Рик Саттор. Курсант Его Величества

Юлия Цыпленкова, 2021

«Маленькие детки – маленькие бедки», как говорит народная мудрость. Но детки растут, и их проделки перестают быть безобидными. Юность для того и дана, чтобы делать глупости, только наказанием за них может стать уже не карцер – смерть. Рик Саттор и Егор Брато учились в академии, мечтали о военной карьере, о боях и подвигах. Казалось, будущее изменить невозможно, но безобидный спор с однокурсниками приводит Егора на нелегальные гонки. Рик готов прикрыть спину приятеля, только у Вселенной опять созрел собственный замысел…

Глава 1

— Раздолбаи! — широкая ладонь сжалась в кулак, и он с силой ударил по подлокотнику кресла.

— Да па… — начал синеглазый юноша, но так и не договорил. Он отвернулся к окну, буркнув нечто непонятное себе под нос.

— Дядя Гоша… — произнес второй парень с характерными для уроженца Дагвера глазами.

— Молчать! — рявкнул Георг Саттор, повторно опустив кулак на подлокотник. После выдохнул, и кулак разжался. — Чья была идея?

— Наша, — почти одновременно буркнули парни, и коммандер усмехнулся.

— Хорошо. Кто первым пришел к «вашей» идее?

— Да само как-то, — пожал плечами Рикьярд Саттор.

— Угу, — кивнул его закадычный дружок — Егор Брато. — Само.

— Само, — хмыкнул Георг и вдруг снова сжал кулак и, ударив по подлокотнику в третий раз, заорал: — А головы у вас тоже сами вырастут?! Да на черта вам вообще головы, если мозгов нет?! Задницами думаете?

— Пап…

— Дядя…

— Молчать, сопляки! — коммандер рывком поднялся из кресла и чеканно зашагал на выход из комнаты. — За мной.

Парни переглянулись, дружно вздохнули и, понурив головы, поплелись следом. Саттор ожидал их на выходе из гостиной, и как только первый показался в дверях, его встретила увесистая затрещина, следом был облагодетельствован второй, и Георг, наконец, исполнив свое самое заветное желание в эту минуту, вновь ушел вперед, удовлетворенно потирая руки.

— Вот черт, — проворчал Рик, потирая затылок, — а вечер только начался.

— Говорил же — не закладывай так резко, — зашипел Егор, — а ты: «Вытяну-вытяну».

— Не лез бы на корпус, и вытянул бы, — отмахнулся младший Саттор.

— Так ты дымился! — это вышло громко, и парни тут же замолчали, стрельнув вороватыми взглядами в спину Георга.

Тот не остановился, но по тому, как вздрогнули плечи полковника, друзья поняли, что их услышали, и это вряд ли останется без внимания. Рик поджал губы и сунул кулак под нос Егору. Тот скривился, отбив руку друга, произнес одними губами:

— Извини.

Теперь поморщился Рикьярд Саттор. Он не любил заставлять отца нервничать, и не столько из-за наказания, сколько из уважения. Несгибаемый Георг больше своего экипажа любил только сына, и любую неприятность, происходившую с ним, воспринимал остро, хоть и не показывал этого в полной мере. До этого момента парням угрожала выволочка за сумасбродную выходку, которая привела к аварии. Впрочем, выбрались они из передряги с минимумом травм и последствий — сказались реакция и образование, полученное в Космической Академии. Но вот неосторожное слово, и старший Саттор уже знает, что всё могло быть намного хуже.

— Пап, — позвал отца курсант Саттор.

Тот поднял руку, жестом велев замолчать. Рик снова вздохнул.

— Пап, да ничего страшного, честное слово…

Коммандер замер на последней ступеньке, резко развернулся и окинул сына тяжелым взглядом.

— Знаешь, — голос его вдруг отдал хрипотцой, и мужчина откашлялся. — Знаешь, сколько раз я наблюдал таких вот сумасбродных выскочек, которые думали, что им сам черт не брат? Хочешь, скажу, сколько из них вернулись домой?

— Пап…

Саттор снова поднял руку, призывая Рика к молчанию.

— Я вынужден смотреть, как машина с зарвавшимся щенком превращается в фейерверк, и ничего — слышишь, сын, — ничего не могу изменить. И знаешь, что я делаю в этот момент?

— Нет, — хмуро ответил парень.

