Воины Игры 4. Сын Императрицы

Марина Ушакова, 2023

Иронией судьбы планета Войор оказалась вверена Императрице волков Сиффире. Не этого она хотела. Под её началом должны были быть только её волки, но не другие расы чужой для неё планеты, и уж тем более, не чистокровные войори. Но те приняли волчицу, осознав, что кроме неё никто не способен остановить нашествие армии Отцов пта, принявших решение излечить свою цивилизацию от тотального перенаселения войной с землянами и войори. Миллионы стариков чужого мира, прибывших за добровольной смертью, отравляют своим дыханием Войор, планируя также поступить и с Землёй. Тем временем на свет появляется принц, чья мать – королева Войора погибает, оставляя ребёнка Императрице волков. С первых дней становится ясно, что малыш сильно отличается от чистокровных – он рождён пропитанным ядом, от которого погибла его мать. И он же становится началом зарождения новой и крайне опасной расы, что пугает игроков Земли, и они предпринимают все возможные меры по его устранению, вплоть до пробуждения предтеч Игры.

4 книга.

“Если ты не знаешь, что скрывается в пеньятте, не бей её палкой, стоя под ней. Мало ли, что за “конфетки” обрушатся на твою упрямую голову, мой олень круторогий. Но в ней точно что-то есть. Видишь, как тяжело она качается, будто кирпичами набита? Прошлое, что копится веками — не конфетки тебе”. Софья Трунова.

Пещеры Аррама превратились в храм почитания Огли и Вардара.

Укина аккуратно присел на край камня и огляделся по сторонам. Повсюду в полумраке его окружали лица угзи и войори. Тишина обволакивала старого короля Тожмена, обессиленно прислонившегося спиной к огромному кривому камню. Угзи осторожно покинул своё место и опустился рядом, принимая его ласку. Тут же, прижавшись к колену Тожмена, сидела немая Пиллиама и смотрела в сторону карниза. Уже скоро выйдет к ним жрица ночных спутников Войора, чтобы почтить старого короля и возрадовать сердца войори одной из старых историй.

В тёмных углах поднялись головы гирдов. Они всегда заранее предчувствовали появление жрицы и с любопытством наблюдали её действия.

Наконец, появилась она, осветив пещеру сверкающими драгоценностями и одеждами. Шаг, вздох, выдох, взмах искусственного крыла из тончайшего сячшизского шёлка, полёт невесомой ткани в тишине коснулся слуха нежным шорохом. Никакой музыки. Она создавалась едва слышными движениями, шагами, дыханием, шелестом летящих складок одежд. Вскоре движения девушки поглотили всё внимание слушателей и зрителей нежными, едва слышными ритмичными звуками и поражающими красотой переливами драгоценностей на её ускхе — широком воротнике из полосок металла. Танец создавал ареол тонкого плетения звука, языка жестов и натренированного дыхания. Жрица плела движениями сказания о давно минувших днях, и всякий понимал её, внимая даже едва неуловимому жесту.

Вскоре перед глазами зрителей стали возникать отчётливые картины из возникших над её головой чёрных молний. Образы появлялись в воздухе, будто сотканные из цветного тумана, творимые волшебством необъяснимого владения телом и духом жрицы. Мало кто понимал, что Игра проникла и в сознание войори. Жрицы храма Сангаяны, Акуписа и Кардлана стали теми первыми игроками, не осознающими пока всю силу своего сознания и воображения. Жриц трёх спутников Войора чтили и любили.

Всего несколько часов в сезон эта девушка пересказывает историю. А каменные нироскиры добросовестно записывают её сказания в хрониках на своих круглых камнях и разносят эти истории по всем странам и городам Войора как напоминание о былых событиях, изменивших всю планету.

Укина с разочарованием вздохнул, когда танцовщица покинула карниз и посмотрел на короля. Тот сидел с закрытыми глазами и по его морщинистым щекам текли слёзы. Эта история была о предательстве его братьев, пожелавших убить его, чтобы завладеть чит-кодами. История о том, как богиня Огли и её возлюбленный король Вардар покинули их мир.

Угзи вскочил и, подхватив под руку старика, помог ему подняться на ноги.

Пиллиама и Укина вывели Тожмена на край площадки и призвали урханов. Звери, оглушительно стуча когтями по почти зализанной ветрами стене скалы, плавно проникли в пещеру. Один из них принял старого всадника и бережно закрыл его крыльями, чтобы донести до замка в целости. Остальные урханы забрали зрителей и двинулись караваном через пустыню обратно в столицу.

Много лет прошло, прежде чем угзи и войори снова удалось приручить урханов и гирдов. После того как Сердце Войора застыло, хищники с трудом поддавались дрессировке, забыв своё прошлое предназначение. Но войори и коты смиренно приняли волю богов, лишивших их столь опасного оружия, как разум древесных драконов и преданность полупрозрачных полосатых зверей леса — гирдов.

Укина, оставив старика в его покоях, спустился в зал. Угзи родного клана ждали его.

— Король Тожмен стар. Нам пора найти его внука Садтхи и его жену.

Белые коты подняли перед собой широкие полотна ткани с эмблемой клана “Летящее перо” и, завязав глаза, растворились в тенях замка. То же задание получил воинственный клан “Каннибалы”.

Тем временем где-то в пустыне Милдеросса Садтхи заглянул через плечо супруги.

— Что ты нашла, Леффия?

— Пока не знаю, — молодая женщина потянулась рукой в сторону и включила остальные фонари, осветив очередной спелестологический объект искусственного происхождения в подземельях гигантской пирамиды.

Они стояли на пороге огромного зала с рядами саркофагов. Псы богов восстановили пирамиду Сахме и снова замуровали себя под гробницами Огли и Вардара.

— Зал спящих волков Мохван-Баста, кажется. По сведениям кремниевых скиров, бионических белых волчиц, их золотых гвардейцев и учёных, когда они отключились, закрыли здесь в медицинских капсулах, в надежде на то, что они когда-нибудь очнутся. Удивительно, капсулы до сих пор исправно работают. Видишь, на всех кроме одной горят индикаторы?

Войори прошли в середину зала и остановились перед стелой, знаменующей место захоронения последней Императрицы волков Сиффиры.

Садтхи сдвинул плиту саркофага, не зная, что есть механизм, открывающий его.

— Взгляни, Леффия, Императрица цела.

— Садтхи, но ведь он согласился принять трон только после отключения Сиффиры, — с сомнением пожала плечами жена, кружась вокруг своей оси и освещая фонарём испещрённые графическими изображениями потолки пирамиды.

Женщина, обнаружив вход в гигантский подземный зал, победно засмеялась и кинулась к ступеням с криком:

— Я нашла её! Она здесь! Вот её капсула!

Она склонилась над первым обнаруженным прозрачным куполом, смахнула лёгкую, зеленоватую пыль пустыни, и с любопытством стала рассматривать прекрасную волчицу.

— Она будто спит. Как она прекрасна! — Леффия провела ладонью по куполу, зацепив голограммные элементы управления. Купол засветился и откинулся в сторону.

— Как ты это сделала?

— Не знаю.

Войори улыбнулись друг другу и оба опустили руки вглубь саркофага, прикасаясь к бархатистой, тёплой коже мохванки. Огненное дыхание влюблённой Леффии пронеслось по нежной щеке, спящей летаргическим сном волчицы, заставив дрогнуть ресницы. Неожиданно из-под богато украшенного ускха волчицы выкатился блестящий цилиндр.

— Интересно, — Садтхи взял цилиндр в руку и покрутил его в свете фонаря, внимательно рассматривая. — Об этом никто из жрецов не рассказывал. Что это может быть?

— Наверное, один из информносителей, — предположила женщина, с горящим взглядом осматривая руку волчицы с вросшим в запястье удивительным браслетом изготовленного из неизвестного вида змеи. Стальной змеи. Или змеи будто из застывшей чистой ртути с сильным отражающим эффектом.

— Она безупречна, — восхищённо прошептала Леффия.

— Нам многое уже удалось собрать, касающееся истории нашей планеты. Но это я вижу впервые. Здесь нет никаких надписей и знаков. Брось это в сумку, милая. Дома разберёмся. Я бы хотел забрать тело на исследование.

— Тело? Садтхи, но, кажется, она жива.

Леффия улыбнулась. Их лаборатория уже полна неведомыми мертвецами, добытыми из древних заброшенных шахт и пещер. Исследовательский центр буквально ломился от диковинных находок любознательной пары.

— Может, пока оставим её здесь? Тем более, по сказаниям скиров эти бионики все живы, и когда-нибудь проснутся. Представь, ты вскрываешь ему черепушку, а он просыпается в этот момент. Уверена, нам не стоит их трогать, тем более Императрицу Сиффиру. И мы ещё не изучили предыдущие образцы. Весь наш дом превратился в огромный склад неизученных экспонатов. Давай пока на этом остановимся.

Принц рассмеялся и опустился на пол, чтобы достать еду и подкрепиться.

Муж и жена жевали орехи, запивая соком сотуса, и победно оглядывались по сторонам.

— Это удивительное место. Будто духи прошлого стоят прямо перед нами. И на каждом камне хранят свои тайны.

Леффия подняла на мужа искрящиеся неоном глаза.

— Скажи, почему твой отец отказался от трона?

Садтхи рассмеялся и обнял жену.

— Наука для него важней. Ты не представляешь, что он нашёл! Корабль древних жуков Фердмах. Корабль самых первых жуков предтеч. Это невероятная находка, учитывая, что последних Би-Ферзей уничтожили Огли и Вардар. Сейчас бригада учёных изучает информносители предтеч. Нам же с тобой досталась давно прочёсанная вдоль и поперёк его учёными пирамида. И, не смотря на старания его людей, мы нашли нечто любопытное — Сиффиру.

Садтхи склонился и аккуратно прижался лицом к округлившемуся животу супруги.

— Ну-ка, как мой малыш поживает? Я его чувствую. Пинается. Прямо в ухо дал.

Нежная рука жены гладила его по волосам, а в щёку била крошечная ножка или ручка ещё не рождённого наследника.

Войори слушали шум ветра и дождя, доносившегося через толстые стены пирамиды в лабиринты. Расстелив на каменном полу шкуры, супруги заснули.

Она протянула руку и подняла плотную и тяжёлую косу принца с вплетённой цепью, которые местные называют пайкчхик. Долго смотрела на волосы цвета слоновой кости, перебирая в пальцах острые шипы цепи. Янтарные глаза склонились над молодым мужчиной.

— Верни, Садтхи! Это опасно! Верни чип в хранилище! Иначе, я убью тебя и твою спутницу!

Принц резко сел и вытер пот со лба, оглянулся по сторонам. Могильник пуст. Никто не потревожил их в зале саркофагов. В воздухе витал незнакомый запах. Садтхи поднялся на ноги и заглянул в саркофаг. Сиффира на месте. Но именно она ему приснилась.

— Что произошло? — Леффия села и протёрла глаза.

— Сон. Просто сон. Спи, милая. Ещё ночь.

Женщина перевернулась и снова заснула, подложив под голову ладонь. Садтхи тревожно оглянулся на саркофаг и склонился над телом мохванки. Он верил, что духи могут приходить и общаться. Если Сиффире действительно предназначено охранять этот информноситель, значит, она ещё раз придёт в его сон. В таком случае, цилиндр придётся оставить в саркофаге и уйти ни с чем. Садтхи зевнул и лёг, прижавшись щекой к тёплой спине жены. Едва он закрыл глаза, как в ухо дунуло горячее влажное дыхание и яростный шёпот:

— Верни чип, Садтхи! Сейчас же!

Принц подскочил и, достав колбу, вложил под ускх волчицы. Он был уверен, что это не просто сон. Императрица действительно жива, и способна общаться через эфир планеты. Наступит время и великая белая волчица пробудится.

Стараясь не шуметь, закрыл прозрачный купол и опустился рядом с Леффией.

Сиффира открыла глаза и молча вслушивалась в тихое дыхание двоих войори. Кто они такие? Где она? Что произошло? Она попыталась сесть, но уперлась головой в прозрачный купол реанимационной капсулы. Пошарив пальцами по уплотнителям, нашла кнопку и вжала её, открывая себе выход. Волчица аккуратно сползла на противоположную сторону саркофага, чтобы не потревожить спящих, и испуганно стала озираться по сторонам, узнавая восстановленные стены пирамиды Сахме. Ей снилось, что непрошеные гости взяли хранилище с чипом ЦП и снова вернули. Сиффира проверила карман под ускхом. Чип на месте. Сев на край саркофага, мохванка внимательно изучала надписи на стенах. Итак, прошло более двух сотен лет с момента её отключения. Что тогда произошло? Почему все волки отключились? Они же бионики, не могли просто так взять и вырубиться!

Сиффира обошла саркофаг и склонилась над спящими. Светлая голова войори едва не ввела её в заблуждение — она решила, что перед ней сын Огли Датмих. Но Датмих давно мёртв. Кто тогда эти гости? Судя по комплекции и цвету волос — потомок Огли. А это либо его сестра, либо жена. Волчица осторожно приподняла пайкчхик молодого мужчины и внимательно рассмотрела цепь. Традиционное плетение рода Милдерро. Это внук или правнук Огли и Вардара.

У неё достаточно времени всё обдумать и решить, что делать дальше. Волчица пошевелила пальцами ног, с удивлением прислушиваясь к эфиру. Что-то изменилось. Нет биения Сердца планеты!

— О, Фердмах! — Сиффира метнула испуганный взгляд на спящих. Они живы, значит, планета без Сердца существовать способна. Но, тогда стая не сможет контактировать в собственной сети, не имея посредника. Сердце было посредником. Все сенситивные чипы уничтожены кроме одного — чипа Центрального Процессора. Если пробудить махванов, они разбредутся, не имея цели по лесам и пустыням. Будут бездумно убивать всё, что движется.

— Так, спокойно, — Сиффира глубоко вздохнула. Через несколько минут размышлений, она снова опустилась в реанимационную капсулу и включила голограммный компьютер. Удивительно, что он ещё работает. Бросив на приёмник сохранившийся чип ЦП, волчица приступила к обработке данных. Она стирала всю информацию с него, оставляя только сенситивные элементы. Ей не нужна память предыдущих Императоров и Императриц. Ей не нужны память Иссиры или Генаи. Компьютер капсулы, конечно же, не в состоянии полностью обработать глубинные программы чипа ЦП. Ей нужна только связь с мохванами. Их необходимо держать под тотальным контролем после пробуждения. О, вирусы. Сиффира с любопытством просканировала наследие советника Арвоха и следы вируса сынов Вардема. Всё стереть. Полностью отформатировать чип, внеся новые протоколы и директивы. Проверив несколько раз чип, мохванка внесла новые программы и протестировала их. Всё. Можно подключаться. Сиффира судорожно вздохнув, ткнула чипом в запястье. Перед её внутренним взором расплылась сеть с обозначениями объектов. Методично, без суеты, волчица вносила каждый объект в систему, отдавая команды.

Садтхи испуганно подскочил и, прижавшись спиной к саркофагу, встряхнул мечи-хамелеоны. Вокруг него с грохотом падали плиты с саркофагов и поднимались купола капсул.

— Леффия! Вставай! Они проснулись! Ты была права!

Жена вскочила и, тоже включив мечи, встала рядом, озираясь по сторонам. Оба войори помнили, что без сенситивной связи волки могут напасть, следуя своему голоду крови.

— Что происходит?

— Уберите оружие, мы не навредим вам.

Войори обернулись на голос и застыли. Сиффира стояла в саркофаге и спокойно смотрела на них.

— Мы не причиним вам вреда, — повторила она.

— Мы просто хотим уйти. Или служить вам. Всё зависит от того, кто вы.

— Я принц Войора Садтхи Милдерро. Это моя жена Леффия.

Сиффира спустилась и распростерла руки, призывая к себе через чип своих волков. Мохваны, выбравшись из саркофагов, окружили их и стояли неподвижно, ожидая команды своей Императрицы.

— Когда-то я служила Огли. Но тебе я служить не буду. Партнёрские отношения меня вполне устроят. И мне нужны ответы. Мы два столетия пролежали в саркофагах и хотим знать, что произошло за это время и почему молчит Сердце.

Войори растерянно переглянулись. Их рассказ занял почти час. Сиффира опустила голову, с горечью закрыв глаза. Из всех волков не проснулась только Моно. Поднявшись, Сиффира отбросила крышку саркофага с Моно и открыла купол. Смахнув слёзы, мохванка включила тестовую программу реаниматора. Нет смысла изучать тело и пытаться восстановить бионика — Моно мертва и восстановлению не подлежит.

Садтхи и Леффия переглянулись. Они помнили сказания Милдеросса. Сиффира была предана королю Датмиху и служила ему, а позже тот провозгласил её Императрицей волков. Но король Датмих был убит. Знает ли об этом Сиффира?

— Где он?

Принц растерянно развёл руками.

— Для нас это очень старые сказания, Сиффира. Датмих нарушил закон Войора, объявив войну всем землянам. Его казнили, а скиры после казни разнесли части его души по разным мирам. Ему не посвятили ни одной стелы. Нам не известно, кто убил короля. О Датмихе есть только памятные записи в Библиотеке. Скиры отказали ему в посмертной чести нести на своих камнях песни о нём. Он, опозорив наш род, ничего не принёс полезного за свою короткую жизнь, лишь заражал других войори своей пылью смердов.

Сиффира едва заметно кивнула головой.

— Спасибо. Кто теперь король?

— Тожмен. Он уже очень стар. Вопреки природе Войора, мой дед очень быстро состарился. Едва ли он вспомнит тебя. Ты хочешь увидеть его?

— Нет. А как же той отец?

— Он отказался от трона, приняв решение посвятить свою жизнь науке. Он много лет назад ушёл в пустыни, и мне ничего не известно о нём. Говорят, позже он отправился в долину Саллавиа и сгинул там. Горцы напрасно искали его следы.

— Понятно. Сейчас я уйду в лес к гирдам.

Императрица, отряхнув со своих старинных доспехов пыль, направилась к выходу.

Садтхи и Леффия переглянулись.

— Это опасно, — качнула головой Леффия и добавила:

— Гирды давно одичали и с огромным трудом поддаются дрессировке. Не всякие мастера-храмовники берутся укрощать этих хищников.

Сиффира улыбнулась и печально покачала головой.

— Они сами звали нас. Думаю, память крови снова соединит нас. Мы уходим. Вернёмся на гирдах либо не вернёмся вовсе.

Мохванка больше не оглянулась, вслушиваясь в твёрдые и уверенные шаги своих волков, следующих за ней. Неизвестный фактор усыпил их на целых два столетия. Если бы не внук Огли, сумели бы волки самостоятельно проснуться? Но войори сохранили им оружие. Наверняка и лаборатории её учёных законсервированы и остались в целости и сохранности. Стоит туда наведаться. Впрочем, зачем теперь лаборатории? Войн нет и развивать военную инфраструктуру, возможно, не стоит. Её золотые мохваны и амазонки великолепно себя чувствуют. Они — ниро — новая раса Войора. Один из золотистых бойцов топтался рядом, нервно облизывался и оглядывался по сторонам, растирая затёкшие руки.

— С тобой все в порядке, боец?

— Да, Императрица. Где король Датмих?

— Нет его. Мы проспали две сотни лет. Отныне наша задача восстановить нашу Империю и наш народ во служение Войору и пострадавшему от рук Датмиха роду Милдерро.

— Принято! — волк развернулся к воинам и рявкнул:

— В построение! Плазмоферы в бедро! Салют Императрице Сиффире! Салют Императрице мохванов!

Сиффира с опозданием узнала этого мохвана. Маджрай — один из умнейших её учёных, генерал. Весьма хорош собой, высок, силён.

В ответ на приказ генерала Маджрая раздался стройный грохот тяжёлых ботинок и лязг металла. Волки замерли в почтении перед своей единственной носительницей центра сенситивного канала, объединяющего их всех в одну могучую стаю-армию.

Остановившись на верхушке дюны, волчица увидела белоснежные шпили Синжеросса. Гирды подождут. Нужно выяснить, какими законами сейчас живёт население планеты, дабы не нарушать целостность нынешнего мира и гармонично вписаться в него. Может, ей удастся разгадать загадку усыпления: что за фактор отключил на целых два столетия расу волков?

Мохванка огляделась по сторонам и, заметив бредущего древнего скира, подала знак голода. Кремниевый житель незамедлительно свернул в сторону стаи, катя перед собой камень. По земле центрическими кругами от каменного пилигрима заколыхался песок, и, спустя несколько минут на горизонте появились ещё тысячи скиров с каменными шарами, полными провизии, которую они собирали по пути.

Пока волки насыщались плодами трудов каменных существ, Сиффира разулась и стояла на вершине дюны, погрузив обнажённые ноги в горячий песок. Она чувствовала низкочастотные колебания. Но это не Сердце. Это топот ног тысяч свифтов, бегущих по окраине леса от преследующих хищников. Мир словно оглох и ослеп без Сердца. Ветер едва слышно гнал зелёные пески в сторону скал Аррама. Значит, сейчас весна. Летом ветер повернёт на восток и юго-восток. Чуткий нос волчицы учуял крадущегося гирда. Сиффира спокойно повернулась и посмотрела в белые глаза зверя. Несколько секунд гирд неподвижно прижимался к песку, имитируя его цвет и почти слившись с ним. Волчица видела только неподвижные крошечные чёрные точки зрачков. Его голова приподнялась. Зверь повёл носом и сощурил глаза. Огромная лапа играючи потянулась вперёд и едва коснулась кончиком когтя ноги мохванки. Хищники смотрели друг другу в глаза. Наконец, из горла полосатого зверя вырвалось утробное урчание и, поднявшись во весь рост, гирд подошёл вплотную, стал тереться огромной головой о бедро мохванки, едва не повалив её на песок.

— Привет, юный простофиля, — Сиффира радостно потрепала хищника за большими полупрозрачными ушами и села на его спину, с наслаждением прижимая ладони к крутой шее. — Зови остальных.

Гирд открыл клыкастую пасть и над пустыней разнёсся бурляще-оглушительный рёв.

Сидя на горячей спине опасного зверя, Сиффира задумчиво наблюдала, как из леса приходят хищники, чтобы снова стать партнерами мохванов. Её тревожила мысль о том, чем занять стаю в отсутствие войны. Их жажда крови неуёмна. Голод крови никогда, наверное, не оставит их вид. Стоит заняться охотой и добывать мясо жителям городов или отправиться в далёкое путешествие. По пути Сиффира несколько раз видела расплодившиеся стада шише, а это означало, что волкам будет развлечение и охота.

Волчица не отдала долг Огли. Когда стая собралась вокруг неё верхом на зверях, Сиффира направилась в Синжеросс за сналлами. Она была уверена, что никому в голову за сотни лет не пришла мысль провести обряд разделения тел и душ Огли и Вардара.

Им пришлось пересечь необъятную пустыню. Гирды несли их так, словно у них были крылья: быстро, легко, бесшумно, оставляя за собой лишь завивающиеся клубы золотисто-зелёной пыли. К городу на обрыве они прибыли к восходу следующих суток. Вершины зданий золотились и сияли в лучах восходящего светила, а шпили резали глаза ослепительным сиянием.

Из всех ворот города уже выходили пастухи, ремесленники и городские нироскиры, взявшие на себя роль почтальонов. Из Южных ворот, оглушая пустыню, выдвигались два сухопутных шебека с ещё не поднятыми парусами. Один длинный и два коротких гудка означали, что шебеки набирают скорость и предупреждают пешеходов и другие, более мелкие песчаные суда о своём движении. Их паруса поднимались один за другим, а массивные, роскошные тела нежно равняли барханы за городской чертой. Пешком их догоняли быстрые угзи и, хватаясь за верёвочные лестницы, проворно поднимались на борт, где их встречали четверо наёмных горцев. Капитаны стояли на баках с гордо расправленными плечами и смотрели вдаль. Один из ближайших шебеков начал издавать оглушительные хлопки, расправляя геннакер с эмблемой Хуннуба. Его скорость начала стремительно нарастать. Что-то взвыло. Это загудела труба, установленная на главной мачте. Скоро к этой трубе присоединились флейты на реях, и шебек “запел”, унося свою песнь вдаль.

Не на всех хуннубийских шебеках были флейты. Только “Рияш Мушмисатон” — завывал на многие километры, гордо вспарывая барханы и дюны самых горячих и безжизненных территорий пустыни.

Сиффира восхищённо провожала взглядом второй проходящий корабль “Зобийят Сорийа” и, вытянув пальцы, коснулась его шершавого борта, зацепив красочный, но чуть выгоревший на солнце платок, который прикрывал крупную царапину. Сверху ей залихватски улыбнулся угзи-подросток и помахал рукой.

Прошло два столетия, а эти роскошные корабли до сих пор покоряют все известные и неизвестные пути Войора. Много раз сменялись капитаны и их команды, а “Мушмисатон” и “Зобийят” по-прежнему прекрасны и величественны. Шрамов на их телах прибавилось, но это не портило облик, а лишь добавляло некоего очарования странников, видавших в путешествиях кровавые схватки, штормы, ураганы, болезни, дружбу, предательство, победу и героизм…

Проехав распахнутые резные ворота города, мохваны оказались на просторной рыночной площади с широкой, позволяющей пройти по ней шебекам улицей по середине. Увидев волков на гирдах, население тревожно замолкало и расступалось в стороны, подхватывая на руки детей. Сиффира видела красноволосых горцев, котов из разных кланов, нироскиров, несущих тяжёлые корзины с продуктами. Мимо бегали дети, разбивая воздух весёлым звонким смехом. Ни одного вооруженного войори. Только горцы несли на спинах метательные длинные дроты для охоты на пеннотов и шише в предгорьях Желтого Змея. Волчица знаком остановила стаю у ворот и, приблизившись к лавке со сналлами, спешилась.

Торговец — невысокого роста войори с любопытством оглядел её старинный костюм и доброжелательно улыбнулся.

— Мы слышали о вас. Жрица Аффилла каждый год рассказывает о вас в своих танцах, чтобы мы помнили и ждали вашего возвращения.

Сиффира склонила голову на бок, не зная, что ответить. Растерянно опустила глаза и коснулась ладонью коробки со сналлами. Тихо спросила:

— За двести лет моего сна никто не провёл обряд разделения душ ваших королей Огли и Вардара, так ведь?

Торговец перестал улыбаться, положил перед ней десяток самых красивых сналлов и поставил рядом для них коробку.

— Возьми. Плата мне не нужна. Мы не берём денег за сналлы. Сколько тебе нужно сналлов, сиятельная Императрица? Ведь ты Императрица? Так скиры пишут на своих камнях о тебе. Тот день, когда король Датмих хотел жениться на тебе…

— Остановись, торговец. Прошу, не говори больше ничего, — вскинулась волчица. — Я помню тот день и то, как на моих глазах падали мои мохваны, засыпая мёртвым сном. Я видела чёрные молнии, несущиеся в небесах. Это они отключили моих волков и меня. Не знаю, что это было за явление. Да, теперь я Императрица. И хочу почтить память всех тех, кого любила в прошлой жизни — Вардара, Огли, короля Датмиха, своих воинов, Алана и Хаззах Милдерро…

— Котов почтила сама Огли. Есть запись о проведённом обряде. Их души давно ушли в пустыни со скирами. И, Сиффира, нам запрещено законом отпевать сналлами предателей. Прости, ни один скир или нироскир не помогут тебе в ритуале разделения души и тела короля Датмиха, потому что его душа была разорвана скирами на куски, — торговец опустил глаза и пододвинул коробку к волчице. — Мы рады, что ты вернулась после долгого сна. Когда закончишь обряд, возвращайся в город. Мы будем ждать и приготовим тебе и твоим воинам гостевые дома.

— Благодарю, почтенный.

Сиффира взяла коробку в руки, сложила все предложенные сналлы и села на спину ожидающего её зверя.

Войори уважительно смотрели ей вслед. У ворот мохванка остановилась и, повернувшись к случайному войори, спросила:

— Какое самое яркое событие произошло за время моего сна?

Люди задумчиво переглянулись.

— Ничего особенного. Только песни нашей жрицы скрашивают нашу жизнь.

— Есть ли у неё ответ на вопрос, что усыпило мохванов?

— Нет, Сиффира.

— Есть ли свидетели среди войори, видевшие чёрные молнии, что усыпили всех волков?

— Очень мало, Императрица. Эти молнии видели не более пяти войори и ни одного угзи. Одни говорили, что в молниях был виден крылатый войори со светлыми волосами и зелёными глазами. Но таких войори ведь не бывает. Другие же утверждали, что в молниях был землянин с чёрными глазами, болезненный, бледный и слабый. Никто не может с уверенностью сказать, что именно они видели. Возможно, это были миражи х-игроков, давным-давно канувших в летах.

