Любовь между строк

Юрий Леонидович Романов (2024)

В любовно-юмористическом романе, "Любовь между строк", герои влюбляется с первого взгляда. Обстоятельства несколько раз подвергают их чувства испытаниям, но настоящая любовь для них — основа жизни, а остальное производное и, не взирая на разные обстоятельства, сохраняют её. Автор — кандидат технических наук, служил в армии. Прошёл жизненную школу от грузчика до зав отделом "Научно-Производственного Объединения". Был внештатным членом "Госкомитета по науке и техники". В 90-е работал вице-президентом американской компании.

Глава 5. Юбилей

О время, время! Вот уже который месяц Оскар искал и не мог обнаружить следы Алины, так неожиданно уехавшей из «Светлого Пути». Вся и всё находится во времени и пространстве. Время — драгоценная вещь. В тоже время одним его некуда девать, а другим его постоянно не хватает! К сожалению, многие в молодости не дорожат им и растрачивают впустую, считая, что оно для них бесконечно и частенько, под занавес жизни, остаются у разбитого корыта или с грузом несбывшихся надежд. В жизни каждый осознаёт свой путь по оставленным вехам в строках своей жизни, но, безусловно, у каждого эти вехи разные по высоте и значимости. Особенно приятно, когда все вехи положительные, а не ниже пояса! У талантливых и трудолюбивых людей оно бежит особенно быстро и всегда его не хватает!

Вот и сегодня одна из таких вех у Хлебосолова — сорокапятилетний ЮБИЛЕЙ. Для большой устойчивости таких вех, научное сообщество считало полезным провести анализ, пройденного им жизненного пути совместно с друзьями, «за рюмкой чая».

Честно говоря у Оскара, по известной причине, участвовать в мероприятии настроения не было, но отказать он не мог так как обожал этого прекрасного и талантливого человека.

Первый стол, по Хлебосоловски, накрыли прямо во вместительном кабинете СП с огромной цветущей розой, которая занимала его почти пятую часть.

Для анализа не только достижений юбиляра, но и напитков с закусками, «случайно» припасённых по этому случаю, стал подтягиваться честной народ, давно знающий юбиляра…

Ближе к вечеру наступила пора «второй волны» и там же, у основательно сервированного стола, остались только свои, т.е. близкие по духу и восприятию мира, друзья юбиляра.

— Ну, что друзья, поскольку первый Акт пьесы, где я сыграл самого себя, завершён, — произнёс Хлебосолов, то предлагаю начать второй — не менее интересный всем присутствующим. Но поскольку, как Вы знаете, я в юбилейные дни мало не пью и вам не советую, то предлагаю принять на грудь за Вас — моих друзей и персонально за завершение разработки «Дисперсиометра», которая заложила основу фундамента Кандидатской Диссертации Оскара. За которую мы, кстати, получили кучу изобретений и «Премию им. Вавилова».

— Оскар не мучайся, не нравится вино, вылей его под розу, — она это употребляет. Плесни себе армянского — подарок друзей солнечной Армении! А теперь позвольте огласить коротенький славянский тост с немецким акцентом. Как говаривали в таких случаях наши довоенные немецкие друзья — «Дербалызнем!»..

В это время дверь открылась, и в дверном проёме нарисовался портрет давнего друга юбиляра, Шумейко, зав. какой-то кафедры какого-то института, в огромном, свисающем с плеч тёмно-сером пальто.

— Привет мой милый «ходячий мешочек»! Присоединяйся!

— СП, прими мои горячие соболезнования!

— Уже принял, причём, как ты догадываешься, неоднократно, что и тебе желаю!

Поскольку ты не опоздал, а как большой начальник только задержался, доставив своё «бренное» тело в нужное время и нужное место, то, как говорят: «Самозванцев нам не надо — ПРЕДСЕДАТЕЛЬ будешь ты!»

— Ладно, уговорил Хлебосольный, ты наш! А тебе сегодня о главной новости докладывали?

— О какой?

— Видишь ли, наше правительство на данный момент подготовило к всенародному обсуждению ПОСТАНОВЛЕНИЕ «О концентрации народных усилий» для решения глобальных хозяйственных проблем нашей страны: догнать Америку, но самое главное — не обгонять её!

— Почему? Мы же на пороге девяностых!

— А, чтобы весь мир не мог лицезреть наши ГОЛЫЕ ЗАДЫ!

