Контрабандист Сталина Книга 2

Юрий Москаленко, 2021

Ты нужен там, где ты сейчас. Происходит только то, что должно происходить. Все начинается вовремя. И заканчивается тоже. (Автор не известен.)

Глава 1

Сижу в комнате, дожидаюсь Потоцкого. Черчу план особняка и составляю план ремонта дома и двора, в котором я сейчас живу. Раз уж мне придётся, скоро сюда возвращаться, то пусть отремонтируют. Жить в таких спартанских условиях, я совсем не желаю. Как и мериться с этим бардаком вокруг дома. Сами развели, вот пусть сами и исправляют.

— Доброе утро Александр Александрович, едем? — это мы должны поехать за билетами на поезд до Берлина. Там я уже пересяду на другой поезд уже до Парижа. — О! А вы, куда едете с чемоданом?

— Нет, не я. Чемодан передали вам. Ну, не с рюкзаком же вам ехать в Европу.

Небольшой чемодан так себе, ничего хорошего, хотя и не сильно потасканный. Вот же хитрецы, оценили мой рюкзак^[1]. Сейчас ничего подобного пока я находился в СССР, не видел. Так разные самодельные поделки, неуклюжие и невзрачные. Хотя надо признаться, что не сильно я тут, что и видел. Основной поток информации мне приходит из газет и журналов и коротких поездок.

— Вот спасибо за заботу — только и осталось произнести мне.

— Я и билеты вам купил, так что ехать никуда и не надо. Продукты вам тоже привезут к поезду.

— Надеюсь, хоть всё соответствуют моему положению? — ну хоть тут может, проявили уважение.

— Не беспокойтесь. Всё лучшего качества. У меня к вам просьба мистер Сакис, оставьте тут ваш пистолет, незачем вам его везти через границу.

— Та-ак. Вы, похоже, мои вещи проверяли? — немного нейтрально сказал, хотя самого «душила» злоба. Вот мне так дураку и надо. «Варежку» раскрыл. Забыл, с кем дело имею.

— Не обижайтесь мистер Сакис. Вы должны нас понять. Вы встречались с начальниками и руководителями партии.

— Раз та-ак. Тогда вам будет «наказание». Я тут составил план ремонта здания. Месяца через два-три я, наверное, вернусь. Я не желаю жить в таких кошмарных условиях, да ещё вашей осенью. Я понимаю, что это дорого. Поэтому я оставляю вам некоторые свои вещи на обмен и оставшиеся ссесеровские деньги — если я в начале знакомства коверкал слова, то сейчас почти говорил чисто. Но построение речи и обороты 21 века, далеко отличались от начала 20 века. Так что всегда можно было понять, что я иностранец, плюс моя восточная внешность.

— Ого, и камин? Крышу перекрыть черепицей. Я не знаю смогу ли найти таких мастеров. Да вы тут на целый год работы написали — удивился Потоцкий.

— А вы постарайтесь. Вон у вас, сколько разных безработных.

— Ну, тогда и у нас к вам есть просьба. Привезите нам десять бельгийских браунингов и патронов побольше. Мы за них заплатим. А мы тогда дом мебелью и хорошей посудой ещё обставим.

— Договорились. Но вот что именно браунинги… я не обещаю. Но какие-нибудь хорошие пистолеты привезу.

— Тогда уж лучше пять Маузеров — с придыханием Потоцкий.

Нуда, нуда как же. Это же мечта любого коммуниста иметь свой личный Маузер. Правда мода на кожаные куртки сейчас немного схлынула, судя по газетам.

— Не обещаю, но если получится, привезу.

Дальше я просто переложил все свои вещи в чемодан, оставив самый минимум. Всё равно надо будет покупать нормальные вещи и хорошего качества. Оставшиеся вещи сложил в рюкзак. Пересмотрел саквояж с медициной, это сейчас самое дорогое. Достал мазь для ран, бинты, два куска оливкового мыла и переложил в чемодан. Поставил саквояж и рюкзак перед Потоцким.

— Знаете, что это такое? — складываю отдельно свою куфию^[2] в виде платка с кисточками.

— М-м. Какой-то платок — наморщил лоб Потоцкий.

— Это куфия. Передайте её и мой пистолет Беретту Ворошилову и скажите что это от меня ему подарок. Пусть внимательно всё посмотрит.

— И всё?

— А вот я приеду и спрошу, всё или не всё. Так и передайте…

Дорога до Берлина, в купе с Самиром, запомнилась как долгая, скучная и неприятная. Ещё, наглостью польских таможенников, с которыми я «чуть не сцепился». Из-за этого я даже не выходил на перрон Варшавы. Вокруг всё интересно было разве что Самиру. Он на всё смотрел с широко открытым ртом и донимал меня разными вопросами. Сильно я его не баловал, но и зазря не терроризировал. Парень он был старательный. Правда, немного необученный и чуть неряшливый, теряясь по пустякам в новых условиях. Но это у него потихоньку проходило, да ещё с моей требовательностью. Большое внимание я уделял гигиене и чистоте. Медицина сейчас тут ещё «очень хромает на оби ноги», надо быть очень осторожным. Видно, что капитан судна не особо требовал чистоту с экипажа. А может просто и не хотел, как теперь ответит…из Сибири.

