Русские в Кабуле

Юрий Иванович Прокопенко

В те памятные годы, когда в Афганистане шла гражданская война с участием советских войск, в Кабуле жили и работали наши гражданские специалисты. Они помогали молодой республике строить новое гражданское общество, преодолевать многовековую отсталость. Среди них был и наш герой – доктор Белецкий. Особенности и трудности быта в далекой восточной стране, любовные истории и чувственные переживания, страхи при ракетных обстрелах и землетрясениях – все это можно встретить в предлагаемой повести.

Глава 4. Весенние настроения

По понедельникам приходила почта. Это вообще-то была непростая система, или как ее здесь называли, хитрая система. Со всех концов страны письма писали на единственный адрес в туркменский военный округ и далее контракт номер 1012. Это был номер контракта, где работал Иван и его коллеги-врачи. Письма запечатывали в обыкновенные конверты без почтовой марки, словом, как солдатские письма, но обязательно с указанием фамилии адресата и адреса отправителя. Что бы письмо прилетело в Кабул к понедельнику, оно должно попасть в почтовый ящик в Союзе не позже среды предыдущей недели. Здесь письма раскладывали по контрактам, и дежурный приносил их к месту сбора специалистов, то есть к углу блока, в котором жила большая часть врачей контракта. Обратные письма в Союз следовало отправлять также до среды и в этом случае они приходили в Москву к выходным. В другие города они приходили в разные сроки. Вот такая была конспирация. В письмах также не рекомендовалось писать о всякого рода происшествиях, обстрелах и иных подробностях быта, поэтому наши, проживавшие в Кабуле, нередко подменяли такого рода события условными словами. Например, интенсивные обстрелы заменяли щебетанием птиц, а взрывы — растущими фруктовыми плодами, чаще всего гранатами. Все остальное писать разрешалось.

Сегодня был понедельник, и была пора идти за письмами. Иван считал, что ему еще рано получать письма, так как прошло чуть меньше двух недель, как он прилетел в Кабул. Тем ни менее, Иван пошел к месту сбора, хотя бы для того, чтобы просто увидеть всех коллег вместе. Стояли группками, переговаривались в ожидании почтальона. Иван поглядывал на Олю, как она? Ему хотелось подойти к ней, поговорить о чем-нибудь, но он не решался сделать это при всех. Юрий пришел вместе с Валентиной, своей супругой. Принялся знакомить ее с отдельными специалистами. Ранее такой возможности не было. Валентина, будучи по своей природе женщиной общительной, с удовольствием принимала новые знакомства. К тому же все рабочие дни, когда Юрий был на своем объекте, она оставалась дома и никуда не выходила. Не рекомендовалось женщинами без сопровождения мужчин появляться где-либо среди афганцев, включая и маркет. Самое большее, что она могла себе позволить, это зайти в наш магазин, благо он находился метрах в пятидесяти от их блока. Подойдя к Ивану, Валентина присела в реверансе, улыбаясь во весь рот, и схватила его за руку для рукопожатия. Эта шутливая выходка не осталась не замеченной некоторыми из их контракта.

— Между прочим, я очень соскучилась по тебе, Иван, — с упреком сказала Валентина, — мог бы зайти к нам вечерком на чашку чая или пригласить нас к себе. Кажется, у тебя появился телевизор?

— Да, очень интересное зрелище. Тут первого мая показывали «Семнадцать мгновений весны», так там Штирлиц и Мюллер разговаривали на дари. Слышать это было невыносимо смешно. Да, часто показывают музыкальные передачи с национальными песнями. Впрочем, приходите как-нибудь, если вам интересно.

— У меня появилась идея, Иван, — вмешался в разговор Юрий, — как ты смотришь на то, чтобы изучать язык.

— Какой, дари?

— Да, бытовой. Это облегчит общение с подопечными сотрудниками, в магазинах, на маркете. И вообще, я считаю, что жить в этой стране и не знать ни слова на их языке, это неуважение к местному населению.

— Что ж, идея хорошая. Все равно делать нечего. А кто будет преподавателем?

— Любой из переводчиков. Но я думаю, что было бы лучше, если бы согласилась Шахида.