— Я начинаю сочинять послание к его родителям, — глухо закончил Георг. Он уже возобновил движение, но снова обернулся и отчеканил: — Я не хочу, Рик. Не хочу, чтобы кто-то сочинял послание для меня, потому что мой единственный сын решил, что может больше того, что ему отмерено Вселенной. Не хочу!

Выдохнув, полковник передернул плечами и устремился к выходу из дома. Парни обменялись мрачными взглядами и поспешили за ним. Идти им пришлось недалеко. Прямо на ухоженной лужайке во дворе дома Сатторов лежали два покореженных флайдера. Один из них подарил сыну полковник, второй Егор Брато получил от опекуна — ректора Третьей Космической Академии, где учились парни. Между флайдерами стоял робот, как раз закончивший диагностику.

— Что там, Боб? — спросил коммандер без особого интереса. Сейчас он бы вовсе отправил обе машины в утилизатор. Мальчишки здорово напугали и разозлили боевого офицера, немало повидавшего на своем веку.

— Флайдер Рика, — начал Бобот. — Скоростные системы повреждены на сорок процентов, топливный отсек — пятьдесят процентов. Герметичность резервуара нарушена, при эксплуатации возможен взрыв. Информационные носители выведены из строя на пятьдесят процентов. Подлежит восстановлению.

— Фух, — выдохнул младший Саттор и сник под взглядом старшего.

— Флайдер Егора: скоростные системы повреждены на двадцать процентов. Топливный отсек — десять процентов, герметичность не нарушена, возможна дальнейшая эксплуатация без замены резервуара. Информационные системы выведены из строя полностью. Повреждения получены не в ходе аварии, было вмешательство в бортовой коммуникатор. Подлежит восстановлению.

— На черта? — Георг обернулся к Брато.

— Эксперимент, — почесал в затылке Егор.

— Цель?

— Полная перенастройка систем.

— Перенастроили?

— Ну…

— Думаете задницами, руки растут из задниц! — в сердцах воскликнул полковник. — Вопрос: за каким чертом два человекоподобных седалища полезли к умной технике?

Парни переглянулись. Рик промолчал, не желая обострять, но Брато не сдержался, брякнув:

— Прогресс двигают сумасшедшие идеи и безумные испытатели.

Саттор побагровел.

— Но это прогресс! — поспешил исправиться Брато, делая шаг назад. — Мы так далеко не заглядывали — так, по мелочи.

— Где прогресс, а где мы, — поддакнул Рик, закрывая собой приятеля от подступающего полковника.

— А вы…

Следующие пять минут Георг во всех подробностях и в красках расписывал экспериментаторам, где их место в эволюционной цепи. Амебы оказались на ступень выше. В выражениях он уже давно не стеснялся. Мальчишки вышли из того возраста, когда полковник следил за тем, что говорит. Они росли, росли их прегрешения, менялся и словарный запас, который использовал коммандер для определения меры своего негодования. Поблажек не было ни Рику, как сыну, ни Егору, и плевать, что чужой подопечный. Вот уже двенадцать лет как семья Сатторов увеличилась еще на одного человека. И пусть Георг его не усыновлял и даже не думал об этом, но Брато прочно занял свое место в этом маленьком мужском семействе. И если Саттор бушевал, то острое словцо и затрещина находили своих жертв без всякого разделения на родной — не родной. Заслужили? Получите. И никаких скидок и поблажек.

— Раздолбаи! — поставил точку в своей речи полковник и шумно перевел дыхание. Вроде стало легче. — Чтобы даже не вздумали прикасаться к флайдерам! Их ремонтом займутся специалисты, а вас, — жгучий взгляд перешел с одного парня на другого, — пока машины снова не будут на ходу, покатает Боб. У него хотя бы мозги работают без сбоев.

— Чего? — Рик возмущенно округлил глаза.

— Да нас же засмеют! — поддержал друга Брато.

— Я всё сказал, — отрезал Георг и направился к дому, но все-таки обернулся: — Узнаю, что сунули свои ручонки в бортовые системы, — обломаю по локоть.

— Твою ж мать, — обреченно вздохнул Рик.

— Я тоже так думаю, — мрачно поддакнул Егор.

Однако спорить со старшим Саттором никто не решился — себе дороже. Парни дождались, когда за полковником закроется дверь, и обменялись хмурыми взглядами.

— И что будем делать? — без всякого любопытства спросил Брато.

