Станция Бякино – 3: Зима

Юрий Выборнов (2024)

Зима пришла так же незаметно, как и осень. Все думали, до первых холодов времени еще предостаточно и некоторые важные вопросы потерпят с решением. Но первый снег выпал рано. Выжившие бродяги искренне радовались ему. Выходили из убежищ, запрокидывали головы назад и ловили белые хлопья ртом, высунув язык и зажмурив глаза. Дети и взрослые, позабыв про голод и страх, громко смеялись, прыгали от счастья и бросали друг в дружку снежные комки, наскоро слепленные теплыми ладошками. Выжившие решили, снег обязательно растает. Первый всегда тает, ведь земля еще недостаточно холодная. Но этот не растаял…

Глава 6

— Как же вам удалось спастись? — спросил Николай Николаевич.

— Я со страху завизжала, — продолжила Катя свой рассказ. — Зомби мгновенно повернулся передом. Разводной ключ был жестко зажат в его кисти. Уж не знаю, сам он его держал или просто рефлекс. Стоит и смотрит.

Я попятилась назад. Слесарь бросился на меня. Я резко прибавила шаг, за что-то запнулась и упала на пятую точку. В ту же секунду здоровый мужик оказался возле меня, но почему-то не набрасывался, а словно завис в воздухе, издавая звуки, напоминающие рычание. В левой руке был фонарик, и я направила его на мертвеца. Вы не поверите, он висел на лыжной палке. Острый конец воткнулся ему между ребер, а другой уперся в пол. Зомби махал руками, но, к счастью, до меня не доставал. Через пару мгновений палка с треском лопнула, обломанный кусок снова уперся в пол, и живой покойник оказался ближе к моему телу.

Катя встала и подошла к уже разгоревшемуся огню в камине. Взяла пустой чайник и спросила деда:

— А где вы берете воду?

— Вообще, из колодца, — ответил Николай Николаевич. — Но сейчас он временно недоступен. Сашка принесет с пруда.

— Я думала, стоячую воду пить нельзя. Смотрела по телевизору программу про выживание.

— Небезопасно, — дед почесал затылок и добавил: — Снег топить тоже. Да и не застойный он, пруд-то этот. Два ключа бьют. Один прямо видно было. Второй Пашка почувствовал, когда нырял. Так что, дочка, не переживай, ничего страшного. Пили мы и не раз. Подольше дать покипеть на всякий случай и всё. Расскажи лучше, как зомби завалили.

— Опять всё самое интересное прослушаю, — печально вздохнул Сашка, взял в руку чайник и вышел из комнаты.

— Это всё Аня, — продолжила Катя. — Сестра подбежала и принялась очень быстро втыкать свою лыжную палку в покойника. Именно в те места, которые мы пытались запомнить.

Зомби обмяк, палка под ним соскочила в сторону, и двухметровый слесарь рухнул на меня. А дальше…

Дальше меня начало рвать. Кое-как выползла из-под громилы и, стоя на четвереньках, освободила желудок от какой-то липкой жидкости с коричневыми сгустками. Еды-то в нем не было. А сестра продолжала тыкать, даже когда зомби не шевелился. Истерика у нее случилась. Я подошла и крепко прижала к себе.

Сашка вернулся, в ведре оказалось достаточно воды.

— Да уж, дела, — дед взял наполненный чайник из рук молодого человека и подвесил над огнем. — А как он там запертый оказался? Сам что ли закрылся?

— Да кто его знает, — пожала плечами девушка. — Обычно дверь в наш подвал днем всегда открыта. Сыро там, и соседи проветривают. Думаю, слесарь чинил что-то в теплопункте, а второй мужик, зомби, что лежал на полу, забежал в подвал укушенный и закрылся на вертушок. Через время обратился и напал на здоровяка. Ну а тот его и грохнул. Да, видимо, получил ранения. Лично я это так вижу.

