Обезьянка Овсянка и вишнёвые веснушки

Юлия Эллис (2024)

Овсянка — маленькая озорная обезьянка, которая познаёт мир путём проб и ошибок. Как говорить правду, научиться доверять, благодарить, делиться и еще многое другое — это всё то, чему ей еще предстоит научиться и научить других.

Вишнёвые веснушки.

— М-м-м… как вкусно! — довольно прочмокала Обезьянка Овсянка и выплюнула вишнёвую косточку на стол. — Двадцать третья… — сказала она и полезла в банку за последней, двадцать четвёртой вишенкой. Но только открыла рот, как послышались мамины шаги. Овсянка бросила последнюю ягоду обратно в сироп — бульк! И липкий сироп забрызгал обезьянью мордочку. Она закрыла банку и быстренько отодвинула подальше, но… не зная, куда деть косточки, сунула их в рот.

На кухню вошла мама, увидела забрызганную вишнёвым сиропом мордашку дочки, глянула на почти пустую банку и спросила:

— Овсянка, ты не знаешь, кто это съел вишнёвый компот?

Обезьянка лишь пожала плечами.

— Кто бы это мог быть? Эту банку я специально приготовила для бабушки. Она так любит компот из наших вишен, — вздохнув, мама вынула из сумки бананы и пакет молока.

Овсянка подумала, если сказать правду, мама рассердится. Но она же не знала, что это банка для бабули. А ведь всё лето Овсянка, её сестра Соня и братик Бантик ели спелые вишни прямо с куста. А потом ещё — вареники с вишней и вишнёвое варенье, и тёплый вишнёвый компот. А бабушка теперь не попробует этих самых вкусных ягод на свете… Обезьянке стало стыдно.

Вдруг вспомнилось, как папа однажды сказал, что если проглотить вишнёвую косточку, то в животе может вырасти вишнёвое дерево. Пошутил… а если — нет? А у неё во рту двадцать три косточки, и если она их проглотит, то в животе вырастет целый вишнёвый сад! Обезьянке этого совсем не хотелось.

Ещё Овсянка вспомнила, как весной посадила семечку на клумбу около дома и поливала почти каждый день. К концу лета из этой малюсенькой семечки вырос огромный подсолнух. Обезьянка сидела, боясь пошевелиться, только бы не проглотить косточку!

— Может, это съел папа? — желая наконец-то разобраться, мама вновь взглянула на дочку. — Он раньше всех сегодня встал.

Овсянка тут же кивнула.

— Вот оно что… — как-то неуверенно проговорила мама. — А что это у тебя с лицом? — и она подошла поближе, чтобы рассмотреть.

Овсянка не дышала.

— Хм… похоже на капли вишнёвого сиропа. Интересно…

Овсянка замотала головой.

— Нет? — уточнила мама. — Что же это? Веснушки?

Овсянка мелко закивала.

Улыбнувшись, мама вновь принялась за свои дела.

"Как же быть? — мучилась Овсянка. — Надо было сразу признаться, но теперь поздно. Буду держаться… Когда мама выйдет, я выплюну косточки. И никто ничего не узнает. А потом мама всё забудет и сварит ещё вишнёвый компот. А банку для бабули я больше трогать не буду! Завяжу на крышку красную ленточку и буду беречь её… от всяких сладкоежек".

Но мама не уходила. Она разобрала покупки и надела свой фартук в горошек.

— Что будем готовить на завтрак? Молочную кашу или банановые блины? — спросила мама.

Овсянка ответить не могла, поэтому опять лишь пожала плечами.

— Ты не голодна? — спросила мама.

Овсянка отрицательно покачала головой.

— Но, думаю, ты скоро проголодаешься, — и мама принялась замешивать тесто в миске.

Обезьянка Овсянка вздохнула, но сидела так же неподвижно, грустно наблюдая, как мама режет бананы для блинов. Большая банка с вишнёвым сиропом и одной-единственной ягодкой так и стояла на столе, маме как будто она и не мешала.