Разозлили гаденько-вежливые улыбки немецких таможенников, которые допытывались кто мне Самир и зачем мне малолетний слуга. Но не кричать же, что других слуг мне взять было негде. Но с этим надо что-то делать. Такие намёки я долго не выдержу и точно кому-то заеду между глаз. Да и с женщинами надо что-то решать, во всех смыслах этого слова.

Большую часть время я тратил на вспоминание событий этого времени и делал себе разные законспирированные заметки. Всего-то сразу и не упомнишь, а события развиваются очень бурно.

Рано утром прибыли на великолепный Анхальтский вокзал^[3]. Его украшали очень красивые бронзовые фигуры «Дня» и «Ночи» скульптора Л. Бруно.

Стоило выйти на перрон, как какое-то радостное и теплое чувство тут же возникло в груди. Во мне опять проснулась частичка души Сакиса. Время учебы для него тут в Германии, а теперь и меня не прошло даром, оставив «тёплый след» в нашей общей душе.

Я сразу же сел на ближайшую лавку любуясь видом, а рядом примостился ничего не понимающий Самир.

«Ну чего ты поперся к этим русским жидам. Давай лучше будем работать для Германии, договоримся и тут. Смотри как тут хорошо и красиво — как будто возник в моей голове Сакис». И две половинки головы начали вести диалог между собой. Шизофрения какая-то, честное слово.

«Не договоримся. Понимаешь малыш, мы с тобой везде и для всех чужие. Мы можем работать только на себя и для себя. А тут в Германии через несколько лет начнётся такой террор, что только держись. Будут уничтожать всё не немецкое. А с евреями я с тобой не согласен. Подонки, есть в любой нации… и у греков их не меньше. Иначе-бы не выгнали твою тётю Аспасию Манос из страны без ничего. Революции всегда взбаламучивают суть общества, взбалтывая самую грязную муть со дна. А на счёт русских евреев…почему все эти Романовы, Нарышкины, Юсуповы и другие «господа» бросили свою страну, собрали манатки и убежали. Не стали же защищать свою Родину, в которой столетиями правили их предки. Скажи, почему? А если ты мне веришь, то евреи помогут создать великую страну… и их вклад будет значительным».

«Вот только кровь они льют рекой. Не задумываясь ни о чём и без всякой жалости».

«Просвещённые французы 130 лет назад пролили крови не меньше в свою революцию. Немцам ещё предстоит, ну а русские…страна большая, народу много…ума и образованных людей очень мало. Но и выбора у нас с тобой… и нет. Другие нам не помогут, а только обманут. А Греции и грекам тогда вообще ничего не светит».

«Поступай, как считаешь нужным. Ты…, наверное, лучше знаешь».

Наконец уладив внутренний конфликт между двух половин себя, я направился к отелю Excelsior, располагавшегося напротив вокзала. Пошли по специально построенному подземному переходу, через который можно с вокзала попасть прямо в отель.

В отеле, сначала уточнил расписание на Париж, и только потом снял полулюкс. Тут же в отели поменял 100 фунтов. Быстро помылись и отправились по ближайшим магазинам. Появляться перед тётей Аспасией ни я, ни Сакис в таком «бомжатском» виде не желали. Но сначала зашли в парикмахерскую и привели себя в порядок, потом большую часть дня ходили, покупая и примеряя мне и Самиру одежду и всякую мелочь. Пообедали в небольшой кнайпе, знаменитыми сосисками с капустой. Если сосиски были хороши, то тушёная капуста ни мне, ни Самиру не понравилась. Кофе со сладкой сдобой заменили нам десерт. Знаменитых кебабниц будущего с медленно вращающегося вертикальными шампурами с мясом, я что-то тут не заметил. Может, их сейчас ещё нет? Уставшие, но довольные, а я ели тянул пакеты с едой с магазина, в который мы зашли напоследок, отправились в отель. Мне ещё надо успеть проверить, как подшили костюм, который должны доставить в номер, как и другие, купленные мной вещи…

Через три с половиной дня я одел щёгольскую шляпу в вагоне, и сошёл на перрон Gare de Nordе^[4], Мы же приехали через Бельгию, потом Лилль и вот теперь Париж. Сразу в глаза заметили различие между Германией и Францией. В Париже почти такая же не ухоженность, как и в Москве.

