Рок. Лабиринт Сицилии. Книга первая

Юрий Викторович Швец

Роман, в котором герои пытаются отыскать истоки добра и начало зла. Двигаясь дорогой жизни и свободы, укреплённой памятью родов, кои жили до них. Именно поиски зарождения истины, укрытой тьмой времени, заставляют наших героев мечтать, бороться, преодолевать трудности и ещё любить – любить жизнь, во всех её истинных проявлениях, задачах и мыслях. Я надеюсь, что те качества, кои будут вести наших героев, хоть немного передадутся и читателям. Информация будет разносторонняя и широкая…

Глава 14

Акрагант. Древний город, расположенный на южном побережье Сицилии. Город основали финикийцы. Но за свою историю он не раз попадал под влияние греческих городов-полисов, которые воевали друг с другом, оспаривая первенство. Удобная бухта и обширный тихий залив сделали город очень привлекательным для морской торговли, и город стал быстро расти. Влияние различных культур отразилось на архитектуре города так же, как и в Карфагене — в черте города основывались и строились храмы различных пантеонов богов, коим поклонялся тот или иной народ, живущий в городе. Поклонение различным богам в то время никого не удивляло и не угнетало. Поэтому, его жители селились, как и в Карфагене, стараясь расселиться кварталами по национальному признаку. Человеческое сообщество в то время было намного гуманнее и доброжелательнее к своему соседству, чем это выразилось в гораздо поздние века, когда с появлением единобожия ярые клирики одного и ортодоксы пророка другого выжигали целые страны и города, прикрываясь словом Божьим и изречениями из Корана. Но это произошло позже… После своего возвышения, Акрагант даже сам воевал с Сиракузами за сферы влияния в Сицилии. Так продолжалось многие века, пока город не попал в союз с основателями и, по сути, стал его протекторатом. Карфагеняне обнесли Акрагант гигантскими стенами, сделав его неприступной цитаделью в южной Сицилии. Два с половиной столетия велась война Карфагена с Сиракузами, которая поддерживалась Коринфом и Спартой (они были на стороне второй). Война шла с переменным успехом, но границы влияния двух городов-соперников оставалась почти неизменной — по течению реки Сальсы. Река текла почти от северного побережья Сицилии до южного, разделяя пополам остров, и впадала своим устьем во внутреннее море, почти у Акраганта, оставляя его в зоне влияния Карфагена.

С приходом на остров третьего заинтересованного лица — Римской республики — ситуация изменилась. Баланс сил был нарушен, и хитроумные греки переметнулись в союзники Римской республики, надеясь чужими руками ослабить и задушить их старинного противника. Всемирная история на их примере показала, что предательство карается первым, ибо греческие города-государства утратили свою независимость намного раньше, чем боровшийся и наводивший ужас на Рим Карфаген.

Осада Акраганта Римской республикой велась уже четвёртый месяц. Город отразил два штурма, истребив более десяти тысяч римлян. Больше римляне штурмовать Акрагант не решались, но держали его в блокаде. Блокада, правда, не приносила никакого успеха, так как подвоз всего необходимого осуществлялся с моря.

В Акраганте существовали пантеоны сирийского и греческого поклонения. Храмы занимали самые возвышенные, красивые места, но город рос и расселялся уже за крепостной стеной, и храмы шагнули за ним, занимая возвышенности и прибрежные молы. Из городской пристани к храмам ходили специальные небольшие суда — биремы, перевозившие людей к храмам во время празднеств, ритуалов, а также жертвенный скот для церемониальных нужд. Одним из таких храмов был храм греческой богини Артемиды, стоящий в десяти стадиях от города на высоком прибрежном моле. Так-как Артемида была почитаема многими народами, храм оставался как бы вне войны и продолжал выполнять богослужения во все религиозные празднества. Храм был очень красив. Свод храма стоял на колоннаде из двенадцати колонн в длину и шести в ширину. Артемида считалась покровительницей материнства и поэтому храм посещало много молодых женщин. За колоннадой стояли её статуи, изваянные из мрамора в различных её обличиях. К храму подходили две дороги с материка. Третьей дорогой считался водный путь от города, мраморные ступени храма спускались к самому морю и омывались морским прибоем.