Волчица благодарно склонила голову и выехала из города, растерянная от полученных ответов. Пересекая раскалённые пески, мохванка перебирала в пальцах сналлы. Её наполненные слезами глаза поднялись на вершины скал Аррама. Нужно вернуться в пирамиды Сахме, где покоятся тела королей.

Путь через пустыню Альс-Сиор занял несколько дней из-за сильнейшей песчаной бури. Оголодавшие хищники, наконец, добрались до восточной окраины Дикого леса и, укрывшись в его густых зарослях, проспали до ночи. Тусклый жёлтый свет спутника Войора Сангаяны разбудил стаю. Мохваны, оседлав гирдов, бросились в густой лес, преследуя небольшое стадо шише. Пойманных животных гирды и волки жадно рвали, и глотали огромные куски мяса, почти не прожевывая. Несколько мохванов принесли сочные куски своему вожаку. Сиффира приняла подношение и поела, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь к забытым за двести лет звукам. Она так и не надела сапоги, постоянно прислушиваясь к земле, в отчаянной надежде услышать равномерные толчки Сердца. Безмолвие Сердца и неестественная для этой планеты тишина пугала. Но к этой тишине войори за два столетия привыкли.

Волчица пришла к выводу, что культура Войора также претерпела серьёзные изменения. Эволюция словно замерла и деградировала. Ни одного звука механизма. Молчали крупные артели и мастерские в городе. Ангары покрылись вьюнами и пятнами ржи. Исчезли колеи, оставляемые в давние времена караванами увойдов. Работают только маленькие лавки ремесленников. Чем в нынешнее время живёт народ планеты? Просто существуют, питаясь тем, что приносят трудолюбивые скиры и нироскиры? И где спрятаны все мохванские корабли и увойды?

Сиффира застыла с куском непрожеванного мяса во рту. Она внезапно вспомнила прогнозы, полученные в её лабораториях. Исследования показали, что смерть Сердца Войора приведёт к молчанию разума аборигенов. Ещё пятьдесят лет молчания Сердца и они станут просто тупыми шише, не способными развиваться. Так ли это? Волчица проглотила кусок и поднялась. Пора двигаться дальше. Сначала пирамиды, потом необходимо обследовать все города милдеросской пустыни и их населения. Начать придётся с храмов, так как они ближе всего к пирамидам, потом постепенно продвигаться с юга через ущелье Ора и леса, вернуться к Синжероссу и пятерке городов Билгеросса. Столицу Милдеросс на побережье океана она посетит в последнюю очередь.

Пять часов пути и стая оказалась у подножия пирамид.

Сиффира спешилась и, отпустив стаю на охоту, вошла в треугольный вход. Несколько секунд она стояла в ожидании, пока включатся светильники. Коридор осветился мягким светом. Прислушиваясь к эху своих шагов, мохванка вошла в могильник и остановилась перед саркофагами королей. Скир сам появится, когда зазвенят первые сналлы. Сиффира опустилась на колени перед саркофагами и извлекла первый колокольчик.

— Да пребудет с вами, легендарные короли и их воины, вся слава и любовь Сахме.

Нежный звон разнёсся мелодичным эхом по лабиринтам. За спиной волчицы возникли тени скиров, ожидающих появления душ умерших. Сиффира оглянулась и удивлённо подняла брови — скиров пришло более двух десятков. Это означало, что здесь покоится столько же умерших. На каждого покойного приходит один скир и требуется один сналл. Среди древних скиров стояли и два ниро, держащих перед собой круглые большие камни, изрезанные письменами и со следами гари.

Сиффира закончила отзванивать первую душу, проводила глазами уходящего скира, от тела которого отходили две тени: одна из них принадлежала душе покойного, другая каменному жителю.

В коридоре пронёсся гулкий шепот:

— Моё имя Афани.

— Да пребудет с тобой, Афани, вся слава и любовь Сахме, — Сиффира печально опустила голову. Она надеялась, что этот выдающийся мастер ещё жив. Но угзи не живут две сотни лет. Увы.

На следующие сналлы отозвались Ижжури, Май, Асфим, Шион и их бойцы. Шёпот Ивиса Синжерро и горца Гарраха Билгерро ввели мохванку в глубокое горе. Она подняла перед лицом последний сналл и дрожащими губами прошептала:

— Вардар, да пребудет с тобой вся слава и любовь Сахме.

Нежный звон колокольчика, и последний скир покинул могильник, уводя тень души храброго короля. Сиффира подняла пустую коробку. Не хватило одного сналла, чтобы отзвонить душу усопшей королевы Огли. Придётся ехать в храм. Возможно, у храмовников есть сналлы.

Волчица поднялась и, обхватив гладкую каменную поверхность саркофага королевы, тихо заплакала. Вскоре вернулась стая. Изменив программу одного из золотых мохванов, она оставила его охранять саркофаг Огли.

— Никто не должен приближаться к нему, пока я не вернусь. Убей всякого, кто возжелает открыть его и извлечь тело.

— Принято, — мохван обнажил мечи и, сев на край саркофага, отключил все свои функции, кроме слуха и зрения.

Уходя, Сиффира оглянулась. Её воин будет сидеть здесь веками, если по какой-то причине она не сможет вернуться.

Волчица вскочила на спину гирда, и некоторое время пристально вглядывалась в пустыню, слушая шорох закрывающегося входа в храм. Пора кое-что изменить в программах мохванов. Снять программы, отвечающие за эмоции сожаления, сочувствия и жалости. Они волки пустыни. Ниро-воины Войора. Когда-то Сердце Войора призвало их служить наёмной армией. Ситуация изменилась. Они будут охранять законы Войора. Так хотела бы Огли. Для обновления программ и директив придётся сначала вскрыть законсервированные лаборатории и изучить библиотеку, оставленную крылатым Стражем Олерисом и скирами.

Въезжая в город храмов, Сиффира потрясённо остановилась и оглядела парк, скрывающий в своей тёмной глубине лаборатории и здание храма. Вся площадь перед триадой храмов заросла гигантскими ллоярами. Между деревьями едва заметно вилась тонкая тропинка к амфитеатру. Подав своим волкам знак остановиться, она двинулась по тропинке к главному храму, напряженно всматриваясь в тени опасных деревьев. Лохматые ветви медленно вытягивались вслед за ней, но не прикасались, пугливо дёргаясь в стороны. Змей миттеров или их детёнышей под ними не видно. Сиффира углубилась в аллею и, проехав анфиладу ниш для одиночных служений, въехала в амфитеатр. Жрецы и храмовники молча стояли плотным кругом и качались. Так, значит, и их религия подверглась изменениям. Волчица тихо сползла со спины гирда и хлопком отправила зверя в направлении ворот. Стараясь не выдать своего присутствия, она спустилась в подземелье и остановилась перед весями в лабораторию. На весях меззух — голограммное окно приёма кода. Сиффира приложила ладонь и ступила в открывшиеся перед ней тёмные коридоры. Веси за спиной закрылись, и медленно загорелся медовый свет. Лаборатория цела. Ученые законсервированы в колбах реаниматоров. Волчице понадобилось несколько минут, чтобы пробудить бригаду. Отдав по сенситивной связи команды, мохванка упала в своё старое кресло, так и не смахнув толстый слой пыли, и замерла перед загорающимися голограммными экранами компьютеров. Пробудившиеся учёные сразу приступили к выполнению заданий. Половина бригады покинула лабораторию, чтобы собрать данные по библиотеке и передать на обработку.

Всё как будто было вчера: вошёл и сел рядом Вардар, что-то смеясь рассказывая. Его не стало. Появился Датмих, коснулся её плеча, пробуждая нечто тревожно-волнующее в душе… Нет, хватит.

Сиффира вынула чип и бросила его на приёмную панель. Информация по ЦП сохранилась. Остались следы вирусов. В данный момент её компьютерная система в состоянии очистить следы вирусов, обнажив суть Центрального Процессора. Рука волчицы замерла над пультом. Включать ЦП или нет? Что произойдёт? Очистка от вирусов успешно завершена. Но не является ли сам Центральный Процессор и его команды вирусом? Вдруг это основа второй и более масштабной Игры новых и опасных х-игроков. Не запустятся ли протоколы уничтожения всего живого? Какие секреты могут обнажиться при включении обновлённой программы Центрального Процессора?

Сиффира опустила руки на колени и откинула голову, задумчиво рассматривая потолок. Выход есть. Нужно вскрыть всю систему ЦП и пролистать все потаённые и скрытые команды подпрограмм. Станут понятны все директивы и задачи, оставленные Центральным Процессором для мохванов их создателями-предтечами. Вскрыть его без подключения в режиме чтения или просмотра. Волчица придвинула кресло, и её пальцы опустились на голограммную карту компьютера, обнажая программы ЦП. Вот так всё просто. Обработав всю имеющуюся информацию, Сиффира отключила программы, контролирующие ЦП, и бросила на панель новый чип, создавая программу сенситивной связи специально для её стаи. Сенситивная связь, созданная в капсуле в пирамидах, оказалась слабой и фактически, не жизнеспособной. Нужно всё переделывать. Через несколько секунд в запястье включилась обновлённая система, и мохваны отозвались световым сполохом во второй раз. Всё, что ей удалось сделать с чипом через компьютер в пирамиде, пришлось редактировать. Проверив количество объектов, Сиффира удивленно присвистнула — рядом с ней не вся стая. Огромное множество её солдат разбросано во Вселенной. Есть замершие воины в ангарах Войора и даже скрыты где-то на Земле. Миллиарды единиц боевой техники. Отдав команды, Сиффира призвала всю свою армию на Войор. Ответы офицеров её не обнадёжили, так как не все исправны. Стая есть стая. Пусть помогут друг другу. Они теперь семья.

Волчица снова вернулась к чипу ЦП, снимая протоколы поедания человеческой плоти, жажды крови и массы других, неуместных в мирное время команд. Отныне, Сиффира — истинная Императрица. Волчица сменила чип и ощутила небывалый прилив сил. У неё больше нет своей планеты. Но есть приютивший её Войор, о котором ей предстоит заботиться вместе со своей многомиллиардной стаей. Нужно вернуть этой планете мощь и силу. Вернуть науку, экономику и восстановить численность чистокровных войори и угзи. А уж позже воссоздать свою планету Мохван-Баст. В голову Императрицы хлынули солитоны с миллиардами петабайт информации. Она не могла понять, почему до неё мохваны не смогли избавиться от вирусов. Ответ нашёлся в восстанавливаемой памяти ЦП. Недостаточно знаний и опыта было у Императоров. Ни Сэ-тхи, ни Ахн-бис не имели опыта работы с подобными программами. Древние Фердмах намеренно шифровали программы, чтобы мохваны не имели возможности вносить изменения.

Учёные сбросили ей всю библиотеку Войора. Среди разнообразной информации, Сиффира нашла учебники для обучения войори и угзи. Экономика, дипломатия, космическая торговля, обмен ресурсами, контроль импорта-экспорта, математика, физика и многое другое. За прошедшие двести лет нироскиры отстроили тысячи зданий для университетов по наставлениям Огли, но по каким-то причинам нынешний король так и не начал открывать учебные заведения. Основа подготовки уже была заложена в религии. Сиффире осталось только донести эту информацию до короля Тожмена, дабы он отправил на обучение всех юношей и девушек. Вопрос вставал в преподавательском составе. В книге Огли и это было оговорено — обучением займутся белые мохванки. Огли была уверена, что Сиффира приложит все усилия, чтобы восстановить свою стаю и потерянные знания.

По первой же команде, амазонки оставили оружие в главном зале лаборатории и умчались на гирдах в Милдеросс, говорить с королем Тожменом. Через пять дней начинают работать все институты. Особенно Сиффиру заинтересовала военная кафедра. Её должна вести представительница цивилизации инсектов — дочь Фортегсия. Ещё одна команда, и ближайший к миру Фортегсия корабль мохванов отправился на переговоры с Матерью ос от имени короля Войора. Сиффира была приятно удивлена скоростью решения всех вопросов. Чип ЦП имел неограниченные возможности. Ответ от инсектов будет через несколько дней.

Сиффира внимательно изучала книгу королевы Огли. Итак, скиры обязаны со дня пробуждения Сиффиры приступить к добыче важных стратегических ресурсов. Свободные войори обязаны учиться и работать в ангарах, на заводах, фабриках, в мастерских, также нести военную службу в рядах армии короля или армии Императрицы ЦП. Да, именно, так настоятельно рекомендовано. Угзи должны отправиться в пустыню Альс-Сиор и на острова Вадхи, чтобы совершенствовать своё мастерство диверсионной войны. С момента пробуждения Сиффира получает неограниченную власть. Её ближайшие наместники — король Войора и главный жрец храма. Выходит, она стала властвовать над всем Войором?

“Ты слышишь страшную тишину, Сиффира. Это молчит Сердце Войора. Игра х-игроков не закончилась. Люди Земли сейчас проходят третий уровень эволюции, когда в их тела вживляются чипы, подобные твоему. Х-игроки, как созидатели игровых пространств в скором времени научаться строить событийные ряды, объединив свои интеллектуальные и фантазийные способности с мощными кью-компьютерами. Их сеть будет стремительно прогрессировать, и люди выйдут в открытый космос, завоевывать территории для своей цивилизации. Их снова станет привлекать Войор — единственная планета, дающая возможность создавать беспрерывные рокировки генных амальгамаций, а также имеющая равное число рёбер Мироздания с Землей, что обеспечивает свободные, стабильно открытые порталы. И вы повсюду будете видеть результаты их поисков и варварских исследований. Они повторяют историю мохванов. В своих поисках они столкнутся с тем, кто захватит их сеть и превратит их всех в свои игровые фигуры. Когда они победят своих кукловодов, как когда-то это сделали наши цивилизации (путем кровопролитных войн), Земля будет истощена. Большая часть землян покинет нашу Вселенную, убегая от страха голодной смерти и надеясь на новые, богатые миры. А мы останемся, чтобы принять эстафету. Вероятность, что войори ждёт та же участь, что и людей очень велика: сначала мощное развитие, потом мы станем игроками, поработим пока неведомые миры, а позже нас победят наши рабы. Быть может, победят. Это всего лишь предположения, но игнорировать такую вероятность не следует. Созданные мной и Вардаром законы и религия нужны, чтобы не довести игру будущих войорских игроков до гибели Войора. Игра должна быть игрой, а не жестокой казнью невинных живых существ, превращённых в игровые фигуры. Но по пути к игровой власти войори, эту планету будет ждать много испытаний и войн. Одна из них уже на пороге. К чему готовится? Не знаю. Быть может, одно из моих видений даст тебе подсказку. Я видела дыхание Жизни. Оно будет убивать. Ищи ответы, Сиффира. Враги уже близко.

За несколько веков, религия должна стать тормозным механизмом на пути к невежеству и бескомпромиссной жестокости. Если тебе дорог Войор, сделай всё, что в твоих силах, чтобы уберечь его от самоубийственной войны, которая будет скрываться под невинной маской Игры. Безграмотность, невежество, коррупция и ложь себе и другим — четыре столпа гибели цивилизации.

Не сожалей о моей смерти. Со временем ты поймешь меня. И береги того, кого бросят в твои руки. Он изменит многое. Он изменит меня, тебя, всех нас, и принесёт победы. Много крови прольётся на его пути. Он будет тонуть в крови, чтобы возродить Войор. За него будут идти на заклание, и приносить себя в жертву. Его будут безрассудно любить, нестерпимо бояться, жестоко предавать, фанатично преследовать и исступленно ненавидеть. Он будет умирать от боли и воскресать много раз. Каждая победа для Войора будет брать с него непомерную мзду кровью родных и любимых. И ему нужна твоя любовь и забота. Только твоя любовь поможет ему понять себя. И ярость, которая научит его подниматься с колен. Он спасёт Войор. Я не смогла этого сделать. Люблю тебя, Сиффира. И да пребудет с тобой вся слава и любовь Сахме.”

Это письмо написано на древнем мохванском языке. Никто из войори или ниро мохванов уже не сможет его прочесть. Сиффира выключила все компьютеры. По сути, Огли вручила мохванам Войор. Значит, мохваны заслужили это доверие? Император Ахн-бис когда-то спас Огли, вырастил, обогрел своей нежностью и заботой, дал ей достойное образование. Огли спасла цивилизацию волков. Пусть войной, но она сумела это сделать, благодаря своему доброму сердцу. Она могла уничтожить всех мохванов до единого и равнодушно взирать на погибающую планету с остатками учёных и храбрых бойцов.

Они бионики. И им пора становиться настоящими живыми существами. А все живые существа создают семьи. Стая не может заменить волку семью.

Ей стало страшно, но не колеблясь ни секунды, Сиффира бросила по сети мохванов генератор случайных чисел, чтобы пары волков образовывались сами собой. Волчица усмехнулась, приблизив объект, который достался ей: учёный-генерал по имени Маджрай. Отлично. Достойный и сильный муж входит в состав тяжёлых штурмовиков. Славится честностью и прямотой. Грубоват немного. Но и она не фруктоносец с мягкой спиной.

Веси за спиной открылись, и в лабораторию осторожно шагнул её муж. Неуверенно и нервно поёжился, поведя широкими плечами.

— Это большая честь, Императрица.

Сиффира на мгновение оглянулась и, скрывая довольную улыбку, снова занялась работой на компьютерах, чувствуя тепло Маджрая за спиной.

— Присоединяйся, дорогой. У нас много работы. Ты с этого момента Император. Мы теперь делим всю ответственность на двоих за всю стаю. За каждого волка теперь отвечать нам двоим. За каждую пролитую каплю крови, пущенную нашими волками на Войоре, тоже отвечать будем мы своей кровью. Помни это, Император Маджрай.

Золотистый мохван сел рядом и, окинув бегущие строки программ, улыбнулся.

— Как ты быстро приняла решение, Сиффира. Я немного удивлен, что твой выбор пал на меня.

Волчица метнула на генерала удивлённый взгляд. Ей показалось, что Маджрай что-то недоговаривает. Его рот едва сдерживал затаённую улыбку. И это была не улыбка победителя. Это улыбка счастья.

— Позволь, я сам скоординирую систему.

Сиффира повернулась к нему с лукавой усмешкой. Она не сомневалась, что он справится со своей новой должностью. Маджрай — один из лучших её учёных. Волчица сбросила ему директивы Императора и, потянувшись, ушла в свою нишу. Этот волк не только справится с новыми обязанностями, но и достойно проведёт её по извилистому пути жизни, держа её под локоть на каждом шагу.

Маджрай тщательно изучил предоставленную нироскирами информацию. Они сумели собрать описание всех существующих семей войори в ближайших городах. Все войори объединились с пустынными котами. В каждой семье наравне с войорскими юношами и девушками подрастали котята угзи. Выбрав для снайперского обучения самых одаренных войори, новый Император внёс изменения в военный устав. Отныне каждый войори-снайпер будет проходить подготовку только с одним или двумя угзи из своей семьи. Из прошлых опытов военных действий, Маджрай сделал вывод, что крепкие семейные узы увеличат защищенность таких связок. Угзи изначально считались щитами королей. Так пусть защищают свои ценности и традиции дальше. Для угзи нет ничего более святого, чем семья войори, принявшая их в свой дом. И почему только снайперы? Все войори будут тренироваться с угзи. Они должны научиться чувствовать друг друга и понимать с полувзгляда. Нет больше Сердца, объединяющего эфир мыслей котов и войори. И они не имеют сенситивных чипов, как мохваны. Значит, им предстоит наработать в тяжёлых учебных тренировках способность воссоединять свои эфиры друг с другом.

Император оглянулся на спящую Сиффиру.

— А я буду твоим щитом, моя любовь.

Волк поднялся и вышел в амфитеатр, чтобы побеседовать с главным жрецом. Службы закончились. Через пару часов служить и воспевать славу ночным светилам выйдут скромные и таинственные сёстры, живущие в самых глубоких подземельях храма и с рождения, не ведающие о свете дня.

Предстояло изучить способности нироскиров и их труды. Разумные кремниевые создания все два столетия, что мохваны спали в саркофагах, скрупулезно собирали хроники городов, научные достижения учёных войори, исследования природы Войора, собранные храмовниками. Всё это надо внести в базу данных ЦП, чтобы Сиффира нашла в этой хаотичной мешанине источники будущего развития планеты. Время рабов прошло. Войори пора поднять голову и гордо идти вперёд.

Маджрай остановился перед колонной, где в тени сидел очень старый жрец нироскир. Только в этот момент, мохван нашёл ответ на вопрос, который терзал Сиффиру. Огли усыпила их, давая новому поколению возможность родиться в этом мире без воспоминаний о вражде с мохванами. Чтобы ни один юный войори не ощущал себя рядом с волком бывшим рабом, его потенциальной жертвой или игрушкой. Обновлённая религия её законов превратила мохванов в таких же жертв игроков, как и цивилизация войори. Огли и Вардар сделали их братьями. Юные войори воспитывались храмовниками, свято почитающими законы королей, как равные мохванам, угзи и нироскирам. В книге законов лишь вампиры вихви потеряли свой статус. Они в книге описываются, как едва ли разумные сущности, пренебрегающие правилами приятия.

Утопия? Нет. В утопии нет казней. В книге законов они предусмотрены. Одна из казней назначается в случае пропаганды межрасового презрения. Статистика выдала Императору данные: за первые пятьдесят лет распространения законов королевы Огли псы богов казнили более трёх тысяч войори за клевету в адрес чистокровных и мохванов. Речь шла о смердах. Псы богов использовали книгу законов и очистили планету от заразных войори. Во избежание распространения заразы смердов, их казнили Огнём Игры, искры которого брались из Межреберья. Здесь, в этом деле возникает множество вопросов. К примеру, кто и как мог взять и удержать Огонь Игры? Кто и как был в те времена способен шагнуть в Межреберье и вернуться оттуда с искрой? Действительно, только пёс богов мог это сделать. Не простой пес, а тот, кто был рядом с первым игроком в незапамятные времена и научился у своего бога держать пламя Огня своими каменными руками. Но им удалось почти полностью очистить планету от смердов. Завершив миссию, возложенную на них Вардаром и Огли, псы снова ушли в пирамиды и замуровали себя в её подземельях. Псы богов — единственный вид, кроме красноволосых горцев, не могли подвергнуться заражению. Это и была причина, по которой Вардар избрал их орудием возмездия и лечения Войора. Сейчас полиция нравов передана красноволосым горцам. Они следят за порядком.

Маджрай присел рядом со стариком и взял его за руку. Они молча смотрели в небо на всплывающие звезды и первый спутник Войора. Внезапное чувство окутало сознание волка, словно он видел не звезды, а миры. В сети Центрального Процессора пробежала искра с опознавательным маркёром Огли. Это она так видела ночные небеса планет. Каждого мохвана коснулась искра Огли, обдав порывом тоски и ностальгии. Огли существовала даже в программах ЦП. Волки скучали по ней, признавая её наисильнейшим и достойнейшим вожаком стаи. Призрак Огли остался не только в сердцах войори, угзи и мохванов. Он живет в Центральном Процессоре, словно эта великая женщина обладала несколькими телами и вселялась в виде памяти или не материального тела во всё, к чему прикасалась при жизни. Её след в сети вился тончайшими, едва заметными нитями золотой пыли.

За спинами волка и храмовника качнулся и мгновенно исчез женский силуэт в двурогом шлеме с длинными плюмажами. Маджрай, не поворачивая головы, успел заметить сверкнувшую искру ускоренного клинка меча-хамелеона. Молниеносный взгляд на монитор целезахвата мобильных прицелов ничего не показал. Экран пуст.

2. Садтхи оставил жену отдыхать и поднялся в покои деда. Тожмен полулежал в огромном кресле и смотрел в окно застывшим взглядом.

— Входи, сынок.

— Я вижу, ты устал. Голоден?

— Нет, — Тожмен повернулся к внуку и протянул ладонь. — Подойди.

Садтхи присел рядом и взял полуслепого короля за руку.

— Когда придёт Сиффира, проведи её в мой кабинет. Ей нужно ознакомиться с моими трудами. Все исследования, которые я провёл за последние два десятка лет, не попали ещё в общую библиотеку храмов.

— Я сделаю это, дедушка.

— Ей также следует посетить хранилище псов богов под пирамидами. И чем скорее, тем лучше.

— К чему такая спешка? — Садтхи рассеянно оглядывал покои старика.

— Я давно разучился спать, сынок. А когда пытаюсь заснуть, мне приходят видения. Поверь, Сиффиру надо успеть ввести в курс дел до прихода.

— Кто должен прийти? — молодой мужчина повернулся к старику и внимательно взглянул в выцветшие глаза.

— Они скоро придут.

— Кто?

Тожмен откинул голову и тяжело вздохнул.

— Не знаю, кто они такие. Но я вижу белые лица с черными цветами, закрывающими нижнюю часть лица. Под цветком скрывается пламя дыхания Жизни. Сиффира должна о них что-то знать. Огли наверняка предупредила её. Помоги волчице подготовить армию. Времени мало осталось.

Садтхи поднялся и направился к выходу. У него не было причин не верить деду. Оставленные Огли законы требовали беспрекословного подчинения королю, главному жрецу и мохванам, вернувшимся, чтобы защитить Войор. Религия, в которой было воспитано поколение принца, представляло мохванов и их Императоров младшими братьями великих Вардара и Огли, призванных защищать и обучать войори и угзи.

— Вернись. Я не договорил, принц.

Садтхи обернулся.

— Твой отец отказался от трона и исчез. Я уверен, что его уже нет в живых. Он исчез в долине Саллавиа. Там творится что-то странное. Ты займёшь трон после моего ухода и займёшься изучением той долины. Там постоянно пропадают войори.

— Да, дед.

— Приведи урхана.

— Ты собираешься ехать к скалам Аррама?

Старик улыбнулся и покачал головой.

— Нет. В пустыню. Позови урханов. Одного тебе и одного мне. Мы поедем только вдвоём. И возьми сналл.

Молодой войори прикусил губу и, качнув головой, вышел. Его славный дед отправляется в последний путь, так и не дождавшись встречи с Сиффирой.

Качаясь на тёплой спине зверя, Садтхи щурился от яркого светила и вертел головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть поселения скиров. Время от времени на глаза попадались брошенные, изрезанные письменами круглые камни нироскиров. Ходили упорные слухи, что нироскиры научились управлять камнями и использовать их как транспорт. Не многим удавалось увидеть нироскира, мчавшегося на горящем камне. Садтхи же никогда этого не видел.

— Соглашение, заключенное с соприанами пта, обязует прибыть их делегацию сегодня вечером для пересмотра действующих алгоритмов купли-продажи ресурсов, а также обмена технологиями. Напомни им о технологиях. Они уже пятьдесят лет не дают нам новых чертежей, схем и рецептов новых смесей металлов. И я ни разу их не видел.

Также поинтересуйся из вежливости о том, как обстоят дела в их мире. Они уважают собеседников любопытных и могут проболтать о своих секретах. Будь с ними внимателен и почтителен. Менталитет соприан пта весьма отличается от нашего.

Садтхи внимательно слушал деда, продолжая оглядываться по сторонам, в надежде увидеть скиров или нироскиров на камнях.

— В книге Огли сказано, что Страж перед уходом обеспечил псов чем-то, что поможет выигрывать все войны и спасти от гибели наш мир. Мы же с тобой сделали всё от нас зависящее, чтобы псы были достойно вооружены. Именно по этой причине, я настоятельно прошу Императрицу Сиффиру посетить хранилище псов. Тебе это тоже пойдёт на пользу после вступления на трон и принятия обязательств короля Войора. И поторопитесь. Леффия в положении. Вам с Сиффирой нужно многое успеть сделать до того, как на свет появится твой сын.

— Ты знаешь о сыне? — Садтхи с любопытством повернулся к старику.

— Видения, — король пожал плечами и отвернулся. — Твой сын будет иным и изменит историю Войора, если переживёт войну.

— Что значит иным?

— Ниро. Он будет ниро.

— Но он мой сын и сын женщины-войори! Как он может быть ниро?!

Тожмен оглянулся на встревоженного внука и печально вздохнул. Ему казалось, что он забыл нечто важное. Но также он ощущал дыхание царицы смерти. Как только Навь коснётся его макушки, появится скир и замрёт в ожидании пения колокольчика-сналла, чтобы забрать его душу и проводить в миры духов, где в скором времени можно будет избрать новое тело. Старик не чувствовал страха. Он боялся лишь одного, что память его потеряется при переходе из одного тела в другое. Ему не ведомы случаи, когда какой-нибудь ребёнок сказал родителям, кем он был в прошлой жизни. Значит, прекрасная золотая царица забирает память.