Перспектива иметь возможность более тесного контакта с этой приятной женщиной привлекала Ивана, и он поддержал эту идею.

— Давай завтра с утра обсудим этот вопрос в нашем офисе. Только больше никого привлекать не надо. В тесном кругу материал усваивается легче, сам знаешь, учил язык.

Иван знал, что Юрий перед отправкой в Кабул прошел ускоренный курс английского языка. Не зная его совсем, сейчас он мог изъясняться на английском, хотя и в ограниченном объеме. Что ж, теперь будет учить дари, глядишь, станет полиглотом.

Пришел почтальон с пачкой писем в руках. Это был доктор Цыцорин из Сыктывкара, невропатолог, тихий и застенчивый человек. Говорил он мало и часто казалось, что он испытывает вину, неизвестно за какую провинность. Его жена, Анна, педиатр, была такой же тихой и мало разговорчивой. Она могла обсудить с кем-нибудь из женщин контракта кулинарные вопросы и на этом ее интерес ограничивался.

— Внимание, — громко произнес почтальон, — раздаю письма.

Все притихли в ожидании и с надеждой услышать свою фамилию. В этот момент Иван ощутил комок в горле, он напрягся как струна и вдруг услышал: «Белецкий, два письма». Он взял эти два драгоценных белых конверта, увидел знакомый размашистый почерк близкого ему человека, инстинктивно как-бы сохраняя от других, прижал к груди и отошел в сторону.

— От жены? — спросил Юрий. — Вот это да, не успел прилететь и уже два письма. Ну, нам то ждать нечего. От нашего оболтуса скоро не дождешься.

— Подожди, не мешай слушать, — шикнула на него Валентина.

Прошла их буква алфавита «И», но писем не было. Валентина сникла.

— Не расстраивайся, — подбодрил ее Иван, — в следующий понедельник получите обязательно. Ну, я, пожалуй, пойду. Интересно, какие там новости в Москве.

Иван пришел к себе в комнату, закрыл дверь, завалился на кровать и начал читать письма.

«Здравствуй, мой дорогой, любимый Ванечка! Прошло всего лишь несколько дней, как ты улетел в Кабул, а я уже успела соскучиться по тебе. Все свободное время просиживаю за телевизором, внимательно слушаю все последние известия, все, что происходит в Афганистане. Ты сам знаешь, какие скудные новости преподносят нам. Вот я и переживаю, не зная толком, как там дела. Ходила к нашим соседям, чекистам, расспрашивала, может у них есть какие новости. А они отвечают, что надо слушать радио и смотреть телевизор. Смеются надо мной и успокаивают, говорят, что с тобой там ничего не случится. Я очень тяжело переживаю разлуку с тобой. Не могу представить себе, что до нашей встречи еще четыре с половиной месяца. Извини за подробное письмо, за описание моих переживаний. Мне так становится легче, как будто поговорила с тобой. Новостей особых нет. Ирина продолжает ходить к репетитору, скоро у них „последний звонок“, потом экзамены. Она спокойная, а я волнуюсь. С твоей работы никто не звонил. Наверно, еще слишком мало прошло времени. Пиши мне подробно о себе, о том, как там у вас поют птицы, как ты устроился, как твоя работа. Мне все интересно. Целую тысячу раз. Любящая тебя Людочка».

Иван свернул исписанные крупным почерком листы и положил их в конверт. Откинулся на подушку, посмотрел в потолок, постарался представить все, что сейчас происходило в его доме в Москве, переварить все те чувства жены, изложенные в письме. Потом он встал, достал бутылку сухого вина, отлил в стакан, сделал несколько глотков и приступил к чтению второго письма. Прочитав первые два листа, он понял, что в доме все без изменений, а жена очень скучает и переживает его отсутствие.

Завтра утром у себя в офисе Иван непременно составит ответное письмо. Но о чем писать? Ничего важного или интересного у него не случилось, особых переживаний он не испытывает. Но Иван понимал, что жена сейчас больше, чем он нуждается в поддержке и ему придется подыскать такие слова, чтобы успокоить ее, снять с нее первую волну переживаний за любимого мужа. А в том, что он любим женой, Иван не сомневался ни на йоту.