— Готовиться к учебе, — Рик сплюнул на газон, сунул руки в карманы и направился к дому.

— Так ведь договаривались…

— Я с Бобом в городе не появлюсь, — ответил младший Саттор.

— Такси?

— Угу, и уши на заднице — отец натянет. Хочешь — развлекайся, я потерплю.

Егор проводил друга взглядом, после посмотрел на свой флайдер, протяжно вздохнул и последовал за Риком.

— Не, ну так-то уши мне больше нравятся на нынешнем месте, я тоже потреплю. Хотя бы ради эстетики.

Усмехнувшись, Брато вернулся в дом Сатторов. Хотел сразу найти Рика, но, поднявшись до второго этажа, услышал негромкие голоса отца и сына и, вернувшись вниз, отправился прямиком на кухню. Здесь он был своим и окончательно стесняться перестал еще лет девять назад. Георг какое-то время подтрунивал, глядя на робевшего мальчишку, потом начал гонять на кухню то за одним, то за другим, и Егор привык.

— Иннокентий, — позвал молодой человек.

— Я слушаю, Егор, — ответил «дворецкий», несколько раз модернизировавшийся за эти годы.

— Что у нас есть пожрать?

— Если вы имеете в виду прием пищи, то сегодняшнее меню составлено из следующих блюд…

— Ладно, не надо, — отмахнулся Егор. — Сам разберусь. Ну тебя с твоим меню. Мне б пожрать, а не откушать.

— Правила хорошего тона еще никому не вредили, — укоризненно произнес Иннокентий.

— Угасни, зануда.

Программа сымитировала вздох, и «дворецкий» исчез.

— Так-то лучше, — проворчал Брато и полез в холодильник…

Вернувшись в дом, Рик сразу направился к отцу, но, дойдя до двери его комнаты, остановился в нерешительности. Показываться на глаза старшему Саттору младшему было стыдно. Для Рика за эти годы мало что изменилось. Мнение и уважение отца по-прежнему стояли на первом месте. Потоптавшись немного, молодой человек постучал в приоткрытую дверь.

— Заходи, — послышался усталый голос.

Георг сидел в своем любимом кресле со стаканом, наполовину наполненным коньяком, и смотрел в сторону окна. Рик шмыгнул носом, совсем как в детстве, и приблизился к полковнику. Саттор мазнул взглядом по сыну и снова отвернулся к окну, сделав глоток из стакана. Парень молча кусал губы, не зная, с чего начать. Хотелось извиниться, но извинений было мало, и Рик это понимал. В этот раз они с Егором действительно сглупили. Не стоило лезть в бортовую систему, не стоило устраивать гонки, не стоило… много чего не стоило делать, но теперь что-либо изменить было невозможно.

— Пап, мы — идиоты, — наконец, произнес Рик.

— Знаю, что дальше? — осведомился старший коммандер.

— Со всех сторон идиоты…

— Круглые?

— Абсолютно, — согласился Рик.

— Вы — мальчишки, — усмехнулся Георг. — Великовозрастные раздолбаи, которым собственный зад не дает спать спокойно. Налей.

Младший Саттор посмотрел на початую бутылку, послушно плеснул себе в стакан и устроился в кресле напротив. Полковник отсалютовал ему стаканом и сделал очередной глоток.

— Поговорим, — произнес отец, наблюдая за тем, как сын отставляет свой стакан на столик.

— Поговорим, — кивнул Рик.

Полковник усмехнулся и поднялся с кресла. Он прошелся по комнате и развернулся к сыну.

— Что ты знаешь об ответственности? — Рик открыл рот, но тут же его закрыл и ссутулился, уже понимая, что хочет сказать отец. — Кто ты, Рикьярд Саттор?

— Курсант Его императорского Величества, — негромко ответил молодой человек. — Будущий офицер…

— Боевой офицер, Рик, боевой! Насколько помню, ты ведь еще и в командиры метишь — ничего не изменилось?

— Нет, — буркнул младший Саттор.

— Так как же, твою мать, ты собрался нести ответственность за чужие жизни, если не справляешься с ответственностью за свою собственную?! Но больше всего меня бесит, что вы не можете дать внятного ответа — зачем?! Чего вы хотели добиться изменением параметров? Какую цель преследовали? Какой итог эксперимента предусматривался? Сын, я хочу знать ответы на все эти вопросы, иначе мне не остается ничего иного, кроме как сделать вывод: я не справился. Не смог вложить в твою голову разумных мыслей, не передал свой жизненный опыт. Да к чертям, если все мои слова и поучения не смогли достичь цели — значит, отец из меня никудышный!