— Неплохо! Неплохо! Надо признаться, это очень сво-еврее-мен-ное ПОСТАНОВЛЕНИЕ! Действительно, на полках магазинов нашей великой страны явно имеются вакантные места для народных промтоваров и народных продуктов! Там даже нет следов всенародно любимой сушёной воблы, которую в период НЕПА продавали мешками, а теперь её продают только своим из-под полы и поштучно, да и нормального пива днём с огнём не найдёшь! Кстати, Вы, вероятно знаете, от кого произошла вобла? — и поскольку творческий коллектив молчал, произнёс:

— От кита, приплывшего из коммунизма! Но это большой секрет!

— А знаете, почему в магазинах нет мяса? — Оскар сделал паузу. Со всех сторон послышались всевозможные догадки.

— Говорят, что мы так быстро идем к коммунизму, что скотина… за нами не поспевает!..

— А вот совсем недавно, — начал Вабник, — на туманном Альбионе прошёл международный конкурс художников «кто лучше изобразит голод». Там было написано множество картин, но победил художник из центральной Африки, — он во всё полотно, размером три метра на три, изобразил затянутую паутиной голую задницу и завязанный на три узла половой орган!

— Класс!.. На три узла говоришь!.. Хо-ро-ший ОРГАН! — одобрил Хлебосолов. — Ну что по единой и поехали ко мне на фазенду. К этому же времени к нам должны подъехать мои замечательные барышни из Большого…

— Но вот мы и дома! Кстати, в этой родительской квартире прошли моя юность и часть отрочества. Здесь я начинал приобщаться к искусству. Многие из присутствующих знают, что мне посчастливилось после консерватории длительное время тренировать свой вокал в Большом. Чудесные были денёчки, послевоенных лет! Мы были молоды. И мне однажды даже посчастливилось сыграть с Юрой-Усы в одной редкостной опере, повествующей о силе духа комиссара военных лет.

— Он тогда осветителем при Большом служил. В тот период балет и опера шли реже, чем сейчас. Поскольку в театре мужской персонал был в дефиците, то Юру-Усы, который, как Вы знаете, сейчас у нас работает токарем и по утрам восстанавливает свои профессиональные руки при помощи двух стаканов дефицитной водки. Тогда же он был молод, и ему достаточно было принять на грудь пол стакана для вдохновения и «сугрева», чтобы еле держаться на ногах.

— В том спектакле он исполнял роль одного из санитаров, нёсших носилки, в которых лежал я собственной персоной, в качестве раненого комиссара дивизии. Вначале всё шло гладко, как и положено, они меня успешно донесли до средины сцены, и я начать исполнять предсмертную арию тяжело раненного, подняв забинтованную правую руку высоко вверх. Так вот, в самый ответственный момент «предсмертной арии», видимо доза ранее выпитого спиртного «дошла» до конечной цели и санитары, не удержав носилки, уронили меня на историческую сцену Большого… Публика в зале, вместо того чтобы плакать, развеселилась. В результате — оперу сняли, Усы завершил театральную карьеру, а Ваш «покорный слуга» получил благодарность и грамоту от военного коменданта города, за то, что, и после этого трагического момента, лёжа на полу с шишкой на лбу, продолжил петь арию!..

— Предлагаю спортивный тост, — произнёс Червонюк, — присутствующие подняли ёмкости. Он приложил палец ко рту, изображая свисток судьи, и свистнув, произнёс: «Вбрасывание»…

В ожидании замечательных барышень из Большого, народ продолжал культурно — развлекательную программу. Сергей Павлович продекламировал несколько ярких отрывков из, немеркнущего труда, Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев и Золотой Телёнок», которые стали «всенародными настольными книгами». Эти книги у книголюбов значились как особо дефицитные.

Вспомнили неувядающие высказывания Остапа Бендера типа: «А на вокзалах крали, крадут и будут красть!» «Почём опиум для народа?»…

— Послушай, Иванов, а я тебя, пожалуй, в честь моего дня рождения осчастливлю, подарив эту ЗОЛОТУЮ КНИГУ, — Думаю, что книга, сея, будет способствовать рождению в твоей светлой голове неординарных мыслей. Кстати, там имеется немало интересных жизненных поворотов и решений! Так что дерзай! — Хлебосолов трогательно притянул к себе Оскара и, сделав в книге соответствующую запись, передал подарок…

Шумейко неожиданно поменял тему: «Уважаемые коллеги! Довелось ли кому — либо из присутствующих видеть изделия знаменитой фирмы Фаберже? »…

— Нет, — за всех произнёс Юбиляр.