На следующее утро, перед тем как разъехаться по объектам наших специалистов ждала очень важная и приятная процедура. Доктор Колесников, исполнявший общественные обязанности казначея контракта, составлял ведомость заказов на структуру зарплаты. Это означало, что каждый специалист по собственному усмотрению должен был разделить свою месячную зарплату на три части: деньги в чеках для отправки в банк, деньги в чеках для получения на месте наличными, деньги в афганях. Последние оставляли для покупки продуктов питания и других товаров в Кабуле. Чеки обычно отправляли в Союз своим родным, чтобы они там могли воспользоваться магазинами сети «Березка», в банк отправляли для накопления. Иван решил, что первая его зарплата будет разделена следующим образом: 1000 чеков — в банк; 500 — отправит с кем-нибудь Людмиле, они ей сейчас пригодятся, остальные, а это порядка 500 рублей или 6500 афганей — на внутренние нужды.

Приехав к себе в офис, Иван решил подготовить ответ на полученные письма от жены. После благодарностей за переживания и краткого описания условий проживания Иван сообщил ей, что скоро она получит пятьсот чеков с кем-либо из специалистов его контракта. Каждый приезжающий в отпуск останавливается в Москве с обязательным визитом к Хортицкому Федору Ивановичу, руководителю медицинских контрактов в Кабуле. С кем именно он передаст чеки, узнает позже, и непременно сообщит в письме. Затем следовали поцелуи и просьба не волноваться излишне за его безопасность. Здесь, в Кабуле, все спокойно. Позже пришла Шахида и заняла свое любимое место у стола Ивана. Так она могла показывать ему свой классический (это было ее мнение) профиль и улыбаться Ивану время от времени. Говорили о предстоящем преподавании дари. Юрий не дождался прихода Шахиды и попросил Ивана договориться обо всем самому. Речь шла о разговорной речи, ибо чтением и письмом овладеть в короткие сроки практически невозможно. Правописание букв в восточных языках очень сложное, да и смысла в этом не было. Никто из учеников не собирался писать письма или статьи на дари и, тем более, читать книги или газеты. Сочли, что двух дней в неделю будет вполне достаточно, а начать стоит с наиболее употребимых слов и выражений, которые ученики будут записывать на русском языке. Первое занятие назначили на среду, сразу после возвращения с работы.

Во время обеденного перерыва, после того, как Иван съел приготовленный им борщок с говяжьей тушёнкой, к нему в комнату пришла Алла. Усевшись на краешек его кровати, она поинтересовалась его самочувствием и, услышав заверения в полном его здравии, она сообщила ему, что милая Таня, жена архитектора, заходила к ней и просила, чтобы Иван посетил ее в обеденный перерыв. Она сейчас одна, ее муж уехал в командировку в какой-то город в Афганистане. Татьяна заболела и просила Ивана посмотреть ее.

— Ну что ж, раз просит, значит нужно посмотреть.

Иван встал с кровати, подвинув при этом чуть-чуть Аллу, сидевшую тут же на краешке, открыл шкаф и достал фонендоскоп и тонометр. Проверить артериальное давление и послушать легкие и сердце — это первое, что мог сделать врач при осмотре пациента.

— А что с ней, она не сказала?

— Нет, она только просила, чтобы все это осталось между нами. Вот почему она не обратилась к другим врачам.

— Понятно, — кивнул головой Иван, взял инструменты и направился к двери.

— Иван, а ты сможешь потом и меня посмотреть?

— Ты плохо себя чувствуешь, заболела? А потом, ведь у тебя муж врач. Он тебя видит каждую ночь, не так ли.

— Знаешь, говорят: «сапожник без сапог». А потом, какой он врач, он анестезиолог, даже не хирург. Что он умеет, давать наркоз?

— И это не мало. Правильная анестезия — залог успеха хирурга и безопасность пациента.

— Пусть так. Но все же, посмотришь меня?

— Хорошо, когда вернусь с работы.

Иван поднялся на четвертый этаж, где жила Татьяна, и позвонил в дверь. Щелкнул замок и послышалось приглашение войти. Сама Татьяна была чуть в стороне, с головой покрытой капюшоном от домашнего халата.

— Проходите, пожалуйста, в комнату.

Иван вошел в квартиру, Татьяна проследовала за ним.