— Папа…

— За каким чертом, Рик? Сколько лет я повторяю одно и то же: у каждого действия есть побудительная причина, направляющий вектор и закономерный итог. А кроме того…

— Ответственность, которую мы возлагаем на себя, осуществляя задуманное действие, — послушно повторил молодой человек.

— Итак — побудительная причина?

— Спор, — неохотно проворчал Рик.

— Направляющий вектор?

— Желание выиграть.

— Закономерный итог известен. С кем спорили? С Егором? И что вы пытались доказать друг другу?

— Не друг другу, — голос Брато ворвался в диалог отца с сыном. — Побудительная причина — спор с однокурсниками. Хотели переоборудовать флайдер, ускорить его.

— Не сошлись во взглядах, и каждый сделал по-своему? — понял полковник, и парни кивнули, подтверждая его догадку. — Насколько понимаю, вариант Егора оказался более жизнеспособным, а Рик едва не устроил фейерверк посреди мало, но все-таки оживленной трассы. Прямо в воздухе, да? И только благодаря другу выбрался из передряги более-менее удачно, так? Так?! Ты вынудил его приземлиться, Егор?

— Я бы вытянул, — упрямо произнес Рик и залпом осушил содержимое стакана.

— Молчи, раздолбай! — рявкнул Георг и указал на дверь: — Прочь с глаз моих. И никаких увольнительных, лично позабочусь. Как поняли?

— Вас поняли, господин полковник, — вяло отозвались парни.

— Не слышу.

— Вас поняли, господин полковник! — гаркнули курсанты Третьей Космической Академии, и старший коммандер закончил беседу кратким:

— Свалили.

Теперь уже действительно не имело смысла продолжать разговор. Боб — водитель, отсутствие увольнительных, а что еще мог придумать полковник, оставалось только догадываться. На догадках парни и решили остановиться. Поэтому ретировались из комнаты Георга быстрей, чем он успел поставить стакан на столик. Саттор проводил бегство сына и его друга мрачным взглядом, после криво усмехнулся и повторил уже в который раз за этот вечер:

— Раздолбаи.

Чтобы не искушать судьбу, парни скрылись в комнате Рика. Младший Саттор достал конспект, завалился на кровать и попытался углубиться в чтение. Егор, поерзав на стуле, открыл было рот, но, не заметив у приятеля желания вести сейчас беседы, вздохнул и развернулся к столу. Вскоре он уже корпел над своей тетрадью, что-то увлеченно вычерчивая. Рик скосил глаза на Брато, после поглядел на свой сендер, валявшийся на подушке, но отрицательно мотнул головой и вернулся к конспекту.

Материал не шел. Взгляд парня уже по десятому разу скользил по первому абзацу, но смысл прочитанного так и не отложился в голове курсанта второго курса Рикьярда Саттора. Наконец, он откинул в сторону тетрадь и ожесточенно потер лицо. Чтобы хоть немного отвлечься от невеселых дум, Рик поднялся с кровати и прошелся по комнате, затем остановился за спиной Брато и заглянул ему через плечо.

— Твою мать, Егор! — рявкнул Саттор, рассматривая чертеж, который с такой увлеченностью делал приятель. — Нам еще за этот эксперимент выгребать!

Брато бросил на друга рассеянный взгляд, после вытянул руку и, не глядя, оттолкнул склоненную над ним голову Рика.

— Не мешай, — буркнул он.

— Да пошел ты, — фыркнул Рик, подхватил контактор и направился к двери.

Когда он выходил из комнаты, Егор уже начал расчеты. Саттор обернулся, смерил Брато мрачным взглядом, но усмехнулся и покачал головой, проворчав:

— Как всегда…

И он был прав. От того замкнутого ребенка, тяжело переживавшего потерю родителей, каким Егор Брато пришел в кадетский корпус, не осталось ничего. С тех пор, как Рик и Егор сблизились, еще в первый год обучения, всегда отстраненный и равнодушный мальчик с необычными для уроженца империи глазами начал оживать. Вскоре его интерес к жизни и к собственному будущему заметно возрос, и перед летними каникулами заливистый хохот полукровки стал одним из самых привычных звуков, раздававшихся в казарме младшей группы.