Конец весны знаменует начало охотничьего сезона, покровительницей которого тоже являлась Артемида. В это время ей предназначалось множество ритуалов и жертвоприношений. Храм почти каждый день был наполнен людьми, ищущими покровительства богини. Жрицы и послушницы храма жили в постройках самого храма и редко покидали его пределы. Верховные жрицы храма могли покидать храм для публичного общения с другими религиозными сообществами.

Одной из таких жриц была Кларисса, уроженка Коринфа, попавшая в храм после переселения её семьи в Акрагант. Будучи очень красивой девушкой с хорошим воспитанием, она была замечена одной из верховных жриц, которая впоследствии и привела Клариссу к таинствам и мистериям служения Артемиде. Так Кларисса посвятила себя служению таинствам и ритуалам богини.

Но однажды она увидела в храме Гамилькара Барку. Они встретились глазами и бесшабашный Эрос пустил стрелы в сердца обоих… Это была безумная любовь, готовая снести все преграды на своём пути. И если бы храм стерёг великий Аргус, Гамилькар несомненно поверг бы его в прах. Они встречались сначала тайно. Кларисса до поздней ночи засиживалась у мраморных ступеней колоннады портика храма, ожидая своего возлюбленного. Гамилькар же пересекал половину Сицилии для встречи с любимой, невзирая на опасности, изобилующие в его жизни. Узнав обо всём, верховные жрицы сначала воспротивились их встречам, но, поняв безнадёжность своих запретов, решили перевести Клариссу в разряд верховных жриц и сами скрепили их семейный союз по греческому обычаю на алтаре. Теперь, Гамилькар мог встречаться с женой вне храма в Акраганте или увезти её на время, согласованное с храмом, в какое-либо место. Главное требование было, чтобы к началу великих мистерий во славу Артемиды верховная жрица Кларисса была в храме при исполнении таинств.

Так прошло пять лет, Кларисса подарила Гамилькару двух дочерей и сына. Но и сейчас Кларисса ждала ребёнка, находясь под покровительством своей богини. И если беременность ещё не была заметна визуально, то стук второго сердца под своим она угадывала точно, без сомнений. Гамилькар безраздельно доверял и был полностью уверен в своей жене, позволяя ей присутствовать при всех ритуалах и празднествах в честь Артемиды. За это время, их любовь нисколько не ослабла, а только усилилась. Кларисса из яркого весеннего цветка за эти годы превратилась в благоухающую, ослепительной красоты розу. Когда Гамилькар находился рядом с ней, он был подвержен какому-то необычайному чувству, заставляющему его забыть все перипетии военной жизни. Словно он находился под гипнозом счастья и гармонии. Таков был супружеский союз Гамилькара и Клариссы и судьба пока не могла поставить подножку их обоюдному счастью.

В один из майских дней, когда в алтарях храма Артемиды начали благоухать различными благовониями зажжённые жрецами курильни, а аромат этих курилен, расходившийся по окрестностям, возвещал о начале празднеств и мистерий в честь богини, от пристани Акраганта отплыла двухъярусная вёсельная бирема. Она вышла из пристани города и направилась по заливу к храму Артемиды. На биреме стояла женщина необычайной красоты и притяжения. Одета она была в мантию верховной жрицы Артемиды, волосы её были подобраны на греческий лад и подвязаны кружевной лентой. Рядом с ней находилась прелестная девушка, которая с испугом в глазах говорила о чём-то со жрицей:

— Говорю вам, госпожа, их было не менее десяти. Я таких ещё не видела! Чёрные плащи и повязки на лицах. Они зашли в храм, когда уже стемнело, и что-то выискивали, обходя алтари. На вопрос верховной жрицы Апафии «Что вам нужно?» один из них изрёк что-то подобное: «Слуги Двуликого не отчитываются Артемиде». Проверив все углы храма, они скрылись так же тихо, как и вошли.

— Когда это было, прелестная Иола? — спросила госпожа.