"Ну почему я не сказала правду?" — сожалела Обезьянка. Она уставилась на одинокую вишню в банке, которая сладко лежала себе в сиропе и, словно поддразнивала:"Ха-ха, а вот теперь ты меня не съешь!"

Тут раздался телефонный звонок — дзи-и-и-и-инь! Мама взяла трубку:

— Привет, дорогой! — обрадовалась она. — Ты уже в поезде? Как соседи? Всё хорошо… ну вот и замечательно. Слушай, а когда ты успел съесть банку вишнёвого компота, которую я вчера приготовила для нашей бабули? Не трогал? Понятно… ну хорошо. Удачной тебе дороги! Что? Хочешь поговорить с Овсянкой? Да, она вот, рядом…

Овсянка замотала головой, раздув щёки, хотя ей очень хотелось поговорить с папой. Он уехал в командировку рано утром, Овсянка даже не успела обнять его и пожелать доброго пути."Ох уж эти вишнёвые косточки!" — Овсянке сделалось обидно чуть ли не до слёз. Она сердилась на себя, на компот и на эту двадцать четвёртую вишню.

— Дорогой, она, пока не может, — выручила мама. — Позвонишь попозже? Хорошо, хорошо. Целую, пока.

"Как же всё плохо!" — думала Обезьянка Овсянка. — И всё из-за того, что я не призналась сразу".

Мама начала печь блинчики. Запах стоял невероятный, и у Овсянки потекли бы слюнки, если бы она не сжимала крепко косточки во рту.

На запах прибежала сестрёнка Соня:

— М-м-м… Мама, что там у тебя? Блины! А с чем? Можно мне один?

— Конечно, — улыбнулась мама и взглянула на Овсянку.

Соня тоже посмотрела на сестрёнку, которая сидела, как деревянная.

— Ой, Овсянка, а что это у тебя?

Вишнёвые капли подсохли и были похожи на красные пятнышки.

— Ты что, заболела? У тебя какая-то сыпь! У меня тоже была сыпь, когда я переела малинового варенья, помнишь? Врач прописал мне диету. Так что и тебе тоже надо посидеть на диете. И бананы тебе есть не надо, — выпалила Соня на одном дыхании.

Овсянка в отчаянии несогласно качала головой. Но для Сони это означало одно:"Нет, не буду".

— Бедняжка! И блины тебе, наверно, нельзя? — спросила Соня

В ответ Овсянка закивала, но Соня поняла это так:"Да, да, нельзя".

— Ну ты не переживай, Овсянка! Твои блинчики не пропадут, я их съем.

Овсянка, мотая головой, хотела дать понять Соне, что её блинчики трогать не надо, она сама их съест. Но Соня уже не смотрела на сестру. Она схватила блин и вприпрыжку ускакала с кухни.

"Вот же… эта Соня!" — Овсянка краснела и будто надувалась, становясь сама похожей на большую красную вишню. Она столько раз уже пожалела, что не сказала сразу маме правду.

Часы медленно и строго тикали над головой Овсянки:"Тик-так, тик-так… Так-так, вот так…"Мама напекла уже высокую башню аппетитных блинов, а Овсянка всё неподвижно сидела за столом и сердито поглядывала на двадцать четвёртую вишню.

В дверь позвонили — динь-дон! Овсянка обрадовалась, что сейчас мама уйдёт открывать, и она наконец-то выплюнет косточки в мусорное ведро. Но как только мама вышла, на кухню вбежал братик Бантик, он только что проснулся.

— Ура, блинчики! Блинчики, бли-бли-блиночки-ки-ки-ки, — громко напевая, Бантик скакал по кухне. Овсянке казалось, что это самая противная и глупая песня на всём белом свете, потому что она не могла сделать то, что задумала. Теперь придётся сидеть с косточками во рту ещё неизвестно сколько.

Тут Бантик заметил сидевшую за столом сестрёнку с сердитым видом.

— О, Овсянка! Овся-а-а-а-нка-а-а! — протяжно пропел Бантик. Он пригляделся к ней: — Овсянка — мухомор, Овсянка — мухомо-о-о-ор!