Садтхи продолжал вопросительно смотреть ему в лицо, но старик отвернулся, не желая продолжать беседу. Он всё равно не мог вспомнить о том, что желал ещё сказать.

Две фигуры появились в мареве пустыни. Через несколько минут перед древесными драконами и их всадниками остановились золотистый мохван на гирде и нироскир на горящем каменном шаре.

— Моё имя Бертжази, — мохван спешился и бережно снял с седла короля. — Я пришёл передать твою душу скиру.

Садтхи передал мохвану коробку с длинным колокольчиком и отошёл в сторону, разглядывая покрытый гарью камень скира. Его заинтересовали письмена. Нироскиры записывали на них всё, что видели и находили за время своих путешествий. Огромная поляна цветов любимых на севере от Милдеросса покрыла много километров. Образовался новый клан угзи в горах. Некто за одну ночь выстроил гигантское сооружение к юго-востоку от пирамид Сахме. Возрождение ллояров в долине храмов. А вот свидетельство того, что именно этот нироскир забирал душу легендарного угзи Алана Милдерро. Он присутствовал на обряде разделения и стоял рядом с королевой Огли.

Садтхи перевёл взгляд на серо-розоватое лицо нироскира, полуприкрытое капюшоном храмовника. За спиной нироскира возвышались рукоятки древних мечей, какие давно уже не используются. Бертжази привёл не обычного нироскира, а самого главного жреца-воина Иззоди, что славился не только как виртуозный мастер владения меча, но и как выдающийся исследователь, изучающий растительный мир планеты. Благодаря его трудам, нироскиры смогли собрать огромную коллекцию лечебных трав, новых съедобных и ядовитых растений.

Тожмен подал знак принцу, чтобы он подошёл, и надел на его голову свой венец с фигуркой урхана на лобной части. Молодой войори обнял деда и долго не мог разомкнуть объятия, вспоминая всю заботу, какой окружал его дед после ухода из города отца и матери.

— С этого дня ты король Войора, Садтхи. Сиффире передай мою последнюю волю — оберегать твоего сына. Сиффира станет второй матерью твоего сына. И… прости, меня мой мальчик, но я ненавижу тебя за то, что ты ещё не сделал, но сделаешь.

Тело деда в его руках обмякло. Садтхи, едва сдерживая слёзы, опустил тело старика на песок, вслушиваясь в нежный перезвон сналла и голос мохвана:

— Да пребудет с тобой вся слава и любовь Сахме, славный король Войора, Тожмен. Иди, дух, через мир мёртвых в мир живых.

Нироскир приблизился. Его тело на мгновение подёрнулось едва заметной дымкой, и под ногами появилась вторая тень. Храмовник прижал руки к груди, словно удерживая душу покойного и тронулся в путь, шагая медленно и бережно, сохраняя до прихода к дольменам каждую частичку короля.

Бертжази поднял тело и сел на спину гирда. Огромный хищник в несколько прыжков растворился в мареве пустыни, оставляя белый светящийся хвост ускорения.

Садтхи вытер слёзы. Нужно возвращаться в замок и вызвать Сиффиру. Поднимаясь по крылу на спину урхана, Садтхи на мгновение замер. Ему показалось, что он слышит странный далёкий звук — визг, напоминающий вибрацию старого механизма. Оглядевшись по сторонам и, ничего не обнаружив, молодой король направил урхана обратно в город, дабы к вечеру принять с Сиффирой делегацию соприан пта. Нужно успеть подготовить замок к приёму гостей. Зал приёма следует насытить смесью газов в определённой негорючей пропорции, необходимой для дыхания гостей. Также дисперсная пыль кислотных металлов упростит и облегчит пребывание соприан на Войоре.

Всю дорогу молодой король с тревогой думал о словах старика. Что он ещё не сделал такого, за что заслужил ненависть единственного родного человека? И почему именно волчица станет второй матерью его сыну? Что ждёт его с Леффией в будущем?

Сиффира прибыла вовремя и встала по правую руку короля, включив забрало шлема, чтобы не задохнуться от наполненного газами воздуха зала приёма.

— Мы приветствуем, вас, король Войора и Императрица Сиффира, — трое соприан вплыли в зал. Веси за их спинами моментально закрылись, сохраняя необходимую для них среду.

Гости расположились в специальных ложах перед королем. Их гладкие ослепительно синие кожаные шлемы резали глаза бликами.

Садтхи поднялся и почтительно склонился перед гостями, стараясь не смотреть в их странные, плавающие по всему лицу глаза. Все трое являются единым существом — Отцом.

— Мне стало известно, что за последние пятьдесят лет вы не прислали ни одного символа нашего договора, Отец.

— О, да, — заговорил один соприан, но остальные либо вторили ему эхом, либо говорили синхронно с ним, не открывая глубоких ртов, полностью застеленных крошечными, едва заметными зубами до глубокой глотки. — У нас нет ничего для вас.

— Ваши научные исследования остановлены?

— О, да.

— Восстановите свои лаборатории, — Садтхи растерянно пожал плечами, не понимая гостей. — Почему вы не восстанавливаете ничего?

— О, да. Наш мир мучается. Мы болеем перенаселением. Нет ресурсов для жизни. Нужна смерть. Много смерти.

Садтхи удивлённо оглянулся на Сиффиру. Волчица нервно облизнулась и метнула испуганный взгляд на гостей, потом на короля. Она чувствовала подвох, но не могла понять, в чём именно он заключается. Её инстинкты хищника ощущали захлопывающуюся западню.

Памятуя о предостережении деда, Садтхи принял решение на время отказаться от продления договора купли-продажи и обмена ресурсами с соприанами, дав им время на решение своих проблем перенаселения.

— Я должен принять решение.

— Да? — один из гостей вытянулся вперёд.

— Я освобождаю вас от долговых обязательств в сфере научных технологий ещё на двадцать лет. Завтра в Паххвлах пребудет гуманитарный груз аррамской соли, чтобы дать вам возможность решить свои проблемы.

Сиффира облегчённо вздохнула и опустила голову, считая решение короля достаточно мудрым.

Соприаны застыли и посерели. Садтхи было известно это состояние гостей: они думали и общались между собой. Набравшись терпения, король ждал их ответа, глядя прямо перед собой.

— Ваша помощь бесполезна. Нам известен способ решения проблемы перенаселения. Мы пришли сегодня не за продлением договора, а затем, чтобы вручить вам нашу смерть. Такую же ноту мы передали землянам. Они достаточно долго пользовались нашими технологиями, и знали, что время оплаты когда-нибудь наступит. Асы Игры доктор Эдгар фон Рохау и Лансе Лони ки Паш, особенно, последний, исчерпали все условия договора ещё несколько столетий назад.

— Дар нашей смерти преподнесён Земле и Войору, — поправил другой соприан.

За спиной короля судорожно вздохнула волчица. Садтхи увидел, как мелко задрожали её руки. Что-то пошло не так.

Король подал знак гостям ожидать и включил мимик, придавая своему костюму серый оттенок размышления.

— Что происходит, Сиффира?

— Не знаю. Мне не нравится это. У меня нет данных. Менталитет соприан сильно отличается от менталитета мохванов, инсектов и войори. Возможно, наши автоматические переводчики не справляются с их семантикой.

— Что будем делать?

— Отказ от дара приведёт к оскорблению и войне. У нас нет выбора, придётся принять дар. А он — уже и так война. Они нападут в любом случае на нас и землян. Мы ближе, а следовательно, мы станем первыми в их списке. Едва падёт наша планета, они двинутся на Землю. Это уже не Игра х-игроков. Это жестокая реальность.

Садтхи отключил мимик и повернулся к гостям. Несколько мгновений он размышлял.

— Какие предпримете меры, если мы откажемся от вашего дара в гуманных целях сохранения добрых отношений между нашими мирами и из уважения к возникшей на вашей планете ситуации с перенаселением?

— Война.

— Нам нужна наша смерть в ваших руках, — попытался разъяснить второй соприан. — Если наша смерть останется в наших руках, мы вынуждены будем начать войну, не имея оснований, дабы снизить уровень перенаселения. Если вы примете наш дар, вы поможете нам, а мы вам.

Садтхи кашлянул, пытаясь избавиться от назойливого чувства удушения.

— Вы хотите, чтобы мы вас убивали?

— О, да, — кожа соприан покрылась звёздочными крошечными шипами, показывая крайнюю степень удовольствия.

— И что вы предлагаете в обмен?

— Жизнь.

— Много Жизни. Это обязательная плата. Её у нас тоже накопилось с избытком. Мы задыхаемся от дыхания Жизни. Обмен — естественное поддержание баланса.

Садтхи снова включил мимик, окружая своё тело цветом размышления.

— Сиффира, они меня пугают. Я не понимаю, что делать. Они не оставляют нам возможности использовать альтернативные методы ухода от их проблем.

— Ничего удивительного. Мы ближайший к ним населённый разумными существами мир. Им больше не к кому обратиться за помощью. Мы могли бы просить помощи у ос Фортегсия. Но они откажутся, не считая себя убийцами. Можно было бы просить силоитов. Но они слишком далеко. Да и закрытие долга чужими руками соприаны не посчитают завершённым. Долг должны закрыть мы сами и те из землян, чьи предки использовали технологии пта.

— Их условия не похожи на просьбу о помощи.

Сиффира нервно облизнулась. Ловушка захлопнулась.

— Однако договор заключённый с ними сотни лет назад не оставляет никому выбора. Никто: ни земляне, ни мы не предполагали, что расплата будет иметь столь извращённую форму. Нам придётся принять дар и обмен. Нападение соприан уничтожит остатки цивилизации войори. Предложи им вымерший Мохван-Баст. Возможно, эта планета им подойдёт для умерщвления их стариков. Мы не можем допустить, чтобы пта высадились на Войоре или Земле.

Садтхи снова повернулся к гостям и отключил мимик.

— Мы примем ваш дар после того, как вы рассмотрите наше альтернативное предложение. Мы можем отдать вам ещё не колонизированную, мёртвую планету, ранее принадлежавшую мохванам. Сама Императрица предлагает её вам в дар. Вы должны также чётко осознавать, что наш мир долго пребывал в состоянии войны и многое потерял. Ещё одну войну нам не пережить.

— О, войны, спровоцированной нами, в случае принятия нашего дара не будет. Она сама придёт.

— Что вы имеете в виду? Поясните, Отец. То есть, война в любом случае будет?

— О, нет. Это уже будет не война, а дар. Мы рассмотрим ваше предложение дарования Мохван-Баста, как дополнительную плату за дыхание Жизни, что мы принесём на Войор.

Автоматический переводчик захлебнулся непереводимыми сигналами, что говорило об использовании в речи оборотов, присущих глубокой традиционно-исторической системе менталитета гостей:

–…дар смерти на дар жизни… обмен… скольжение радости… всеобъемлющая сила жизни в каждой клетке…

Когда переводчик смолк, Сиффира злобно сверкнула глазами и обратилась к гостям:

— Мы принимаем дар вашей смерти. С одним условием. Вы никого не убиваете на Войоре. В ином случае ваши действия будут расцениваться, как интервенция и мы начнём контратаку в целях самозащиты.

— О, нет, — один из гостей покрылся лиловыми буграми гнева. — Вы сами некогда подписали договор о поставке технологий! А то, что вы не прониклись нашими историческими ценностями — не наша проблема! Вы добровольные рабы наших условий. Контратака будет воспринята нами, как нарушение договора обмена. Войор будет уничтожен без права дарения Жизни. И мы забираем Мохван-Баст. Благодарим за подарок.

Соприаны, поддерживая традиции Войора, поднялись и, почтительно поклонившись королю и Императрице, двинулись к выходу, где уже вплотную к весям стоял с открытыми шлюзами их корабль. В последний момент Садтхи и Сиффира успели заметить, как гости извлекли из складок своих скафандров прозрачные шары, содержавшие большие чёрные цветы. Шары лопнули в их искусственных руках. Соприаны прижали цветы к нижней части лиц и ступили на подъёмник своего корабля. Шлюзы мгновенно закрылись.

— Мрази! Скользкие мрази!!! — Сиффира гневно ударила кулаком по стене.

— Ты их разозлила, — Садтхи и сам ощущал гнев и страх. Похоже, соприаны создали два безвыходных условия для начала войны. Принять дар, значит, убивать соприан, ломая сопротивление инстинктов их самосохранения. Если не принять дар, то они нападут, чтобы решать свои проблемы перенаселения путем войны. Это о них говорил старый король Тожмен. Более того, войори и земляне сами подписали себе приговор, не изучив менталитет Отцов пта до подписания договора о получении технологий.

— Нечего тут пояснять. Они объявили нам войну. В скором времени здесь будут миллиарды их стариков и калек, ищущих смерть на нашей планете. Они любыми средствами будут провоцировать войори, чтобы те убивали их. Дело дойдёт до похищений и ещё неведомо чего. Они будут оказывать давление, нарушать наши законы, внедряться в города и поселения, вытесняя войори и угзи из их же домов. Если они победят нас, то их проблема перенаселения решится естественным путем: они завладеют Войором, расширив свои владения. И мне пока не ясно, с каким явлением под названием Жизнь столкнёмся. Мать Фердмах, они и Мохван-Баст теперь приберут к рукам!

Сиффира зарычала от бессилия и злости. Предсказание Огли сбываются.

Садтхи обдумывал ситуацию. Наконец, прикоснувшись к её плечу, тихо сказал:

— Нам необходимо посетить хранилища псов. Сейчас. А пока передай по сенситивной связи, что король Тожмен ушёл в миры Нави, отдав венец мне. Мохваны должны сообщить всем наместникам о моём вступлении на трон и мобилизовать все войска…

— Которых у нас нет! — рявкнула Сиффира и клацнула клыками. — Институты начали работать только вчера. За двести лет нашего сна войори разучились держать оружие в руках.

— Я уверен, твои учёные справятся с этой проблемой.

Сиффира удивлённо посмотрела на молодого короля. Он прав. Её муж исследовал восстановление генной памяти живых существ. Войори исконно являлись воинами. Не составит труда вернуть им эти навыки через тренировочные устройства мохванов.

— Раньше я не замечал знака замужества на тебе, Сиффира. Ты вышла замуж? — Садтхи прикоснулся к узорам на её левом браслете и улыбнулся. — Кто он?

— Маджрай — один из ведущих специалистов генной инженерии.

— Я рад за тебя, — Садтхи тепло пожал её запястье.

— Ты прав, король, мои учёные справятся. Кстати, а где твой семейный угзи?

— Их двое. Брат и сестра. Ушли в пещеры Аррама на служение жрице Аффилле. Вернутся, когда другая пара угзи их сменит.

Глаза волчицы потускнели и остекленели. Она вышла на связь со всеми своими мохванам, передавая новые приказы. Пока она с королем посетит хранилище псов, её учёные соберут войори и угзи, чтобы восстановить их наследственную память. Войори по-прежнему заплетают в свои косы боевые цепи, отдавая дань традициям. Угзи не прекращали обучение в пустынях и на острове Вадхи, боясь потерять истоки своей древней культуры. Тем легче будет учёным вернуть бойцам способности и навыки их предков.

Получив новые директивы, связанные с угрозой вторжения, Маджрай объявил общую мобилизацию и приказ наместникам выслать в максимально короткие сроки всех войори и угзи, способных держать оружие к храмам Гиары, Кардлана и Сангаяны, чтобы получить восстановление памяти мышц на тренажерах, а также вооружиться и быть готовыми к нападению.

Пока Сиффира и Садтхи двигались к пирамидам, в лабораториях мохванов стояла ужасная суета: волки поднимали на поверхность все мохванские устройства генетического программирования. Обрабатывали, меняли и обновляли протоколы, чтобы ни в коей мере не навредить войори, помогая им вспомнить навыки своих предков.

Из песков поднялись забытые увойды и отправились в далекие города и селения с приказом привезти войори и котов. Пещеры Аррама сотряслись от гула миллионов кораблей, пробуждённых Императором Маджраем. Корабли садились в долине храмов, и принимали аппарат генетического восстановления, его оператора и отвозили его в места недоступные увойдам. Вскрывались законсервированные арсеналы. Активность мохванов возрастала в геометрической прогрессии. Команда Императора имела под собой серьёзное обоснование: никто не знал, в какие сроки начнётся интервенция чужаков. А она уже началась. Предгорья Саллавиа атаковали и, живущие там красноволосые войори гибли, не понимая, что именно их убивает, ведь враги, высадившие на склонах свой десант были абсолютно безоружны. Но пришельцы снимали маски в виде чёрных цветов, и вокруг всё живое заражалось неизвестным видом плесени и погибало.

Сиффира и Садтхи остановились перед входом в хранилище. Меззухи — аппараты сканирования приняли прикосновения гостей и раскрыли перед ними закамуфлированные веси.

Сиффира замерла в растерянности. Она не могла предположить, что псов так много. Колоссальная площадь подземелья едва умещала миллиарды застывших крылатых фигур. Псы стояли, сложив крылья плотно плечо к плечу. Всё их оружие помещалось в специальные компактные вертикальные стойки перед ними.

— Откуда их столько? Их же было не более тысячи!

— В писании сказано, что всего после войны с Лони ки Пашем псов оставалось около двух тысяч. Но, в ожидании войны с инсектами, король Датмих создал остальных с помощью книги Искр, — Садтхи прошёл вперед и остановился перед одним из окаменевших воинов. Наклонившись, король поднял небольшой инструктированный камнями и узорами диск.

— Что это?

Сиффира осторожно забрала диск из рук войори и вложила в предназначенную для него выемку на стойке.

— Это силовой щит. При не осторожном включении может снести голову. Раскрывается спиралью. Такие же щиты предусмотрены в противовесах ускхов на спине бойца. Выглядят потрясающе красиво, словно радужные полупрозрачные крылья. Мои предки внедряли такое вооружение во времена начала правления королевы Огли. Говорят, что по этим технологиям когда-то были созданы доспехи знаменитой Лунной Роты Земли. Роты, состоявшей из ведьм, умеющих летать в таких доспехах и модифицировать фрагменты в оружие. Но технология модификации доспехов давно утеряна. Возможно, она сохранилась у пта.

Сиффира оглянулась, услышав тихий смешок короля. Их глаза встретились, и волчица увидела искрящиеся весельем глаза.

— Я пошутил. Мне известно о снаряжении псов всё. Я и мой дед оснащали хранилище оружием много лет. И согласен: щиты на спинах бойцов выглядят впечатляюще. Но о том, что эта технология была известна давно земным ведьмам — для меня откровение.

Сиффира причмокнула губами и с улыбкой подняла коробочку с капсулами, вмещающуюся в ладони.

— Тогда скажи, что это?

— Смесь иммуномодулятора с моноатомным золотом. Такие наборы есть у каждого пса. Они могут понадобиться войори или угзи. О них есть подробное описание и рецепт изготовления в книге Огли и Вардара. Ими обеспечил псов Олерис ещё до моего рождения и подготовил одну из лабораторий мохванов под промышленные масштабы производства.

Волчица извлекла из коробки одну капсулу и с удивлением увидела тонкую сверкающую иглу.

— Путем инъекции?

— Да. Сразу в кровь. Тоже технологии землян. Смесь создаёт барьер, защищающий и восстанавливающий структуру ДНК.

Сиффира сложила всё обратно и прислушалась к эфиру мохванов. Маджрай только что отдал приказ войори разделиться на бригады. Пехота: войори-снайпер, сорок войори-бойцов, сорок угзи, один мохван, один нироскир, один пес богов. Артиллерия: четыре горца, один угзи-снайпер, один мохван, один пес. Группа прикрытия: десять угзи, десять снайперов, два пса, один мохван. Штурмовые бригады: двадцать горцев, десять чистокровных войори-снайперов с бортовыми винтовками, шесть псов, шесть мохванов, один угзи, десять бойцов-храмовников. В эфире заскользили программы построения защитных сооружений, которые в ближайшие несколько часов возведут нироскиры в стратегически важных районах. Инженеры приступили к изготовлению лепестковых оборонных систем для городов.

— Мы не знаем, к чему готовиться, — Маджрай коснулся эфира жены.

Сиффира задумчиво держала в руке капсулы с моноатомным золотом.

— К химической войне. Это только моё предположение. Олерис, следуя законам Огли и Вардара, обеспечил всех псов капсулами с моноатомным золотом. Более того, стали поступать доклады от горцев, что там началось вторжение. Пта начали высаживать десант. Потери среди горцев огромны. Вышли туда корабли для эвакуации и разведку. Мы не можем дать горцам запрашиваемое подкрепление, не зная, с чем имеем дело.

— Я понял тебя, дорогая. Но это не химическая война.

— А что?

— Генетическая. Моноатомное золото восстанавливает структуру повреждённых клеток ДНК. Мы на пороге генетической войны. Это намного серьёзней химической. Мы безоружны против такого вида агрессии. Да и капсулы не во всех случаях способны спасти жизнь раненным.

— Мать Фердмах! — Сиффира в бешенстве сжала кулаки.

— Что происходит? — Садтхи тревожно оглянулся на волчицу.

— Соприаны и есть дыхание Жизни. Они объявили войну Войору, чтобы обменятся. Они гибнут от наших рук, получая долгожданное освобождение территорий на Сопре, а взамен дают нам своё дыхание Жизни. Дыхание Жизни не выбирает, какие клетки живого организма хорошие, а какие плохие. Соприаны воздействуют на все клетки подряд, ускоряя их рост и размножение, изменяя ДНК живых существ, вызывая сложные, многоступенчатые мутации. В итоге мы будем иметь стремительный рост числа заболеваний, связанных с бесконтрольным ростом и размножением клеток: быстрым старением, выкидышами у беременных, слепотой, возникновением раковых опухолей, разрывами кровеносных сосудов и мышц, переломом костей, спонтанными травмами, резким сгущением крови и многое другое. Мохваны несколько миллионов лет назад уже сталкивались с подобным прецедентом. Но никто из учёных не смог идентифицировать заболевание, которое назвали прозоном. Во Вселенной по статистике мохванской истории было зафиксировано всего две глобальные пандемии прозона. Одна из них стёрла с лица Вселенной цивилизацию греххеров, жившую на сопредельной территории с Сопром двадцать миллионов лет назад. И десять миллионов лет назад полностью вымерли рилеры — жители Амподри, вашего самого большого спутника, который раскололся от удара астероида до возникновения цивилизации войори. Кстати, миттеры чем-то напоминают рилеров Амподри. Отличие лишь в том, что змеи Войора жидкометаллические, а рилеры — ядерно-осколочные.

Сиффира задумчиво присела на край ступени. Пока они беседовали, псы начали просыпаться и молча надевать портупею, похрустывая под высоким потолком гигантскими крыльями. В серой массе крылатых бойцов горели розовые кварцевые глаза, и время от времени вспыхивали лёгкие язычки фиолетового пламени, пробивающегося сквозь кожу псов, напоминающую пляжные окатыши. Своим пламенем они очищали тела от осевшей за две сотни лет пыли.

В эфире снова пробился Маджрай:

— Сиффира, я начал тотальную проверку состояния здоровья всех бойцов. Прозону подвержены все войори, угзи, мохваны и гирды. Урханы при атаке прозона погибнут в доли секунд — у них ДНК-цепочки самые хрупкие.

— Значит, и ты догадался, что это прозон?

— Ещё бы, — Маджрай усмехнулся. — Я сопоставил некоторые факты. Боги Земли спасались моноатомным золотом во время нашествия соприан задолго до правления династии Хуфа в Египте. Им приходилось в одно мгновение покидать свои города, чтобы избежать столкновения с массой Жизни соприан. В данный момент атака соприан Земле не угрожает, так как Земля слишком далеко ушла по эклиптике Вселенной от мира соприан. Но если мы проиграем, Земля будет следующей. Там такое множество видов флоры и фауны возникло, после их последней атаки, что землянам не хватит сотни веков, чтобы все их изучить. Там ещё и остались носители спор Жизни. Десять миллионов лет назад они атаковали не только Амподри. Нападению прозона подверглись тысячи миров. Каждые десять миллионов лет начинается цикл перенаселения соприан. Они атакуют ближайшие миры с целью уменьшить свою численность, завоевать по возможности новые территории, а в случае неудачи оставить о себе память в виде новых видов флоры и фауны, возникшей на платформе белковой атаки. Соприаны являются по мифам и легендам Земли богом плодородия. Египтяне Земли звали их одним именем — Пта. При слишком массивной атаке, прозон сметёт всё живое, чтобы на его основе поднять новые виды объектов, не имеющих никаких гарантированных прогнозов. Так, Амподри после гибели аборигенов буквально кишел многокилометровыми пластами активной, хищной плесени. Слабый аналог этой плесени есть на Земле — это миксомицет жёлтого слизевика. Возможно, он тоже является следствием поражения Земли прозоном. Уж больно схожи его характеристики с порами прозона.

А мир греххеров залило белковыми океанами, насыщенными анаэробными микроорганизмами. В данный момент планета греххеров представляет собой жидкую пустыню с время от времени встречающимися симбионтами, которые эволюционируют.

— Понятно, — протянула Сиффира, включила разговор с мужем на громкую связь, чтобы король мог их слышать, — А каковы прогнозы заражения псов богов?

— Они не подвержены прозону, так же как скиры и нироскиры. До тех пор, пока споры дыхания Жизни не адаптируются к среде Войора. Есть вероятность, что споры дыхания Жизни, найдя в телах скиров или псов микротрещины, заселят туда некие организмы, которые могут медленно разрушать каменных созданий, а также делать их переносчиками заразы.

— И что же будет дальше? — сдержанно полюбопытствовала Сиффира, чувствуя, как по спине пробежала ледяная волна ужаса.

— Скиры и псы, получив большую дозу прозона, в итоге не одолеют атаку, и также, начнут погибать. Прозон разрушит их.

— Какова предположительная стратегия? — Садтхи придвинулся ближе, чтобы Маджрай слышал его.

— Убивать соприан до того, как они снимут с лица адаптивные маски. Один выдох соприана заразит сразу несколько сотен квадратных метров. Надо учитывать и направление ветра. Их корабли нужно планомерно выслеживать. Нападать придётся нам первыми с подветренной стороны. Мои учёные сейчас изготавливают в срочном порядке защитные скафандры, но они будут не очень прочными, нам не хватает ресурсов. Мы нашли склад с костюмами химической защиты в заброшенных кораблях фортегсий. Детали с них запустили в производство. Но и этого нам не хватит на всех. Также сейчас проводится изучение розы ветров, чтобы вовремя скоординировать контратаки и эвакуации. Создаются переносные карантинные блоки для обследования на предмет заражения прозоном и обязательной дезинфекции после каждого боя. Передано предупреждение и алгоритмы профилактики заражения на все материки и острова. Все производства Рулы уже в процессе реструктуризации. Но хуннубийские караваны не будут успевать поставлять защитные костюмы и лекарства. Рулайские старцы готовят сейчас рецепты для передачи всем материкам. По ним нам всем предстоит производить лекарства самостоятельно. На Хуннубе, на Сячшизе и в нашей столице в данный момент возводятся фармакологические пункты сбора и переработки лекарственного сырья.

— Отлично. Люблю тебя, Маджрай.

Сиффира отключила связь.

Садтхи внезапно засмеялся, хлопнув себя по коленям.

— И? — мохванка удивлённо подняла брови.

— Почему бы нам не помочь соприанам, сбросив на их города несколько десятков бомб? Разрушить их стратегические объекты — космические станции, ангары, заводы, производящие корабли. Они вручили нам право убивать их. Почему бы не воспользоваться этим правом в полной мере?

Из горла волчицы вырвался сердитый рык. Мохванка плотоядно облизнулась, борясь с наследственной жаждой войны. Великий соблазн.

— Если ты сейчас преступишь закон дипломатии, Садтхи, нас, мохванов тебе уже не остановить. Получив твоё разрешение напасть на Сопр, я включу в Центральном Процессоре базовые команды. Мохваны снова станут убийцами. Подумай об этом, король. Своим необдуманным решением ты подвергнешь серьёзной опасности и свой народ. В книге Вардара и Огли специально для таких, как ты, есть напутственные слова, напоминающие о кровожадности мохванов. Не играй с огнём. Более того, ты слышал, что сказали соприаны. При контратаке, они сотрут нас в порошок. Просто поверь мне, у них есть средства для нашего мгновенного уничтожения. Их технический уровень гораздо выше древних жуков-предтеч, иначе они не покупали бы технологии у Отцов пта. Верно ведь?

— Несомненно, — невольно согласился Садтхи. — Почему они тогда не используют свои сверхвозможности?

— Потому что они знают, к чему приведёт потеря их тайных знаний, попади они в руки, к примеру, мохванов или сгинувших жуков. Это единственная цивилизация, которой можно доверять хранение самых страшных тайн, самого опасного оружия, самых убийственных технологий. Они никогда не используют их в войнах, чтобы о них никто и никогда не узнал. Они собиратели. Если они находят учёного, создавшего смертельное, опережающее своё время оружие, яд или вирус, то они забирают его и его изобретение. Или убивают, присылая наёмника, шагающего через ребра Мироздания.