— Неделю назад, когда вы отплыли на корабле! — уточнила Иола.

— Ну не стоит так беспокоиться, Иола! Римские воины и раньше к нам заходили. Храм открыт для всех, кто ищет покровительства богини Артемиды!

— Госпожа Кларисса, они не искали покровительства Артемиды, мне показалось, они искали какого-то человека, — высказала свою догадку Иола.

— Может быть. Может, один из них мог зайти к нам? Или им показалось, что он вошёл к нам? И они зашли, чтобы разыскать его. Всё равно тебе не следует так беспокоиться, — успокаивала Иолу Кларисса. — Перестань волноваться, у тебя сегодня первое служение, ты должна быть совершенно спокойной! Оставь все свои страхи здесь, на корабле! И поднимись на портик уже совершенно готовой к непростому ритуалу!

Корабль медленно пристал к пристани храма. Женщин встретила прислуга храма и все торжественной церемонией проследовали по мраморным ступеням в храм. Помещения храма благоухали ароматами благовоний, исходящих из курилен храма. Всё было готово к мистериям в честь богини — покровительницы рожениц, защитницы целомудрия и покровительницы охотников.

Таинства начались. Собравшийся народ состоял из окрестных простых охотников, знатных горожан Акраганта, которые прибыли сюда морем. Также здесь находилось очень много беременных женщин из ближних селений и городов, молодых девушек, да и вообще разного люда, который пришёл полюбоваться красочными действиями богослужений. Артемида, будучи дочерью Зевса и Лето, олицетворялась с образом богини, дарящей тепло, веселье, счастье.

…Таинства продолжались от полудня и до позднего вечера, когда солнце уже стало клониться к горизонту. Пришедший народ потихоньку начал покидать храм. Тех, кто приплыл из Акраганта, увозили морем посредством тех же кораблей. Остальные расходились по окрестностям, полные впечатлений от увиденного действия мистерий. В храме оставалась одна прислуга. Жрицы убирали ритуальный инвентарь, прислуга омывала пол в большом зале. За такими хлопотами наступил вечер. Сгустились сумерки.

Кларисса и Иола вышли из храма под колоннаду портика и ведущим к пристани мраморным ступеням. Они с упоением вдыхали свежий воздух, проветривая лёгкие от благовоний, которыми дышали весь день, и от вдыхания оных к концу праздничных служений стала немного болеть и кружиться голова. Вдыхая аромат вечернего, свежего моря, они смотрели на залив.

— Когда же он придёт, госпожа Кларисса? — спросила Иола.

— Должен приплыть за нами после захода солнца, по окончании ритуалов. Так было договорено, — отвечала Кларисса и продолжила: — Ну вот, состоялось и твоё дебютное служение, девочка. Поздравляю! Ты вела себя прекрасно во время церемоний. Мне немного грустно, Иола… Когда-то и я вот так начинала, всё было впервые и в диковинку! — Кларисса о чём-то задумалась…

— Полноте печалиться, жрица Кларисса! У вас такие славные дети! И этот ребёночек, ещё не родившийся, будет такой же прекрасный! — Иола обняла Клариссу, прижалась к ней щекой.

— Ой! Госпожа Кларисса, вы оставили свою мантию у алтаря! — вдруг заметила Иола. — Я сейчас быстро за ней схожу!

И Иола, повернувшись, заторопилась наверх, по мраморным ступеням в храм.

Поднявшись к храму и пройдя к колоннаде, Иола услышала голоса, раздающиеся в большом зале храма. Один голос принадлежал верховной жрице Апафии, другой она слышала впервые. Вернее, если его можно было назвать голосом — что-то шипящее звучало в нём:

— И всё же, где верховная жрица Кларисса? Если вы её прячете, то зря! Мы найдём её, а храм сожжём! — угроза была не пустой, в руках некоторых «гостей» были зажжённые факелы.

— Артемида позаботится о судьбе храма! — гордо отвечала Апафия. — А Кларисса отплыла с кораблями в Акрагант!

