Роль чужака

Юрий Иванович, 2015

Легендарный «Раб из нашего времени» Борис Ивлаев наконец-то отыскал своих подруг на просторах мира Трех Щитов. Но как показаться им в том виде, который он обрел в результате невеселых своих приключений? Разве может быть этот лысый, покрытый шрамами мужчина их старым другом и любовником! Вот и решил Борис для начала осмотреться. Тем более что война со зроаками продолжается, и нельзя сказать, что доблестные войска императрицы Марии Ивлаевой-Герчери одерживают над ними блистательные победы…

Глава седьмая

Платон — представитель

По моим понятиям, новорождённая империя Герчери могла в будущем столкнуться с проблемами правового характера. Естественно, что я и десятой части всех отношений, прав и законов не знал, но зато обладал знаниями, которыми пока в этом мире никто не обладает. Ну, разве что вашшуна Шаайла, которая со своим камнем-артефактом сейчас либо на пути к своему монастырю, либо уже в монастыре готовит страшнейшее для кречей проклятие. В своей одержимости ведьма не сразу обратит внимание на новое государство и уж тем более не помчится в Шартику отстаивать права и собственность когуяров.

А ведь когда те вернутся в этот мир (а они вернутся, я им обещал!), то обязательно захотят себе возвратить и царство, и сам город, и уж тем более Сияющий Курган-2. Если это действительно он. Разве что подавляющее большинство жителей города Иярта не захочет покинуть его привычные башни и перебраться в иной мир, мир, откуда пришли их предки. Мир, в котором их до сих пор называют ешкунами. И мир, в котором об их внешности до сих пор никто не имел ни малейшего понятия. Их рисовали здесь по-разному, начиная от лохматых домовых и заканчивая злобными тираннозаврами. Но никто не знал, что это прямоходящие коты, очень похожие на ягуаров и ростом почти с нормального, взрослого человека.

Не знали и они сами, где именно находится их родная Шартика и как туда попасть. По легендам, на их родине поселилась Смерть, и остатки когуяров были эвакуированы империей Альтру на Просторы Вожделенной Охоты. Те же имперцы построили на Дне город Иярту с дальними и ближними пригородами. Там жилось если и не как в раю, то очень комфортно, не каждая технологически развитая раса имеет подобные жилища. Но всё равно каждый когуляр верил в легенду, что когда-то они вернутся на историческую родину. И вот вернутся они, а там всё занято. И что получится?

Вариантов виделось несколько. Но все они мне не нравились. В любом случае могли возникнуть трения между когуярами и представителями этой странной, взявшейся ниоткуда империи Герчери. Если бы хоть когуяры были уже в своей Шартике и там встретили пытающихся к ним прорваться Трёхщитных, это был бы совсем иной коленкор, как говаривала моя любимая бабушка Марфа. Они бы могли на паритетных, равных условиях согласиться на патронат империи, оставляя для себя большую часть своего царства и определённую часть своего дивного города. А так — нет никого! И я ещё не скоро смогу до них добраться и тем более не скоро организовать возвращение всех желающих.

А время-то идёт! Город бесхозный, кто его первым займёт, тот и будет прав.

Хотя бы десяток когуяров сейчас находился здесь!

Да хотя бы один! Пусть и не когуяр, пусть только представитель от них!

«А что это у меня с головой? — не на шутку испугался я. — Неужели и вправду мозги вытекли после столкновения с бронированным лошадиным крупом? — Сделал проверку, перемножив некоторые числа между собой. — Хм! Вроде без напряга… Тогда почему же я немедленно не сообразил: кто я такой, от чьего имени действую и чего добиваюсь?! Ха! Да ведь отныне я — полномочный представитель ешкунов! Как раз имя удачное подобрал — Платон Когуярский! Лучше бы и специально не придумал. Вот так вот! И у меня теперь этот есть… как его? Иммунитет особый, пышный и громкий: дипломатический! Йес!..»

Правда, меня никто не прессовал… Кроме того больного на голову хирурга, казнённого на месте преступления. Но тем не менее!