Потом он запрыгнул на стул, открыл банку с компотом, ловко достал последнюю ягоду — и в рот. Выплюнув косточку на стол, спрыгнул со стула, схватил блинчик и убежал.

Овсянка, видя и слыша всё это, не могла сказать ни слова. А тут, как назло, сразу же вернулась мама, и не одна, за ней спешила Овсянкина подружка Пандочка Мотя.

— К тебе гости!

— Привет, Овсянка! Надеюсь, ты помнишь, что сегодня День рождения Львёнка Лёши? Надо надуть шары и поскорее! — Мотя шустро запрыгнула на стул и высыпала на стол разноцветные воздушные шарики. — Вот эти мне, а эти тебе, — и Мотя принялась дуть в обе щёки.

Но Обезьянка, не двинувшись с места, всё так же сидела и совсем не радостно смотрела на яркие шарики, лежащие перед ней.

Мотя перестала дуть:

— Ты чего не помогаешь мне? Ты что, не хочешь на День рождения?

Овсянка грустно кивнула.

— Тогда давай вместе надувать, а то опоздаем, и торта нам не достанется.

Но Овсянка не пошевелилась, лишь шмыгнула носом.

— Овсянка, ну ты чего?

Та молчала.

— Ну и ладно! — обиделась Пандочка, сгребла шары, шумно спрыгнула со стула и, шаркая пухлыми лапами, покинула кухню.

Мама как-то вопросительно посмотрела на свою грустно-молчаливую дочь, потом — на пустую банку и косточку на столе.

"Конечно же, мама решила, что это я съела последнюю вишню, — подумала Овсянка. — Ну почему же я не сказала правду сразу, ведь теперь она ни за что не поверит, что последнюю ягоду съела не я, а Бантик… и ещё назвал меня мухомором".

Внутри Овсянка уже просто рыдала. Но снаружи она всё ещё держалась и молча сидела за столом.

— Пора завтракать. Овсянка, зови-ка брата и сестру, они, наверное, проголодались. Сейчас заварю чай и…

И тут у Обезьянки Овсянки потекли слёзы — слёзы раскаяния. Сначала она съела компот, приготовленный для бабули. Потом соврала маме. Из-за этого не смогла поговорить с папой. Бантик обозвал её мухомором. Пандочку обидела и испортила ей праздничное настроение. Не попала на День рождения Львёнка Лёши. А теперь ещё мама думает, что и последнюю вишню съела она. И вдобавок ко всему, ей так хотелось ароматных банановых блинчиков, которые Соня теперь съест вместо неё.

Овсянка выплюнула все двадцать три вишнёвые косточки на стол.

— Мама… это я! Вишни съела я. Но не все, только двадцать три, — Обезьянка Овсянка всхлипывала и не могла остановиться, — Последнюю, двадцать четвёртую, съел Бантик… правда, правда!

Мама присела рядом с Овсянкой и обняла её.

— Я знаю, моя глупышка.

— Знаешь? — дочка широко раскрыла мокрые от слёз глаза.

— Конечно, знаю. Только я ждала, когда ты это скажешь сама. Это очень важно — признать правду. Самой. И знаю, что последнюю вишню съела не ты.

— Откуда же ты это знаешь, мамочка?

— Это неважно, — мама вытерла тёплой ладошкой Овсянкины слёзы и вишнёвые веснушки. — Неважно, — повторила мама и поцеловала дочку. — Важно, что ты поняла, что обманывать — очень плохо. Плохо для всех, и особенно — для себя самой.

— Я никогда, никогда не буду обманывать! — Овсянка обняла маму.

— М-м-м… как вкусно! — прочмокала Обезьянка Овсянка, облизывая сладкие пальцы. — А можно мне ещё блинчик?

— Двадцать четвёртый? — виновато спросил Бантик. И все дружно рассмеялись.

Вс ясемья этим утром ещё долго сидела за столом. Пили чай, ели блины, разговаривали и шутили. А на выходных, когда папа вернулся из командировки, они все поехали на дачу собирать вишню и варить вишневый компот для всей семьи.