— Нет, старая сирена, врёшь! — зашипел голос. — Наш соглядатай смотрел на тех, кто садился на корабль! Её там не было!

Иола подошла к внутренней базилике и увидела тех людей, о которых говорила Клариссе утром.

«Так, значит, они искали её! — подумала Иола — Что это за люди?!»

Иола подошла ещё ближе, к внутренней колонне, встав за неё, прислушалась….

–… Мы слуги войны и нам незачем задумываться над тем, что подумает Артемида о наших действиях! — продолжал шипеть голос. — Если потребуется, мы будем разрушать храм за храмом, наш долг повиноваться только клятве, данной Двуликому Янусу!

— Для меня не существует такого бога, — спокойно возразила Апафия. — А вот ваша Тривия? Как она отреагирует на твои слова адепт?

— А вот так! — в бешенстве заорал адепт.

И Иола увидела, как один из людей, стоящих вокруг жрицы, обнажил меч и ударил им плашмя по голове Апафии. Удар был очень сильным, и жрица рухнула на пол, заливая кровью свою мантию. Иола испустила крик и выбежала из укрытия. Она увидела в большом зале храма около десятка людей в одинаковых черных одеяниях. Все они повернулись на её крик, когда выбежавшая девушка бросилась к лежащей на полу Апафии.

— А это что за голубка выпорхнула из базилики?! — с сарказмом в голосе произнёс арканит, указав на неё мечом.

— Что тут происходит? — раздался громкий голос Клариссы. Она вошла в зал со стороны выхода к пристани.

В этот момент все арканиты посмотрели на вошедшую… Им сразу стало ясно, что объект их поисков перед ними!

Иола с ужасом смотрела на приближающуюся Клариссу, которая спокойно шла через весь зал к лежащей на полу Апафии.

Вдруг, у главного входа послышался топот копыт нескольких лошадей. Вслед за ним послышались быстрые, взбегающие наверх по ступеням шаги, звонко раздающиеся в вечернем, спокойном, звенящем тишиной воздухе. Мгновением позже, со стороны центральной колоннады в ритуальный зал ворвался молодой римский центурион. Вбежав, он огляделся по сторонам:

— Вот как! А я не знал, что Римская республика воюет с храмами! — громко произнёс он, увидев лежащую жрицу с окровавленной головой и двух красивых женщин, склонившихся над ней. Центурион продолжал: — И главное, я поражён иным! Такое число столь великих воинов, коими вы мните себя, уважаемые арканиты, уж никак не думал застать сражающимся с женщинами! Чем же они вас так напугали, доблестные адепты, уж не гребешками ли из своих волос?!

— Ты? Жив? — прошипел голос. — Ну что же, это ненадолго! Этот храм станет твоей могилой!

— Да! Для вас это, должно быть, большая неожиданность! — улыбнулся центурион, эта улыбка словно осветила сумрачный, зловещий зал храма. — Как, впрочем, и для проконсула!

В этот момент в храм вбежал декан римской пехоты, Массилий, в полном вооружении, он встал рядом с приимпелярием.

— Прикрой мне спину! — произнёс Кассий Кар, ибо это был он. — И сохраняй силы!

Он обнажил свой меч и вытащил свой жезл центуриона, держа его в левой руке. На жезле были видны свежие зарубки. Это не ускользнуло и от глаз адептов. Они расходились по сторонам, держа в каждой руке по узкому отточенному мечу.

— Охраняйте женщин, — прошипел голос, — ну, братья, за дело!

И двое арканитов напали на Кассия. Послышался звон рубящегося железа. Арканиты танцевали вокруг Кассия какой-то замысловатый танец. Мечи в их руках выписывали невероятные дуги и удары сыпались на Кара бесконечным градом. Как он изворачивался и отражал все эти удары, было непостижимо, но через две минуты беспрерывных атак арканиты остановились, чтоб перевести дух. Взгляды противников встретились. Кар был совершенно свеж. В его взгляде не читалось ни малейшего колебания или сомнения в боевом настрое его духа. Арканиты поняли, что имеют дело с серьёзным противником. Это подтвердилось, когда один из адептов, взяв край своего плаща, которым хотел вытереть со лба пот, обнаружил, что плащ с правой стороны в крови! В горячке боя он не заметил, как меч Кассия коснулся его снизу-вверх, поднимая самнитскую броню.