— Прошу вас, садитесь.

Иван сел на стул, стоящий у стола в большой комнате и повернулся к Татьяне. Та оставалась стоять, низко наклонив голову. Ивану показалось, что она что-то скрывает на своем лице.

— Прошу вас, сядьте сюда, поближе ко мне и расскажите для начала, что с вами случилось.

Татьяна придвинула стул к Ивану, села и резким движением подняла голову, сбрасывая с нее капюшон. Иван еле сдержал эмоции: на прекрасном лице молодой женщины он увидел припухлости и покраснения, отдельные узелки и мелкие высыпания. В глазах Татьяны появились слезы.

— Видите, доктор. Что это? — Татьяна слегка всхлипнула и отвернулась. Она порывисто встала со стула и отошла к окну. Иван увидел, как закачались ее плечики, покрытые халатом.

— Успокойтесь, прошу вас. Не надо плакать. Ничего страшного пока я не вижу. Расскажите мне по порядку, когда это случилось, имелись ли у вас необычные контакты, какие ощущения вы испытываете? Здесь важны любые подробности. И, кроме того, вы должны мне полностью довериться, что бы я мог увидеть все, что вас беспокоит.

Иван взял женщину за вздрагивающие плечи и повернул ее лицом к себе. Татьяна порывисто спрятала свое лицо, опустив голову на грудь Ивана. Она все еще продолжала всхлипывать.

— Ну, перестаньте, пожалуйста. Рассказывайте, а я пока посмотрю ваши повреждения на лице. — При этом Иван нежно отстранил припавшую к его груди Татьяну, приподнял ее голову, повернул к свету и стал рассматривать ее милое личико, покрытое этой ужасной эритемой с изобилием мелких прыщиков и сыпи. Разные мысли пронеслись в голове Ивана — врача. Первое о чем он подумал, это был фотодерматит с аллергическим компонентом. Хотя конечно это могло быть и другое заболевание. С такой клинической картиной это могло быть и системный коллагеноз и коревая краснуха и, наконец, сифилис. Последний диагноз он сразу отбросил. «Откуда здесь такое?» Но все же решил, что следует детально расспросить и осмотреть Татьяну.

Перестав плакать, Татьяна поведала Ивану, что в пятницу, перед отъездом мужа в командировку в Мазари-Шариф они много гуляли по микрорайону, и она все время подставляла лицо солнцу, хотела загореть, ведь скоро ехать в Москву в отпуск, а она с бледной кожей на лице. Купили на маркете разных овощей, фасоли, красный перец, вечером сварили лобио. Все было хорошо. А к утру почувствовала жжение кожи лица и груди. Потом это ощущение распространилось на спину и ниже, внутренние поверхности бедер. Она не могла спать. Тихо встала, чтобы не разбудить Вадима, пошла в ванну, посмотрела в зеркало и ужаснулась. Вся красная и обсыпанная мелкими пузырьками, потом почувствовала жуткий зуд, стала чесаться, появились расчесы. Она понимала, что чесаться нельзя, будет еще хуже, но сдерживать зуд было невозможно.

— Когда проснулся муж, я показала ему свое тело. Он пришел в недоумение. Стал ворчать на меня, что вечно со мной что-нибудь случится необычное. Велел никому не показывать и не рассказывать, чтобы не пошли всякие слухи, и не дошло до руководства посольства. Здесь могут быть всякие инфекции. Сама понимаешь, — сказал он, — нас просто вышлют отсюда и все. Он уехал, а я осталась одна без помощи и в полной изоляции.

Татьяна опять начинала плакать. Из ее карих глазок потекли первые слезинки. Иван подошел к ней, обнял за плечи, привлек к своей груди и попытался успокоить ее.

— Ничего страшного пока что нет, и мы обязательно что-нибудь придумаем. Обращаться пока что ни к кому не надо. Может получиться «много шума из ничего». Но мне надо вас тщательно осмотреть. Если у вас есть эти проявление на других участках тела, прошу вас позволить мне их увидеть. Это важно и не надо стесняться. Я врач.

— Конечно, доктор. Вот посмотрите: здесь и здесь.