Взяв такси, водитель которого согласился принять немецкие марки, попросил отвезти в отель класса sofitel, рядом с Министерством иностранных дел Франции на набережной Кэ д, Орсе. На соседней улочке с набережной находился отель d`Eustache. На первом бар-кафе-ресторан, на втором и третьем этаже номера отеля. Снял в гостинице двухкомнатный номер на третьем этаже, заплатив 10 фунтов. Цена меня неприятно удивила. Оставив вещи, пошли искать обменный пункт, где я поменял фунты 1 к 250 франков. Инфляция, однако. Затем пообедали. Следующие полтора дня я провёл в национальной библиотеке на улице Ришелье, изучая события и делая пометку, а некоторые статьи даже выписал дословно.

— Вот же твою м… — выругался я, прочитав февральские, мартовские и апрельские номера газет, и делая пометки. В феврале 1927 года полиция решила нанести решающий удар по советской разведке во Франции. Она арестовала около 100 человек, в том числе Бернштейна и его помощника Гродницкого, которых приговорили соответственно к трем и пяти годам тюремного заключения. Жану Креме со своей подругой и сообщницей Луизой Кларак удалось избежать правосудия и убежать из Франции. Газеты на эту тему смачно трактовали события, явно кем-то направляемые. Уж очень чёткая линия и подозрительная осведомлённость газет.

— Ага, а вот и дирижёры нарисовались — читаю, как в антисоветскую кампанию включились США. В речи, произнесенной 30 мая 1927 года, посол США в Париже Геррик призвал к крестовому походу против СССР. Запишем.

Читаю дальше, картина складывается не очень. Сталин и с его гопкомпания тоже молодцы, ничего не скажешь. Французы разгромили их коминтерновскую сеть, так они решили меня использовать. Гады. Ну, ну.

Утром, оставив Самира в гостинице с вещами, пошёл в министерство иностранных дел. Ниже обращаться я посчитал для себя унижением. Князь я сейчас… или погулять во Францию приехал. Понятно, что Аристид Бриан сегодняшний министр иностранных дел Франции, видеть меня не пожелал, ск…

— Так что же вы хотите месье Манос? — Жуль Камбон, генеральный секретарь МИД Франции и председатель комиссий по греческому, чешскому и польскому вопросам. Тоже не последний человек в МИДе, если не первый. Дядька уже в приличном таком возрасте. Хорошо хоть до него удалось добраться, после двух часов ожидания.

— Я хочу подать прошение на принятие гражданства Франции.

— Месье. Сейчас Франция не в том финансовом положении, чтобы содержать…отстранённых. Извините.

— А кто сказал, что меня надо содержать? Я сам хочу открыть компанию во Франции.

— Какую?

— Транспортные перевозки водным транспортом, а так же открыть магазин дорогих вещей.

— А с кем вы будите торговать?

— Со всеми… кто предложит стоящее дело. Кстати, вы не подскажите, где сейчас находится моя тётя Аспасия Манос, греческая королева?

— Насколько я знаю в Англии.

— Т..в — дальше выругался про себя. — Так что насчёт прошения о гражданстве?

— Давайте так. Мы пока разрешим вам временное проживание в течение года. Ну а если вы докажите, что у вас есть на что жить,…как вы говорите. То мы пересмотрим этот вопрос. Согласны. Хорошо. Поговорите с Жаком. Если он будет не против, так и сделаем.

После телефонного звонка в кабинет зашёл высокий худой, явно с примесью арабской крови француз. Чем-то он напоминал Шарля де Голля, только более подтянутый. Явно увлекается каким-то видом спорта, заметно. Уж не французским ли боксом?

Он забрал со стола документы, где был и мой паспорт и мы перешли в его небольшой скромно обставленный кабинет.

— Скажите вы же с России приехали. А что вы там делали и как туда попали? — положил мой паспорт на стол, чуть откинулся на спинку кресла и уставился на меня француз.

Примечания

1

Первые походные рюкзаки в СССР начали производить в промышленных масштабах в 30-х годах прошлого века. Округлые бесформенные мешки, прозванные в народе «колобками», претерпев незначительные изменения в конструкции, производятся и по сей день. — прим. Автора.

2

Куфия, шимак — другие возможные варианты написания — каффия, кафия и кеффия, является традиционным арабским головным убором для мужчин. Как правило, делается из куска хлопка и представляет собой шарф, иногда с кистями на концах. — истор. Справка

3

Анхальтский вокзал (нем. Anhalter Bahnhof) — бывший вокзал дальнего следования в Берлине. Расположен на площади Асканишер-плац в Кройцберге вблизи Потсдамской площади. Вокзал был открыт 1 июля 1841 года. До Первой мировой войны Анхальтский вокзал был важнейшим вокзалом на пути в Австро-Венгрию, Италию и Францию. Во время бомбардировок Второй мировой войны вокзал был частично разрушен и выгорел. — истор. Справка.

4

Северный вокзал. Gare de Nord был открыт в 1846 году. Здание перестроили в 1864 году, правда, ещё не до конца построенное. Фасад здания украшен скульптурами, символизирующими города, в которые ходили поезда. Отсюда можно уехать в Великобританию, Бельгию, северную Германию, Нидерланды. — истор. Справка