Довольный собой как слон, я вышел из нирваны размышлений и решил обсудить вопросы межгосударственных отношений с Шеяном Бродским. Он ведь постоянно возле меня крутился в последний час. То кормил, то помогал мою тушку укладывать в какую-то особую повозку, то поил самогонкой, то давал покурить забористой коры. Но как только я попытался отыскать тайланца взглядом, у меня пошли круги перед глазами, а язык совершенно перестал повиноваться. И я понял, что последняя выпитая дрянь оказалась самой забористой микстурой. Той самой, которая и мёртвых усыпляет. Ещё и подтверждение услышал над ухом:

— Не дёргайся, как припадочный. Тебя уже в сон затянуло, не борись с ним, расслабься!.. И веди себя прилично… Не мычи как бычок! А то вон сама императрица подъезжает, хочет на тебя взглянуть…

Еловая жизнь! Я тоже хочу на неё посмотреть! Попытался раскрыть непослушные веки и навести хоть какую-то резкость. Вигвам! Большой и двухэтажный! Мельтешение какое-то, размытые пятна, коловороты тумана. Затем тихий, далёкий, но всё-таки странно знакомый голос:

— Никаких осложнений с его здоровьем?

— Ни малейших, твоё императорское величество. По прибытии в Лордин он даже сможет вставать. Его Первый Щит сумел практически залечить все внутренности, началось исцеление наружных швов и…

Дальше и его затихающий голос превратился в неразборчивое бормотание. Как я ни сопротивлялся, но всё-таки впал в навеянную алкоголем прострацию сна. Проклятая самогонка! В кого она меня превратила?! Почему с ней не борются мои симбионты? Тоже стали алкоголиками? И теперь воспринимают гадкую отраву за лекарство? Чувствую, они меня в таком состоянии вылечат! Ой, как вылечат!.. Как бы их самих не пришлось в наркодиспансер сдавать.

Провал в сознании.

Затем новые пятна и бормотание. Самогонка, ставшая на вкус как ликёр, мягкая, приятная… Сон о пребывании в тюрьме мира Набатной Любви. И рисую с натуры. Натура — самая лучшая, Ксана. Только она почему-то одета в рыцарское облачение и многозначительно подкидывает в руке тяжёлую, явно не для женской ручки рапиру. И хорошо, что я понимаю: это всё сон.

Далее самогонка становится вообще сладкой, словно её пополам разбавили с мёдом. Я пью её и млею от удовольствия…

Очередной сон: я в пещере с тёплыми родниками занимаюсь сексом с двойняшками Снажей и Всяной. Мне так хорошо, я начинаю вздрагивать всем телом и вдруг замечаю, что обе девушки рыдают, прикрыв лица ладошками. Я к ним, а вместо них… Вера и Катя. Причём уже не плачущие, а сурово глядящие и обвиняющие:

— Какой же ты подлый, Борька! Совсем нас забыл! Не ищешь, не спасаешь, не поддерживаешь! А Машка совсем на тебя зла, лучше ей вообще на глаза не попадайся!..

Попытался прижать подруг к себе, рассказать им, как долго и трудно я их разыскиваю, и тут же ощутил, что на лицо моё пролилась медовая самогонка, а из возмущённого гула и бормотания прорвалось несколько понятных слов:

–…размахался руками!… пора связывать!..

Новая порция самогонки, уже приторной до оскомы. Опять сон…

О! Изменение какое-то. Вроде несут на носилках.

А там и нарастающее беспокойство. Вначале вроде беспричинное. Потом приходит понимание: давно не курил. Ещё одно: а самогонка-то где? Чуть позже жуткий голод начинает терзать внутренности. Но с другой стороны, я спокоен, понимаю, что мне снится очередной сон. Но теперь он связан с другим воспоминанием: мы с Леонидом сплавляемся на корабле по Лиане. Наша цель — Рушатрон. И я при этом расту, вот потому и аппетит повышенный. Сейчас встану и пойду к столу, щедро заставленному блюдами, закусками и выпивкой. Сейчас, только встану… Точнее говоря, только проснусь… Или Леонид меня сам разбудит?.. Да где же он?!

Голод начинает терзать тело настолько сильно, что я и в самом деле просыпаюсь.

А стола-то нет! А голод-то остался!

Я в какой-то небольшой комнате с двумя кроватями. На одной сам лежу, привязанный широкими полосками ткани. Вторая пуста. Два стола, этажерки и стеллажи заставлены всякой мелочёвкой, которая больше тяготеет к оборудованию лаборатории. Скорей всего, химика или целителя. Окно небольшое, высоко, даже стоя в него не заглянешь. И никого!

