Дед Арсен и его семья

Юлия Ревазова, 2021

Ревазова Юлия Анатольевна – генетик, кандидат медицинских и доктор биологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ. Эти мемуары – воспоминания о жизни трех поколений одной семьи в двадцатом веке, ироничные, грустные, временами страшные и, несмотря на все, – оптимистичные, позитивные, где нашлось место и юмору, и историческим реминисценциям. Сам стиль написания напоминает тезисы лекций или докладов: без лишних подробностей, сохраняющий быстрый темп повествования и одновременно позволяющий представить себя на месте автора или героя отдельных глав. Содержит нецензурную брань! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

© Ревазова Ю. А., 2021

© ИД «Городец», 2021

© Викторов И. М., оформление, 2021

* * *

Воспоминания или мемуары — жанр сложный и опасный для любого автора — слишком много местоимений и слова «помню». Тем более для автора, привыкшего к стилю научному. Сложно избежать и синдрома deja vu или jamais vu — уже виденного или никогда не виденного. Или presque vu — почти увиденного. Ведь очень трудно писать о целом веке жизни семьи и любимых людей и не ошибиться в описании каких-то событий или в оценочных суждениях.

Надеюсь, уважаемый читатель простит меня за некоторые упущения.

Подарок судьбы

Поздняя осень 1956 года. Мне 17 лет, позади короткая довоенная жизнь, которую я помню только по рассказам мамы, начало войны — по своим слезам, когда (по счастью, невзорвавшаяся) бомба во дворе Московского института инженеров транспорта (МИИТ) рядом с нашей квартирой в метростроевском бараке опрокинула тазик с платьем любимой куклы и меня.

Помню эвакуацию к тетке отца в Коканд, где страшного голода не было, хотя буханка хлеба и стоила месячной зарплаты мамы, но были фрукты, рис и коза, дававшая 1 литр молока, из которого мне, ребенку, доставалась половина, а вторая половина предназначалась взрослым — маме, ее сестрам Розе и Фене, няне Шуре и кошке. Еще был шоколад, который дарили моим теткам молодые ребята из летного и танкового училищ.

Помню приезд в конце 1944 года в Москву и возвращение с войны отца, очень больного и практически уже не работающего, помню праздничный победный салют на Красной площади.

Помню жареную картошку на рыбьем жиру и сам рыбий жир — столовая ложка ежедневно. Помню приезды после войны маминых братьев Лени и Исая, которые меня развлекали сказками и игрой на гитаре.

Летом традиционная поездка в метростроевский пионерский лагерь в Балабанове («Метростроевский Артек»), еще до вступления в ряды пионерской организации и вплоть до окончания школы. Лагерь был любим: много друзей — дети метростроевцев ездили туда по две-три смены в год, волейбол, танцевальный кружок, купанье, походы на один-два дня с палатками, костры, собственные концерты самодеятельности и прочие прелести. А еще нас вполне прилично, по тем для меня временам, кормили — рядом располагался метростроевский совхоз с фермой и овощными грядками. По крайней мере лучше, чем в настоящем Артеке в Гурзуфе, куда я попала однажды в 1952 году — маму премировали путевкой для меня. Наш метростроевский лагерь был и демократичнее, и интереснее.

В основном меня воспитывал папа (мама много работала), и в большой строгости, учиться я должна была только на пятерки по всем предметам, экзамен сдавать первой (в те времена экзамены сдавали и в начальной школе) и, конечно, только на пятерки. Этот «синдром отличницы» сохранился надолго и касался не только учебы, в том числе и в музыкальной школе, но и обычной жизни. Кататься на коньках и на лыжах, плавать, ориентироваться в городе и в лесу, ухаживать за животными, готовить вкусности (например, плов) — всему этому научил отец, что я оценила, увы, только повзрослев, а в детстве у меня не было свободного времени для гуляний во дворе и обычной для многих детей жизни.

Самостоятельной я стала очень рано, в 10 лет, когда родители расстались, мы с мамой переехали в другую квартиру, тоже метростроевский барак на Красносельской улице, без соседей, но с туалетом во дворе и водой из колонки. Я стала хозяйкой, за две недели мама научила меня готовить на керосинке или на электрической плитке, покупать продукты в магазине и на Леснорядском рынке, правда, стирку и серьезную уборку мне не поручали. Рано повзрослев, научилась быть советчицей не только для одноклассников, но и для мамы, маминых сестер и вообще взрослых.