Кассий, увидев свой успех, приободрился и решил напасть сам. Он увеличил скорость атак и быстроту движений, и схватка пробрела новую динамичность… Кассий отражал жезлом удары здорового, невредимого адепта и наседал на раненого, решив покончить сначала с ним. После минуты беспрерывных атак Кассия раненый противник завалился на бок, получив ещё одно серьёзное ранение, в бедро…

— Плохая примета для брата-близнеца, — изрёк Кар, поворачиваясь к пока ещё невредимому адепту. Глаза арканита загорелись неистовой зелёной злобой, и он бросился на Кассия, с невероятной быстротой нанося удары мечами. Удары следовали за ударами, Кассий пятился, пока не упёрся спиной в спину Массилия. Декан оборонялся против двух адептов, пытавшихся зайти за спину Кара. В одну из минут этой неистовой атаки Кассий взглянул в глаза арканиту и вдруг понял, что тот собирается сделать в сложившейся ситуации. Арканит правой рукой атаковал Кассия, а левой, как бы отводя её для удара, собирался пронзить бок Массилия. Тогда Кассий ударом ноги в грудь адепта опрокинул его, заставив пролететь того по гладкому мраморному полу несколько шагов… Этого мгновения Кассию хватило, чтобы воспользоваться ситуацией в свою пользу. Он резко развернулся и вонзил свой меч в шею одного из противников, атаковавших Массилия. Адепт, роняя мечи, схватился за горло и рухнул на пол. Кровь, пенясь, побежала по мрамору…

«Совсем неплохо!» — подумал Кар. Он опять развернулся к опрокинутому им адепту. Краем глаза Кассий увидел женщин, следящих за схваткой с ужасом в глазах. Он даже заметил, как самая молоденькая из них, вскрикивала от испуга, когда ей казалось, что центурион не успевает отразить предназначенный ему удар. «Какая она прелестная, — пролетела в голове Кассия мысль, — у неё светлые волосы! Видно, потомок светлого народа!..»

— Ко мне! — прохрипел поднявшийся адепт. И двое арканитов из четырёх, стоящих вокруг женщин, двинулись к нему, обнажив мечи.

— Да, за последнее время поубавилась численность вашего ордена! Видно, трёхликая Тривия имеет своё мнение на предназначение «доблестных» воинов Двуликого Януса! Двух битых я видел по дороге в Мессину. Жалкое зрелище, я вам скажу! Им так надавали под зад, что они не смогли сесть на лошадей! — сыпал остротами Кар, надеясь побольше выиграть времени, чтобы отдышаться. — Ещё двоих, забрали в свои объятья лесные нимфы в священной роще близ Акраганта! И вот теперь, здесь, двое из вас поплатились за неуважение к Артемиде. Может, вам пора поменять своё мировоззрение насчёт избранности Великого Двуликого?

— Шути, шути! — прошипел голос. — Недолго тебе осталось!

И схватка разгорелась с новой силой. Атаки продолжались некоторое время без пауз. Кассий выдерживал этот бешеный темп благодаря своей природной одарённости — реакции и скорости. Сердце его бешено колотилось, едва не выпрыгивая из груди. Он успевал и обороняться, и наносить неожиданные для адептов выпады. И тогда противники сменили тактику. Один из адептов бросался в атаку, другой в это время переводил дух, готовый бросится на Кассия и прийти на помощь своему напарнику в любой момент, как только это потребует ситуация…

…Через непродолжительное время, один из адептов получил ранение от Массилия в левое плечо. Но и сам Массилий был ранен в правую руку. Но он держался, прикрывая спину Кассия. Сам Кар был задет в поясницу. Меч адепта отскочил от железных накладок, прикрывающих пояс центуриона, но его острие пробило две из них и сделало обширный, глубокий порез. Кровь бежала по правой ноге Кара и он понимал, что от потери крови, вскоре, ослабеет. Жезл, которым он так хорошо отражал мечи атакующих, был перерублен и укоротился почти на треть…

«Да, если я умру, то умру на глазах самой красивой девушки на свете!», — утешал себя Кассий, очередной раз, встретившись глазами со светловолосой, молоденькой жрицей, которая сидела бледная, как мраморное изваяние.