— А мне довелось. Это я Вам доложу, Божественные шедевры! Абсолютно неземной красоты! — и как в таких случаях говорят, «по многочисленным просьбам трудящихся», стал рассказывать о знаменитом Фаберже:

— С этой французской фамилией, Карлу Фаберже, довелось родиться 30 мая 1846 года в Санкт — Петербурге. Его предки, некогда жившие во Франции и бывшими убеждёнными гугенотами, не по своей воле покинули родину при короле-католике Людовике ХIV. За четыре года до рождения Карла, 1842-м, его отец Густав Фаберже, ювелирных дел мастер, основал под собственным именем фирму. Расположилась эта фирма в одном из домов на Большой Морской. Но когда Карлу, старшему из его сыновей, исполнилось 14 лет, Густав переселился вместе с семьёй в Дрезден. Именно оттуда по настоянию отца Карл отправился в своё большое «плавание» — Европу посмотреть и ювелирному делу обучиться. Закончив колледж в Париже, он прошёл обучение в Лувре и Версале, познавая тонкости ювелирного искусства венецианцев, саксонских камнерезов и французских эмальеров. Брал уроки у франкфуртского ювелира Джозефа Фридмана.

— Предлагаю принять «на грудь» за тех, у кого он приобретал свои прекрасные навыки! — Хлебосолов встал.

— Так вот, — продолжил Шумейко, — одухотворённый и уверенный в собственных силах, Карл принимает решение вернуться в Петербург, чтобы начать там работать вместе с мастерами своего отца, благо фирма и после отъезда семьи в Дрезден продолжала существовать. Довольно скоро Карл Фаберже в 20 небольшим лет отроду принял в свои руки отцовское дело. Он мечтал, объединив русскую и европейскую традиции, создать нечто новое, доселе невиданное. По его глубокому убеждению, ценность любого художественного изделия заключалась не только в качестве и дороговизне во вложенном в него мастерстве, а в его воздействии на человека.

Незаурядный художник, Карл оказался ещё и предпринимателем, окружившим себя искусными умельцами, а потому, относительно небольшая мастерская, постепенно превратилась в крупнейшее предприятие, имеющее свои филиалы в Москве, Киеве, Одессе и даже Лондоне…

В 1882 году к семейному делу присоединился младший брат Карла Агафон, ставший вскоре главным художником фирмы. Годы его работы совпали с «золотым веком» Фаберже. Продукция с клеймом «К. Фаберже», признанная на родине, получила высокую оценку и европейской знати.

В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришёл новый главный художник — Франц Бирнбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль и Фаберже увлёкся модерном. В 1895 — 1903 годах ведущим мастером — ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин — именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.

Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир эмигрировал в Германию, откуда затем перебрался в Швейцарию. К сожалению, с его отъездом фирма перестала существовать…

— Скажи, Шум, — прервал творческую паузу СП, — тебе вроде-бы Академика дали, но я что-то не припоминаю, чтобы мы это мероприятие обмывали!

— Не волнуйтесь, уважаемые товарищи! Это мероприятие Вас не минует!

— Дорогие товарищи, — СП встал с кресла, — обратите особое внимание на этот обворожительный образ: перед вами трижды ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖЕНИХ! Во-первых, ему всего сорок семь; во-вторых, — он уже Академик; в-третьих — ОН к тому же ещё и не женат!

— Да ладно, моё время ещё придёт и сейчас дорогой не обо мне речь, а о тебе. Так вот, — перехватил инициативу Шумейко, — предлагаю выпить сей благодатный напиток за талантливых людей, в лице Дорогого Юбиляра, который как вы знаете к.т.н. и к тому же лауреат Государственной премии!

— Ну, тогда уж за всех присутствующих! — предложил Хлебосолов.

— А мы то — здесь причём! Сегодня твой день! Так что терпи нас. А мы опять и снова за тебя! МОЙ ДОРОГОЙ, потерпи меня — уже немного осталось! Каких-нибудь лет восемьдесят пять!..

В дверь позвонили, а поскольку её никто не запирал, то почти вслед за звонком, вместе с ароматом духов, проявились замечательные барышни из «Большого» — и почти протрезвевший научный коллектив сразу оживился. Оскар же откланявшись уехал.