— Вот это боевое крещение, — Никник достал целлофановый пакет с рассыпным чаем. — Я вот только, дочка, в толк не могу взять. Куда подевались все соседи-то? Бабка живая, вы живы, а с остальными-то что?

— Вы меня спрашиваете? — с обидой произнесла девушка, заподозрив, что ее рассказам не очень-то и доверяют. — Откуда я должна знать? Кто на работе, а кто на учебе? Мама вот в магазине была. Отчим на работе. Уже после я слышала, что переболевшие вирусом люди и исцелившиеся внезапно сами обращались. Без ранений и смерти. Никто не знает, как это происходит и как еще передается зараза. Знаю только одно — нам с сестрой крупно повезло. Хотя теперь уже и сомневаюсь…

Катя грустно опустила голову.

Николай насыпал в пустую стеклянную банку заварку и поставил на стол.

— И где вы жили эти три года? Как здесь оказались?

Через пару дней мы услышали рёв мотора и скрип тормозов у нашего подъезда, — Катя взяла стоящую в углу швабру и принялась мести пол. — Выбежали на балкон. Под окнами стоял старый грузовик ГАЗ-53. Водительская дверь открыта, а самого водителя за рулём уже не было.

Через несколько секунд в входную дверь постучали. После пережитого в подвале мы стали меньше бояться. Тем более дверь надежно заперта на три замка. Ане стало интересно, кто может барабанить и почему стучат именно в нашу квартиру. Предположили, что нас видели раньше, в окно или с балкона. Вероятно, грабители или просто бандиты.

Стук прекратился минут на пять, затем продолжился, дверь уже пинали ногой. Аня медленно подошла к глазку, стараясь как можно меньше шуметь.

— Папа! — взвизгнула сестра. — Ключи, куда мы их дели?

Я тоже сильно обрадовалась. Посмотрела в глазок, проверить, не обозналась ли Анька. На площадке действительно стоял отчим. Небритый и чумазый.

В тот день он нас забрал. Сели в кабину ГАЗика, мотор взревел, и машина поехала. Медленно, но уверенно. В тот момент я почувствовала себя счастливой, ведь думала, отчим умер. Он должен был работать в городе, но по счастливой случайности в день, когда всё произошло, они с напарником трудились на загородном объекте.

— Что же он сразу за вами не приехал? — перебил Николай Николаевич. — Времени прошло прилично.

— Мы так и не успели спросить, — продолжила Катя. — Самое главное, он приехал. Думали, мы в безопасности, и больше ничего не волновало.. Теперь есть кому нас защищать. Жаль только бабу Любу. Хотели попрощаться, но отчим не разрешил. Сказал, времени нет и нужно срочно валить. Вечерело, а на грузовике не светились фары.

Ехали мы не быстро. Отчим старался объезжать стоящие на дороге легковые автомобили. Некоторые пришлось таранить. Зомби выбегали с тротуара на шум и бросались на кабину. Одни сразу попадали под колеса, их с хрустом раздавливало по асфальту. Я смотрела в зеркало заднего вида. Ужасная картина. Другим удавалось на ходу запрыгнуть на ступеньку. Эти отличались сообразительностью. Мертвецы дергали за хромированную ручку двери и не могли открыть. Представляете, у зомби осталось в памяти, для чего нужна ручка.

Выехали из спального района на проспект и двинулись в сторону выезда из города. Благо недалеко, мы жили на окраине. Отчим всю дорогу молчал, лишь изредка матерился, когда передача не переключалась с первого раза. Аня прижалась к отцу, обхватив двумя руками его руку выше локтя.

Кругом разбитые машины, перевернутые троллейбусы и автобусы. У всей техники почему-то разбиты все стекла. Даже у той, что была аккуратно припаркована. Для чего? Непонятно. Словно кто-то специально ходил и бил по ним молотком. Витрины магазинов, аптек, булочных и прочих магазинов тоже разбиты. Тут-то всё понятней. Люди искали продукты и просто вещи, которые пригодятся в будущем. Удивляло только одно: люди разгромили всё не в течение года или двух, а в первые же дни. Так сказал отчим.