На второй год обучения в Егоре Брато обнаружилась любовь к подначкам и розыгрышам. Беззлобным и не особо обидным, но пару раз Егор связался с кадетами постарше и чуть не получил по шее. Пришлось вмешиваться его закадычному и более серьезному дружку — Рику Саттору, чтобы погасить в зародыше готовый вспыхнуть пожар. Впрочем, на ворчание Рика, когда они остались наедине, Брато ответил круглыми глазами и возмущенным:

— Это у них нет чувства юмора, я тут при чем?

— Зато навалять могли по-серьезному, — ответил Саттор. — Об этом не думал?

— Так ты же рядом, — пожал плечами Егор и широко улыбнулся, разом погасив желание надавать ему по шее у самого Рика. Тот махнул рукой и произнес излюбленное слово своего отца:

— Раздолбай.

— Ага, — жизнерадостно кивнул Брато, но к старшим ребятам больше не лез.

А на третий год, незадолго до зимних каникул, Рик проснулся от шипения в ухо:

— Вс-ставай, с-соня, вс-ставай. Хватит мазать подушку слюнями. Встава-ай.

Первое, что разглядел сонный мальчик, это бордовые глаза своего приятеля. Егор был заметно возбужден, он закрыл Саттору рот ладонью, воровато оглянулся и кивнул на выход из спальни. Рик широко зевнул, сунул ноги в тапки и, не раскрывая глаз, пошел за другом, почесывая взлохмаченную голову. Их путь закончился в туалете, где Брато сунул приятелю его одежду и велел:

— Одевайся.

— Зачем? — спросил Рик, снова зевнув.

— Ты дурак, что ли? — возмутился неугомонный кадет Брато. — Раз говорю, значит, надо. На черта спрашиваешь? Давай-давай, шевелись, сынок, — закончил Егор покровительственно.

Так и не успевший до конца проснуться, Саттор послушно натянул комбинезон, чистые носки, приготовленные на утро, уже сунул ногу в ботинок и, наконец, очнулся. Распрямившись, Рик прищурился, склонил голову к плечу и вопросил:

— Что ты опять придумал?

Егор усмехнулся и сунул руку в карман. После вытащил карточку — ключ-вездеход, на котором стояло имя ректора, и важно произнес:

— Видал?

— Сдурел? — искренне поинтересовался Рик.

Брато закатил глаза.

— Иногда ты меня просто бесишь, — заявил он.

— Это ты меня бесишь, — зашипел Саттор, начиная закипать. — Нас завтра из кадетского корпуса выпрут!

Егор зафыркал, махнул рукой, но до ответа все-таки снизошел.

— Во-первых, дядя меня в приют не отправит. Ну, поорет, ну, в карцер, ну, плац подметем — жить можно. А во-вторых, ты поддался моему дурному влиянию. Могу сказать, что я тебя заставил…

— Но я не поддался! — воскликнул Рик, и Брато спешно закрыл ему рот ладонью, состроил страшную рожу и зашипел:

— Тс-с-с, совсем, что ли? Сейчас капрал припрется, и пойдем в карцер…

— Мы и так там будем, — ядовито ответил Саттор, отпихнув руку приятеля.

— Разумеется, — кивнул Егор. — Но одно дело — идти в карцер после полета на симуляторе, а другое — за нарушение режима. Первое намного интересней.

— Симуляторы? — Рик поджал губы, некоторое время думал, после спросил: — Как мы туда пройдем?

— Во! — Брато ткнул ему в нос вездеходом ректора.

— Да иди ты, — Саттор отбил руку другу. — Я говорю, как пройдем? Там патруль, потом дежурные в учебном корпусе. И активация программы…

— Доверься мне, — в голосе красноглазого авантюриста снова появились покровительственные нотки. — Я всё продумал.

— Угу, — мрачно кивнул Рик, — когда ты в последний раз всё продумал, мы драили казарму.

— Я учел прошлые ошибки, — заверил Егор. Заметив, что приятель всё еще колеблется, он произнес: — Хорошо, раздевайся и иди спать, я пойду один. Удача любит решительных и храбрых, зато слюнтяи высыпаются и завидуют отчаянным.