— Как Огли?

— Да.

Сиффира резко поднялась и направилась к выходу, продирая острыми когтями борозды на каменных стенах хранилища. Ей нужна охота. Прямо сейчас. Молодой король затронул больную тему. Как далеко пасутся шише?

Садтхи проводил взглядом волчицу. Нужно дождаться пробуждения всех псов и вести их в Милдеросс. Псы богов тоже подключены к сенситивной сети мохванов с помощью браслетов мечей-хамелеонов.

Радость переполняла их жидкие сердца. Панорама открытого пространства, усеянного мёртвыми телами красноволосых войорских горцев, вселяла надежду на скорейшее решение проблемы переселения. Каждое тело покорённого войори стало питательной средой для новой жизни. Она бурлила и кипела, вырываясь наружу с хлюпаньем, разбрызгивая вокруг семена дыхания Жизни. И всё, чего касалась эта живая масса, тут же начинало прорастать бесформенными наростами, листьями, ветками, лапами, глазами, шерстью, крыльями.

Скоро масса под давлением среды Войора создаст себе тела растений и животных, пригодных к жизни на этой планете. Так было на всех завоёванных планетах. Кроме, кажется, Греххера. Там не удалось создать достойные виды флоры и фауны. Но это мелочи. Здесь же не важно, что вырастет. Главное — это Жизнь.

— Мы идём дальше. Мы даровали им свою смерть. Пусть примут Жизнь. — Соприаны переглянулись и, едва передвигая старческие ложноноги, направились на север, время от времени снимая адаптивные маски и выдыхая своё опасное дыхание на растения, камни и просто в ветер, наслаждаясь расползающимся за ними шлейфом бесформенных и быстро растущих фантасмагорических фигур. Они ощущали счастье от выполненного долга. Их мир будет ими гордиться. Их имена впишут в камни славы. Они несут Жизнь на полупустой Войор. Они не пожалели своего драгоценного дыхания для нищих движением войори.

— Мы нашли Сердце Войора.

— О, прекрасно.

— Оно мертво.

— О, прекрасно. Мы вдохнем в него Жизнь!

— Мы вдохнем в него Жизнь!

Соприаны окружили хрустальную гору. Сквозь её чистые прозрачные стены просвечивалось ложе синего цветка Сердца. Соприан не волновало, что они стоят на пороге параллельного пространства. Один шаг, и они замерли над давно остывшей и погасшей глубиной Сердца с умиленными улыбками. Их искусственные руки, пристёгнутые к влажным и скользким телам, потянулись к маскам. Глаза сверкали счастьем и безграничной радостью, а тела заволновались звездчатыми мурашками удовольствия.

Сиффира приготовилась к прыжку. Шише отвернулся, разглядывая отвлекающего его гирда с противоположной стороны. Ещё мгновение и волчица бесшумно прыгнула вперёд, вцепилась острыми когтями в шею зверя. Её клыки с наслаждением пробили мягкую кожу. По губам и шее потекла тёплая кровь. Шише рванулся в сторону, но тут же рухнул, прижатый лапой оголодавшего гирда. Сиффира быстро насытилась и отошла в сторону, давая возможность гирду доесть добычу. Некоторое время волчица смаковала вкус крови. Внезапно её глаза остановились на стволе урханцириуса. Урханцириусы не двигались с тех пор, как застыло Сердце планеты, и лишь изредка прибивали неосторожного свифта корнями. Дерево вздрогнуло. Под его полупрозрачной корой шевельнулись светящиеся синие огоньки.

— Теха, ко мне! — Сиффира начала отступать, призывая гирда и настороженно наблюдая за хищным деревом.

Внезапно корни дерева взмыли вверх и с оглушительным свистом врезались в спину гирда, разрубив его тело пополам. Сиффира едва успела увернуться от мощных ударов со всех сторон и бросилась прочь из леса. Прыгнув одним рывком на пески пустыни, волчица быстро поползла дальше, оглядываясь на взрывающийся песок за её спиной. Миновав границы леса, мохванка осталась неподвижно лежать, чтобы отдышаться; смотрела в изумлении на взбесившиеся деревья. Неожиданно прямо на неё выскочило стадо свифтов и шише. Звери, оглашая пустыню испуганными криками и рёвом, выбрасывались в пески, как только что сделала волчица. Лес наполнился оглушительными свистом, ударами и предсмертными криками животных.

Закрыв голову руками, волчица включила связь с мужем, передавая всю информацию.

— Маджрай, ты видишь это?

— Да. Скоро буду. Две минуты. Выдержишь? Отойди подальше от леса. На сканерах видны тысячи животных, движущихся в твою сторону. Ты находишься у границы леса, это опасно. Испуганные звери могут покалечить тебя. Кстати, пробудившиеся урханцириусы, поедая животных в очень скором будущем начнут плодоносить. Я приведу воинов, возможно, удастся вернуть для войори необходимую численность урханов и восстановить контакт, потерянный за две сотни лет назад.

— Маджрай, я не могу подняться. Они сметут меня. Ты хоть понимаешь, что это значит?! — волчица едва увернулась от когтистой лапы свифта.

— Не совсем.

— Сердце Войора ожило! Я чувствую его биение! Только бьётся нездорово, как у бегущего человека. Биение ускоряется, дробится и частит!

— Я тоже теперь чувствую. Сейчас передам данные в лабораторию. Учёные проведут мониторинг биения и определят состояние. Я уже рядом. Тринадцать секунд. Ты не покинула опасную зону. Пригни и закрой голову и спину щитом. Пять секунд.

Сиффира вжалась в песок и, чуть приподняв голову, увидела прыгающие песчинки. Дробь Сердца и топот бегущих зверей разносился низкочастотными волнами, вызывая неконтролируемые приступы ужаса и паники. Ближайшие урханцириусы поднялись, вырванные с корнем в воздух — это испуганные свифты в панике сносили молодую поросль, затаптывали своих более слабых сородичей и неслись сплошной стеной на волчицу. В следующее мгновение некая сила вырвала мохванку из песка и подняла над проносящимся обезумевшим стадом. Императрица не могла оторвать расширенных глаз от сплошной, ревущей серой массы под собой. Никакой щит не защитил бы её от травм.

Маджрай крепко прижал к себе жену и развернул гравимодуль.

— Успел, — в его голосе Сиффира услышала облегчение, нежность и радость. Сиффира, скрывая счастливую улыбку, прижалась к широкой груди мужа. Она больше не одна.

3. Иззоди, боясь пошевелиться, стоял и смотрел вверх. Ветви ллояра двигались слишком активно, не позволяя главному жрецу пройти по тропе к храму. Роща исполинских ллояров, выросшая на храмовой территории, ранее не мешала людям и каменным скирам передвигаться по тропам. Рассматривая лохматые чёрные ветви, жрец разглядел небольшие образования на концах. В летописях сказано, что во времена Огли ллояры роняли с ветвей каменные, эллипсоидной формы зёрна, пробивая песок и оставляя глубокие кратеры. Несколько таких зерен до сих пор хранятся в библиотеке. Многие исследователи пытались разгадать загадку ллоярских семян. Они не прорастают и не раскалываются. Деревья плодятся корневой системой. Возможно, жрецы что-то недоглядели. Зачем этим исполинам семена?

Заметив возникший просвет, жрец кинулся к храму, уворачиваясь от мечущихся ветвей. Он бегом спустился в подземелье и направился в библиотеку, хранящую зёрна ллояров. Очень тяжёлое зерно нироскир, привыкший передвигать огромные камни с трудом сдвинул с места, чтобы подогнать его к аппаратуре. Мохванские программы тестирования, недавно обновлённые Сиффирой и Маджраем, сейчас придутся очень кстати.

Иззоди положил на поверхность зерна считывающий щуп и включил компьютер. Голограммные экраны загорелись. Жрец сел в кресло, наблюдая за процессом инициации сканеров. Первые данные озадачили жреца: кажущийся весьма прочным, эллипсоид ллояра оказался заполнен газом под колоссальным давлением. Именно сочетание этого плотного газа и внутренней оболочки зерна делало его столь тяжёлым. Для того чтобы изучить состав газа нужно вскрыть зерно. Как это сделать? Иззоди задал директиву на поиск безопасного способа вскрытия зерна. Реанимационная капсула может сдержать взрыв, последующий за вскрытием. Итак, облучение гамма-лучами откроет зерно. Отлично.

Жрец вызвал команду мохванских учёных и с их помощью перенёс зерно в реанимационную капсулу. Пока он обкладывал тяжёлый эллипсоид щупами, датчиками и химическими сверхскоростными адсорбентами, чтобы снизить давление на внутренние стенки капсулы при вскрытии, в лабораторию вошла Леффия и остановилась позади, с любопытством наблюдая работу учёных.

Иззоди закрыл купол капсулы, выпроводил свою команду из лаборатории и включил все адсорбенты и анализаторы. Операция продлится по расчётам программы всего две секунды. Взрыв, погашенный адсорбентами, заполнит все ёмкости считывающих щупов. Далее сработает аннигиляция газа, и капсула будет полностью очищена от следов зерна.

Жрец ещё раз проверил готовность компьютеров, не замечая стоящую за его спиной королеву. Леффия в момент включения гамма-излучателя склонилась над капсулой, разглядывая сквозь купол процесс вскрытия зерна. Мощнейший взрыв сотряс здание храма, вспугнув стаи птиц, поселившихся на его шпилях. Реанимационная капсула, заполненная адсорбентами, не выдержала давления. Её купол разлетелся острыми осколками во все стороны, выбивая глубокие трещины и рваные борозды на каменных стенах зала. Остаточный газ зерна мгновенно заполнил помещение. Продолжающий работать излучатель спустя несколько секунд надрывно вскипел и взорвался, мгновенно покрывшись плёнкой окислов. По стенам густо потекли вязкие жидкометаллические капли, просачиваясь в каждую щель и растворяя камни и металлы.

Иззоди вскрикнул от боли, ощутив, как несколько ядовитых каплей попали на кожу ног. Подняв голову, жрец увидел край каласириса и рассыпанные бусины ускха. Кто здесь был кроме него?! Жрец с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как его кремниевые ноги хрустят под воздействием испаряющихся окислов газа. Кожа на конечностях с хрустом отваливалась тонкими пластами, обнажая розоватую плоть, ставшую мягкой и болезненной. Не обращая внимания на нестерпимую боль от ядовитого газа, разъедающего его тело, жрец обогнул разрушенную капсулу и испуганно застыл над окровавленным телом королевы Леффии. Нет времени предаваться эмоциям! Иззоди подхватил тело женщины, сочащееся каплями жидкого металла и льющейся кровью из глубоких ран, быстро положил в соседнюю, чудом уцелевшую капсулу. Захлопнул купол и включил все программы реанимации, поддержания жизни и лечения. Жрец попытался покинуть ставшую опасной лабораторию, включая на ходу автономные адсорбенты, систему очистки воздуха и сирену химического заражения. Но дойдя до полотна весей замертво рухнул. Спустя несколько минут в лабораторию ворвались мохванские учёные в костюмах защиты. Исследовав последствия взрыва, мохваны вынесли в соседнюю лабораторию капсулу с Леффией и тело погибшего нироскира. В лаборатории остался Маджрай. Его руки тряслись, когда он последовательно запускал все дополнительные системы очистки. Костюм химической защиты расползался на глазах от воздействия газа. Волк схватил информноситель, на который записывался весь процесс вскрытия зерна ллояра и, сбрасывая на ходу костюм, пропитавшийся ядовитыми жидкометаллическими испарениями, выскочил в коридоры и включил консервацию зала, в котором произошла трагедия.

— Тело жреца представляет опасность. Оно источает высокую концентрацию токсичных испарений, — один из учёных быстро опустил тело нироскира в пустую капсулу и захлопнул купол.

— Ограничьте доступ в этот зал, — Маджрай с тревогой склонился над датчиками капсулы, в которой лежала королева. — Обеспечьте карантин первой степени, пока я не выясню, с чем мы столкнулись. Все костюмы в переработку. Всем мохванам, участвующим в эвакуации королевы пройти обследование. И до выяснения всех обстоятельств, никто не покинет лабораторию. Доложить о результатах обследования.

Маджрай упал в кресло и подключился к системе анализаторов. К счастью, его тело не пострадало и не представляет угрозы для окружающих. Следя за бегущими строками докладов, Император связался с Сиффирой и дрожащим голосом доложил о трагедии.

— Королева Леффия беременна. Объявлен трёхступенчатый карантин, — закончил он и, не дождавшись ответа, отключил связь и обхватил голову руками. Он с ужасом думал о том, что сияние неона влюблённого короля погаснет, если королева погибнет. Следом погибнет Садтхи, оставив Войор без наследников. Род Милдерро прервётся. Императорскую чету могут подвергнуть обвинениям в умышленном убийстве короля и его беременной жены в целях захватить власть исключительно для мохванской расы. И всё лишь потому, что он, Император оказался рядом во время взрыва зерна. Кроме мохванов не осталось свидетелей другой расы — нироскир Иззоди погиб. Только его словам народ Войора мог верить. Они верят своим кремниевым людям, не способным лгать.

Сиффира после инцидента в лесу, большую часть времени проводила в институтах, работая вместе с бригадами своих учёных над восстановлением генетической памяти войори и угзи. Доклад мужа застал её на тренировках. Волчица тревожно оглянулась на Садтхи, который учился наравне с другими войори обращаться с модернизированным наездничьим мечом. Садтхи перехватил меч в середине лезвия, не прекращая кругового движения, и в повороте снёс утяжеленным “яблоком” голову чучела. Плетение двух лезвий меча держалось на прутообразной основе, позволяя воину с хорошей реакцией перехватывать меч в разных частях клинка и использовать его как булаву или узкий щит с режущей кромкой. Также, плетение позволяло ловко обезоруживать противников — вражеский клинок, попав в промежуток межу основой и лезвиями можно было провернуть и вырвать.

— Отбой! Оружие в стойки! Следующее занятие завтра проведёт для вас капитан Окихлах. — Сиффира провожала взглядом молодых бойцов, которые в считанные секунды, уложив силовые щиты на пол, воткнули в их специальные углубления мечи и стали покидать зал тренировок, устало вытирая лица шарфами со знаками кланов угзи. Мимо двинулся Садтхи, но волчица ухватила его за руку.

— Ты останься. У меня очень плохие новости. Леффия получила смертельное ранение. Маджрай делает всё возможное, чтобы сохранить ей жизнь.

— А ребёнок?

— Жду известий.

Лицо короля побелело. Он протянул руку и медленно снял с запястья мохванки браслет связи и надел его, чтобы выяснить все подробности у Маджрая лично. Глядя на его побелевшее лицо с напряжённо поджатыми губами, Сиффира отдала по сенситивной связи команду мохванам пригнать гирдов и урхана для короля. Она понимала, что Садтхи захочет быть рядом с любимой, не смотря на запрет и карантин. Им предстоял долгий путь через две пустыни и горный перевал Желтого Змея.

— Я вызвала гирдов, для тебя урхана и эскорт.

— Я знал, что ты так поступишь, — Садтхи старался держаться, но дрожь в голосе выдавала его страх за жизнь жены.

Сиффира направилась к выходу следом за королём, вслушиваясь в эфир мохванской связи: волки уже ждали её и короля с гирдами и запасами продовольствия.

Зелёная пустыня встретила их сильными ветрами и падающими с неба комками икры кримов, пачкающих плащи всадников. Мохваны слизывали икру, закрывая лица шарфами, чтобы не наглотаться песка. Волки ещё не знали о горе, постигшем королевскую семью. Порывы ветра принесли грозовые облака, и ливень застал путников посреди пустыни. Большинство мохванов и Садтхи спрятались от дождя под крыльями урхана. Продолжать путь под ледяным ливнем и градом не представлялось возможным. Гирды заснули, закрыв широкими хвостами спины и головы. Вокруг били молнии, взрывая потемневший песок. Разряды безостановочно и ослепительно окрашивали пустыню в пунцовые цвета.

Сиффира положила ладонь на лоб спящего на её коленях Садтхи. Его сияние неона пульсировало, постепенно угасая. Молодой войори постоянно вздрагивал во сне. Прикасаясь к тёплой коже и светлым волосам молодого короля, волчица с тоской вспоминала Огли и Датмиха. Она скучала по Огли. Остаться без вожака и стать самой вожаком — не этого хотела Сиффира, преданная до последней капли крови только Огли. Мохванка осторожно выглянула из-под крыла урхана. Дождь только усиливался, закрывая сплошным потоком воды обзор. Их прибытие в пустыню Альс-Сиор к храмам отсрочивается на неопределённое время.

Волчица аккуратно высвободилась и опустила голову Садтхи на свёрнутый плащ. Выйдя из-под крыла под холодный дождь, мохванка подняла голову и тоскливо завыла, захлёбываясь ветром и водой. Она не чувствовала холод. Если бы кто-нибудь ей сказал, что у неё есть душа, она поверила. В груди всё сжималось от боли и разочарования. Огли оставила её спать на сотни лет, вынудив адаптироваться к новым и не привычным для неё условиям после пробуждения. И не рождённое дитя короля в смертельной опасности. Из горла снова вырвался хриплый вой и слёзы смешались с дождём.

Что-то тёплое бережно обхватило её плечи. Сиффира, глотая слёзы, повернулась и столкнулась с янтарными глазами Маджрая, придерживающего на ней плащ. Император робко облизнулся и бережно обнял её, прижимая её голову к своей крепкой груди.

— Не плачь, моя Императрица. Я прилетел на корабле за вами. На урханах вы будете долго добираться.

Мохваны, прибывшие с Императором быстро загрузили в грузовые отсеки спящих беспробудным сном гирдов, а промокших собратьев проводили в каюты, где их ждали горячая еда, подогретый сок сотуса и ворохи тёплых одеял.

Маджрай суетился вокруг Сиффиры, укутывая её в одеяла и помогая удобно расположиться в огромном кресле.

Сиффира впервые в жизни позволила о себе позаботиться. Она расслабленно откинула голову и с нескрываемой нежностью наблюдала за исполинским волком со знаками генерала на ускхе и браслетах. Он так и не сменил свой ускх на более роскошный, достойный Императора. Его трогательная забота внезапно успокоила волчицу. Она вдруг поняла, что, если бы не летаргический сон, она никогда не узнала Маджрая. Он всегда был рядом и преданно заглядывал в глаза. Он терпеливо ждал. Всегда ждал только её. Сиффира читала в сенситивной сети душу Маджрая, начиная понимать, как сильно он её любил с первой встречи, любит сейчас и будет любить до последнего вздоха. Ему не повезло во время сброшенной программы случайных чисел и выбора волчьих пар. Это он сам вмешался в программы, чтобы быть рядом с ней.

Маджрай остановился и замер, с испугом глядя в глаза Императрице. Она, узнав, что он намеренно изменил протоколы, имеет полное право отказаться от него и выбрать себе другого партнёра.

— Ты сделаешь это? Откажешься от меня?

Сиффира устало прикрыла глаза и улыбнулась.

— Нет, Маджрай. Нет среди мохванов более достойного, чем ты.

Волчица потянула мужа за руку к себе.

— Сядь рядом. Я очень признательна тебе за изменение программы. Хотя и не понимаю, как ты сумел это сделать. Ещё ни одному золотому мохвану не удавалось вмешаться в процессы передач директив.

— Я же лучший твой учёный, — Маджрай с облегчённым вздохом улыбнулся и обнял её. Кончик его хвоста едва заметно подрагивал от счастья.

— Почему ты не сменил знаки генерала на Императора?

Маджрай опустил янтарные глаза и тихо ответил:

— Я понимал, что однажды ты узнаешь, что я вмешался в генератор чисел и, по факту, присвоил тебя себе. Как и имперскую корону. Да и не нравится мне имперский ускх — слишком вычурный и тяжёлый.

Императрица подняла руку и нанесла ему хлесткую пощёчину, прорычав:

— Никогда больше не смей использовать меня, Маджрай.

Волк потёр щеку и, внезапно, рассмеялся.

— Почему ты смеёшься?

Сиффира отстранилась, готовая снова ударить его. Его смех ей казался унизительным ровно до того момента, как он поднял на неё искрящийся взгляд.

— Ты не понимаешь, как долго я был в отчаянии. Едва я увидел тебя впервые в колбе лаборатории Милдеросса, то понял, что не смогу без тебя жить. И эта пощёчина самая малая плата за право быть рядом и называться твоим Императором. И, теперь, будучи твоим мужем, я имею право требовать такого же уважения к себе. Никогда больше не смей поднимать на меня руку, моя Императрица.

Мохван обхватил её за шею и притянул к себе, крепко обняв.

— Я твой надёжный и самый преданный щит. Не разбивай свой щит, Императрица, — нежно прошептал он ей в ухо.

Сиффира усмехнулась и сорвала с него ускх со знаками генерала.

— Я не подчиняюсь генералам, Маджрай. Рядом со мной может быть только Император.

Мохван прикрыл глаза. Победил.

Пиллиама, с рождения лишенная способности говорить, и её брат Укина застали Садтхи в лабораториях у реанимационной капсулы. Угзи боялись заглядывать в капсулу и потому посвятили всё свое время заботе о короле. Программы реанимационной капсулы сохранили ребёнка Садтхи и Леффии. Однако королева умирала, отравленная ядами зерна ллояра. Через несколько дней капсула выдала решение о необходимости искусственных родов, чтобы спасти младенца. Хриплый, отчаянный крик молодого короля разносился по всем коридорам подземного комплекса лабораторий и библиотек. Коты насильно вывели упирающегося Садтхи из комнаты, когда началась операция искусственных родов. Автомат капсулы по требованию короля ждал разрешения до последней секунды. И только когда сработал датчик остановки сердца Леффии, автомат в течение нескольких секунд извлёк младенца и выплюнул мёртвое тело матери в соседнюю капсулу, изолируя недоношенное дитя. Учёные ворвались в лабораторию и, едва сдерживая дрожь ужаса, боролись вместе с автоматикой за жизнь сына Садтхи, протравленного через кровь матери жидкометаллическим ядом. Никакие нанороботы, заряженные активными сверхскоростными адсорбентами, не могли полностью очистить кровь ребёнка от яда. Капсула, боровшаяся за жизнь ребенка, через два дня отключила все свои функции, выдав на мониторе максимально отрицательный прогноз, и ждала разрешения на утилизацию едва дышащего младенца. Мать не доносила его всего три недели. У него были бы шансы на выживание, если бы не яд. Машине, богатой исцеляющими программами оказался не по силам неизвестный вид жидкометаллического заражения крови.

Сиффира ворвалась в лабораторию и остановилась перед капсулой с потухшими экранами. На одном из мониторов едва мигал показатель биения сердца. Волчица протянула руку к запирающему механизму.

— Не делай этого! — один из учёных схватил её за запястье, пытаясь остановить. — Его яд опасен для всех нас.

Глаза Сиффиры гневно сверкнули, но она не убрала пальцы с замка.

— Не смей указывать своей Императрице, что делать!

Мохван резко склонился и попятился, пряча взгляд и поджав хвост.

Сиффира откинула купол и неуверенно потянулась к ребёнку. В то же мгновение младенец ухватил её за палец с поразительной силой и потянул на себя. Волчица подняла его и, прижав к груди, отправилась в свои покои, где поместила его в собственную капсулу, рассчитанную на ремонт бионических тел и кибернетических организмов, а не биологических организмов. Она легла рядом с маленьким принцем и, обняв его, закрыла купол и включила программы восстановления бионических систем. Она не знала, что делает. Её мохванский мозг сделал собственный вывод: если капсула биологии и реанимации не помогает, значит, это не белковая форма жизни. Её тело отключилось, и волчица заснула на пять суток, продолжая сжимать в объятиях отравленное тельце малыша.

Садтхи напряжённо всматривался в личико сына. Глаза малыша открылись, и войори с ужасом увидел жидкометаллические глаза со зрачками в виде восьмиконечной звезды. Ядовито зеркальные большие глаза отражали бледное лицо отца словно зеркало. Чистейшее зеркало. Ледяное, бездушное, неживое!

Малыш улыбнулся, обнажив ряды острых, истекающих металлическим ядом зубов.

— Это не мой ребёнок, — Садтхи сглотнул, сдерживая приступ тошноты, и грубо толкнул дитя в грудь Сиффире. — Не подходи ко мне с этим. А лучше избавьтесь от него, пока он не убил всех. Свою мать он уже убил.

Проходя мимо Маджрая, король внезапно со всей силы ударил волка в челюсть и, развернувшись, выпустил клинки мечей-хамелеонов, стремительно двинулся на Сиффиру. Его лицо перекосилось от жгучей ненависти. Сверкающие мечи занеслись над головой волчицы, прижимающей к груди его сына.

Император бросился вперёд и сбил войори с ног. Они покатились по полу, разъярённо рыча и раздирая каменные полы клинками. Наконец, мохван изловчился и обесточил мечи, вырвав клыками замки браслетов. Его зубы сомкнулись на горле короля. Волк впил когти в плечи противника и прижал его намертво к полу. В зал ворвались амазонки и, окружив короля и Императора, обнажили наездничьи мечи. Их острия прижались к телу войори. Маджрай медленно отпустил горло короля, но продолжал крепко прижимать к полу.

— Этот ребёнок — принц не только войори, но и мохванов. Он выжил. Тебе придётся смириться с этим, Садтхи. Я не дам тебе навредить ему или моей жене. С этого дня принц под моей опекой.

Из горла короля вырвался душераздирающий крик ненависти и боли.

— Ненавижу!!! Волки, это вы убили мою Леффию!!! Вы изуродовали моего сына, превратив его в чудовище!!! Лучше убейте его!!! Разве вы не видите?! Он же монстр!!! И вы монстры, уроды, чудовища, плоды больного воображения безумных игроков Земли!!! Вы намеренно отравили Леффию и ребёнка, чтобы заполучить власть над всем Войором!!! Это заговор?! Да?!

— Нет. Это несчастный случай, — прорычал Маджрай, отводя взгляд, полный горечи и боли.

Мохванки подняли обезумевшего короля и, встряхнув, словно тряпичную куклу, поставили на ноги. Некоторое время, Садтхи задыхался от переполнявших его эмоций, пряча слёзы бессилия, унижения и ярости. Наконец, он тяжело вздохнул, вырвался из рук волчиц и, подняв с пола браслеты своих мечей, направился на непослушных ногах к выходу.

Сиффира проводила взглядом короля, застёгивающего на ходу доспехи и интерактивный шлем. На её плечо легла тёплая ладонь Маджрая.

— Надо дать ему имя, — волк бережно взял мальчика из её рук.

— Скальни-тталах, — Сиффира печально сморгнула слёзы и присела на край дивана.

— Жидкий стальной убийца? — Маджрай растерянно перевёл с древнего мохванского языка имя, данное Императрицей. — Мне не нравится это имя. Я назову его Сатталах. Жидкая сталь. Что ты собираешься теперь с ним делать?

— Воспитывать, как собственного сына, — Сиффира отвернулась, неуверенная, что эта идея придётся по вкусу её Императору. — Что бы ни говорил король, мальчик останется со мной. Я не могу с ним расстаться. В капсуле реаниматора бионических систем мне пришлось поделиться с ним своими программами выживания. Императорскими программами. По сути, малыш не только является принцем рода Милдерро, он также принц мохванов. Настоящий принц, объединивший в себе все начала Войора. Я проверяла его генетические структуры. Он само дыхание Смерти. Многоярусные цепочки ДНК растений Войора, миттеров, мохванов, войори. Я не знаю, с чем мы столкнёмся, когда Сатталах подрастёт. Его кристалл урханов не красный, а синий.

Малыш рассматривал её лицо, и всё его тело вибрировало и издавало едва слышный треск ржавых лопастей. По коже бежали тонкие разряды, приподнимая крошечные переливающиеся в свете дня чешуйки. Звук стал нарастать, захватывая всё больше пространства.

— Что происходит?

— Это не Сатталах, — Маджрай подошёл с ребёнком на руках к окнам и потрясённо уставился вниз. Вся площадь перед замком кишела миттерами. Волк склонился над ребёнком и начал что-то нежно шептать ему. Рёв миттеров за окном постепенно стих и змеи покинули город.

— Кажется, у храмовников появилась работа. Миттеры вернулись. Пора заняться их приручением и тренировками.

