант, с первого взгляда определив, кто в команде — Главные, пригласил Воррна и Корна в свою машину. Корн оглянулся на Сибурна, и тот сразу же почесал нос — «спокойно — все под контролем». А Воррн уже входил в машину. Комендант пропустил вперед Корна, вошел следом. Эта машина оказалась еще шикарнее: все блестит, обивка кресел — кожа, чья, не ясно, но выделки великолепной, — (дед Корна был знатным кожевником, какое-то время и внука пытался пристрастить к этому делу, пристрастить не пристрастил, но знания дал).

Машины оказались излишеством, либо, предназначались для совсем иной цели. Проехали метров триста-четыреста всего, и оказались у трехэтажного помпезного здания с резными колоннами в виде фигур фантастического, — (а может быть, и нет: кто знает, какая здесь фауна?) — вида зверей. Все фигуры имели высоту метра три, некоторые — возможно, четыре, ну, что-то около того — возможно, их рост — видимость от обилия и помпезности фигур. Все это, и в самом деле, и удивляло, и подавляло. Как и несоразмерно длинная лестница, ведущая к парадному входу на втором этаже.

Корн краем глаза отметил, что солдаты остались сидеть в своей машине: охрана, или конвой? — но беспокоить остальных своим открытием не стал, а для себя решил держать этот факт под контролем. Уже передвигаясь по лестнице, Рут оповестил, что Резиденция Президента, — (то есть, «Их Превосходительства»), — находится напротив. А пристанище Рута, — (коммуникатор так и перевел: «Пристанище»), — сразу за зданием Резиденции. Машинально посмотрев в указанном направлении, Корн заметил в окне напротив поспешившую быстро исчезнуть фигуру. «Обложили, похоже, по-полному», — слегка усмехнулся он и пошел следом за остальными, неторопливо накапливая готовность к любым неожиданностям.

Еды оказалось много, неожиданно много, что абсолютно не соответствовало полученной характеристике планеты. Но выпивки не было. Слегка прикрытое неудовольствие десантников было явно заметно. Корн, как ни старался, так и не вспомнил сведений об алкогольных пристрастиях драминян. Рут, как раз, проходил мимо, и Корн без обиняков спросил, можно ли где-нибудь приобрести выпивку.

Рут сначала попытался выразить непонимание, затем туманно лепетал про трудное время, затем выяснилось, что все можно купить у Главного повара, но цена…

Воррн на предложение Корна сразу же согласился: «В разумных пределах — разрешаю». Выпивка оказалась рядом, за стенкой, там же находился и аппарат для списывания «кредитов». Цену повар вначале заломил запредельную, но после определенных намеков, посокрушался — посокрушался, да и скинул ее почитай в три раза.

Десантники справедливо меняли друг друга, кредиты незаметно, но таяли. Потом к десантникам присоединились несколько красочно разодетых офицеров. В общем, пиршество растянулось до обеда.

Рут, как устроитель завтрака, усердно принимал участие в торжестве и, в конце концов, «наклюкался», — и разговорился. Оказалось, что и плисканта он ненавидел всей душой, что все ему надоело, а удерживает его в Резиденции только любовь к дочери Президента. Он стал настолько разговорчив, что на него начали коситься уже тоже изрядно пьяные офицеры.

Корн, подозревая назревающий конфликт, без особого труда вывел Рута на улицу. Рут сильно шатался, вис на Корне и требовал отвести его к невесте. Воррн, конечно же, полностью контролировал ситуацию: правая рука — сзади, — ничего страшного, действуй.

Воррн малось ошибся. Рута, что называется, «понесло»: то он плакал, что его не любят, то хвастался, какой он ценный. А уже у входа в Резиденцию, тоже на уровне второго этажа, чуть не перевалился через перила на растущее внизу точно такое же дерево, какое Рут недавно назвал ядовитым. Чудом Корну удалось его поймать, после чего благодарность Рута потеряла всякие границы. Напрасно Корн понадеялся, что все закончилось: из резко распахнувшихся дверей выскочила девица и принялась хлестать Рута какой-то тряпкой, выкрикивая на ходу смесь, видимо, ядреных ругательств, не воспринимаемых коммуникатором.

«Похоже, это и есть невеста! Однако, крута». — Определил Корн. Как поступать в таких случаях, он не знал, и поэтому стоял с видом тоже провинившегося человека. Наконец, невеста исчерпала весь свой гнев, — и только тогда заметила скромно стоящего рядом Корна.

— Извините, пожалуйста. — Ее бледное лицо быстро покрылось пунцовыми пятнами, и она, смутившись, скрылась за дверью.

— К невесте мы не пойдем. — Изменил свое решение Рут. — Пойдем ко мне. Найдем там бутылку-другую вина. И пусть кое-кто потом просит прощения. — При последних своих словах он тревожно покосился на дверь.

В домике Рут немедленно ушел за вином, — и пропал. Корн пождал-пождал, а потом заглянул в соседнюю комнату, и нашел Рута крепко спящим на голой скамье. Убедившись, что с Комендантом ничего не случится, он вернулся к десантникам.

Его уже ждали. Все планы коренным образом переменились. С Воррном сумел связаться его агент. Всей информации агент не знал, но и то, что известно, говорило, что ситуация на планете начала приобретать состояние чрезвычайной, и требовала самого оперативного вмешательства. Воррн уже затребовал сопровождающего, и с нетерпением ждал его прибытия.