— Вот ты… — прошипел Рик, осознав, что Брато повторил слова полковника Саттора. Затем застегнул застежку ботинка, натянул второй и ворчливо сказал: — Куда я тебя одного отпущу? Без меня опять во что-нибудь вляпаешься.

Мальчишки выбрались через окно туалета, умудрились пробежать, прячась в тени, мимо патруля, даже добрались до учебного корпуса, но тут их нагнал капрал Магнус Реджинальд.

— Попались, соколы? — вопросил он, ухватив нарушителей режима и покоя за уши. — Еще и без верхней одежды.

И всё, что сделал Егор Брато, когда капрал выпустил его ухо и взял за шкирку, это оглянулся, шлепнул себя ладонью по лбу и с чувством произнес:

— Черт, следы!

Рик скосил глаза на две дорожки следов на снегу, вздохнул, но усугублять вину восклицаниями не стал. Зато не смолчал Реджинальд. Он развернул к себе Егора и полюбопытствовал:

— Кадет Брато, ты бессмертный?

— Никак нет, — бодро ответил Егор. — Но только телом, а вот душа…

— Наглее-ец, — протянул капрал, отвесил авантюристу подзатыльник и погнал мальчишек к кадетскому корпусу, отняв ключ-вездеход, который успел увидеть до того, как Брато спрятал его в карман.

Ночь они провели в карцере, напичканные пилюлями против простуды. А утром предстали перед ректором Лосевым. Дядя и опекун зачинщика и мелкого воришки — Егора Брато, первые минут пять смотрел на провинившихся кадетов тяжелым взглядом, постукивая своим «вездеходом» по столу. Тук-тук, тук-тук… Первым не выдержал Егор:

— Дядя…

— Молчать! — гаркнул ректор и поднялся из-за стола. Он прошелся по кабинету, вдруг остановился и воскликнул: — Черт-те что!

— Это я виноват, Рик ни при чем…

— Причем, — мрачно изрек Саттор. — Меня никто на аркане не тащил. Сам пошел.

— Но всё придумал я, — стукнул себя в грудь кулаком Брато.

— А я не остановил — наоборот, поддержал…

— Может, вы еще и сами себя сейчас накажете? — ядовито спросил Лосев.

— Мы можем вычистить плац? — неуверенно предложил Егор.

— Можем, — твердо сказал Рик. — И казарму отдраить.

— Ага, и на камбуз…

— Молчать! — снова рявкнул ректор и повторил: — Черт-те что! Нормальные дети стоят, опустив головы, шмыгают носами и уверяют, что больше не будут.

Мальчишки переглянулись.

— Дядя, мы нормальные, — уверил Брато.

— Просто честные, — добавил Саттор.

— Уйдите с глаз долой, — махнул рукой ректор.

— А наказание? — возмутился Егор. — Плац? Казарма?.. Камбуз?

Лосев резко развернулся к ним и показал фигу:

— Вот вам камбуз! Казарму будете драить вечером, а сейчас на учебу. Завтра у вас персональный зачет. Лично буду присутствовать на всех занятиях.

— Но это же жестоко! Дядя…

— Кадет Брато, кадет Саттор, как поняли свое наказание?

— Вас поняли, господин ректор! — гаркнули мальчишки.

— Кр-ругом! — пророкотал ректор. — И пошли вон отсюда, — но прежде, чем закрылась дверь за кадетами, он произнес медовым голосом: — До завтра, мальчики.

Вечером, намыв полы в казарме, пацаны засели за учебники, и до отбоя их никто не слышал и не видел. Хотели повторять материал ночью в туалете, но бдительный капрал разогнал их по койкам, усмехнувшись:

— Перед смертью не надышитесь.

На следующий день преподаватели спрашивали только их, по всем предметам. Ректор заходил на каждое занятие, брал стул, усаживался рядом с преподавательским столом и вставал с него только по окончании урока. Он не просто наблюдал за опросом, но и спрашивал сам. Группа отдыхала, кадеты Саттор и Брато вкалывали. И когда после третьего урока мальчишки стояли у стены, глядя вокруг себя ошалелыми взглядами, Рик утер пот со лба и произнес:

— Это перекрестный допрос какой-то.

