На, Коля, почитай

Юрий Викторов

«На, Коля, почитай», – с такими словами Сталин передал наркому НКВД пачку иностранных газет. В США прогремела сенсация о спасении в Арктике одного русского. Эта повесть о силе духа, настоящей дружбе и нежной любви. Главный герой – Егор Красин, судьбу которого переломает красная система. Она отберет у него все, что ему дорого, проведет по аду советских лагерей. Он переживет ликвидацию, выживет во льдах Арктики и найдет свое спасение. Все время ему будет сопутствовать невероятная удача.

Глава 3

В Москве к тому времени начинала хозяйничать осень. Столица, умытая дождями, приветливо махала Егору растопыренными пальцами веток с букетами разноцветных листьев. Рассеянная улыбка на лице Егора могла означать только одно — что он думает в эту минуту только о скорой встрече со своей Риткой.

«Пусть не всё в жизни складывается гладко, такого, наверное, и просто не бывает. Относиться к этому надо по-философски, как ко временным трудностям. Основа жизни, которая придаёт ей смысл, — любовь, любимая женщина, любимая работа. Всё остальное только суррогатные заменители, опуститься до них означает разбазаривание себя. Однако неторопливым и внимательным надо быть в отношениях с другими людьми», — думал Егор.

На работе его с нетерпением ждали. Его лабораторская молодёжь собралась толпой и засыпала его вопросами о Горьком, о радиозаводе, о технических новинках. Но поговорить толком им не удалось — почти сразу Егора вызвали к начальству.

Войдя в кабинет, он наткнулся на недобрый взгляд Фалеева.

— Красин, ты почему затянул с командировкой? По бабам там бегал? Ну и что, что ты докладывал! Где результаты?!

— Товарищ Фалеев, я докладывал ещё из Горького…

— Договор, который ты привёз, срывает наши текущие показатели, а что я должен докладывать наверх?

Егор молчал, сдерживая себя.

— За твое самодурство я отвечать не намерен, также не намерен отвечать за разбазариваемые тобой народные средства.

Егор, конечно, не ждал, что его возвращение обойдётся без придирок Фалеева. Он готов был обсудить любые технические вопросы по существу, а здесь никто не хотел даже выслушать аргументы, принять к сведению объективные обстоятельства. Поэтому он резко ответил Фалееву, от волнения перейдя на «ты»:

— В технике ты ноль, какие ты можешь давать мне указания, что делать там, на производстве? Там приходилось выдумывать, изобретать, потому что нет сейчас необходимых материалов, промышленность их не выпускает, за границей их не закупают. С такими, как ты, руководителями, — Егор произнёс это слово презрительно, — не вопросы решать, а коров пасти, ори на них, и всё, молоко всё равно будет. С такими, как ты, мы никогда не сможем никого «ни догнать, ни перегнать»!

Он резко поднялся и, не оборачиваясь, вышел из кабинета, понимая, что нажил себе опасного непримиримого врага, а дальше можно было наговорить такое, отчего будет самому очень стыдно. И, как оказалось в будущем, в этом, он был прав.

— Ну подожди, гад. Ты сам ещё много раз пожалеешь и ответишь за свои слова, хренов искатель правды, — кривился от раздирающей его ненависти Фалеев.

Обстановка в стране требовала, чтобы партия взяла курс на самоочищение, а также на перетряску кадров всех уровней на производстве и в эшелонах власти, очистку их от саботажников и вредителей. Чекисты — вооружённый отряд партии — отлавливали и разоблачали врагов и шпионов. Шли суды, выносились приговоры, давались суровые сроки, и применялась высшая мера к особенно зверствующим японо-германским шпионам и троцкистским бандитам.

Даже ранее носимые народом на руках Пятаков и Радек, курировавшие радиопромышленность, теперь всё сильнее критиковались в партийной прессе за то, что не меняется ситуация с отсталостью технической базы. Тысячи радиолюбителей и простых граждан присылали отовсюду в газеты гневные письма о невозможности купить бытовой радиоприёмник, о зажиме радиолюбительства, об отсутствии нужных радиодеталей.

Конец ознакомительного фрагмента.