Она сняла халат и осталась в одних трусиках, предложив Ивану увидеть высыпания в разных местах ее тела, включая и грудь, и внутренние поверхности бедер. Иван в свою очередь, стал исследовать эти высыпания, как когда-то его учили на кафедре дерматологии. Он нежно прикасался к поврежденным поверхностям кожи, растягивая отдельные участки, исследуя высыпания на наличие жидкости, обнаружение которой могло бы помочь Ивану поставить диагноз. Кожа была сухой и горячей. Во время осмотра Татьяна вздыхала время от времени, но сохраняла молчание.

— Это все? А как в закрытых частях тела? Мне надо увидеть все.

— Там тоже, доктор? Смотрите.

Она немного спустила трусики, повернулась к Ивану задом, затем передом. Отдельные участки кожи и здесь имели покраснение и высыпания, особенно в местах соприкосновения с одеждой.

— Так, милая моя, одевайтесь. Мне, конечно, жаль, что такое прекрасное тело оказалось в эритеме и с высыпаниями. Оно должно было быть покрыто поцелуями и ласками. Но мы что-нибудь придумаем. Безусловно, здесь присутствует аллергический компонент. У вас определенно повышенная чувствительность или сенсибилизация к каким-то антигенам, с которыми вы, к сожалению, здесь встретились.

Иван посмотрел в приоткрытое окно, из которого доносился аромат каких-то цветов, растущих под окном. Это было дерево граната, цветы уже отцвели, но что-то продолжало издавать дивный аромат. Этот аромат тоже мог стать причиной сильной аллергической реакции. Перец, купленный вчера на маркете, или еще какая-то пища, включая экзотическую, также могут стать аллергенами. Ну и конечно, мощная ультрафиолетовая радиация солнца в этих широтах могла спровоцировать эту реакцию. Итак, эритема и эксфолиативный дерматит с аллергическим компонентом — вот первичный диагноз, который требует подтверждения. Но без специальных лабораторных исследований уточнить пока не возможно. Главное, можно успокоить мужа, что никакой инфекции нет и бояться огласки не следует. Все это Иван изложил Татьяне. Та немного успокоилась, как показалось Ивану, а потом даже улыбнулась, сказав ему:

— А я глупая все это время мечтала о тебе, Ванечка. Вот, думала, Вадим уедет в командировку, и я приглашу тебя к себе. Это желание разгоралось во мне день ото дня и вот, вместо моей мечты, эта болезнь. Правда, смешно.

Иван ничего не ответил, только погладил ее по пышным соломенным волосам и нежно обнял за талию.

— Это не смешно, а чудесно. Быть приглашенным к себе такой милой женщиной — это скорее удача. Если бы это случилось, я бы сгорел от счастья. А пока я передам с Аллой лекарства, которые смогу достать для тебя.

Иван откинул прядь волос на ее тонкой шейке и поцеловал, выбрав участок кожи без высыпаний и эритемы. Затем закрыл окно, под которым росло пахнущее дерево, и не велел его открывать, пока. Запретил есть острую пищу, особенно местную, тщательно промывать овощи после использования бактерицидного «корейского» мыла, не пользоваться первое время стиральным порошком.

Иван торопился на службу. Было уже почти два часа по полудню. Обеденный перерыв закончился. Пока шел к месту сбора, размышлял про себя. Признание Татьяны в своем желании пригласить его к себе явилось сладким осадком на его душе. Значит, он понравился такой красивой женщине. Хотя, что в этом необычного. Он вспомнил свои любовные романы с Юлей и с пани Анной, наконец, со Светланой или Сонечкой в Софии (подробности читайте в книге автора «География любви»). Все они были если не красавицами, то очень симпатичными и милыми. Да и жена Ивана, Людмила была тоже очень привлекательной женщиной, которую он, безусловно, любил и ценил как друга и спутника жизни, как мать своего ребенка. Но это все было в прошлом, а Татьяна была сейчас, здесь, всего лишь одним этажом выше. «Интересно, — подумал Иван, — если бы она не заболела, как бы нашла способ пригласить меня, разве лишь через Аллу? Да и Алла тоже интересная женщина. Ее отношение или даже приставания ко мне ставят меня в тупик. Она жена моего товарища по работе. Разве можно допустить любовную близость с ней? Вот теперь хочет, чтобы я ее осмотрел как врач или как потенциальный любовник. Она хочет показать мне свои женские прелести, понравиться мне. Может быть, все это ни к чему? Может быть, нужно дать ей понять, что близость между нами невозможна? Хотя, все это очень любопытно. И вовсе это никакая не измена, а просто так, любопытство и баловство».