4. Пиллиама нервно вскинула винтовку и оглянулась на брата, знаками показывая приближение противника. Снова прильнув к коллиматорному прицелу, подбросила мобильный прицел и задала сканирование и фиксацию целей. Их небольшой отряд, отправленный выяснить причину молчания северных городов предгорья Саллавиа не смог пробиться к границам, столкнувшись с огромным плотным лесом, изрыгающим липкие скользкие массы. Укина передал сигнал сопровождающему их мохвану. Огромный волк подполз к угзи и включил встроенный в его шлем бинокль. Соприаны медленно двигались в их сторону, оставляя за собой поднимающиеся волны биологической массы.

— Их слишком много, — Бертжази засопел. — Нашими силами их не остановить. Я вызову авиацию. Отступаем. Через двадцать минут ветер изменит направление. Нужно срочно покинуть опасную зону.

Мохван вышел на связь с ЦП и запросил эвакуацию своей бригады. Вскоре над их головами бесшумно завис небольшой флагман и поднял бойцов на борт.

— Что с бомбардировщиками?

— Летят, — голос Сиффиры в рации прерывался. — Удар через десять секунд. Покинуть эпицентр. Восемь, семь…

Бертжази нервно сжимал винтовку. В прошлый раз бомбардировка лишь притормозила продвижение миллиардной армии стариков соприан. Дыхание Жизни быстро восстановило численность пришельцев. Более того, два дня назад была зафиксирована высадка их нового десанта на юго-востоке.

— Два, один!

Мохван резко отвернулся от открытого шлюза, чтобы не ослепнуть от взрывов, прикрывая ладонью глаза.

Через несколько секунд волк снова посмотрел на долину и злобно клацнул зубами.

— Спускайте нас! Они стали быстрее регенерироваться! Пришлите тяжёлых штурмовиков, артиллерию и ещё авиацию!

Мохван в спешке натянул защитный костюм и, не дожидаясь разрешения командующих, спрыгнул вниз. За ним последовала вся бригада, застегивая в прыжках шлемы и включая забрала. За спиной мохвана раздался грохот приземлившегося экзоскелета, оператором которого был красноволосый войори Вайхак. Горец вышел вперёд и, прикрывая бригаду, открыл огонь с двух рук из скорострельных бортовых винтовок. Угзи и бойцы-войори исчезли, чтобы занять выгодные позиции для снайперской стрельбы. На пригорке остались мохван, пёс и горец, тотально покрывая снарядами плотную стену шевелящейся массы, с невероятной скоростью двигающуюся в их сторону. На внутреннем мониторе целезахвата, Бертжази видел низкую результативность их обороны. Пули снайперов оказались гораздо эффективнее, попадая в середину лба очередного соприана и разрывая его голову экспансивными зарядами. Все данные моментально передавались в ЦП, где Маджрай и Сиффира обрабатывали информацию и корректировали ситуацию.

— Сколько нужно снайперов, чтобы остановить этих мразей?! — Сиффира в бешенстве бросила команду выступать штурмовикам, боясь потерять одну из лучших бригад разведчиков. Она знала, что команда Бертжази не отступит, прикрывая подходы к пятерке городов Билгеросса, из которых уже выступили армии штурмовиков, тяжёлой пехоты, сухопутной техники и мохванской авиации.

— У вас осталось времени не более пяти минут до смены направления ветра! Бертжази, срочно эвакуируйтесь!!! Это приказ!!!

— Наши костюмы выдержат до прибытия подкрепления, — волк отключил связь.

Пёс, мохван и горец переглянулись. Надо дать время пятерке городов на эвакуацию мирного населения. Волк медленно кивнул псу и тот исчез лишь для того, чтобы найти угзи и войори, вынудить их подняться на борт корабля, вырвав из их защитных костюмов вентиляционные фильтры. Когда шлюзы захлопнулись и оператор поднял флагман, Бертжази усмехнулся и, подняв свои бортовые винтовки, открыл настильный огонь, стоя плечом к плечу с каменным крылатым псом и горцем.

Сатталах тихо стоял за спиной родителей и внимательно наблюдал за мониторами, время от времени прижимая к лицу специальную маску, позволяющую ему адаптировать воздух Войора под его жидкометаллические лёгкие и сдерживать процессы окисления. Мама сказала, что это временно. Когда он подрастёт, его организм сам обретёт способность подстраиваться под условия окружающей среды. Она сравнивала его с маленькими миттерами, которые до цикла взросления не покидали каменные подземные мешки с особой средой, созданной взрослыми змеями для них в корнях ллояров.

— Мама, они умрут?

Сиффира вздрогнула от неожиданности и повернулась к сыну.

— Я постараюсь этого не допустить, малыш.

Сатталах помнил войну с первых осознанных дней. Соприаны настойчиво присылали армию за армией на Войор. Казалось, им не будет конца. Его родной отец, которого он никогда не видел, король Садтхи погиб под стенами пятерки городов Перраха, защищая их жителей. Соседствующие с этими городами болота Хаздии превратились в гигантского пенного монстра с миллионами глаз и ртов. В итоге жителей Перраха пришлось эвакуировать. Два года миттеры и воины-храмовники сдерживают монстра на болотах, не позволяя ему покинуть границы древнего кратера-язвы, который образовался от многокилометрового тела монстра. Он словно пожирал землю, пески, леса, углубляясь и расширяясь. Змеи и жрецы вели ожесточённые с ним бои вот уже несколько лет, но уничтожить его пока не сумели.

Прежде чем гигантская волна массы соприан накрыла троих стрелков, мама выключила монитор и неподвижно замерла. Сатталах опустил голову и вышел из командного центра. Они погибли. Мальчик вышел на площадь перед храмом и присел на корточки перед упавшим зерном ллояра, снова вслушиваясь в детский голос. Он часто слышал этот голос. Его зовут Роман. Он ровесник Сатталаха и живёт на Земле. Маленький земной волхв приходит в его сны и рассказывает, как он сумел поднять в воздух каменный лабиринт. С некоторых пор Сатталах стал слышать волхва на яву и видеть образы.

Мальчик поднялся и, взяв в руки зерно, понёс его на открытую площадку, чтобы сложить такой же лабиринт, какой он видел во сне. Нироскиры-жрецы застыли, изумлённо провожая пятилетнего принца, несущего неподъёмное зерно ллояра. Нужно четыре взрослых нироскира, чтобы оторвать зерно от земли. Мальчик же делал это, словно не замечая тяжести. Зерно к зерну, Сатталах укладывал их в виде спирали вокруг себя, начиная первый виток с самых маленьких и увеличивая к краям. Цепочка зёрен получилась через час работы очень длинной. Сатталах оценил свои труды, разглядывая лабиринт со всех сторон и, убедившись, что выстроил всё, так как видел во сне, встал в центр спирали. Некоторое время он прислушивался к себе, затем поднял руки и собрал пайкчхик на макушке в виде короны, закрепив волосы с помощью боевой вилки, тянущейся с рукоятки кинжала. Он не замечал бредущего семейства древних скиров, не видел стоящих в оцепенении нироскиров. Он вслушивался в зёрна, лежащие вокруг него, в голос ветра, в пульсацию своей крови и шелеста чешуи своей кожи. Ступни ног ощущали лихорадочное биение Сердца планеты и движение миттеров под песками — змеи направляются к своим гнёздам, чтобы накормить потомство. Вот, одна из змей замерла прямо под ним, робко стала подниматься и, высунув голову из песка, выложила перед мальчиком кусок добычи и снова исчезла.

Сатталах не знал, что делать дальше и потому сел в центре спирали и задумался. Роман не говорил, как он поднял камни. Он сказал, что просто попросил их подняться, и они поднялись. Принц не верил, что зёрна его услышат, ведь они же не камни и не живые существа, со своим собственным временем. Зёрна ллояра — вместилище смерти, как и он сам. А что есть смерть? Граница, где скиры ведут душу покойного в мир новых тел. Об этом пространстве должны хорошо знать те, кто не является ни живым, ни мёртвым. Скиры, нироскиры, киборги-мохваны старого поколения и он сам. Копаясь в своих воспоминаниях, Сатталах пришёл к выводу, что мир границы так же разнообразен, как мир живых. Там тоже есть свои законы, стихии, время и соответствующие этому пространству ощущения, и чувства. Пространство смерти предлагает миру живых разные способы сотрудничества: несчастные случаи, войны, яды, природные катаклизмы, старость, болезни и так далее. В мире жизни есть болезни смерти, а в мире смерти есть болезни жизни, когда на свет появляется нечто, подобное Сатталаху. Оба мира постоянно переплетаются. Так же мир жизни вносит свои коррективы в миры смерти, давая мёртвым шанс обрести новое тело и новое воплощение. Оба мира играют временем в точке пересечения, как два лезвия одного наездничьего меча, вращаясь и прикасаясь к одной оси. Значит, чтобы зёрна ллояра услышали его зов и поднялись, нужно ввести себя в состояние сотрудничества мира живых и мира мертвых. Он почти миттер, значит, должен уметь управлять временем, уметь ускоряться, как они. Он должен научиться управлять зёрнами. Он не сдастся, пока не достигнет цели. Пока он не поднимет зёрна, он не уйдёт отсюда.

Сиффира приподняла голову и оглянулась полными боли глазами на Маджрая. Муж, не глядя в её сторону, продолжал сдержанно корректировать войска, учитывая направление ветра. Тяжёлая пехота, авиация и штурмовики прибыли на место с опозданием из-за смены ветра. Костюмы бригады Бертжази не выдержали атаки соприан. Их буквально смели, утопив в белковой живой массе, проникающей в каждую клетку и заставляющую их стремительно разрастаться. И Сиффира, и Маджрай знали, что всех троих соприаны растворили в своей массе за считанные секунды. За последние три года пришельцы эволюционировали, научившись использовать и кремниевые объекты для размножения клеток Жизни — заражению стали подвержены скиры и псы богов. Когда схлынет волна на месте боя останутся глубоко проржавевшие детали экзоскелета горца и винтовок.

Сзади распахнулись веси, и ворвался один из жрецов:

— Сиффира, твой сын сейчас взорвёт зёрна ллояра!!!

Волчица в ужасе бросилась на площадь, не веря в услышанное. Как это возможно?!

Но то, что она увидела, едва не лишило её сил: мальчик стоял под вращающимися с бешеной скоростью зёрнами ллояров, которые светились трещинами наступающего разрыва.

— Стой! Сатталах, Стой!!! Остановись!!!

Не заметив радужного марева измененного времени, Сиффира ворвалась в сферу влияния сына и застыла в прыжке. Она видела внутри мыльного шара времени скоростной белый хвост движущегося ребёнка. Сатталах оглянулся и, увидев застывшую мать, медленно и бережно опустил зёрна на землю, а затем вернул время в нормальное для этого пространства состояние. Волчица рухнула на песок и судорожно вцепилась в его ноги.

— Не делай этого здесь! Мы все погибнем! Твоя родная мать погибла от яда ллоярских зёрен!

Сатталах присел и нежно обнял волчицу:

— Прости, мама, я не хотел никому навредить. Просто, они зовут меня. И я тренировался.

— Кто? Кто тебя зовет? — Волчица поднялась и стала испуганно озираться по сторонам, прижимая к груди мальчика. Она ещё помнила видения Огли, которые её медленно убивали.

— Зёрна. Они сказали, что в этом мире слишком много Жизни. Они могут это остановить и вернуть баланс. Правда, я ещё мал и много зёрен сразу пробудить не смогу. Мне нужно много тренироваться и набираться сил и знаний.

Мохванка слегка отстранилась и заглянула сыну в глаза.

— Скажи, какие тебе нужны знания. Если они есть в памяти ЦП, я отдам тебе их все. Только больше никогда не пробуждай зёрна рядом с селениями и живыми войори.

Сатталах обнял её и улыбнулся:

— Мамочка, в памяти ЦП нет таких знаний. Я нахожу их в памяти земного мальчика-волхва, сны о котором я вижу каждую ночь. Он сказал, что мы одна душа, разделённая, как электрон, проходящий преграду. Мы — один электрон. Одна душа. Душа человека или существа, некогда жившего и на Земле, и на Войоре, и на Мохване за один жизненный цикл. Иногда я вижу во снах войну с мохванами и мечи-хамелеоны в своих руках. Мне очень нравится чувствовать покалывание браслетов мечей и их тяжесть. Они, как часть меня.

Мохванка сглотнула и отвела взгляд. Не Огли ли это? Может, он прав и именно так возвращаются души умерших? Но Сиффира ведь так и не провела ритуал разделения. Без него Огли не может вернуться в мир живых.

— Пообещай больше не пробуждать зёрна в селениях, — хрипло, настойчиво выдавила Императрица и, поднявшись на ноги, повела сына в командный центр. Маджрай уже всё знает, получив информацию через сенситивную связь. Волк снова не повернул головы, сосредоточившись на очередной операции зачистки. В данный момент авиация тщательно выжигала образовавшееся месиво в долине Саллавиа. Маджрай полностью доверял своей жене, как и она ему, стараясь, лишний раз не вмешиваться в воспитание сына. Сиффира дала достаточно наставлений ребенку. Освободившись на несколько мгновений, Маджрай оглянулся на сына и, притянув его за руку, прижал к своему боку, потрепал по светлым, со стальным блеском волосам.

— Опять начудил?

— Да. Но я не сдамся. Снова буду пытаться поднять зёрна, но не здесь. Я испугал маму, — малыш с удовольствием вдыхал запах отца. Доспехи пахли маслом и смолой пещер Аррама. Ещё запах горячего металла. Так пахнут все войори-мужчины и мохваны. С недавних пор такой запах появился и у нироскиров.

— Папа, а я тоже пахну смолой и металлом?

Волк усмехнулся и отрицательно качнул головой:

— Пока нет. Это запах войны и оружия. Ты пахнешь… — мохван в растерянности задумался, не зная, что сказать.

— Я пахну миттерами и урханами, — мальчик прижал голову к запястью отца и смотрел на него весёлыми стальными глазами. — Так сказали жрецы.

— Да, точно.

Маджрай мельком взглянул на своё отражение в зеркальных глазах мальчика и снова увлёкся работой, нахмурив брови.

Сатталах перевёл взгляд на мониторы и закусил губу. Перед его внутренним взором снова всплыли картины будущего, но он боялся причинить родителям страдания. В скором времени соприаны научаться уничтожать авиацию, обстреливая плевками массы все корабли, что будут приближаться к ним.

— Папа, обмажь ядом миттеров все корабли. Завтра. Это спасет не всех, но многих.

Волки настороженно повернулись к принцу и переглянулись.

— Я согласен, — Маджрай, оценив предложение, начал перебирать варианты решения задачи через программы ЦП, но не нашёл ответа. — Я не знаю, зачем это нужно и как это сделать. Яд змей разъедает даже камни.

— Я придумаю способ и позже расскажу тебе, папа.

Золотой волк кивнул, продолжая отвечать по сети командирам обороны.

Действительно, а как это сделать? Сатталах осторожно выбрался из объятий огромных рук отца и тихонько, чтобы не отвлекать родителей, вышел снова на площадь. Призвать миттеров ему не составит труда. Собрать яд он тоже сможет. Но, что делать, когда яд начнёт разъедать титантит корпусов кораблей? Какой материал выдержит длительный контакт с ядом миттеров?

Сатталах вытянулся на ступенях храма и, выдернув из-за спины пайкчхик, стал играть цепью, размахивая над головой навершием. Сегодня побеседовать с Романом не получилось. Сатталах слишком устал от своих экспериментов со временем и зёрнами ллояров и, наигравшись пайкчхиком, крепко заснул.

— А зачем тебе завтра самолетики? — Роман смеясь, дернул Сатталаха за косу. — Пошли завтра туда свои игрушки. Пусть змейки сами помоют пустыню слюнями.

Сатталах поднял с пола цветную игрушку и покрутил перед глазами. Разглядев в игрушке нечто знакомое, мальчик протянул фигурку другу:

— Зачем ты играешь этим злым солдатиком?

— Я и раньше им играл. Просто, он мне надоел. Если он тебе нравится, забери. Улитки могут его оживить, и он станет служить тебе по-настоящему.

Улитками Роман называл соприан пта.

— Не хочу. Эта игрушка многолика и обманчива. И имя ему Аим. Я его помню.

Роман раздражённо пожал плечами и отвернулся, ковыряясь пальцем в носу. Сатталах повторил за ним, с удивлением обнаружив, что это даже забавно. Друг повернулся и сел напротив, продолжая пальцем шевелить ноздрю. Мальчики рассмеялись, замерев с пальцами в носах. С пальцем в носу, Сатталах поднялся и обошёл друга.

— Твои волосы стали длинные.

— Да, я хочу такую же косичку с цепочкой, как у тебя. Ты подаришь мне цепочку?

— Да, — Сатталах заулыбался, обнажая несколько рядов жидкометаллических зубов. — Сегодня вечером я принесу тебе цепочку для пайкчхика. Наши косички — это оружие. Мы с раннего детства учимся им владеть. Можно делать две косички. Двумя косичками легче убивать врагов.

— Научи меня владеть па.. па…

— Пайкчхик, — по слогам проговорил Сатталах и открыл глаза. Он лежал на коленях отца и, кажется, опять разговаривал во сне.

— Вытащи палец из носа, — отец сделал строгое лицо. — Откуда такие плохие манеры у принца? Ты же наследник трона Войора. Не будешь же ты сидеть на троне и ковырять в носу?

— Когда я стану королем, то мне можно будет делать всё, что угодно, — мальчик задорно ухватил отца за щеку и, потянув на себя, по-волчьи лизнул, сдерживая сочащийся с зубов яд. — Я всегда буду делать только то, что нужно…

— Для себя? — Маджрай ласково гладил лоб ребенка.

— Для любимых, — исправил его малыш. — И меня никто не остановит. Даже ты и мама. Вы будете бояться и пытаться остановить меня. А я хочу защитить вас. Я люблю тебя, папуля.

— И я тебя, мой мальчик, — Маджрай лизнул его в висок.

5. Сиффира прижала нос к плечу мужа и закрыла глаза, стараясь слышать только его дыхание. Шум, который распространял Сатталах, сводил её с ума. В глубине пещеры несколько ровесников сына били в барабаны, аккомпанируя Сатталаху. Волчица оглядела свои изрезанные, с синяками и мозолями руки и вздохнула. Войор на грани гибели. Воины начали голодать и испытывать дефицит воды. Приходилось вручную копать колодцы или растапливать на огне снег, ходить на охоту в обнищавшие леса и самостоятельно добывать икру кримов. Весь храмовый комплекс два года назад был разрушен бомбардировкой соприан. Милдеросс полностью скрылся под гигантскими наростами неведомо чего. Люди и звери прятались в заснеженных пещерах горного хребта Желтый Змей, окружённые со всех сторон бушующими морями белковой массы. Помощи ждать больше неоткуда. Жители Милдеросса и эвакуированные люди из пятерок городов гор и долины Саллавиа и Билгеросса, теснились в узких холодных пещерах, каждый день вынося оттуда погибших от холода, болезней или голода войори и угзи.

Исхудавший Маджрай, завернувшись в ошмётки старой смолы, чистил бортовую винтовку от окислов. Его потухшие глаза не поднимались. Император не потерял надежду, но осознавал, что знаний ЦП им недостаточно, чтобы остановить беспощадных пришельцев. За десять лет войны они испробовали всё, что мог предложить древний Центральный Процессор, но соприаны, на время отступив, регенерировались, адаптировались к новым условиям и снова начинали массированные атаки. Обмен, предложенный ими, пытались обсудить на совете, но тройка послов заявила:

— Нам известно, что Войор — это тюремная колония игроков. По этой причине мы не станем отступать и торговаться с вами. Нам важна Жизнь, которую мы можем дать вашему нищему движением народу. Более того, наши учёные обнаружили на вашей планете источник Смерти. Мы уйдем, когда найдём его и погасим своим дыханием.

— Они не уйдут и после этого, — Маджрай ушёл с совета, не дослушав соприан, тем самым, пробудив в них обиду и злость.

Сиффира облизнула сухие губы и отвернулась, едва сдерживая лихорадочный стук зубов.

Именно во время этой страшной войны, храмовники, наконец, узнали, что именно привлекает в ллоярах миттеров. Корни этих растений образовывали под землёй каменные мешки и насыщали их газом, необходимым для роста своих детёнышей. Змеи, яда которых боялись соприаны, жёстко охраняли свои деревья, десятками свисая с их ветвей. Наблюдая, как белковые массы сносят целые леса урханцириусов и сотусов, мохваны предприняли беспрецедентные меры: пересадили на каждый квадратный километр лесов по одному дереву ллояра, защитив, таким образом, небольшие оазисы, где скрывались стада шише и свифтов. На охоту ходили только храмовники верхом на миттерах.

Они все могли покинуть Войор, оставив его на растерзание соприанам, ведь на орбите кружили армады кораблей с эвакуированными жителями других материков планеты. Но войори и мохваны понимали, что соприаны не оставят их в покое и станут преследовать, уничтожая все миры, которые будут им попадаться на пути. Такое противостояние определённо затянется не на десятки лет, а на века. Более того, соприаны не раз уже пытались пробраться на борта кораблей с эвакуированными жителями, чтобы заразить их прозоном.

Сиффира открыла глаза, почуяв сквозняк — Маджрай ушёл за едой. Сатталах продолжал кружиться в середине пещеры, размахивая своими шестью пайкчхиками, которые сам научился плести. Сменяя ось вращения тела и головы, мальчик научился творить непостижимое — его пайкчхики превращались в огненное колесо, срезая препятствия. Особенно впечатляло вращение пайкчхиков в ускоренном режиме. Жрецы сначала не одобряли его изобретения, считая это отступлением от традиций войори, но со временем смирились. Чуть позже многие подростки войори тоже стали заплетать шесть пайкчхиков и учиться у Сатталаха, владеть ими. И сейчас в соседней пещере вместе с Сатталахом в диком танце кружились десяток мальчишек, воем пытаясь имитировать душераздирающие визги, которые исходили от кожи и дыхания принца.

Прыжки, вращения и кульбиты мальчика напоминали странный и очень красивый танец жрицы Аффиллы. Мальчик великолепно владел своим телом, испытывая всё более сложные варианты сальто. Он прыгал, упираясь в стены то двойным “овербахом”, то сплошным вертикальным “валспином”, словно перетекая по стене по диагонали. Сиффира залюбовалась, чувствуя, что чего-то в этом танце не хватает. Мечей? Нет.

Крики тысяч людей и грохот ржавых лопастей внезапно стих — Сатталах остановился, быстро восстановил дыхание и, подойдя к матери, присел рядом.

— Тебе чего-то не хватает в твоём танце Смерти, — Сиффира нежно провела ладонью по щеке сына.

Подросток усмехнулся:

— Зёрен ллояров. Мне их не хватает, — он перестал улыбаться и близко склонился к лицу матери. — Мама, я ведь последний из Милдерро.

— Да.

— Мой род остановится на мне. Ты знаешь это.

Волчица встревоженно приподнялась на локте и заглянула в стальные глаза сына.

— Почему ты так говоришь, мой мальчик?

— Я… Я не смогу… Я не смогу жениться и у меня не будет детей. Я же змей. Я миттер.

Сиффира не знала, что на это ответить, растерянно продолжала гладить мальчика по щеке.

— Ты не змей, но миттер. Если война закончится, мы с отцом сможем тебе помочь, — наконец, выдавила она и зашлась кашлем.

Сатталах поднёс к её губам горячий сок сотуса и помог отпить.

— Как?

— Твой отец — генный инженер. Самый талантливый и умный. Мы создадим для тебя жену.

Сатталах споил матери весь сок и, бережно лизнув её в щёку, затерялся в толпе угзи. Среди котов он мог побыть наедине со своими размышлениями. Мать ошибается. Создать для него жену невозможно. Он не просто мутант. Ему нужно учиться владеть своим ядом, телом, мыслями, эмоциями, биением сердца, шумом кожи. Только жёсткая дисциплина приведёт его к полному контролю над ядом ллояров в крови. Ему ведь удаётся сдерживать яд, сочащийся с зубов, чтобы поцеловать родителей в щёки и не отравлять их. Ему удается силой воли выделять яд только ладонями или дыханием. Ему удается поднимать и взрывать столько зёрен, сколько считает необходимым. Всё это пришло через созерцание собственного организма, через регулярные тренировки. Он видит собственные органы сквозь кожу. Он видит железы, выделяющие яд. Яд не только в его крови, он и в коже, и в костях, в волосах. В каждой его клетке. Он весь сплошной яд.

Он сумеет овладеть им в полной мере. Он не сдастся. Род Милдерро не должен прерваться на нём. Потеря рода королей приведёт к потере генов богини Огли, и Войор снова станет беззащитным. Этого нельзя допустить.

Он слушал всё, что творится в эфире мохванов. Соприаны ищут источник смерти. Это он этот источник. Он опаснее и сильнее Сахме и Огли вместе взятых. Изучив свои параметры на компьютере отца, пока тот был в лесу и добывал пищу, мальчик пришёл к выводу, что он воплощение всего самого страшного и хищного. Роман рассказывал ему историю Аима. Демон — консолидация духов-убийц. Сатталах взял у друга фигурку Аима и, использовав пену соприан, оживил его. Он никогда не рассказывал об этом событии своим родителям, боясь причинить им страдания. Демон просил новое тело и Сатталах позволил ему войти в него. Аим погиб. Яд ллояров в крови мальчика уничтожает абсолютно всё: материальное и не материальное. Так узнал, что он и есть источник Смерти, который ищут соприаны. Возник вопрос, а с какой целью они ищут источник Смерти? Говорят, чтобы погасить его. Но возможно ли погасить саму смерть — границу миров живых и мёртвых? Возможно ли, погасить терминатор — саму суть грани между тьмой и светом? А ведь он растворил в своём яде души демонов, полностью их уничтожив. Он — аннигиляция, живущая за счёт энергии, высвобождающейся после какого-либо разрушения или уничтожения. Но он ещё не всё понял.

Сатталах оглянулся на мать и, убедившись, что она спит, быстро надел доспехи, застегнул на запястьях мечи-хамелеоны и выскользнул из пещеры на ослепительно сверкающий снег. Пройдя к обрыву, мальчик с презрением окинул взглядом бушующие волны белкового моря. Надо двигаться на запад. Там ещё остались ллояры. Под одним из них есть гнездо миттеров с детёнышами и небольшая землянка, в которой он прятался с родителями по пути к пещерам от бомбардировщиков соприан.

Он намерен пожить в каменном мешке и напитаться газами дерева. Возможно, это изменит его и придаст сил для того, чтобы он смог поднять все зёрна ллояров, что лежат по всей планете в песках и лесах. Если он сильнее богини Огли, значит, он тоже бог. Он сможет одолеть соприан.

Мальчик спустился в ущелье и опрометью бросился между вздымающимися волнами массы к Дикому лесу, защищённому ллоярами. Позади раздавался шорох его пайкчхиков, тянущихся на три метра по песку. Кроме этого шороха, мальчик уловил едва слышные судорожные вздохи и, собираясь ступить под сень леса, оглянулся. Двенадцать мальчишек-войори, прижимая к груди барабаны и облегченные винтовки, неподвижно стояли и следили расширенными от ужаса глазами на нависающую над их головами волну массы.

— Не двигайтесь! — Сатталах оглянулся на лес и, заметив ллояр, сосредоточился на его зёрнах. Эллипсоиды зёрен в мгновение ока взмыли в воздух и с пронзительным стрекотом приблизились к принцу.

— А теперь, медленно, очень медленно опускайтесь и ложитесь на песок плотнее друг к другу, — Сатталах ощутил, как от страха за жизнь друзей вспотели его ладони. Масса приближалась к головам мальчишек. — Включите шлемы и звукозащитные элементы.

Зёрна вращались над ним по спирали, то приближаясь, то отдаляясь. Взрывать зёрна Сатталах не рискнул, опасаясь яда, который может убить мальчиков. Их надо защитить. Чем? Как?

Сатталах двинулся к мальчишкам, разгоняя пайкчхики и зёрна над своей головой. Войори лежали на мокром, присыпанным снегом песке и видели, как принц вошёл в ускорение. Его светящееся белым столбом тело, замерло в середине лежащих ровесников. Несущиеся по спирали зерна засветились трещинами и грянул оглушительный взрыв. Купол зеленоватого стального яда окутал детей со всех сторон, но ни одна капля не коснулась их тел, сгорая в огне ревущих боевых кос. Масса соприан скорчилась и почернела, начала стремительно отступать и съёживаться, разъедаемая ядом зёрен. Сатталах остановился и знаком позвал мальчишек идти за собой. Он привёл их в лес к потайной землянке под корнями очень старого исполинского ллояра.

— Я не смогу вернуть вас родителям. Вы можете жить в моём старом убежище, пока я буду питаться силой ллояра.

Мальчишки переглянулись.