А уж в этом-то Рикьярд Саттор толк знал — недаром другом их семьи был успешный адвокат Якоб Стивенс. За три года их знакомства Рик немало наслушался о судопроизводстве и процессуальных приемах. Кроме того, Жюльет — дочь Яши, училась на юриста, и мальчик не один раз помогал ей готовиться к занятиям, если приходилось на каникулах и в увольнительных отправляться к Стивенсам, а не домой. Так что кадет Саттор понимал, о чем говорил. Кадету Брато в его словах не было смысла сомневаться, и он просто кивнул, соглашаясь:

— Ага, — немного помолчал и добавил: — А дядя Степа все-таки зверь.

Еще никогда они так не ждали окончания учебного дня. Однако по завершении, уже измученные и плохо соображающие, мальчишки услышали то, чего ожидали меньше всего:

— Молодцы, я доволен, — изрек ректор, поднимаясь со стула. — Завтра можете делать то, что хотели.

— Симуляторы? — округлил глаза Егор.

— Нет, — отмахнулся Лосев. — Нечто получше. Будете чистить плац, — и удалился, насвистывая незамысловатую мелодию, под двумя мрачными взглядами. Впрочем, урок был усвоен, и мальчишки вели себя тихо, почти тихо, до окончания того учебного года.

Вспомнив прошлое, Рик против воли рассмеялся. Он как раз вышел из дома и теперь стоял под окнами комнаты отца. Опомнившись, парень зажал рот ладонью и поднял взгляд наверх, но полковника не было видно. Младший Саттор передернул плечами, снова хмыкнул и подошел к своему флайдеру. Он досадливо покусал губы и присел, любовно огладив помятый бок.

— Как не ко времени, — прошептал Рик. Надев на ухо сендер, парень выдохнул, усмиряя мгновенно ускорившийся бег сердца, затем откашлялся и произнес: — Контакт — Лара.

Лариса Свенссон… Курсант Свенссон. Девчонки не учились в кадетском корпусе при Третьей Космической, но поступить в Академию могли. Когда парни перешли из кадетского корпуса на первый курс, к ним присоединились и девушки. С Егором и Риком их училось семеро. Проныра Брато успел пофлиртовать почти со всеми, и даже встречался около месяца с Агатой Ребровой, но они быстро пришли к выводу, что друзьями им быть больше нравится.

А вот Рик к появлению девочек отнесся прохладно. Впрочем, так выглядело со стороны. На самом деле курсант Саттор просто жутко стеснялся, поэтому ему было проще держаться от них вдалеке, общаясь лишь по необходимости. Из-за этого девушки считали его мрачным и недружелюбным, и только Егор знал, отчего его приятель напускает на себя равнодушный вид и упорно игнорирует сокурсниц, когда те впархивали в аудиторию шумной стайкой.

— Дурень, — говорил Егор, — ты чего зажимаешься? Ну хочешь, я приглашу девчонок куда-нибудь, когда мы будем в увольнительной?

— Отвали, — бурчал Саттор. — Что с ними делать в увольнительной?

— Пришло время нам поговорить, сынок, — ответил Брато, усаживаясь рядом. — В жизни любого мужчины наступает такой период, когда нужно распрощаться с девственностью. И никто лучше женщины ему в этом не поможет. Чтобы лучше понять, о чем я говорю, давай вспомним академического кота Филарета…

— Придурок, — Рик тогда шлепнул хохочущего друга по лбу и ушел, качая головой.

Нет, Рикьярд Саттор не собирался оставаться монахом, как и бегать от девчонок, но напор приятеля ему не нравился. Рик вообще мало с кем сходился близко, и за все годы обучения Егор оставался его единственным другом. Впрочем, Брато тоже не распылялся: с людьми он находил общий язык быстро и мог бы обзавестись уймой друзей, но предпочитал сохранять их знакомыми, и по-настоящему ценил только Саттора, оставаясь преданным их дружбе.

Сам Егор распрощался с «недостатком», от которого теперь упорно порывался избавить и приятеля, еще на зимних каникулах в последний год обучения в кадетском корпусе. После не удержался и связался с Риком, чтобы важно похвастаться своим первым опытом. На что более серьезный Саттор философски ответил:

— Все там будем.

— Да ну тебя, зануда, — оскорбился Брато, растеряв весь апломб. — Вот у тебя есть новость интересней моей?

— Отец подарит мне флайдер на выпускной.

— Вот черт! Модель?

— «Сириус-5».

— Охренеть! — завопил Брато, но тут же ворчливо добавил: — Вот так и ты должен был выкрикнуть, когда я с тобой поделился своей важной новостью.