Ближе к концу рабочего дня появился Саид. Собственно, он был основным переводчиком в группе специалистов, располагающихся в офисе Минздрава ДРА, но в связи с ранением своей жены, вынужден был оставаться дома и ухаживать за ней. Это вынужденное отсутствие Саида было согласовано с руководством контракта, но, все равно, он чувствовал себя виноватым за причиненные неудобства в связи с отсутствием переводчика. Лично Иван не ощутил на себе этих неудобств, так как общался со своим подсоветным Закиром на английском языке, да и руководитель департамента гигиены Айдар тоже свободно общался на английском. Вот Мановскому и особенно Кирияку приходилось туго. Если Мановский, считая себя важной персоной, по крайней мере, делал вид, что немного понимает по-английски, то Кирияк признался, что он английский никогда не учил и совсем его не знает. Нередко до появления Саида Ивану приходилось помогать ему с языковыми проблемами. Пришедший Саид принес пачку зеленого чая и прежде всего, принялся его заваривать.

— Это особый чай, — говорил он, — я его купил на Шахринау. Если понравится, то можно всегда его покупать там.

Шахринау — это центр благоустроенного Кабула. Относительно благоустроенного. Здесь был укатан ровным слоем асфальт, практически не было выбоин. Дома имели вполне приличный вид, во всех окнах были вставлены стекла. А главное, на этой улице было множество магазинов, торгующих разными вещами от различной одежды, до косметики, драгоценных и полудрагоценных камней, бижутерии и всякой мелочи, до японской радиотехники и компактных кассет с магнитофонными записями. Обычно по пятницам советские специалисты организованно выезжали туда с женами или без, но со справкой от руководителя контракта, которая являлась своего рода пропуском на пребывание в этой части города.

Когда пили чай, Саид объявил всем, что его жена практически выздоровела и в честь этого, а также в связи с его отъездом в отпуск он приглашает всех к себе на плов в ближайшую пятницу. По рекомендации торгпредства Саид решил отвезти жену и троих маленьких детей, которые сейчас были с ним, к себе домой, в Душанбе. Здесь сложно и как выяснилось небезопасно быть с такой большой семьей. По мнению большинства, это было правильное решение.

«Вот с кем я смогу передать чеки для своей Людмилы и хорошо бы купить камушки, пусть даже не дорогие, ей было бы приятно их получить, как подарок от мужа из Кабула», — решил Иван, а Саида спросил, есть ли на Шахринау фирменная аптека с импортными лекарствами. Получив положительный ответ, он попросил Саида съездить с ним сейчас, так чтобы к концу дня успеть вернуться в офис. До Шахринау оказалось совсем недалеко, не более 10 минут езды. В аптеке Иван спросил фармацевта современное антигистаминное средство. Фармацевт, свободно говорящий по-английски, предложил Ивану на выбор несколько. Все они носили торговые названия и были неизвестны Ивану. Он попросил вкладыши с описанием международных названий и состава препаратов. Сделав выбор, он оплатил его, отметив высокую цену по сравнению с аналогичными отечественными препаратами. Через десять минут они вернулись в офис.

Придя домой, Иван встретил Аллу встревоженной. Она проследовала за ним в комнату и хотела расспросить его о состоянии Татьяны. Иван не был расположен к обсуждению этого вопроса, тем более что Татьяна просила его оставить все в тайне. Излишнее любопытство Аллы насторожило Ивана, и он решил, что будет лучше, если сам отнесет купленное лекарство.

— Сейчас я поднимусь к Татьяне, я купил ей лекарство, а потом поговорим.

— Постарайся недолго. Может быть, ты даже успеешь посмотреть меня до возвращения Анатолия.

— Может быть, — сухо ответил Иван и поспешил на четвертый этаж.

Дверь открыла Татьяна, пригласила пройти в комнату. Вид у нее был весьма угрюмый, лицо она прикрывала капюшоном халата, как и утром.

