От Белгорода до Кенигсберга. Воспоминания механика-водителя СУ-76 1941—1945 гг.

Юрий Прибылов

Каким-то чудом сохранились мои письма-треугольнички военных лет, написанные родителям, и мамин дневник. Перечитывая их, я как бы заново пережил всё это, что выпало на мою юную долю.

От автора

После окончания Великой Отечественной войны прошло больше двадцати лет. За это время выросло новое, молодое поколение, которое о войне знает только по книгам, кинофильмам, да по скупым рассказам участников этой Великой битвы. Для молодого поколения Великая Отечественная война такая же далёкая история, как для нашего поколения — гражданская война. Время — хорошее лекарство. Кажется, все раны пронесшейся бури залечены и война, с её тяжелыми последствиями, ушла в далёкое прошлое. Но так ли? Все ли раны залечены? Душевную рану матери о погибшем сыне даже время не в силах исцелить. Но это не всё! Сколько бывших фронтовиков сейчас болеет сердечными и нервными болезнями! А сколько преждевременно умерло! Кто лежал в больнице, тому, наверное, приходилось слышать, как врач, осмотрев больного, бывшего фронтовика или перенесшего войну, после своего диагноза обычно добавлял: «Ничто не проходит даром. Последствия войны! или Фронт о себе и сейчас даёт знать». Разве для этих людей война ушла бесследно в далёкое прошлое?

Хорошо, очень хорошо, что наша молодёжь не испытала на себе войну, но знать о тех тяготах, которые перенесли их отцы и матери, она должна знать. Должна знать, чтобы в полной мере ценить настоящее, чтобы упорнее бороться за мир.

Каким-то чудом сохранились мои письма-треугольнички военных лет, написанные родителям, и мамин дневник. Им тоже больше двадцати лет. Перечитывая их, я как бы заново пережил всё это, что выпало на мою юную долю. Такая доля, с небольшими изменениями, выпала многим моим сверстникам, и поэтому мне пришла в голову мысль описать по дневнику и письмам, хотя бы частично, все те лишения и трудности, которые пережила и преодолела шестнадцати-восемнадцатилетняя молодёжь военных лет. В своих отдельных небольших рассказах мне хотелось в основном показать не героические дела, а просто обыкновенные дни войны: в тылу и на фронте. Чтобы выполнить эту задачу, я стал всё чаще открывать заветную шкатулку и прочитывать свои письма военных лет, которые сохранила моя покойная мать. Брал и открывал всегда наугад, но всегда так живо вспоминал давно минувшие события, бои или просто отдельные эпизоды из собственной жизни, а иногда вспоминал даже, как писал то или иное письмо, что на какое-то время забывал окружающую жизнь и мне казалось. Будто моя военная молодость снова пришла из этой старой шкатулки. Почти все письма были очень короткими, занимавшими одну тетрадную страничку и свернутые в треугольнички. О многом написано буднично, лаконично, даже сурово, отражая в письмах суровость тех лет. Да и что мог написать солдат на клочке бумаги. О многом тогда и писать было нельзя, но эти короткие письма помогли вспомнить о многом. Всё же первым толчком, заставившем меня взяться за перо, были не письма, а мамин дневник. Вот как это было.

В один из октябрьских вечеров, когда ненастная погода замыкает человека в четырех стенах его комнаты, мне захотелось прочитать сохранившийся мамин дневник военных лет. Пожелтевшие листки ученической тетрадки, исписанные ровным почерком двадцать пять лет назад, будили воспоминания о тяжелых днях того времени, все невзгоды которых стали забываться. Прочитав, я в задумчивости смотрел в окно. Резкие порывы осеннего ветра хлестали дождём по стеклам, срывали последние листья с деревьев, и этот дробный, набегающий стук по окнам и унылый вид умирающей природы, усиливали воспоминания давно минувших дней.

Осень 1941 года была тоже дождливой. Так же не переставая шёл дождь, и в море грязи еле-еле продвигалась телега, запряжённая тощей лошаденкой. Рядом с телегой, с трудом переставляя ноги в липкой чернозёмной грязи, шли голодные и усталые мы с мамой.

Из г. Белгорода в городок Короча, который 50 км от Белгорода. Короча находится в ложбине, да и по дороге к ней много больших спусков, подъёмов, плюс «крутой» чернозём, танки и наши и немецкие тонули в нём. Взрывали придорожные церкви, на щебень, но мало помогало.

«Эвакуация» — это слово ворвалось и мою жизнь после слова «война». И дальше — жизнь в маленьком, грязном, прифронтовом городке Корча полная тревог и волнения.

Лето 1942 года. Военная буря снова всколыхнула и погнала дальше на Восток огромную массу людей. Пришлось уходить и мне.

Об этих незабываемых днях мне захотелось рассказать хотя немного так, как записано в дневнике, не изменяя ни единого слова, чтобы поведать не только о событиях, записанных без всяких вымыслов, но и передать сам дух того времени.

1-я тетрадь с записями современника Великой Отечественной войны, моей мамы — учительницы Е. В. Прибыловой