— Мы шли за тобой не затем, чтобы ты нас вернул обратно. Мы хотим стать твоими воинами. Мы хотим стать такими, как ты.

Войори молча проводили глазами принца, ничего не ответившего на их просьбу. Он спустился в каменный мешок корней ллояра, а мальчики двинулись к землянке с твёрдым намерением дождаться его.

Самый старший Сиббих оглядел своих друзей и судорожно вздохнул. Они только что отказались от заботы своих родителей, чтобы стать частью существа, которого никак нельзя назвать обычным войори. Ещё два года назад Сиббих был учеником в храме Сангаяны. Жрецы прочили ему место главного воина-храмовника. Теперь мечтать об этом глупо — храмы разрушены, множество братьев и сестёр погибло при бомбардировке соприан.

— Сейчас нужно изучить места, где мы сможем добывать себе пищу. Зону влияния ллояров никому не покидать. Передвигаться от ллояра к ллояру по охотничьим тропам. В свободное время мы будем тренироваться и учиться тому, что могли бы нам дать жрецы и наши отцы.

Мальчики, молча его слушали, вспоминая последнее мгновение, когда принц спускался в мешок ллояра. Его пайкчхики так и не опустились, продолжая, словно живые слепые змеи обшаривать пространство над его головой. Неужели попавший на его волосы яд оживил их? С пайкчхиков принца стекали капли расплавленного титантита, который когда-то был цепями в волосах.

Зарядив в обычную снайперскую винтовку экспансивные заряды, Маджрай подбросил мобильный прицел и навёл оружие, целясь в глаз шише. Одновременно с выстрелом раздался далекий гулкий взрыв, отдав в ноги низкочастотной волной. Волк испуганно оглянулся по сторонам, прижавшись к стволу спящего урханцириуса. Взрыв со стороны единственного прохода, ещё не захваченного массами соприан, где жрецы и мохваны имели возможность спускаться с гор в леса.

Мохван быстро подхватил тело шише и, забросив его на плечо, побежал в сторону ущелья, включая на бегу бинокль шлема и сканер мобильного прицела. Его гравимодуль стоял на границе леса. Запрыгнув в седло, волк сбросил добычу в багажный отсек транспорта и взвил в воздух, осматривая окрестности. Так и есть — ущелье почти на километр выжжено. Обгоревшие сморщенные массы расширили проход. Волны массы пугливо качались над почерневшими останками, отмечая эпицентр взрыва. Маджрай опустился в центре выжженного круга песка, превратившегося в блестящее полотно стекла и удивленно оглядел прогалину. Пятнадцать метров в диаметре, чистый круг без следов воздействия жидкометаллического яда, всё остальное сожжено дотла. Похоже на взрыв зёрен ллояра. Сами по себе зёрна не взрываются. Вскрыть их может либо гамма-излучения, либо Сатталах. Волк с тревогой поднял глаза на горную тропу и увидел свежие следы. Детские следы.

— Мать Фердмах!

В следующее мгновение раздался отчаянный вой Сиффиры и крики родителей, потерявших своих сыновей. Войори, угзи и мохваны, заряжая на бегу винтовки, скатывались, бежали, утопая в снегу, падали, снова поднимались и бежали по тропе вниз, окликая детей.

Маджрай повёл носом и, обнаружив ещё следы, повернулся к Дикому лесу. Землянка. Они там. Волку пришлось дождаться испуганных родителей и жестом остановить их.

— Не шумите, вы разбудите массу. Дети в порядке. Они все живы и прячутся в лесу.

Сиффира обессиленно присела в эпицентре и подняла на мужа воспалённые глаза.

— Я не понимаю, зачем он ушёл? Зачем взорвал зёрна?

Маджрай подошёл к жене, помог ей подняться и обратился к войори:

— Возвращайтесь в лагерь. Здесь опасно. Пришлите мне жреца на миттерах. Я знаю, где ваши сыновья. Они в безопасности. Попытаюсь вернуть их. Но, если их решение добровольное покинуть лагерь и следовать за принцем, то вернусь в скором времени и сообщу вам их ответ.

Император передал Сиффире мёртвого шише и, запрыгнув в седло гравимодуля, двинулся на бесшумном режиме к лесу. Вся тропа была усеяна крошечными бусинами расплавленного титантита и осколками цепей пайкчхика.

Через несколько минут его догнал жрец на двоих миттерах. Дыхание и стрекот змей заставляли массы резко отстраняться в стороны, освобождая тропу к лесу. Жрец, подъехав ближе, толкнул Императора в бок копьем и указал назад. Волк оглянулся и увидел следующих за ними группу малышей угзи. Семейные угзи тех мальчиков-войори, что покинули лагерь, ищут своих собратьев.

— Вернуть их в лагерь?

— Нет. Если войори не захотят вернуться к родителям, то угзи следует остаться с ними. Это их законы и традиции. Мы не имеем права мешать им.

Через час Маджрай остановился перед темнеющим провалом в землянку и спешился.

— Дети! Вы здесь?

— Да, — к Императору вышел Сиббих и почтительно поклонился, радостно обнял подбежавших котят-угзи.

Мальчик поднял на волка серьёзные глаза.

— Я знаю, что вы хотите вернуть нас в лагерь. Но прячась в горах, мы не победим соприан. Я видел, как принц взорвал зёрна ллояра и прикрыл нас силой своих пайкчхиков от яда зёрен. Всё в округе сгорело. Массы остановились и больше не могут прикасаться к отравленной земле. Мы осознанно последовали за принцем Сатталахом и лучшее, что вы можете для нас сделать — дайте нам одного жреца, одного скира и одного пса. Нам понадобится помощь на охоте.

Мохван не ждал иного, молча кивнул и, повернувшись к жрецу, подал знак остаться с детьми.

— Если нам однажды понадобится поддержка, то пришлём пса.

Сиббих исчез в темноте землянки, откуда стали раздаваться звуки флейт и барабанов.

Волк возвращался неспеша, обдумывая короткий разговор с мальчиком. Он так и не узнал, что стало с Сатталахом. Но Сиббих спокоен, значит, принц жив и пребывает во здравии. Войдя в пещеру, он лизнул Сиффиру в щеку, как делал это сын.

— Он передал тебе только это.

Мохванка опустилась перед очагом и бесцельно стала мешать еду в котле, глядя перед собой и едва сдерживая слёзы. Разлука с сыном оказалась для неё тяжела. А кашель заставил мужа встревоженно оглянуться. Все войори, мохваны, угзи и скиры мучились от усиливающегося кашля — отравление спорами дыхания Жизни. Маджрай вышел на край карниза и, оглядев моря шевелящийся массы, поднял голову и издал призывный вой. Спустя время послышался ответ. Псы услышали его зов и скоро будут здесь.

Аффилла вошла первой, ведя за собой остальных псов, и остановилась возле Сиффиры. Мутные белые глаза жрицы, словно сканировали всё тело волчицы. Закончив осмотр, Аффилла склонилась над мохванкой, и вонзила в руку шприц, выдавив в её кровь содержимое. Глаза волчицы закрылись, и она медленно сползла на каменный пол пещеры. Испуганный Маджрай кинулся к жене, но один из псов, ухватил его за загривок и тоже вонзил шприц. Холодная жидкость, побежав по венам, быстро достигла головы, и волк осел рядом с Сиффирой. Войори, угзи и мохваны растерянно наблюдали за странными действиями псов, не смея сопротивляться и памятуя, что они являются вестниками законов богини Огли. Все до единого, жители пещер позволили сделать себе инъекции. В гротах и пещерах наступила пугающая тишина. Даже грудные дети были погружены в глубокий сон.

Псы вышли на карниз и остановились, наблюдая приближение корабля. Их крылья с треском распахнулись, полностью закрыв входы в пещеры. В руках псов засветились силовые щиты. Аффилла вышла вперёд и распустила мечи-хамелеоны, готовясь к самому худшему. Корабль инсектов опустился на соседний карниз, выпустив по луч-трапу принцессу Фортегсия. Оса, в сопровождении боевого эскорта осторожно приблизилась к псам и, заметив на их ускхах знаки божества Огли, остановилась и почтительно поклонилась.

— Я здесь по приглашению короля Тожмена. Мне нужны объяснения.

— Приветствую тебя, принцесса, — Аффилла свернула мечи. Её голос разносился страшным эхом битого стекла. Оса ещё помнила этот звук. Голос Огли, когда в ней пробуждался Аим. — Какие объяснения ты желаешь услышать от нас?

— На подлёте к островам Вадхи мои армады были обстреляны без предупреждения. Почти все мои корабли уничтожены. Что происходит?

— Соприаны напали на нас. На Войоре война. Вы опоздали, принцесса. Вас обстреляли не войори, а дыхание Жизни соприан. Вам лучше покинуть Войор, пока они не поняли, что вы не войорский флот эвакуации.

Оса напряжённо смотрела на жрицу. Что могут выиграть дочери Фортегсия, примкнув к войори? Ничего. Что получат осы, покинув сейчас пространство Войора? Напрасную потерю времени. Что могут выиграть осы, примкнув к соприанам? Жизнь. Потоки Жизни. Они обещают Жизнь всем мирам, а она нужна Фортегсиям. Очень нужна после битвы с прежней Императрицей мохванов и Лони ки Пашем.

Принцесса молча развернулась и покинула площадку, снова скрывшись в шлюзах своих кораблей. Она ещё не ведала, к каким последствиям может привести дыхание Жизни соприан. Живые моря и океаны, колышущиеся под бортами кораблей, оса приняла за последствия активного сопротивления войори, а не нападение соприан и их оружие. Если бы войори не сопротивлялись и приняли дыхание Жизни, этих морей и океанов не было — так думала принцесса, знающая о соприанах только по слухам. Да, во Вселенной, каждый разумный мир с ужасом говорил о крайне заразном прозоне, атакующем Войор. Но принцессе Фортегсия опасность болезни была не известна.

Принцесса Фортегсия, покидая карнизы гор, подала соприанам сигнал с просьбой провести дипломатическую встречу.

Аффилла тяжело вздохнула и отвела от улетающего корабля взгляд. Она слишком хорошо знала ос, чтобы не понять, почему принцесса так внезапно покинула войори. Она ищет выгоду для своего народа. А нашла, похоже, проблемы.

Псы стояли неподвижно несколько часов и охраняли входы, пока усыпленные жители пещер, не проснулись. Убедившись, что иммуномодуляторы и моноатомное золото полностью восстановило здоровье войори, угзи и мохванов, псы с оглушительными хлопками распустили крылья навстречу ветрам и исчезли в облаках. Аффилла так ничего и не сказала Императорам о краткосрочном посещении принцессы Фортегсия. Войори попытаются убедить ос не контактировать с соприанами, тем самым усугубив своё положение и вызвав недовольство высокомерных инсектов. Осы же, приняв сомнительные правила обмена, уведут часть соприан в свой мир, обрекая его на гибель и частично уменьшив плотность атак на Войор. Аффилла предпочла пожертвовать способными к предательству осами, чем теми, кого вручила ей оберегать богиня Огли. На Войоре на несколько лет наступит равновесие, благодаря жадности и наивной расчетливости инсектов, давая возможность войори восстановить силы, возродить на уцелевших оазисах города и лаборатории учёных. Жрица понимала, что любое действие всё равно приведёт к очередной войне в будущем. Так, осы, мутировав после прозона вернутся, чтобы отомстить войори за то, что они не остановили заключение договора с соприанами. Или осы погибнут, и прозон вернётся с новыми силами. Или принцесса могла бы остаться сейчас с войори, пострадать от прозона здесь на Войоре, и тогда сюда ринутся все боевые армады Фортегсия, чтобы стереть с лица Вселенной и соприан, и глупых войори, не сохранивших принцессу и позволивших прозону распространиться. Аффилла выбрала вариант, при котором войори могли выиграть время на то, чтобы набраться сил и веры в победу. Есть небольшой шанс, что Мать Фортегсия никогда не узнает, откуда был привезён на Фортегсий соприанский прозон, если принцесса по пути погибнет от него. Соприаны, заключившие с осами договор на Войоре, докладывать обо всех подробностях заключения договора не станут, слишком обрадованные новыми территориями, на которые приведёт их алчная принцесса. Скорее всего, они пойдут даже на откровенное хамство, игнорируя требования Матери Фортегсия прекратить интервенцию, прикрываясь вызывающим сомнения договором, заключённым с одной из её дочерей. Всё предсказуемо. Мать Фортегсия пошлёт армады на Сопр, забросает бомбами планету коллекционеров, в надежде остановить войну, что приведёт к ещё более озлобленной атаке на миры Фортегсия. Осы смогут долго держать оборону, так как их мир представляет собой две заселённые звёздные системы, а не одну планету, как Войор.

Жрица с надеждой смотрела на Дикий лес, словно видела сквозь его густые ветви и землю, застывшую фигурку мальчика, спящего в анабиозе в каменном мешке паукообразного дерева в обнимку с детёнышами миттеров.

Змеи времени. Потомки змея-бога с Земли, созданные асом Игры. Когда-нибудь и ас, и его брат змей времени воплотятся на Войоре. Или уже кто-то из них здесь? Тогда почему они не останавливают соприан пта?

Как и предполагала Аффилла, атаки после посещения принцессы Фортегсия резко пошли на убыль. Мохваны и войори получили возможность чаще выбираться из пещер, чтобы обследовать местности, восстановить утерянную связь с урханами и металлическими крошечными шпионами, запущенными в небеса ещё со времен войны с х-игроками и смердами, и добывать достаточное количество продовольствия. Сердце Войора стало биться спокойнее, позволяя войори снова войти в контакт с древесными драконами. На прогалинах, между морями лениво колышущихся морей прозона, снова возникли липкие строения скиров и нироскиров, забитые запасами еды и воды. Очень медленно, но планомерно воинства войори, мохванов и псов выжигали прозон, освобождая вокруг горного хребта землю. Пядь за пядью.

На освобожденные земли высаживались молодые деревца ллояров, привезённые храмовниками из далеких лесов, ещё не тронутых прозоном. Между ллоярами дети рассыпали зубы давно почивших урханов, в надежде на возрождение леса урханцириусов. Кримы роняли икру, пролетая над выжженными землями. Первые ростки сотусов были встречены радостными криками и праздником. Маленьких котят-угзи приходилось ловить, чтобы те в пылу радости не сорвали хрупкие и нежные ростки целительного растения.

По буграм после очередного весеннего дождя внезапно поднялись шапки камнеломок, вызывая своим чудесным ароматом и розовыми маленькими цветками слёзы счастья на глазах войорских женщин и девушек. Они верили, что возрождение цветов любимых — это знак покровительства Огли и Вардара.

После нескольких попыток прорваться к разрушенному городу храмов жрецам, наконец, удалось это сделать не без помощи миттеров. Войори и мохваны нуждались в лабораториях и исследовательских комплексах, скрытых в подземельях, где они, едва не теряя сознание от горя, обнаружили горы тел, погибших от голода и прозона сестёр-жриц.

В двенадцать лет Сиббиха призвали служить главным жрецом, и именно ему пришлось с Маджраем и нироскирами провожать души сестёр нежными перезвонами сналлов. После ритуала, мальчик закрылся в келье и разрыдался. Много позже он вышел в середину разрушенного амфитеатра и призвал братьев к службе. Его сильный голос подхватили остальные жрецы, поднимая к небу столпы призрачного сияния. После службы, Сиббих поднял руки, призывая братьев остаться и выслушать его.

— Вам придётся выбрать другого главного жреца. Я понял, что путь, выбранный вами для меня не мой. Мой путь в служении живому богу, а не светилам, находящимся так далеко, что они не знают, какие беды обрушились на наш мир.

— О чем ты говоришь!?

Жрецы потрясённо переглядывались, сбрасывая с голов капюшоны, что канонами разрешалось делать только на совете.

— Вот о чём, — Сиббих поднял голову и, медленно стянув капюшон, распахнул глаза. На жрецов смотрели стальные глаза, зеркальные, холодные, неживые. Как у принца Сатталаха. Мальчик улыбнулся, обнажив ряды жидкометаллических зубов.

— Вам всем придется смириться с нашим существованием. О нас и для нас писали Огли и Вардар законы. Внимательнее читайте, и вы обнаружите обращение, на которое ранее вы закрывали глаза, потому что не понимали. Ваши гуманные и чистые законы остаются прежними. Вы напрасно не пели все двести лет, пока спали псы богов и мохваны. Книга Вардара написана мохванам и нам. Мы — жрецы и воины будущего бога, сына богов, принца Сатталаха.

Сиббих распахнул плащ на груди. Жрецы увидели на груди пылающий горящий синим светом отпечаток ладони. Он светился так ослепительно, что жрецы прикрыли глаза или отвернулись.

— Я один из первых служителей принца Сатталаха, принявший посвящение ядом зерна ллояра. Мы не сменим мохванов или псов богов. Мы встанем с ними плечо к плечу, когда вернутся соприаны и поведём вас всех в бой. Никто из вас без добровольного желания не станет такими, как мы. Вы должны узнать секрет ллояра. Это дерево не посвящает в свои тайные силы тех, кто не желает этого или не готов. Ни одно зерно отныне не отравит жителя Войора. Каждое зерно — волос бога Сатталаха. Когда-то король Вардар пожелал, чтобы на земле Войора появился корень Смерти. Корни ллояров проникли к нам из границ тех миров, где покойные души ищут себе новые тела. Где обитают миражи древесных драконов урханов и дарханов. Скиры перестали уводить души покойных в пустыни. С некоторых пор они ведут души к корням ллояров.

— Это правда, — жрец-нироскир утвердительно кивнул. — Я сам видел ребро Мироздания, куда уходят души. Корни ллояров тянутся через все рёбра нашего Мироздания.

— И боги Вардар и Огли выбрали своего потомка, зная, что в самом младенческом возрасте, он не отринет силу ллояров и примет её, даже потеряв родную мать. А всё потому, что иные пространства Войора — это лишь измерения, которые мы пока не научились видеть и ощущать. То, что мы называем Войором — частичка одной из плоскости тессеракта Мироздания. Мы обитаем в центре такой плоскости. Сопр находится чуть дальше, Земля еще дальше, а инсекты так далеки от центра, что находятся почти у края, и по природе, законам центра плоскости способны узреть сопряжение только двух рёбер. Огли знала о рёбрах Мироздания и умела выбирать правильные направления, не забывая обратный путь. Шагая через рёбра, она обходила всего двумя шагами колоссальные промежутки разрывов между планетами. Если вы внимательно изучали записи её законов и учебников, то найдёте загадочные перфокарты. Это маршруты её путешествий по рёбрам и сквозь них. Она оставила ценные указания и инструкции, как правильно выбрать маршрут и не заблудиться в иных измерениях. Исходной точкой она назвала вершину тессеракта Мироздания. Другое название вершины — Маркёрная Точка Игры. Это пирамида Сахме. Более мелкие пирамиды указывают направление движения всего тессеракта и его внутреннюю свёртку или развёртку. Отследить маршрут свёртки и развёртки тессеракта во всех его плоскостях почти невозможно, не смотря на стабильную периодичность. Никто, к сожалению, не знает, какова эта периодичность и скорость свёртки-развёртки тессеракта. Они могут равняться жизни одного какого-нибудь кварка из бесчисленного их множества, а может длиться миллиарды лет. Движение всего тессеракта с его множеством плоскостей способны уловить только асы Игры.

— А ты? А принц? — один из жрецов натянул на голову капюшон и спрятал взгляд.

— Нет. Пока нет. — Сиббих пожал плечами. — Мне пора возвращаться в лес.

Мальчик оглядел всех жрецов и добавил:

— Вам это тоже надо знать. Сердце Войора в любом случае когда-нибудь замолчит. Оно тоже одна из вершин тессеракта Мира и Маркёрная Точка Игры. По пути движения эклиптики куба будут пробуждаться разные сущности или появляться объекты, являющиеся вершинами куба Мира. В следующий раз вместо Сердца, Войор, возможно, согреет и обласкает нечто новое, но не менее сильное и доброе. Прозон лишь на время пробудил Сердце. Держать его у соприан в состоянии постоянного биения не выйдет. Умирая и рождаясь, мы всего лишь делаем шаг через ребро одного и того же куба Мироздания, разворачивающегося то в виде креста, то снова возвращающегося в свою исходную форму. Вот почему мы не можем вспомнить свою прошлую жизнь. Мы иногда видим её во снах или нас посещает чувство, будто нечто подобное мы уже где-то встречали, переживали, видели. И чем старше душа, тем больше её посещают видения прошлых, пройденных ранее плоскостей одного и того же тессеракта Мира. Земля и Сопр имеют с Войором одну пуповину, держащую нас в разных точках одной из плоскостей куба. Пройдя по граням или рёбрам через несколько плоскостей, мы, как Огли, можем сокращать расстояние к искомой точке в разы, а то и в тысячи раз.

Жрецы провожали глазами двенадцатилетнего мальчика, добровольно позволившего проникнуть в себя яду зёрен ллояров.

— А как мы узнаем, что вершины сошлись!? — молодой жрец едва не упал, пытаясь догнать мальчика.

— Пирамида даст вам знать оглушительным воем, от которого будет стонать земля под ногами на всех материках. Вам будет так страшно, как никогда раньше в жизни. Стон земли будет столь оглушительным, что никакие иные звуки не будут способны его заглушить. Вы не спутаете звук воя пирамиды Сахме ни с чем. Он пройдёт по всем геологическим трещинам материков, проникая повсюду. А ещё вы увидите искажения пространства в местах рёбер нашей плоскости. Сквозь рёбра вы будете видеть давно и недавно умерших или загадочных существ, а может, огромные стада дарханов. Вам станут доступны иные плоскости нашего куба Мира. Они все проявятся. Они все станут для вас реальными, а не видениями и снами. И каждый из вас в этот миг сможет шагнуть через ребро Мира. Но всем вам помешает неконтролируемый страх. На собственной плоскости мы все остаемся благодаря непомерному ужасу. Огли ничего не боялась, кроме как потерять Вардара, а узнав мир, где обитают духи, она перестала бояться и этого. Она сейчас застряла рядом со своим телом в нашей плоскости. И нас видит, пока сналл не отправит её в ту плоскость мира, где ждет её Вардар.

Некто создал ллояры, отдал Отцам пта консервы с зародышами этих деревьев, чтобы соприаны передали посылку Огли.

Сиббих засмеялся и закончил:

— Если бы пта знали, что отдают Огли оружие против их дыхания Жизни прямо в руки той, кто призвана убивать. Отдали оружие против себя потомку Огли, унаследовавшему гений убийства и борьбы с игроками и самой Игрой. Ирония судьбы поистине.

Сиббих ушёл, но жрецы продолжали потрясённо смотреть ему вслед. Нужно теперь выбрать другого главного жреца. Им стал бывший генерал Окихлах. Жрецы пришли к решению выбрать жреца-мохвана главным, так как именно волкам было отныне доверено провожать души покойных к рёбрам Мира вместе со скирами и нироскирами. Более того, после странной лекции Сиббиха, жрецы направились в библиотеку и подняли книгу законов. Всё, что говорил мальчик стало им понятно, и книга теперь легко читалась, раскрывая перед служителями все свои тайны. Окихлах, открыв книгу, некоторое время рассматривал пустое углубление в первой половине страниц книги в виде маленького сосуда. В преданиях скиров говорилось, что в книге Огли передала сосуд с пылью сна для мохванов и миттеров. После углубления следовали очень тонкие, полупрозрачные розовые кварцевые перфокарты, изрезанные сквозными мохванскими протопиктами. Внимательно исследовав их, Окихлах потрясённо оглянулся на остальных жрецов и медленно, утвердительно кивнул, подтверждая слова мальчика. Это действительно маршруты, тщательно и скрупулёзно отмеченные на каменных тонких листах кварца. Каждое пройденное ребро, его характеристики, физические законы, текучесть времени отмечена общепризнанной и понятной системой бинарного исчисления. Также отмечены признаки рёбер в каждой плоскости. Выяснилось, что в некоторых мирах, ребром может оказаться живой человек, зеркало, животное, камень или особое, сакральное место. Но точки совмещения вершин — это всегда пирамиды, выстроенные в давние времена или несколько лет назад. Они присутствуют на каждой плоскости тессеракта Мироздания в равном существующим мирам количестве. То есть если на одной плоскости существует несколько миров — Земля, Сопр, Войор, Фортегсия, то каждая планета будет иметь синхронизированные между собой пирамиды, находящиеся по пути движения вершин куба Мира. И чем дальше вершина от центра плоскости и ближе к любому ребру, тем менее она проявлена в физическом плане.

Сняв перфокарты с петель книги, Окихлах провёл пальцем по алым полупрозрачным страницам следующей части. Все страницы за время сна мохванов были испещрены аккуратными письменами скиров. Смола давно высохла на поверхности информносителей, коими, по сути, являлись эти страницы. Волк усмехнулся. Конечно, скиры не знали, что на этих страницах уже и так много информации. Смолистые письмена трудолюбивых скиров придётся переписать на стены Библиотеки, а страницы книги нужно очистить от смолы. Стало ясно, почему многие писания Огли были не поняты — компьютеры не способны воспроизвести в чистом виде информацию, скрытую под смолой скиров. И нет смысла сердиться на полуразумных древних скиров.

— Нужно переписать всю книгу Огли на что-то монолитное, — Окихлах продолжал перебирать страницы информносителей.

— Зачем?

— Могут наступить времена, когда компьютеры моей цивилизации исчезнут или перестанут работать. Вы потеряете ценные знания.

— Я знаю, куда можно дублировать всё. К юго-востоку от пирамид семейство древних скиров построили исполинское здание. Его стены, как нельзя лучше всего подойдут для библиотеки этой книги.

— Тогда мы должны незамедлительно отправиться туда и приступить к копированию. Возьмите портативные компьютеры, запасы еды и воды. Утром выезжаем. Нам предстоит перенести всю книгу не один раз. Её копии надо сделать в разных частях Войора.

Жрецы решили посетить пирамиду перед тем, как приступить к работе. Проходя через склеп, Окихлах растерянно остановился перед своим собратом, сидящим в отключённом состоянии на краю саркофага богини Огли с выпущенными клинками мечей-хамелеонов. Мечи давно разрядились и их клинки потухли, превратившись в обычные полотна титантита. Всё тело мохвана покрылось окислами и мхом. Волк давно пропитался спорами дыхания Жизни, заразился прозоном и, скорее всего, не сможет нормально функционировать.

Окихлах включил маяк опознавания, на случай нападения собрата и подошёл ближе.

— Очнись, мохван.

Волк не подавал признаков жизни, а провоцировать его жрец не хотел, прикасаясь к саркофагу. Последствия могли быть непредсказуемыми.

— Генерал приказывает тебе включиться и ответить.

Тишина. Окихлах подключился к сенситивной связи стаи и запросил данные кода пробуждения стража. Центральный Процессор некоторое время, обдумывая ситуацию, внезапно выдал часть гимна мохванов:

“Плодись, мохван! Да будет Император в Воле!

И сила Древней Фердмах с ним!

Из века в век пусть топчут твои ноги

Миров чужих дороги и просторы!

Не Жизнь, а панцирь нашего Процессора Централа

Затмит Вселенную командами программы!”

Растерянный Окихлах неуверенно проговорил забытый его народом гимн.

Страж медленно поднял голову и, открыв глаза, повернулся к собрату.

— Кто оставил тебя здесь?

— Императрица Сиффира.

— Тебе нужно поесть и сменить оружие. Твои мечи разрядились. Иди, я останусь здесь вместо тебя.

— Нет. Только Сиффира может отпустить меня.

Окихлах связался с Сиффирой. Он описал ситуацию и, получив доступ к сенситивному чипу стража, изменил директивы, дав ему возможность вылечить тело и обновить оружие.

— Он не сможет охотиться, — один из жрецов помог подняться стражу, чьё тело, обессиленное прозоном, едва двигалось.

— Тогда принесите что-нибудь из наших запасов провианта и позовите пса. Его срочно надо накормить и вылечить. Он может погибнуть через несколько минут.

6. Сатталах сидел под кроной исполинского ллояра, вскормившего его своим ядом. Все проведённые годы в мешке ллояра он тренировался между периодами общения с деревом. Спустя год, ему удалось узнать способ создания собственного отряда, посвятив своим ядом три десятка подростков, которые в прошлом преданно последовали за ним в этот лес. Каждое утро он выходил на поверхность с друзьями и вместе впадали в транс созерцания. Это состояние позволяло глубоко слышать весь Войор, проникаться его биением, ощущать каждое дуновение ветра, осторожные передвижения зверей, полеты птиц и кримов над кронами деревьев.

Кроме невероятного способа видеть сквозь предметы и вокруг себя во всех направлениях одновременно, дети обнаружили, что могут управлять ветвями ллояров, поднимать с земли их зёрна в воздух и гипнотизировать шише, заставляя их добровольно шагать в ловушки.