— Я ждала Аллу, как ты сказал.

— Нет, я счел, что будет лучше, если я приду сам, дам пояснения, как принимать лекарство. Я думаю, это хорошее средство, сделано в Швейцарии, обладает мощным антигистаминным эффектом, и не так токсично, как отечественные аналоги.

Иван выложил на стол коробку с лекарством и рядом положил чек из аптеки с указанием цены. Татьяна взяла чек, посмотрела на фирменный бланк аптеки, на цену.

— Спасибо. Где ты такое нашел?

— Специально ездил на Шахринау. Там есть фирменная аптека, и провизор говорит на английском языке, хотя и афганец. Мы вместе с ним выбрали именно это средство. Я объяснил ему твои симптомы, сказал, что я врач, но не аллерголог, что я твой друг. Он понял меня и помог мне сделать правильный выбор.

— Я не знаю, как тебя благодарить. Ты так добр ко мне. Если бы я поправилась, — со вздохом сказала Татьяна и прикоснулась рукой к плечу Ивана.

— Днем было мало времени, я торопился на работу и не все успел сделать, что нужно в таких случаях. Я должен посмотреть горло и лимфоузлы. Это важно для постановки диагноза. Да, кстати, в детстве ты болела корью и краснухой?

— Корью точно помню, болела, а вот краснухой не знаю. Я вообще болела всеми детскими болезнями.

— А раньше, в Москве, у тебя бывали случаи аллергии, например, на какую-то определенную пищу?

— Да, весной иногда появлялся зуд и отдельные высыпания, после солнечного загара я тоже испытывала неприятные ощущения, помимо боли и отеков. Но чтобы так, как на этот раз, такого еще не было.

Иван попросил открыть рот и осмотрел зев и миндалины. Миндалины были слегка увеличены, а зев — красный. Но никаких специфических проявлений, какие можно было бы заметить при некоторых инфекционных заболеваниях, он не обнаружил. Потрогал миндалины на шее, затем попросил разрешение посмотреть лимфоузлы, для чего Татьяне вновь пришлось снять халат до пояса. Представ перед Иваном с обнаженной грудью, она испытала стеснение.

— Доктор, я скоро совсем престану тебя стесняться.

Иван ощупывал лимфоузлы шейные, затылочные, подмышечные, в области груди. При этом он старался быть максимально внимательным, потому и не спешил. Нежно приподнял левую, потом правую грудь, слегка помяв их. Увеличенных лимфоузлов и уплотнений грудных желез он не обнаружил.

— Сейчас я врач и стесняться меня не следует.

— Доктор, а эти мои высыпания — это не инфекционное заболевание. Я не заразна?

— Не заразна, — твердо сказал Иван.

— Если так, то поцелуй меня, пожалуйста, в губы, — с долей лукавства попросила Татьяна.

Иван взял ее за плечи, притянул к себе и страстно поцеловал ее. Потом наклонился к груди и поцеловал сначала левый, потом правый сосок. От поцелуев, они мгновенно напряглись, окружив себя нежным розовым ореолом. Иван еще раз поцеловал ее в губы.

— Больше сомнений нет?

— Ах, как это хорошо. Я хочу скорей выздороветь и вновь встретиться с вами.

— Я тоже. Но пока позволь мне дать тебе рекомендации по приему лекарства, — Иван открыл коробку, взял инструкцию на английском языке и вслух стал переводить ее, — здесь сказано, что принимать надо по одной таблетке утром и вечером, запивая большим количеством воды. Хочу также напомнить, что душ пока принимать нельзя, лучше обтираться влажным полотенцем. Никаких грубых воздействий на кожу. Если появятся какие-нибудь нежелательные эффекты, сообщи мне или Алле.

Иван понял, что сейчас пришло время расстаться со своей пациенткой, так как она была чертовски хороша, даже несмотря на покраснения и высыпания. Да и Татьяна, как показалось ему, тоже расположена к любви с ним. Попрощавшись, Иван поспешил на выход. Алла уже его не ждала, так как пришел Анатолий и она кормила его обедом, а заодно и ужином. Иван решил тоже подкрепиться. Обещанный разговор с Аллой, а тем более осмотр ее как пациента не состоялись.