Выбрались на междугороднее шоссе и проехали по асфальту, наверное, с полчаса. Затем отчим свернул налево, и еще полчаса пришлось трястись по ухабам. Машина вновь свернула уже с просёлочной дороги на какую-то колею, уходящую через небольшое поле в лес.

Проехали еще немного, и грузовик остановился возле высоких железных ворот, криво сваренных и усиленных всем, чем только можно было.

Это оказалось СНТ. Садовое товарищество или коллективные сады. Называйте как хотите. Несколько участков земли с маленькими домиками, огражденные общим железным забором. Отчим посигналил. Ворота открыл низкорослый мужик в грязной одежде и сальными волосами, похожий на бомжа. Отчим с трудом включил первую передачу, и машина заехала на территорию.

Мужика с длинными, давно не мытыми волосами все звали Копчёный. Он отвел нас в один из домиков с двухъярусной кроватью, столиком и самодельной батареей во всю стену, сделанной из двух толстых труб и электрического нагревателя воды. Конечно, она не работала, электричества не было, как и в городе. Копчёный поставил у входа нам ведро, велел спать до утра и ушел, заперев дверь снаружи. Нам сразу показалось это подозрительным. Аня начала пинать дверь. Мужик вернулся и объяснил через окно, что это для нашей же безопасности. И что завтра он придет рано утром и откроет.

Катя взялась через тряпку за горячую ручку чайника, сняла с огня и начала понемногу лить в стеклянную банку с чаем.

— Хорош, — остановил девушку Николай Николаевич. — Пока достаточно кипятка. Иначе банка может лопнуть. Пусть маленько прогреется, тогда и добавишь.

Катя поставила чайник на деревянную разделочную доску на столе и с грустью в голосе добавила:

— Больше мы отчима никогда не видели.

***

Борис Валентинович держал в одной руке зажигалку, а второй наливал в нее бензин из маленького стеклянного пузырька. Затем вставил в корпус с орлом на стенке и чиркнул колесиком. Фитиль вспыхнул и осветил лицо мужчины.

Наставник подошел к большой карте на стене, отделяющей зал ожидания от каморки смотрителя. Борис выменял карту области у одного из выживших бродяг и повесил ее для общего пользования. Мужчина поднес зажигалку ближе, чтобы рассмотреть населенные пункты вокруг станции Бякино. Само убежище для удобства Борис обозначил канцелярской кнопкой в виде гвоздика с красным пластмассовым наконечником.

— Стромино, — провел наставник указательным пальцем по железнодорожной линии. — Дальше Бякино, Ерелино и Гыркино. Хмм… Тут наш лагерь и сама деревня. Это не то… И это не то… Это вообще не понятно что. Вот здесь Ремино. А где же Миловка?

— Какая еще Миловка? — подошел к карте Серёжа.

— Как какая? — удивился вопросу наставник. — Ты что, не слушал, когда я читал записки того мужика?

Серёжа пожал плечами.

— В блокноте написано, — продолжил Борис Валентинович. — Они с Ясей пришли из деревни Миловка.

— Ну и что? Нам-то какое дело?

Борис ничего не ответил и принялся снова водить пальцем по карте.

— Вот и у меня тоже она из головы не выходит, — влезла в разговор Мария.

Девушка сидела на скамье и помогала одной из пожилых бродяжек зашить дыру на куртке.

— Я, похоже, что-то пропустил, — повернулся к жене молодой смотритель. — Всё же нормально. Собака теперь с нами. Ее бывшему хозяину уже не помочь. Так в чем дело-то?