Живущие в рядом протекающей Красноводной реке существа, которых обнаружили дети с помощью своих новых способностей, стали дополнительным источником питания.

Сатталах знал, что вокруг леса качаются волны массы прозона, постепенно сминая деревья и превращая их в такую же массу. Глаза мальчика не моргая смотрели в одну точку — далекая вершина пирамиды. Только он и его люди видели столп света в виде закручивающейся спирали недалеко от вершины каменного строения. Несколько лет пройдёт, прежде чем вершина куба Мира соприкоснётся с маркёрной точкой. Принц перевёл взгляд на лица своих воинов, сидящих рядом с закрытыми капюшонами лицами. Угзи с замотанными глазами неподвижно стояли за спинами войори и их знаки клана Сатталаха светились в сумерках ярким синим светом. Пульсация светящейся ладони на их груди совпадала с биением Сердца планеты, а ноги по щиколотку утопали в жидкометаллической луже, разлившейся из недр каменного мешка ллояра.

Мощный рёв металла оглушил лес, и на поляну у дерева вползли миттеры в броне и с включенными сегментными мечами перед головами. Сатталах поднялся и знаком отправил змей и своих воинов в засады. После неудачных переговоров мохванских Императоров с соприанами, принц принял решение попытаться дипломатическим путём остановить интервенцию. Ему придётся выйти на открытое место, где нет ллояров — таково было условие соприан.

Сатталах, поправив свой новый венец с пшентом в виде золотого миттера, выкованный для него Сиббихом, вышел на луг. Вокруг бушевали слизкие волны массы. Но принц думал в этот момент лишь о новом венце, который он готовил вместе с нироскирами и мохванскими учёными для отца. Этот венец с таким же пшентом в виде змея должен был стать верхом нанотехнологий, который может однажды спасти жизнь Императору Маджраю.

Закрыв повязкой нижнюю часть лица, чтобы гости не увидели его ядовитых зубов, мальчик наблюдал приближение послов. Они давно сняли с тел стягивающие корсеты, и теперь медленно ползли, отталкиваясь ложноногами в его сторону. Следом за ними восторженно вспенивалась масса, окрашиваясь в нежные розовые и бледно-жёлтые оттенки. Залюбовавшись грандиозным цветовым представлением, Сатталах едва не забыл, зачем он здесь. Послы сняли свои синие ослепительные шлемы, выпучив на тоненьких ножках глаза. Действительно, Роман был прав — они напоминают улиток.

Принц шагнул в их сторону и, кланяясь, включил переводчик:

— Приветствую тебя, посол, — обращаясь к соприанам, мальчик с раздражением отметил, что на дипломатические переговоры вместо настоящих послов прибыли их заместители и младшие помощники. Клан дипломатов насчитывал более полутора миллиона особей соприан. Они прислали самых младших, выказав по стандартам межгалактических отношений крайнюю степень неуважения и брезгливости.

Посол, состоящий из троих помощников, равнодушно пренебрег традиционным приветствием, молча уставился на ярко блестящую новую корону принца.

— О, на твоей голове безвкусно что-то слепит меня, — посол говорили хором и раздраженно покрылись пунцовыми пятнами.

— Эта безвкусица в скором времени может вас серьёзно опечалить, посол.

— Я не понял, поясни, маленький войори.

— Я не маленький войори, — глаза Сатталаха сверкнули холодной сталью. — Я — король войори и принц мохванов. Вам придётся принять этот факт и проявить должное уважение и почтение, посол.

— О, не склонить нас перед тем, кто, не имея полноты власти над собственной планетой-тюрьмой, пытается приглашать послов мощной цивилизации, которая в скором времени станет твоим хозяином.

Сатталах усмехнулся. Возможно, так даже лучше, что они прислали заносчивых юнцов. Сделав несколько стремительных шагов, принц вошёл в ускорение и, срывая на бегу повязку с лица, полоснул своими зубами одного из послов по шее, выпустив яд. Быстро вернулся на своё место и замер, глядя на раненого исподлобья.

— Вы искали источник Смерти. И думали, что Смерть также медлительна, как ваше Дыхание Жизни. Возвращайтесь в свой клан. Письмо на шее одного из вас. И поторопитесь, послание может не дойти до ваших Отцов.

Кожа соприан покрылась синими крапинами бесконтрольного ужаса.

— О, это нарушение договора!

— Это обсуждаться будет только с вашим Отцом клана. Я жду его завтра здесь.

— О, это нарушение договора!

— Если он не явится в назначенное время, я выжгу вашу резервацию на севере, не оставив камня на камне.

— О, это третье нарушение договора!

Послы отреагировали на жест принца, который с усмешкой указал на их укушенного собрата — тот покрылся полосами приближающегося смертельного отравления.

— Торопитесь доставить моё письмо Отцу клана, иначе, я забросаю подобными письмами всю вашу дружную семью. Я приду и принесу их сам лично.

Соприаны ретировались, и массы застыли неподвижными изогнутыми щупальцами. Принц брезгливо передёрнул плечами. За его спиной вышли из укрытий его воины с завязанными глазами. Им больше не нужны глаза — их синие кристаллы во лбах видели всё.

Природа Войора подверглась сильному изменению из-за колоссальных выбросов спор прозона. Лето в этом году стало значительно холоднее, а прошедшая весна не порадовала рождением новых нироскиров, скиров и урханов. Снизилась и рождаемость гирдов.

Мальчик знал, что это временное явление. Через несколько лет в верхних слоях атмосферы образуются новые смеси газов, которые приведут к очередному изменению климата. Температура станет выше и будет повышаться с каждым годом, превращая пустыни в выжженные необитаемые стеклянные зеркала. Образование стеклянных участков на колоссальных площадях значительно ускорит дальнейшее нарастание жара. Живые существа начнут сгорать, едва ступив за край теней лесов и скальных уступов. Войор ждёт климатическая катастрофа. Вода уйдёт глубоко под землю, исчезнут дожди, высохнут леса. А прозон останется, быстро приспособившись к новым условиям.

Сатталах склонил голову на бок и прислушался к едва слышному звону сналла. Он звучал будто прямо перед ним. Сместив спектр видения, мальчик уставился на угзи, гораздо крупнее войорских. Кот стоял на коленях и отпевал чью-то душу. Радужная стена границы ребра Мира не была помехой для зрения Сатталаха. Принц понимал, что сейчас он наблюдает параллельное измерение Войора. Там тоже война. С х-игроками и мохванами. Их история чуть запаздывает. И мохваны там иные. Чёрные и поджарые.

Сатталах поднялся и шагнул через ребро, успев заметить золотой мир межреберья: его сверкающую, нестабильную, колышущуюся взвесь из стороны в сторону и ленивые покачивания бесконечных крыльев. Навь. Её нечеловеческие золотые глаза с продольным зрачком смотрели сквозь Сатталаха. Царица улыбалась, наблюдая за кем-то из живых где-то очень, очень далеко.

. Сделав ещё один уверенный шаг, подросток оказался по другую сторону ребра Мира, обитатель которого определённо заметил его, но не обращал внимания, пока не завершил ритуал разделения души и тела. Наконец, он поднял голову и посмотрел в глаза подростку. Некоторое время они рассматривали друг друга.

— Так, ты видишь меня? — Сатталах остановился в двух шагах от кота.

— Да. Я видел, как ты шагнул через грань. Мы давно потеряли эти знания, но помним о гранях Мира и возможности перемещения через них в другие плоскости Мироздания.

Принц огляделся по сторонам и кивнул на тело погибшего беловолосого войори.

— Это был твой семейственный воин?

— Да. Все войори погибли. В нашем мире они все вымерли. Этот был последний. Его имя Ассапри. Я его щит Кагри.

Сатталах присел рядом с котом и увидел страшные кровоточащие раны на теле кота. Мальчик стянул с себя шарф и плотно перевязал раны кота.

— Кагри, расскажи о своём мире. С кем вы воюете? И что осталось от того мира, что ты знал?

— Нас захватили мохваны. Чёрные волки жуков Фердмах. Если ты умеешь шагать через грани Мира, значит, ты подвергаешь опасности свой мир. Они могут выследить тебя и последовать в твой мир. Здесь больше ничего не осталось. Наша планета была тюрьмой игроков, но было принято решение её полностью зачистить. Здесь больше нет урханов, войори, скиров. Здесь ничего не осталось. Только несколько семей угзи без войори. И нас тоже скоро не станет. Чёрные мохваны не оставили нам шансов на выживание, впустив сюда дыхание Смерти.

Сатталах вскинул на кота удивлённые стальные глаза.

— Не понял. Объясни, что за дыхание Смерти?

Голубые глаза кота наполнились слезами, и он резко отвернулся.

— На стороне чёрных мохванов и жуков есть юноша с такими же, как у тебя стальными, зеркальными глазами. Его дыхание сжигает всё вокруг, отравляя и превращая в потоки жидкого металла. Он старше тебя. Увидев тебя, я сразу понял, что ты пришёл за мной. Ты младший брат Скальни-тталаха.

— Нет. У меня нет братьев. Ты же видел, что я из другой плоскости куба Мира. У нас нет войны с мохванами. Они наши защитники и братья. Древних жуков в нашем мире тоже нет более двух веков. Но наш мир атакован Дыханием Жизни.

— Что это?

— Бог плодородия, не ведающий разницы между плохим и хорошим источником Жизни. Он отравил наш мир спорами прозона.

Кагри воодушевлённо поднял мохнатые брови и воскликнул:

— Но ты же можешь остановить прозон!

— Да. Именно над этим я сейчас работаю.

Сатталах закончил перевязку, поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Кот прав, его мир уничтожен. Здесь ничего не осталось. Просканировав своим кристаллом это пространство, принц попытался найти аналог этого мира на перфокартах Огли. Но ничего подобного не вспомнил. Огли здесь не бывала. Нужно внести этот мир на карты и отметить его знаком гибели и потенциальной угрозы. Эту границу нужно постоянно контролировать, на случай проникновения чёрных мохванов в их мир.

— Ты хочешь сохранить остатки своего народа, Кагри?

— Да, — кот с трудом поднялся. — Нас осталось чуть более трёх сотен вместе с детьми.

— Тогда приведи всех сюда. Вы можете использовать мою силу и перейти грань вместе со мной.

Кот опустил голову.

— Нет. Я отдам тебе наших детей. Там иной мир. Мои братья угзи не смогут привыкнуть к мохванам-защитникам. Многие столетия в нашей крови война с волками. А дети смогут привыкнуть и станут вам надежными соратниками и щитами королей, которых здесь больше нет. Наши дети забудут своих беловолосых семейственных войори.

Сатталах согласно кивнул. Он предполагал, кого в качестве своих королей выберут большие коты этого мира. Им под стать только красноволосые горцы. Более того, потомки угзи из клана “Каннибалов”, превосходящие ростом и силой остальных угзи, давно ушли в горы к пятерке городов Билгеросса, чтобы воссоединиться с семьями горцев. Возможно, “Каннибалы” погибли, сметённые прозоном, так как оттуда давно не поступало никаких сведений о продвижении прозона.

— Иди, Кагри, я буду ждать тебя здесь, — Сатталах перешагнул грань и сел на холодный песок, глядя сквозь радужную стену грани в спину уходящего раненного кота.

Ждать пришлось долго. Кагри вернулся со ста двадцатью котятами, сопровождаемыми их родителями. Взрослые угзи, рыдая, обнимали своих детей, прощаясь навсегда. Они знали, что больше никогда не увидят своих малышей. В сумерках их мира почернел горизонт, и Кагри, встревоженно поведя носом, стал жёстко отрывать детей от родителей и толкать малышей к границе, где Сатталах, перешагивая ребро, крепко хватал за мягкие ладошки котят и шагал обратно.

— Быстрее, мохваны идут!!!

Оставив малышей под присмотром своих воинов, Сатталах снова шагнул через ребро и услышал пронзительные визги выстрелов звукоятаганов. Несколько угзи с криками упали, прижимая к ушам ладони. Мохванская Воля подняла пыльный ураган. Отчётливо была видна её волна, приближающаяся к группе угзи на большой скорости. Матери сами стали толкать к Сатталаху детей, прикрывая их собой. Коты, оскалив огромные зубы-иглы, встряхнули мечи и бросились на чёрную стену волков. Забрав последнего ребёнка, принц остановился перед радужной границей ребра, с ужасом глядя, как поджарые волки и разъярённые большие коты столкнулись в последней битве. Сто сорок угзи в считанные минуты были жестоко убиты. И он ничего не мог сделать. Он не мог спасти этих прекрасных котов.

Сатталах растерянно наблюдал за приблизившимся к границе волком. Мохван настороженно водил носом, сверкая пронзительными стальными глазами. Глаза мохвана зеркальные, как у Сатталаха! Кагри не преувеличивал, когда сказал, что местные мохваны пропитаны ядом ллояров!

Волк чувствовал запах котят, но не мог понять, где они. В последний момент перед тем, как сменить спектр видения, Сатталах успел заметить в раскрывшейся пасти мохвана жидкометаллические, истекающие ядом клыки.

Принц судорожно вздохнул и отвернулся, столкнулся с наполненными слезами взглядами маленьких угзи, только что лишившихся родителей. Малыши не видели смерти своих родителей. Они не обладали способностью видеть рёбра Мира и смотреть сквозь них, как это могли делать Огли, а теперь и её правнук Сатталах.

— Я отведу вас в ваши новые семьи. Но сначала я познакомлю вас с теми, кто будет вас обучать и охранять.

Принц и его воины посадили малышей на спины миттеров и двинулись в сторону Альс-Хаора. Увидев белых и золотистых мохванов, дети испуганно заплакали, но Сатталах, ничего им не объясняя, стал молча опускать малышей в руки волков. Время всё расставит по своим местам.

Из глубины лабораторий поднялась Сиффира и растерянно окинула рыдающих больших котят угзи в объятиях амазонок.

— Сынок, кто это?

— Это последние дети угзи, самых крупных, каких когда-либо мне приходилось видеть. Их мир уничтожен Дыханием Смерти. Их родителей на моих глазах убили.

Императрица осторожно погладила одного котёнка. И малыш сначала опасливо втянул голову в плечи, но потом расслабился и заурчал, щуря свои необычайные голубые глаза.

— Но это не дети Войора. Их глаза не такие, как у угзи нашей планеты! Посмотри: их зрачки круглые, а не вытянутые! — Удивлённо воскликнула она.

— Они с Войора. Но с другого. Из-за ребра Мира. Я случайно увидел границу и за ней огромного угзи, проводившего ритуал разделения своего семейственного белого войори. Он рассказал, что их мир уже погиб. Там больше нет скиров, войори и урханов. Чёрные мохваны и их принц Смерти всё уничтожил.

Сиффира отвела взгляд. Её сын тоже принц Смерти. И он всегда поступает только так, как сам считает нужным. Упрямец.

Сатталах подошёл к матери и обнял её:

— Я знаю, о ч`м ты думаешь, мама. Ты думаешь, что, будучи носителем Смерти, я когда-нибудь тоже принесу в этот мир только страдания. Но я уже многое повидал. Мне очень дороги мой мир, моя планета и ты с отцом.

Сиффира крепче прижала голову сына к груди и лизнула его в висок. Она думала не о том, что он может принести погибель. Она вспомнила письмо Огли и предсказанные океаны крови тому, кого бросят в её руки. Это Сатталаха король Садтхи бросил ей.

— Что ты теперь будешь делать, сынок?

Сатталах отстранился и пытливо заглянул матери в глаза:

— Мама, мне нужно, чтобы учёные отца попытались свести соприана-бойца со мной в проекции прогноза. Нужно спровоцировать бой и провести тщательные исследования. Кажется, я нашёл способ излечить от прозона Войор.

Глядя в дрожащие зрачки волчицы, принц погладил её по щеке.

— Не волнуйся, мама. Я знаю свою силу. Соприан меня не сможет победить. Прошу, помоги мне. Отцу эта идея не понравится.

Сиффира на мгновение отвернулась. То, о чём просил её сын, она могла сделать. Но её беспокоило, что армады кораблей соприан снова появились в огромном количестве на орбите Войора. Соприаны настойчиво требовали переговоров с источником Смерти, а волчица не знала, что им на это ответить.

— Тебя что-то тревожит, мама.

Сатталах взял мать под руку и направился к лабораториям.

— Да. Соприаны сегодня прислали посла. Якобы в пустыне они вели переговоры с источником Смерти, и он угрожал им. Они готовы пойти на переговоры только с ним. Обозначили время и место.

— Когда и где?

— В пятнадцати километрах к юго-востоку от пирамид Сахме. Завтра на рассвете.

Сатталах скрыл злобную усмешку. Это то место, что он им назначил при последней встрече.

— Мама, лучшее, что вы можете с отцом сделать — это игнорировать их требования, опираясь на нарушения с их стороны договоренности в начале войны. Смерть сама придёт за ними.

— Что ты имеешь в виду? — Волчица резко остановилась. Её пронзительные янтарные глаза строго посмотрели на сына.

Сатталах простодушно пожал плечами, откинул с плеча скрученные в тугой жгут пайкчхики и улыбнулся:

— Я же сказал, что нашёл способ избавиться от них. Мне только нужны учёные и ваши доверие и поддержка. Если однажды я потеряю веру в то, что делаю, моя жизнь окажется напрасной. Не пытайся остановить меня.

— Тогда, позову отца, — Сиффира скрылась в тёмных коридорах подземелий исследовательского комплекса, смиренно опустив голову.

Сатталах оглядел площадь, усыпанную пеплом и останками сожжённых ллояров. Зёрна остались в целости, не смотря на тотальную бомбардировку, недавно учинённую здесь соприанами.

Мохваны кормили котят угзи, приведённых принцем из иного измерения. Малыши молча ели, не отрывая глаз от своего спасителя. Они угзи — истинные воины тени. Оплакав своих родителей, котята теперь осматривались по сторонам, подбирая себе семью. Но белые и золотые волки пугали их. А горцев в городе храмов не было. Один из малышей потянул за рукав своего собрата и указал на угзи из клана Сатталаха и на его светящийся отпечаток ладони на груди. Закончив обед, дети одновременно поднялись и подошли к принцу.

— Мы приняли решение стать твоими семейственными угзи, принц Смерти. Все мы.

— Почему? В вашем мире принц Смерти убивал ваших войори и родителей.

— Ты другой. Твои люди тебя уважают, ценят и любят. Мы — угзи клана “Горящий свет”. Из всех угзи нашего мира, мы самые сильные и крупные. Мы видели взрослых угзи твоего мира. Они маленькие и ловкие. Но тебе может понадобиться наша сила, ярость и скорость. Мы умеем ускоряться.

— А что вы думаете о мохванах моей семьи? — Сатталах смотрел в глаза старшему котёнку. Его рука непроизвольно начала хлопать по бедру веткой. Это движение его успокаивало, хотя видимых причин для волнений не было. Однако его беспокоило, что больше сотни котов станут его семейственниками, чего прежде на Войоре никогда не случалось. Чистокровный войори мог одновременно слышать не более пяти своих угзи. Слышать сто двадцать бойцов в своём биении сердца — не перебор?

— Они тоже другие. Мощные и добрые. Они больше и сильнее чёрных мохванов. Но они не имеют Дыхания Смерти. Ты ещё подросток, но твоё мнение принимается ими без колебаний и сомнений. Значит, ты настоящий принц или король. А если ты принц Войора или король, значит, ты можешь принять нас в свою семью. Мы готовы пройти обучение и стать такими, как они, — котёнок указал в сторону юных бойцов Сатталаха с завязанными глазами или в масках.

Сатталах с сомнением посмотрел на свои ладони. Дети правы. Он действительно магнитится. Но его сила притяжения столь сильна, что оставляет светящиеся ожоги на теле, изменяя природу войори и угзи. Они становятся частью его металлического яда, пробуждая неведомым образом некие механизмы мутации, при которой появляется синий кристалл во лбу, дающий способность видеть границы Мира.

— Я могу принять вас в свою семью в любое время, угзи. Но, — принц поджал губы и отвёл взгляд. — Но, вам будет так больно, как никогда в жизни. Я хочу дать вам время подумать. Оглянитесь по сторонам, возможно, вы найдёте себе другие семьи и останетесь с ними. С другими войори или мохванами вы будете любимы и счастливы. О вас позаботятся. А со мной вам предстоит заботиться обо мне, чтобы я мог своевременно восстанавливать ваши силы и яд в вашей крови. Со мной вам всегда будет угрожать смертельная опасность.

Котята переглянулись. Старший склонил голову и тихо сказал:

— Мы уже знаем, что такое боль. Больнее, чем потерять близких, не бывает. Мы готовы. Ты сам понимаешь, что угзи не могут без семьи. Прими нас, Скальни-тталах.

Принц засмеялся и потрепал густой загривок маленького кота:

— Меня зовут Сатталах. Я не убийца. И не брат вашего принца. Я его иное воплощение в этом мире. Или он — моё. И, я догадываюсь, что ваш Скальни-тталах не имеет никакой родственной связи с войори или мохванами. А здесь все они — моя семья, которую я очень люблю и дорожу каждым.

— Мы готовы, — угзи решительно шагнули к нему, распахивая на груди куртки.

— Не здесь. Идите за мной, — Сатталах направился к роще ллояров, высаженной несколько лет назад жрецами для защиты храмового комплекса.

Его клан двинулся следом. Сиббих прекрасно знал, что малышам после посвящения понадобится помощь. Яд ллояров вызывал сильнейшие физические страдания.

— Надеюсь, вы не пожалеете о своём решении. Обратного пути не будет. Вы никогда не сможете стать прежними угзи. И вам надо знать, что ваша жизнь будет напрямую связана с моей. Если умру я, то и вы погибните. Если кто-то из вас попадёт в беду, остальные будут вас слышать, в том числе и я, — Сатталах оглянулся на котят через плечо.

— Так всегда было и будет, — один из котят пожал плечами, вынимая на ходу повязку для глаз, переданную ему отцом. — Ничего не изменилось, король Сатталах.

Остальные последовали его примеру.

Сатталах остановился посредине круглой лужайки под лохматыми ветвями ллояров и знаком показал котятам занять свои места вокруг него. Пока Сиббих и остальные воины готовили барабаны, принц с сомнением прислушивался к каждому малышу. Ему было жаль их. Он хорошо помнил крики тех, кто согласился стать частью него.

— У вас ещё есть время отказаться. В горах есть клан войори. Они большие и сильные. Они с радостью примут вас в свои семьи.

— Нет, король. Мы остаёмся с тобой, в надежде отомстить за гибель наших родителей и семейных войори.

Глаза принца внезапно похолодели.

— У меня нет намерения мстить вашим врагам. Меня не интересует безнадежно погибший мир. Мне нужно спасать свой, чтобы с ним не произошло того же, что и с вашим. И этот мир теперь стал и вашим домом. Месть в вашем мире не вернёт к жизни тех, кого вы там потеряли.

Котята переглянулись. В какой-то миг, принцу показалось, что дети сложат свои повязки, отказавшись от ритуала посвящения. Но угзи решительно вытянули руки вперёд, растянув перед собой полотна повязок, и одновременно закрыли ими глаза. Пару ловких движений, и повязки затянулись крепкими узлами на затылках.

Сатталах тяжело вздохнул. Они не изменили решение. Более того, когда зазвучали первые удары барабанов, один из котят поднял на принца руку и громко, перекрикивая грохот, произнес:

— Король Сатталах! Чёрные мохваны теперь знают, где мы и придут сюда! А мы к тому времени, будем готовы! Мы полагаемся на тебя и отдаём себя в твою кровь.

Сатталах взвинтил свои пайкчхики, скрывая сочувствие и горечь. Но он не услышал ни одного крика: котята, сжимая до хруста свои зубы-иглы, стойко держались на ногах. Его огненные прикосновения источали яд маленькими порциями. Несколько прикосновений нужно, чтобы изменить природу тела кота, пропитав его силой ллояров. Первый кот сдавленно захрипел, но продолжал стоять, пронзив когтями свои ладони. С ладоней текла кровь, превращаясь в жидкометаллическую вязкую жидкость. Из-под мгновенно взмокших повязок потекли слёзы. Второй тихо взвыл. Лихорадочное дыхание котов Сатталах слышал не смотря на оглушительный бой барабанов, вибрирующий рёв своей кожи и волос. Он закрыл глаза, продолжая напитывать ядом угзи. Ещё один кот взревел и упал на колени, сотрясаясь всем телом. Отпечаток ладони принца на его груди уже горел синим огнём, освещая рощу. Ещё немного. Нужно напитать до той степени, когда появятся кристаллы на лбах котят.

Душераздирающие крики разнеслись над лесом, когда лбы котов с хрустом и, заливая лица кровью, смешанной с ядом, выпустили первое сияние кристаллов. Люди Сатталаха стали подхватывать падающие тела и бережно укладывать их под ллоярами. Всё. Принц остановился с последним ударом барабана. Сто двадцать маленьких котят исчерпали его силы, отняв почти весь его яд. Его пайкчхики почернели и с грохотом упали на утрамбованную землю, потянув ослабевшее тело следом. Ставшие прозрачными, как стекло глаза принца смотрели вверх, на проплывающие стаи кримов. Он злился на себя за свою слабость и беспомощность, но не мог шевельнуться, яростно стиснув зубы. Он должен стать сильней!

Сиббих поднял тело принца и направился в зияющую черноту каменного мешка у основания ллояра. Бой барабанов сменился нежными переливами флейт, унося сознание посвящённых котят и принца в глубокий исцеляющий сон. Но перед внутренним взором принца продолжали нестись облака кримов, унося его сознание в неведомые дали, подальше от нестерпимой боли обесточенного тела.

Сиффира оторвала взгляд от мониторов и тревожно повела ушами. Крики и бой барабанов, доносящийся с востока, её встревожил. Волчица, передав командование Маджраю, быстро вскочила в седло гравимодуля и полетела на звуки. Аппарат опустился недалеко от лужайки, где её сын, войдя в ускорение, вращался внутри круга котят, оглашая лес страшным рёвом своей кожи. Она с ужасом смотрела на процесс посвящения. Так, вот, значит, как её сын создаёт собственную армию! Зачем?! Зачем он создает чудовищ, подобных себе?! Что он задумал?!

— Сатталах! — Сиффира бросилась вперёд, но ударилась о грудь его воинов-подростков, ставших перед ней плотной стеной. Волчица нервно облизнулась, глядя на закрытые масками лица со сверкающими во лбах синими кристаллами.

— Пустите меня к нему! Это приказ! — Яростно закричала она.

Опытные угзи клана Сатталаха не сдвинулись с места, лишь едва заметно дрогнули кончики их хвостов, обтянутых титантитовыми цепями. Они готовы вступить с ней в бой, но не пропустят.

Через сомкнутые плечи воинов-подростков, мохванка увидела Сиббиха, уносящего сына в глубину корней ллояра.

— Сиббих! Что происходит? Сиббих!!! Я хочу видеть сына!

Помощник принца вскоре вернулся, и жестом отпустив воинов, подошёл к Императрице с почтительным поклоном.

— Объясни, что происходит? Мне не нравится всё это! Что вы творите?!

Сиббих внимательно смотрел ей в лицо.

— Твой сын, спасая этих детей, шагал через ребро Мира, указав чужакам путь в наш мир. Сиффира, тот мир, откуда Сатталах привёл новых угзи, уничтожен Дыханием Смерти.

— Да, он говорил мне об этом. Но зачем создавать Дыхание Смерти здесь? Здесь, на нашем Войоре?

Сиббих загадочно улыбнулся.

— Затем, что наш мир атакован Дыханием Жизни. Подумай, Императрица. Нет иного оружия против Дыхания Жизни, кроме Дыхания Смерти. Вот, зачем ему нужна собственная армия. Он хочет восстановить баланс, используя себя, свои силы и нас. Мы осознанно пошли на посвящение все. Не мешай нам. Твоя задача — сохранить цивилизацию чистокровных войори. У нас всех свой путь и своё предназначение. Мы все следуем своему пути. Ведь так, Императрица?

Сиффира сглотнула и отвела взгляд.

— И его просьба остаётся в силе, — Сиббих ласково коснулся локтя Императрицы. — Он нуждается в вашей помощи и поддержке Императора Маджрая. Без вас он не сможет оценить порции воздействия Дыхания Смерти на соприан так, чтобы не навредить Войору.

Волчица потрясённо вскинула голову. Так, вот зачем ему нужны учёные!