Язык во рту непослушный и одеревенелый. Припоминаю, что это его так скрутило после последней порции чересчур сладкого самогона. Но раз не могу кричать и звать на помощь, то надо попытаться понять, что со мной. Как самочувствие? Двигаются ли конечности? Если мне не примерещилось, то вроде Шеян обещал моё чуть не полное исцеление к моменту прибытия. Значит, потому и привязали, чтобы не убежал раньше времени. Или я под домашним арестом? Да вроде не должны настолько пресекать.

А я что, больничной дисциплины не понимаю? И так, лежал бы себе спокойно, если бы не умирал от голода!

Первым делом проверил свои умения диагноста. Работает! Аккуратно приподнялся сознанием в астрал, завис над своим телом и начал его рассматривать. Пусть медленно, пусть не везде в полной мере удавалось просмотреть глубинные участки тела с заживлением, но опасных очагов ядовито-зелёного цвета, обозначающих гниение, нигде не обнаружил.

Краснота по всему телу тоже отсутствовала. Царапины и синяки с лица сошли. А вот ужасающие, неприятные шрамы на лысой голове, наверное, заставят вздрогнуть своим видом каждого, кто их станет рассматривать. Такое впечатление, что башка моя развалилась на шесть-семь кусков, а потом эти куски грубо и неаккуратно сшили. Вопрос: когда эти жуткие шрамы рассосутся? И волосы не росли на своём положенном месте, не просматривались, как я ни старался. А это что за напасть? Кто виноват? Или мне, помимо ожогов в Планетарии, ещё и каким проклятием от шаманов-когуяров прилетело? Чувствую, что без десятка, а то и двух груанов мою покалеченную «крышу» не восстановить. И так следовало как можно быстрей смотаться на Дно, чтобы восстановить свой статус Светозарного, насобирав пятнадцать «своих» груанов. А при таком внешнем виде придётся туда попасть немедленно. Иначе никто за меня, такого уродливого, замуж не выйдет.

Хе-хе! И даже знакомиться со мной не захочет!

А почему я так подумал? Да потому что и своё мужское достоинство проверил на предмет здоровья. Там всё было не просто в порядке, а в полной боевой готовности. Может, и не по вине долгого воздержания, а из чисто физиологических причин, но тем не менее! А уж когда в мои воспоминания ворвались богини танца и секса из мира Содруэлли, желание немедленно встать и пойти жениться вытеснило на какой-то момент из сознания даже чувство зверского голода.

Щитов своих и груана я не увидел. Как всегда, затемнение полное.

Неприятное впечатление произвели на меня грязные потёки на шее. Это так добрый целитель поливал меня щедро медовой самогонкой, не иначе. И хорошо, что освоенная на Дне методика очищения тела позволила без особого напряжения окатить себя волной полной очистки, «пошкой», как я её назвал. Образовал одно слово из двух: помывка и сушка. Насколько я помнил, подобное умели применять многие Трёхщитные, но у них это деяние вообще длинно называлось и занудно. Вот я и переименовал. К тому же у меня получалась ещё и последующая ароматерапия, словно я пользовался во время мытья замечательным шампунем или особо пахнущим мылом. На Дне, правда, это своё умение я почти не применял, там и омовений под душем, в родниках и в прочих купелях хватало, а сейчас вот, будучи явно не в сауне, — пригодилось.

Как следствие, после «пошки» настроение немного улучшилось и у меня появилось желание себя опробовать в полноценном движении. Раз кости целы, ладони и ступни шевелятся, то чего лежать-то? Манна с неба не сыплется, Шеяна с самогонкой не видно, а взбесившиеся от голода симбионты уже и в самом деле начали прогрызать дыру из желудка к сердцу. Или к остаткам мозга?