— Охренеть! — воскликнул Рик, еле сдержав смешок.

— Вот именно, — торжествующе ответил Егор, однако мгновенно переключился и жарко спросил: — С линейным ускорителем?.. А бортовая система… Охренеть!!!

Впрочем, Егор тоже получил свой «Сириус» на выпускной от дяди — правда, не пятой, а третьей модели, но счастлив был настолько, словно получил в подарок целый крейсер. Машины и скорость были слабостью парней, ну, у кое-кого прибавились еще и девушки, но машины все-таки оставались вне конкуренции. Рик пока довольствовался только вождением.

Но вот треснула и его броня. Это случилось в конце первого курса, весной, когда солнце уже пригревало, и первая зелень радовала глаз. Рик вдруг увидел Её. И вроде бы знал еще с начала учебного года, но разглядел только сейчас. Просто повернул голову и замер на мгновение, глядя на солнечный луч, запутавшийся в рыжих волосах Ларисы Свенссон. Вот так разом увидел и пропал. Правда, с тех пор замкнулся еще больше, и даже Егору не сразу удалось вытянуть из друга мрачное:

— Нравится.

— Кто?

— Свенссон.

— Так что же ты молчал?! — засиял Брато, но в нос ему ткнулся кулак Рика:

— Только сунься, и я перестану с тобой разговаривать.

— Всё так серьезно? — присвистнул Егор. — Ну ладно, как скажешь. Страдай дальше.

А Рик страдал. Теперь он украдкой следил взглядом за Ларисой, любуясь во время полета на симуляторе, между занятиями, во время доклада, оборачивался, услышав ее смех, и жутко ревновал, если смех вызывал шуткой другой парень.

— Да хоть заговори с ней, — возмущался Егор. — Что ты с ума сходишь?

— Без тебя разберусь, — отмахивался Рик.

И он сделал первую неуклюжую попытку сблизиться, когда оказался рядом с ней на занятиях по тактике наземного боя. Выглядело это так:

— Совсем дура? — спросил Саттор, заглянув в коммуникатор Лары.

— Чего? — опешила девушка.

— Смотри сюда, — он выдрал из рук курсанта Свенссон коммуникатор и ткнул пальцем: — У тебя здесь линкор пролетит со свистом, не то что пройдет команда противника. Ты им с флангов путь блокируешь, а в центре брешь. Неверно распределила силы.

— А как лучше? — задумчиво спросила Лариса.

— Так, — и Рик составил ей схему расстановки сил.

После «Тактики» девушка сама подошла к парню, чтобы поблагодарить, и они худо-бедно разговорились. Нет, тогда они еще не подружились, даже не особо общались после, но в конце учебного года курсанты собрались на небольшой сабантуй, и Рик все-таки обменялся номерами контакторов с приглянувшейся девушкой. Летом они не связывались, а вот с началом учебного года начали общаться часто. Как-то само собой получилось. Рик предложил свою помощь по паре предметов, в которых Лариса была несильна, она отказываться не стала.

И всё же Егор сунул свой нос в сердечные дела друга, решив ненавязчиво ускорить процесс сближения. Он взялся ухаживать за подругой Ларисы, и вскоре они вчетвером — Брато с подружкой и Рик с Ларисой — гуляли по близлежащему городку. Таких прогулок было уже три. Сегодня должна была состояться четвертая, но пытливый ум парней и авария изменили планы.

— Лариса, привет, — деловито начал Рик. — У нас тут кое-что случилось… В общем, мы с Егором не сможем подъехать.

— Жаль, — кажется, девушка была искренне расстроена. — Надеюсь, ничего страшного?

— Мелочи, — отмахнулся Саттор. — Завтра расскажу. Ты не обиделась?

— Нет, просто расстроилась. Думала, увидимся…

Она вдруг осеклась, а сердце Рика, совершив в груди кульбит, замерло где-то в горле.

— Тогда до зав… — голос сорвался, и парню пришлось откашляться. — До завтра?

— До завтра, — ответила она, и сендер замолчал.

Саттор выдохнул, сердито поглядел на флайдер, затем на окна отца, однако устыдился неожиданной вспышки, протяжно вздохнул и направился к дому. И все — таки слова Ларисы задели, породив в душе надежду, что он ей не безразличен.

— Разберемся, — весомо произнес парень и вошел в дом.