Кларисса и Иола наблюдали за происходящим, как заворожённые. Сначала они не понимали смысла всего происходящего. То, что римляне решили отыскать Клариссу, жену воюющего против них Гамилькара, — это стало ясно сразу! Но зачем римлянам биться с римлянами? Это им было непонятно совсем. Молодой центурион, ворвавшийся в храм и говоривший какие-то непонятные речи про Республику и орден, заставлял испытывать к себе какую-то симпатию, которая, за короткое время схватки, переросла в страх за его жизнь. Сражался он прекрасно! Несомненно, это был один из самых отважных сынов своей Республики! Рисковать своей жизнью за символичность республиканских ценностей и жизни трёх незнакомых женщин? Такого они от римлянина не ожидали! И когда в схватке Иола видела опасность, угрожающую Кару, она уже искренне вскрикивала в испуге за его жизнь. Но в сражении участвовал и ещё один римлянин. Этот молчаливый товарищ первого римлянина сражался, как его железная тень, постоянно прикрывая его спину. Но когда ранили и Кассия, и Массилия, лица Клариссы и Иолы побледнели…

…Кассий почувствовал, как упал Массилий. Молча, без стона, как настоящий римлянин. Кассий ушёл в сторону, уводя за собой противников. Старый друг Массилий, ещё пытался встать, но кровь, видневшаяся под ним, говорила сама за себя… Кассий стал кружить вокруг колоннады храма, отбивая атаки адептов, которые следовали за ним поочерёдно. Адепты, поняв, что дело близится к финалу, не торопились. Никому из них уже не хотелось рисковать. Этот центурион оказался железным воином. Кто бы мог подумать?! Он один поверг двух их товарищей в сражении с численно превосходящим противником. А то, что он способен ещё на одну, последнюю атаку, ни у кого не вызывало сомнения! И погибать, когда победа уже совсем близка, никому не хотелось. Они просто изматывали его, ожидая его полного бессилия от большой потери крови, потому как задели его ещё раз, в правое плечо.

Кассий отбил очередную атаку, рука его отяжелела, он видел глазами постоянно одного арканита, потому что кружил в колоннаде.

«-… Но что это? Почему он не меняется? — вдруг, мысленно, заметил Кар. — Или они меня не берут уже в расчёт?..» Мысли Кассия путались… Но арканит, фехтовавший против него, вдруг, начал озираться назад, явно выражая на своём лице какую-то озабоченность — его товарищей рядом не было! Арканит пытался форсировать атаку, но Кассий, почувствовав «что-то» в изменившейся ситуации, собрался с силами и начал теснить адепта из колоннады обратно в зал. Фехтуя на пределе сил и своих возможностей, в этом состоянии, Кассий загнал противника в глухую защиту, чтобы успеть оглядеться… В зале шло сражение!.. Двое, непонятно откуда взявшихся воинов, сошлись с оставшимися адептами. Каждый фехтовал с парой адептов! Кар заметил в глазах храмовиков застывший ужас.

Кассий, оглядев зал, заметил также, что одна из жриц, та, что постарше, склонилась над Массилием… Чувствуя, что теряет последние силы, Кассий провёл одну из своих любимых атак. Атака была трёхуровневая, с выходом за правый бок противника. Кассий вложил в эту атаку остатки последних сил… И она ему удалась! Четвёртым ударом, поворачивая корпус в круговом вращении с вытянутой правой рукой и свистящим в ней мечом, он перерубил адепту правую ногу в подколенном суставе. Арканит рухнул на мрамор, выронив мечи. Кассий выпрямился… У него перед глазами всё плыло… Он хотел повернуться к сражающимся, но свод храма обрушился на него…