Больно. Муторно. Идей, как куски ткани на себе порвать, нет. И не побоялся бы себе руки отрезать эрги’сами, да до плеча дотянуться не получается. Значит, вся надежда остаётся на симбионтов. Вот и разговаривал я с ними так, словно они вдруг стали ручными собаками. Типа Блачи. И о себе в третьем лице стал заговариваться:

— Давайте, родные, надо повязку хотя бы на одной руке убрать. Уж не знаю, как вы постараетесь, но надо тело освобождать. Оно кушать хочет. Если вы тело освободите, дядя вам много очень вкусной пищи подгонит. На всех хватит… И на дядю тоже… Ну? Что вы там возитесь?.. Постарайтесь косточку острую из тела выставить и ею, ею ткань перерезать…

Хорошо, что Щиты моих глупых подсказок не слушали. Они вместе с груаном сообразили лучше: правая кисть обильно покрылась потом, и через минуту прочная, толстая ткань превратилась в осыпающуюся труху. Подобный эффект достигается после пролития кислоты. Так что получается, что моё тело может вырабатывать что угодно? Пугающее умение!..

Правой рукой отбросил лёгкую простынь и освободил левую. Потом — уже двумя руками — убрал полоску ткани с плеч. Затем аккуратно сел, прислушиваясь к себе и опасаясь, что нечто хрустнет в том же многострадальном позвоночнике. Обошлось, хотя мышцы стонали от болезненной истомы. Явно застоялись без дела. И не сказать, что мускулы готовы к подвигам, но до ближайшей кухни тело как-нибудь доведут.

Когда свесил ноги на пол, попытался сообразить, где здесь может быть моя одежда. Хотя Бродский ещё в первых наших разговорах утверждал, что моё измочаленное тело вытянули из одежды, только изрезав её на лоскуты. Но хоть халат какой-то должен быть?

Прошлёпал босыми ногами к шкафу, там и в самом деле отыскал халат. Заметив на полке несуразный колпак (я такие только в фильмах видел), всё равно его напялил, помня о непритязательных на вид шрамах. А вот с тапочками — не сложилось. Так и пришлось выходить из комнаты босиком, несмотря на довольно холодные мраморные плиты на полу. Но что такое застывшие пятки по сравнению с терзающим голодом?

Как ни странно, за толстой, не пропускающей звуки дверью кипела жизнь. Широкий коридор, скорей всего, огромного госпиталя кто только не бороздил. И рыцари, и воины в одеждах попроще, и гражданские лица, и женщины в просторных балахонах, напоминающих наряды сестёр милосердия. А больные, в таких же дурацких колпаках, как у меня, и без оных, общались между собой, двигались куда-то, что-то несли в тряпичных котомках. Наверное, сегодня здесь был день открытых дверей с выдачей дополнительного пайка на рыло. Все родственники ринулись навещать больных и раненых.

А коль мне подобное из-за отсутствия родни не грозит и паёк на моё рыло не положен, то я обострившимся обонянием выбираю верный и уверенный курс на кухню. Пробрался, бочком протиснулся по парочке коридоров. Затем, словно лунатик, прошёл парочку помещений, а там и большой зал с плитами пересёк. Наверное, мне везло. Или просто так удачно совпало. Людей и поваров хватало, но в момент моего появления кто между собой говорить начинал, кто на что-нибудь в сторону отвлекался, то их кто-то окликал с противоположной стороны. Да и моему взгляду толком не на чем было остановиться. Видимо, процесс приготовления предстоящей трапезы только был запущен. Всё было в процессе разделки или едва начинало готовиться.

Но обоняние меня не подвело: я оказался в кладовой. Один. Ещё и дверь кто-то с той стороны прикрыл, с недовольным ворчанием:

— Ну кто всё время оставляет её открытой?..

А я впал в очередную нирвану блаженства. Удобно сел на какой-то ящик. Спокойно ел, до чего руки дотягивались. С удовольствием пил из стоящего рядом кувшина с молоком. И с блаженством хлебушком закусывал, буханка которого оказалась у меня под руками, словно по волшебству. Видимо, автоматически прихватил в ином месте.

Лепота! Согрелся. Снял колпак. Стало ещё жарче. Расстегнул халат. Как-то разум совсем отключился, и даже мысль, что симбионты всё-таки захватили моё тело, а теперь привели его на кормёжку, совсем не разбудила сознание, отупевшее от желания пожрать. За час с лишним я так объелся, что меня стало клонить в сон. Глаза слипались. Я бы так и заснул надолго…

Однако после звука раскрывшейся двери по мне ударил такой крик, что я оглох.