— А дело, брат, в том, — Борис положил ладонь на плечо напарнику, — что в дневнике говорится про дочь. Маленькую девочку, которую выставят за ворота коммуны, как только поймут, что ее отец больше не придет. У них страшный неурожай, а она лишний рот, от которого легко избавиться.

— Вы шутите? — улыбнулся Сергей. — У кого же поднимется рука выгнать на мороз голодного ребенка? Она же и одной ночи не переживет. И потом, ее отец весь год работал в огородах, да и сама она, я уверен, ему помогала. Разве не имеет девочка права на долю с этого самого «неурожая»?

— Сережа, — спокойным голосом ответил Борис Валентинович. — Я тебе миллион раз говорил, и выжившие бродяги подтверждали мои слова. Все до одного. После зомби-апокалипсиса люди озверели. Человек человеку теперь волк. Такого, как на нашей станции, нет больше нигде. Да ты и сам видел, что творится в других убежищах. Без оплаты тебя вышвырнут ночевать с зомбаками. А если их нет, так сами же и приведут для устрашения. Вспомни еще Свиноголового бандита или покойного Михалыча, загонявшего людей по сути в рабство. А ведь прошло-то времени всего ничего. Я где-то читал, в каком-то журнале, что личность человека формируется до пяти лет и больше не меняется с годами. Получается, что, если этому верить, то люди были такими всегда. Просто держали себя в руках, скрывали свою истинную сущность. У всех сорвало крышу, когда осознали, что закон больше не имеет силу. Мы с тобой не такие? Нет… Это не вопрос… Мы же с тобой не такие, брат! Поэтому я здесь! Девочку запросто могут выгнать. Есть ли нам какое до нее дело? Думаю, есть. Потому как, если не будет, то мы ничем не отличаемся от Свиноголового.

Маша заплакала, и все обернулись в ее сторону.

— Ничего, всё нормально, — шмыгнула носом девушка. — Я просто вспомнила Ю.

Борис Валентинович вновь повернулся к карте и, освещая огоньком бензиновой зажигалки, принялся разглядывать округу.

— Хмм… А вот и она, — обрадовался мужчина. — Деревня Миловка. Остановку помнишь? Между Бякино и Ерелино. Вот после нее через километр примерно наш покойничек и вышел из леса.

— Получается, он почти четыре километра по железной дороге прошел? С раненой ногой? — удивился Сергей.

— Угу, и притом папаша не знал, куда идет, — добавил Борис. — Просто доверился собаке. Яся почти довела хозяина. Другое дело, смогли бы мы ему помочь? Потерял много крови, замерз, обессиленный от голода и долгой ходьбы. Псина только ближе к утру о хозяине вспомнила. Ты бы впустил раненого незнакомца в убежище?

Серёжа промолчал, решив не забивать себе голову проблемами, которых на данный момент нет.

— Вот то-то и оно, — не стал дожидаться ответа наставник. — Можно не отвечать. Когда я впервые увидел тело, мне показалось, мужчина умер не этой ночью, а раньше. Уж больно оно какое-то промерзшее, что ли. Я могу ошибаться. Так что, скорей всего, Яся не спешила звать на помощь вполне по понятным причинам.

Собака гавкнула на весь зал.

— Да-да, про тебя говорим, — рассмеялся Борис Валентинович. — Свою кличку услышала.

— Значит, вы всё уже решили? — строгим голосом спросил Сергей. — Идете за девочкой?

— Не могу… Я просто не могу, — ответил Борис.

— Опять это чувство, про которое вы рассказывали раньше? — тихо спросил Серёжа.

— Думаю, да, — улыбнулся наставник. — Ты начинаешь меня понимать. Оно снова манит меня. Снегопад стихает, возможно, завтра и выдвинусь.

— Я не могу оставить жену одну, — оправдался Серёжа.

— Ничего страшного. Я буду не один, — Борис присел на корточки и позвал собаку похлопыванием ладонью по коленке. — Со мной будет Яся. Девочка доверится мне, только увидев собаку.