— Он боится использовать свой яд во всю силу. Он стал так силен, что сегодня смог посвятить сразу сто двадцать угзи. Ранее он это делал, беря нас по очереди. Помоги нам, Императрица. Мы не справимся без ваших знаний и расчётов. Вскоре сюда прибудут Отцы соприан на переговоры. Сатталах намерен вызвать их лучшего бойца на одиночный бой, чтобы определить преемственность Войора. Соприаны согласятся, уверенные в своей победе. Не важно, выиграет он этот бой или нет. От Дыхания Жизни он почти не пострадает. Для его восстановления есть мы. За время боя, вы должны провести все анализы и изучить скорость воздействия и распространения Дыханий Смерти и Жизни. Если он выиграет этот бой, ситуация всё равно не изменится — соприаны вероломны и останавливать войну не станут. Зато, у нас появится информация, которую принц намерен позже использовать, чтобы смести соприан и их массы.

— Я поняла тебя, Сиббих. Но, что будет дальше, когда вы справитесь с соприанами? Вы же станете угрозой Войора.

— Мы уйдём. Сатталах нашёл плоскость Мира для ллояров, миттеров и нас. Мы будем рядом, но за ребром Мира.

Сиффира растерянно повела плечами и печально прижала уши, звякнув височными серьгами.

— Я бы хотела увидеть сейчас сына.

— Потерпи, Императрица. Это пока невозможно. Он сейчас опасен для тебя. Пожалуйста, наберись терпения, Императрица.

Волчица склонила голову, соглашаясь, и медленно направилась к гравимодулю, не догадываясь, что всё это время Маджрай, стиснув зубы, слушал их разговор через сенситивную связь. Император обхватил голову руками. Чтобы ни происходило, они потеряют сына. Они потеряли его уже много лет назад, когда Сатталах понял, что он и есть Дыхание Смерти.

Сиббих, глядя в след улетающей Императрице, нежно улыбнулся. Он оказался прав, ей сейчас нельзя видеться с Сатталахом.

Император, услышав приближающийся гравимодуль жены, быстро протёр лицо, сгоняя страх и злость, вышел, чтобы её встретить, на ходу отдавая распоряжения учёным о подготовке к бою принца с соприанами. Сиффира увидела мужа и робко улыбнулась, протягивая к нему руки. Только коснувшись его плеча, разрыдалась и спрятала лицо на его груди.

— Не беспокойся, любимая. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы Сатталах не погиб и не покинул планету. Он последний из Милдерро, и он нужен здесь.

— Значит, ты всё слышал?

— Да.

— Он не погибнет. Я верю ему, — Маджрай гладил её по голове. — Но не в наших силах обеспечить ему безопасность во время боя. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь ему. Обещаю.

— Мы можем, я уверена, помочь ему в случае вероломности соприан, если они пришлют не одного бойца, а нескольких.

— Каким образом?

— Миттеры.

Сиффира вытерла слёзы и улыбнулась.

Маджрай, сдерживая тяжёлый вздох, прижал её к себе и повёл в лаборатории, размышляя, стоит ли сейчас сообщать ей новость, которая его потрясла и обрадовала. Да, следует ей сказать.

— Сиффира, я хочу, чтобы ты пошла со мной в диагностический центр. Если помнишь, несколько дней назад, ты проходила обследование на наличие спор соприан?

— Да. Что-то не так? — Сиффира встревоженно повернулась к мужу.

— Всё хорошо. Ты здорова. И беременна. У нас будут дети. Двое.

— Значит… Значит, мы действительно ниро, — Сиффира с визгом обхватила Маджрая и крепко обняла, прижимаясь мокрой щекой к его шее.

— И мы не первая пара, ожидающая прибавления, — тихо прошептал волк, закрывая счастливые глаза.

То, о чём когда-то грезил Сэ-тхи, то, о чём мечтала Императрица Стора произошло естественным путём, предусмотренным природой, без издевательств и жестоких пыток во время исследований.

7. Сатталах открыл глаза и вздохнул. Его воины активно растирали его конечности, а Сиббих поднёс к его губам свёрнутый лист ллояра с ядом. Отпив несколько глотков, принц покосился на Сиббиха.

— Сколько в этот раз ты споил мне яда?

— Гораздо больше, чем в прошлый раз. Настолько много, что…

— Ты думал, что я могу погибнуть от собственного яда?

— Да, думал. Но иного способа поставить тебя на ноги нет. Ты мог отложить посвящение котят на то время, когда пройдёт бой с соприанами. Ты поторопился и обесточил себя. — Войори отвёл взгляд и добавил:

— Твоя мать беременна. Это очень весомый аргумент, чтобы защитить наш мир от этих скользких тварей.

Уголки губ принца дрогнули в улыбке, но тут же его стальные глаза окинули своды каменного мешка.

— Согласен, друг. Сколько я здесь? Отец соприан уже прибыл?

— У тебя в запасе ещё несколько часов, — Сиббих снова поднёс к его губам лист с ядом.

— Есть изменения?

Войори отвернулся, чтобы передать пустой лист угзи и вздохнул.

— Да. Ты весь истекаешь ядом. Но иного способа быстро восстановить твои силы я не знаю.

Сатталах поднёс свою руку к лицу. Его золотистые острые ногти оплавились. С ладоней капали ртутные шарики яда на почти полностью растворившуюся куртку.

— Ещё?

— Нет, — Сатталах сел и усмехнулся. — Кажется, мне в скором времени придётся ходить голым.

Он протянул руку к волосам и с удивлением притронулся к ним — жидкий металл волос с тихим шелестом и звоном начал подниматься сам и веером распускаться над его головой, слепо шаря по каменным стенам убежища.

Его воины в масках молча поднялись и покинули каменный мешок. Остался только Сиббих.

— Пока ты спал я изготовил тебе доспехи из коры ллояров.

Сатталах тихо засмеялся и спросил:

— А штаны есть? А то с голым задом идти на переговоры как-то не комильфо.

— Есть.

Друзья расхохотались, осматривая растворённую ядом одежду принца.

— Заплети мне пайкчхики, Сиббих.

Отец, состоящий из троих представителей высшего звена управления Сопра, сморщился от отвращения, увидев усмехающегося принца в сверкающей короне. Тело юноши было полностью скрыто плащом из смолы скал Аррама, чтобы скрыть доспехи, источающие ядовитые испарения.

— Приветствую тебя, Отец соприан, — Сатталах остановился на безопасном расстоянии и поклонился, отметив, что гладкие, блестящие шлемы пта украшены небольшими каплями самого дорого в ближайших Вселенных металла — леолитика. Где они добыли его? Пта — противники грабежей и товаров контрабандистов, однако же обладают столь редким сокровищем?! Вероятно, выменяли на какие-то крайне сверхпередовые и уникальные технологии.

Что и кому они продали за леолитику?

— Итак, — без встречного приветствия начал Отец, едва сдерживая неконтролируемую дрожь скрытой опасности. — Итак, ты вызвал нас. Зачем ты унизил моих детей? Ты желаешь всеобъемлющей радости Жизни?

— Это был единственный способ заставить тебя поднять зад и прибыть сюда самолично. Ты же так увлечён миром Фортегсия, что совершенно стал игнорировать оставленные здесь свои войска стариков.

Соприаны переглянулись. Их кожа покрылась буграми гнева. Принц оскорбил их.

— О, значит, ты всё же желаешь всеобъемлющей радости Жизни?

— Не для этого я пригласил тебя, Отец соприан. Выслушай моё предложение. Один воин твой, один я. Один бой, который решит исход всей битвы. Если твой боец выигрывает, то Войор полностью остаётся вашим.

— Он и так наш…

Сатталах рассмеялся.

— Пока кто-нибудь из нас жив нет. И я не закончил. Если выиграю бой я, то вы навсегда покидаете Войор с отметиной моего раба. Эту отметину вашему народу я сделаю, специально прибыв на Сопр, чтобы на века впечатать память о превосходстве моего народа над вами.

Бугры гнева встопорщились иглами на скользких телах Отца.

— Это вызов!

— Верно, — Сатталах улыбался, сверкая стальными глазами. — Принимай вызов, Отец! Или ты боишься? О, Отец боится мальчишку! Ой-ой! Что же ты дальше будешь делать? Доказывать всей Вселенной моё превосходство отказом от боя? Ну, же!

— Да!!! Я согласен! Бой состоится через два дня! Здесь!

— И не присылай стариков, Отец! Тем самым ты ещё больше опозоришь себя! Пришли самого сильного соприана! В ином случае, я уж постараюсь, чтобы все разумные миры знали о трусости и уязвимости соприан! И в первую очередь дочери Фортегсия!

Сатталах перестал улыбаться, глядя на оставляемые шипами гнева борозды на холодном песке и надеясь, что не ошибся, спровоцировав столь сильный гнев у Отца соприан. Тот теперь точно пришлёт самого сильного и опасного противника. В этом войори теперь не сомневался.

На плечо легла рука Сиббиха. Юноши переглянулись и отключили сенситивные чипы в браслетах мечей, уверенные, что Маджрай, слышавший весь процесс переговоров, предпримет необходимые меры.

— Будем надеяться, что аппаратура и ЦП мохванов справятся.

— Да, — Сиббих одним рывком сорвал с друга плащ из смолы, начавший растворяться, чтобы не прилип клочками к доспехам.

Из оазисов поднялась группа поддержки из угзи и, присоединившись к предводителю, скрылись в лесу ллояров.

Теперь Сатталаху предстояло дать себя укусить за запястье каждому своему новому семейственному угзи, чтобы коты запомнили вкус его крови и биение пульса и сердца. Это укрепит их связь.

Котята уже выстроились в очередь, безотрывно глядя на пульсирующую точку на руке своего юного короля. Эта точка нестерпимо притягивала их, мучая ощущением пустоты. И эта пустота требовала немедленного заполнения.

Едва угзи получит пару капель крови своего войори, он словно вливается в сферу общих с ним мыслей и чувств. Они всегда, до последнего дня своей жизни будут слышать друг друга через кровь войори, став истинной семьёй.

Маджрай с отрядом учёных высадился на отмеченном Сатталахом участке пустыни и начал с их помощью вонзать и закапывать в тугой холодный песок на каждом квадратном метре измерительные щупы, сканеры и информносители в оболочке, чтобы предохранить их от ллоярского яда и окислительных процессов, провоцируемых дыханием соприан.

— Быстрее! У нас всего два дня!

— Нужно успеть проверить их работу!

— Ещё ящики! Везите сюда!

Волки с включёнными забралами шлемов сканировали всю территорию, чтобы не упустить ни одного квадратного метра. Было решено подготовить десять квадратных километров пустыни. Они не могли предположить масштаба рассеивания ядов принца и его противника и потому готовили с запасом и с учётом розы ветров, опираясь на прогнозы исследовательских спутников. В воздух поднялись миллиарды миниатюрных шпионов, обеспеченные щупами и сканерами.

— Проверяйте связь с Центральным Процессором сразу!

Маджрай опустился на песок, прижавшись спиной к ноге увойда, и положил на колени пластину портативного компьютера. Голограммный экран изогнулся волной перед его лицом, высвечивая сеть уже подключенных сканеров. Ещё много свободных участков!

После боя все щупы необходимо собрать до того, как защитные оболочки растворятся. Времени будет ещё меньше. Придётся прибегнуть к помощи быстрых гирдов. Даже десяток этих могучих хищников сумеют своевременно собрать все исследовательские аппараты.

Император вошёл в систему директив команды учёных и добавил им программы сферического наблюдения за активностью аппаратуры, чтобы ничего не упустить. Ведь один он не сможет контролировать миллиарды щупов, сканеров и мини шпионов.

— Считыватели по периметру!

— Ещё ящики! Выгружайте!

— Давай сюда! Нет, другой!

Маджрай услышал знакомые голоса и выглянул из-за ноги робота. К его учёным присоединились храмовники под руководством главного жреца Окихлаха. Работа пошла быстрее. Амазонки Сиффиры бродили между ящиками с панелями портативных компьютеров и тестировали подключаемые к системе аппараты, сбрасывали результаты в ЦП. Войори и угзи носились с ящиками, бросая их в багажные отделения гравимодулей по несколько штук, и отвозили на дальние расстояния отмеченного периметра. Сеть Императора на экране стремительно разрасталась включёнными устройствами.

Его щеки коснулось что-то тёплое. Волк повернулся и столкнулся взглядом с улыбающейся Сиффирой.

— Я принесла тебе поесть, а для остальных призвала скиров.

Маджрай благодарно лизнул её в щеку и, сунув в рот кусок нежного мяса шише, включил связь с Окихлахом.

— Прими маркёрные точки, где необходимо расположить отряды миттеров для подстраховки принца.

— Принял.

— Миттеров полностью вооружить, надеть броню и включить силовые щиты непосредственно перед началом боя.

— Принял. Им обязательно находиться всё это время под землей?

— Да. Соприаны не должны догадываться об их присутствии. Войти в зону они должны исключительно подземными путями и как можно дальше. Спутники соприан уже наблюдают за нашей деятельностью. Змеи могут их спровоцировать на масштабный бой, а нам это сейчас не нужно. И ещё, Окихлах, — Маджрай задумчиво прикусил губу. — Подними все архивы. Наверняка из тех рецептов сплавов, что соприаны присылали нам много десятков лет назад, может обнаружиться такой, который способен не окисляться от их массы. Нам нужен этот сплав, чтобы защитить аппаратуру и укрепить доспехи принца. Ищи быстро, жрец.

— Понял. Принято.

Некоторое время Император молча жевал мясо, следя янтарными глазами за бегущими светящимися полосами на экране. Сиффира сидела рядом и наблюдала работу учёных и их добровольных помощников.

— Ты хочешь предусмотреть все варианты исхода битвы и переживаешь, — волчица сжала его руку в своей ладони и положила голову ему на плечо.

— Да. Он наш сын. Не хочу сюрпризов.

С наступлением темноты, Маджрай приказал разбить лагерь под сенью ллояров и отправил всех отдыхать, считая, что уставшие люди могут что-нибудь упустить. Он остался сидеть на вершине дюны, привалившись спиной к остывающему боку увойда. Лагерь за его спиной постепенно перестал гудеть, словно улей дочерей Фортегсия и наступила тишина, нарушаемая едва слышным пением ящерок в зарослях сотусов. Чтобы не привлечь внимания бродячих неприрученных гирдов, волк отключил портативный компьютер и расслабленно вздохнул, наслаждаясь свежестью ночного ветра. Сиффира тихо сопела в кабине увойда, свесив за борт ногу и руку. Прижав к её тёплой ладони лицо, Маджрай закрыл на мгновение глаза и с тревогой снова их открыл. Никаких подозрительных звуков, однако, его инстинкты хищника подсказывали, что рядом объявилось нечто опасное. Волк очень медленно, без встряски, одним нажатием пальцев, включил мечи и продолжал неподвижно смотреть в одну точку, рассеяв внимание на периферийное зрение и вслушиваясь в вибрации песка. Это не шаги. Нечто катится в их сторону. Тяжёлое и большое. Не менее полутора-двух метров в обхвате. И их очень много. Тысячи. Очень медленно. Каменные шары нироскиров? Нет, их шары двигаются очень быстро и светятся в темноте. Каменные шары нироскиров гораздо меньше. Это нечто другое. Сердце волка стало биться быстро, готовясь к стремительным действиям, ноздри раздулись, чтобы получать достаточное количество воздуха и не задыхаться. Нет запаха, хотя ветер дует со стороны гостей. Есть запах. Споры Жизни!

Маджрай резко вскочил и, ухватив конечности жены, быстро втолкнул их в кабину и захлопнул купол, отдав по сети команду роботу включить автономную систему очистки воздуха и покинуть опасное место. Увойд с пронзительным визгом начинающих окисляться на глазах деталей резко поднялся и, набирая скорость, рванул в сторону Альс-Хаора.

Император включил защитный костюм и подал всем мохванам сигнал тревоги и команду срочно эвакуировать лагерь.

— Мать Фердмах! — Маджрай сглотнул, рассмотрев, наконец надвигающуюся опасность — бомбы соприан! Они окружили со всех сторон и двигались в сторону лагеря. Он надеялся, что увойд с Сиффирой успел выбраться из окружения.

Волк понял, что ему не выбраться из западни. Как только бомбы достигнут лагеря, они одновременно взорвутся, заливая концентратом Дыхания Жизни несколько десятков километров вокруг.

— Окихлах!!! Вывози всех!!! Десять секунд до взрыва!!! Вывези войори!!! Быстрее!!! Быстрее!!!

— Не-е-ет!!! Нет!!! — Сиффира била купол робота, пытаясь выбраться наружу, когда услышала по сети команды мужа. Увойд равнодушно уносил её в город храмов, игнорируя команду развернуться и забрать Маджрая. Её когти оставляли на куполе глубокие рваные царапины.

— Маджрай!!! Нет!!! Не оставляй меня!!! Нет!!! Пожалуйста!!!

На её глазах небо над пустыней сначала окрасилось голубыми проблесками двигателей поднимающихся кораблей, и затем вспышка ослепила её. Мохваны успели эвакуировать лагерь, бросив всю аппаратуру. Около десятка волков погибли, сметённые массами спор Жизни, так и не успев запрыгнуть на борта кораблей. Несколько небольших фрегатов внезапно накренились и с пронзительными визгами рухнули. В эфире сенситивной связи поднялась волна криков и тут же смолкла.

Сиффира продолжала бить по куполу увойда, рыдая и хрипя. На её глазах шары взрывов превращались в гигантские волны, поглощая километр за километром в доли секунд.

— Я жив, Сиффира, — тихий голос Маджрая пробился по связи. — Только не возвращайся сюда. Миттеры скоро привезут меня в храм. Готовь капсулы реанимации. Много раненных.

— Да, да, — Императрица обессиленно выдернула когти из трещин купола и упала в кресло, потеряв сознание.

Маджрай убрал руки от головы и осмотрелся. Вокруг ревело ржавым металлом, оглушая волка. Сияющие фигуры подростков стояли ровным кругом к нему спиной. Волны спор бились о светящийся синий купол.

Сатталах на мгновение оглянулся и, убедившись, что отец не пострадал, снова повернулся, продолжая источать яд. Вместе со своими людьми, принц выжигал споры, боясь навредить мохвану. Вскоре волны спор Жизни застыли и обуглились, испуская дым, пар и вонь горелого белка.

Юноши и девушки в масках разомкнули круг. Сатталах бросился к отцу и обнял его:

— Успел.

— Да, — мохван прижал сына к груди, едва сдерживая дрожь пережитого ужаса. — Спасибо, сынок.

Трясущимися руками Император извлёк из нагрудного кармана портативный компьютер и включил его. Сеть светится, значит, оболочка сохранила щупы и сканеры. Они целы все. Пока целы.

Сатталах взглянул на мониторы через руку отца.

— Это ненадолго. Надо срочно выжечь массу на подготовленной территории, иначе мы потеряем всё, что вы сделали с учёными.

Маджрай согласно кивнул и облегчённо вздохнув, обратился по сети к Окихлаху:

— Сколько мы потеряли людей?

— Сто восемьдесят два. Восемьдесят один — мохваны. Двадцать три — войори. Двадцать семь — угзи. Пятьдесят — скиры и нироскиры. Из техники: одиннадцать фрегатов, двести увойдов и четыреста гравимодулей.

— Мать Фердмах! — Маджрай зарычал и резко опустился на песок, отключив связь.

Сатталах присел рядом и обнял отца.

— Сейчас миттеры отвезут тебя в храм, папа. А мне нужно незамедлительно приступить к очистке периметра.

— Да, — Маджрай, скрипя зубами, поднялся на крутые наросты подоспевших миттеров и направил их в сторону города, не прекращая с тревогой думать о Сиффире и погибших людях.

Он застал жену в кабине увойда, неподвижно глядящую прямо перед собой. Корабли давно опустились на площадь города храмов. Раненных относили в лаборатории, где их уже ждали псы с инъекторами, чтобы после осмотра и процедур поместить их в реанимационные капсулы.

Маджрай осторожно коснулся руки Сиффиры и испуганно вскочил на платформу увойда.

— Сиффира! Ты слышишь меня? Мать Фердмах!

Волк быстро извлёк жену из кабины и опрометью бросился к мобильным капсулам, которые вывезли на площадь для эвакуированных. Найдя капсулу для биоников, Маджрай опустил в неё Сиффиру и захлопнул крышку. Диагностика показала, что волчица получила ожоги сенситивного чипа — результат сильнейшего стресса.

— Ты скоро поправишься, любимая, — Маджрай гладил прозрачный купол капсулы, прижавшись к его холодной поверхности лбом. — Я здесь, с тобой. Моя Сиффира. Моя любимая Императрица. Я с тобой. Я здесь.

Мохваны на мгновение замерли, вслушиваясь в голос Императора в сети. Волки переглянулись и, вспомнив о вдовах мужей, погибших при бомбардировке, направились в убежище, чтобы позаботиться о потерявших близких волчицах, угзи и войори.

Километр за километром, принц и его свита шли, выжигая до пепла застывшие и едва движущиеся волны массы и проверяя исправность каждого устройства, оставленного учёными. Когда взошло солнце, юноши и девушки вернулись в каменные мешки ллояров, чтобы восстановить силы. Через несколько часов они снова вышли в пустыню, сопровождаемые маленькими угзи, несущими мехи из листьев ллояров с ядом. К вечеру Сатталах оглянулся на своих людей и, подойдя к одному из них, резко сорвал маску. Ашшами поднял на принца воспалённые глаза. По переносице текла тонкая струйка жидкометаллической крови. Его воины обессилены. Принц сорвал маску с одного из угзи. Кот был не в лучшем состоянии. Только недавно посвященные котята, просто устало повалились в одну кучу и заснули.

— Мы не успеваем очистить всю площадь, — Сиббих распластался на песке и прижал ладонью кровоточащий кристалл на лбу. — Моего яда не хватает.

— Да, — Сатталах рухнул рядом и опустил голову на плечо друга. — Я больше не могу.

Бледные губы Сиббиха сжались в тонкую полосу.

— А тебе больше и нельзя идти с нами, Сатталах.

— Почему?

— Ты позорно свалишься прямо перед противником ещё до начала боя от измождения. Возвращайся в логово и отдохни. Завтра утром тебя будут ведь ждать прямо в центре этого периметра. Мы постараемся за сутки максимально зачистить здесь все.

— Я не оставлю вас.

Сиббих прыснул и ущипнул принца за локоть.

— Валяй. Посмотрим, сколько у мохванских учёных останется времени, чтобы провести анализ противоборства ядов, если ты сразу свалишься. Они зря старались, чтобы ты всё испортил своим тупым героизмом? Или гибель ста восьмидесяти человек — напрасная жертва? И для тебя ничего не значит их смерть под волнами этого де…?

Сатталах зло ударил друга в бок и резко поднявшись, направился в сторону леса ллояров.

— Не продолжай, Сиббих. Я тебя понял.

Принц медленно шёл к лесу, любуясь пустыней и её золотисто-зелёными песками. Вдалеке спокойно паслось стадо шише, обрывая мясистые листья урханцириусов, что росли на окраине леса. Изуродованное спорами деревце сотуса, печально опустило обожжённые ядом ллояров тонкие ветви. Несколько скорченных трупиков поющих ящерок в его тени. Сатталах отвернулся и поднял глаза к небу, всматриваясь в свободное парение стаи крупных птиц в облаках кримов. Ноги вязли в рыхлом песке, оставляя позади смятые следы, заносимые в то же мгновение ветром. В стопы отдавалось спокойными ударами молчаливое Сердце планеты. В сказаниях Огли можно прочесть, что Сердце умело говорить с жителями планеты. Отчего же оно теперь молчит, хоть и бьётся?

По границе леса промчалась большая семья нироскиров на горящих камнях, спешащие к городу храмов, чтобы забрать души погибших. Сатталах проводил их взглядом и, склонившись, нырнул в заросли сотусов, зацепившись пшентом своей короны за ветви. Выйдя на тропу, ведущую к исполинскому ллояру, он на мгновение остановился, вслушиваясь в охотничий клич птиц и далекое победное рычание гирда.

8. — Ты не пойдёшь туда! — Маджрай оскалил зубы и, сцепив руки на груди, загородил выход, не позволяя Сиффире пройти.

— Я должна быть рядом с сыном!

Волчица снова попыталась сдвинуть с места мужа, но он непреклонно и мягко продолжал её отталкивать обратно в лабораторию.

— Нет! Достаточно того, что я буду там! — Он почти лаял. Его голос заглушался звоном сналлов и пением жрецов.

— Почему ты не пускаешь меня к Сатталаху!? — Сиффира чувствовала, как её начинает охватывать ярость и обида.

— Ты нужна здесь, в командном центре! И твой чип! Если он снова сгорит, ты потеряешь детей и погибнешь! Наших детей! Не смей подвергать опасности ещё не родившихся малышей! Я никогда тебе не прощу, если ты… И спроси Сатталаха, хочет ли он видеть тебя там, когда вокруг будут бесноваться пта?! Он точно не желает, чтобы ты присутствовала на его сражении с неизвестным противником, которого пришлют соприаны!

Сиффира остановилась. Маджрай тяжело дышал, глядя на неё отчаянными с расширенными зрачками глазами.

— Ты — всё, что есть у меня в этом мире, — волк отвёл взгляд и облизнулся, нервно прижав к ноге хвост. — Я не могу тебя потерять. И Сатталаха я не брошу и буду сегодня с ним там.

— Прости, — Сиффира обняла его. — Я не подумала о детях. Я останусь здесь. Обещаю.

Маджрай облегчённо и судорожно вздохнул и крепко прижал её к груди.

— Ты напугала меня, когда отключилась. Я подумал…

— Молчи, Маджрай. Я здесь. Ты прав, любимый. Мне нельзя покидать убежище.

— Обещай, что бы ни случилось, ты останешься здесь. Даже если соприаны снова спустят бомбы в периметр, ты будешь здесь. Даже если меня и Сатталаха не станет сегодня, ты должна сохранить наших детей и провести исследования, чтобы в будущем можно было использовать яды ллояров и их зёрен против дыхания Жизни. Обещай, Сиффира.

Мохванка всхлипнула, с ужасом вспоминая вчерашнюю бомбардировку.

— Обещай, Сиффира.

— Не могу…

— Сиффира!!! Ты должна! Думай о детях! Думай только о них, любимая! Обещай!

— Да, — волчица едва смогла выдавить одно слово, прижимаясь лицом к груди Маджрая и жадно вслушиваясь в его биение сердца и дыхание.

— Повтори.

— Да! Обещаю!

Сиффира помогла мужу надеть защитный скафандр, и пока он проверял бортовые винтовки, заряжая их экспансивными зарядами, подвесила на его экзоскелет несколько запасных аккумуляторов, патронташей и, оглянувшись украдкой на занятого мужа, сунула гранатный снаряд, заряженный ядом ллояров в бортовой карман робота. Натянув специальные перчатки, она дождалась, когда Маджрай поднимется в нутро боевого робота и стала кропотливо пристёгивать на доспехи скелета пластины из коры ллояра.

— Всё. Я закончила, — Сиффира обошла экзоскелет, придирчиво оценивая свою работу. Титантитовая рука остановила её и Маджрай, взвизгивая суставами механизма, склонился к ней и прижался губами к её губам.

— Я вернусь, любимая. Дождись меня здесь.

— Я люблю тебя, Маджрай.

— И я тебя.

Гигантский экзоскелет Императора смешался с толпой боевых роботов, и отряды двинулись в сторону периметра, чтобы оказать огневую поддержку Сатталаху, в случае вероломства соприан.

Стоя на границе периметра, Маджрай поднял голову и тревожно посмотрел в небо. Только теперь ему пришла в голову мысль, что самым сильным бойцом соприан может оказаться вовсе не представитель их цивилизации, а какой-нибудь наёмник или раб из неизвестных миров! Улитки, как называл их Сатталах, не умели вести рукопашные бои и никогда не опускались до открытой битвы или драки, предпочитая заливать противника массами белка с помощью Дыхания Жизни и бомб, содержащих споры. Волк обвёл взглядом пустыню и замер, осенённый идеей.

— Окихлах, ты слышишь меня?

— Да.

— Видишь выжженное место, где Сатталах со своими людьми прикрывал меня во время бомбардировки лагеря?

— Да. Я в двух километрах от него.

— Срочно собери с этого квадранта все щупы и сканеры. Мы уже имеем необходимую информацию. Максимальное воздействие Дыхания Жизни и яда принца как раз было в этом месте. И надо отменить битву.

— Я всё слышал, — Сатталах вошёл в сенситивную сеть с помощью браслета меча. — Отменять битву поздно. Он здесь.

Маджрай сглотнул и повернулся к центру периметра, включая зуммер бинокля в шлеме.

— Мы же получили, что искали! Уходи оттуда, Сатталах! Это не соприан! Я вижу его!!! Убирайся оттуда!!! Это… Нет!!! Включи связь, щенок!!!

Конец ознакомительного фрагмента.