Мама трудилась на двух работах, днем у себя в строительной конторе Метростроя главным инженером, а вечерами преподавала сопромат в техникуме. Чувства одиночества я не испытывала, новая прекрасная школа с отменными учителями: литературу вела наш классный руководитель Вера Федоровна, которая читала нам стихи Цветаевой и Пастернака, а сочинений мы писали всегда два — одно для РОНО (районный отдел образования), а второе для себя и литературного кружка; черчение и рисование преподавал однокурсник В. Маяковского по ВХУТЕМАСу, географию — педагог-орденоносец (ракетные войска, защищавшие Москву), с ней мы ходили в походы на туристические слеты и занимали там первые места.

Англичанка Валентина Владимировна Варламова вела театральный кружок на английском языке, а параллельно работал обычный театральный кружок, где целый год или полтора с нами занимались Олег Ефремов и Олег Табаков в качестве комсомольской нагрузки. Физкультура занимала особое место — ее преподавала Лидия Ивановна Огуренкова (жена спортивного комментатора, брат которого — известный боксер Виктор Огуренков, под его руководством сборная СССР по боксу побеждала всех в 60-е годы), и мы играли в волейбол, баскетбол, занимались спортивной гимнастикой, бегом с барьерами и всем, что возможно в спортивном зале и на улице в парке. Сейчас там 3-е лужковское кольцо и супермаркеты «Ашан» и другие. Учительница истории в постоянных экскурсиях показывала нам Москву, мы даже побывали в Оружейной палате при жизни Сталина, для чего получили школьные билеты с фотографиями, подобными билетами никто не обладал. Вот такой осталась в памяти моя школа.

Когда я попросила у мамы 20 рублей на выпускной вечер, мама, удивившись, спросила: «А разве ты не 9-й класс заканчиваешь?» Золотую медаль я не сохранила, остались коробочка и аттестат зрелости с одними пятерками. А из медали мы с мужем через четыре года сделали обручальные кольца. Кстати, мама не знала, в какой именно медицинский институт я поступаю. Сначала я хотела поступать в 1-й медицинский, но там была очередь на медкомиссию до 10 июля, а во 2-й мединститут ее не было вовсе. И оба рядом — на Пироговке. Я прошла медкомиссию во 2-м меде и пошла на собеседование (у золотых медалистов экзаменов не было). На собеседовании мне задали два вопроса: фамилия, имя и отчество папы, национальность и кем работает, фамилия, имя и отчество мамы, национальность по паспорту и кем работает. Я спокойно ответила: в школе национальный вопрос как-то не возникал, и стала ждать оглашения списка принятых в институт. Но меня в нем не оказалось. Я удивилась, но стоявший рядом отец потенциального студента вполне еврейской внешности сказал: «Зря мой сын и, судя по всему, вы сдавали сюда документы, во втором меде слишком много антисемитов». Я не плакала, у меня была очередь на медосмотр в 1-й мед и еще одно собеседование. И тут я вспомнила, как 10 лет назад по дороге в музыкальную школу вслед мне кричала одноклассница Рона Васюренко (помню имя!): «Юлька — жидовка!» Вечером я спросила папу, кто это — жиды? Он ответил: тебя это не касается, в свидетельстве о рождении стоит национальность — русская, это я тебе ее подарил. Самоидентификация началась позже.

А вот собеседование в 1-м мединституте было совсем не похожим на предыдущее. Вопросы по химии, физике, небольшое интервью на английском и даже вопрос «кто такой Козьма Прутков?». Результат — принята!

Конечно, я сейчас, по прошествии более 60 лет, понимаю, что мне здорово повезло, не возникло никаких комплексов неполной семьи, спасибо школе и пионерскому лагерю. У многих отцы не вернулись с войны, и жить только с мамой было вполне нормальным явлением. Практически моя жизнь до 17 лет прошла не в семье, а за ее пределами.

И вот теперь я студентка Первого Московского медицинского института. У нас очень скоро сложилась классная компания из студентов нашей и параллельной групп: Толя Ревазов, Юлиан Гофман, Валера Харлампович, Ирочка Токарева, Леня Прихожан, Галя Левина и др. Учиться трудно, одна анатомия чего стоит, но и весело. Времени хватало на все. И на работу в студенческих научных кружках, и на посиделки (их теперь называют тусовками), и на капустники (начало КВН), и даже на спорт.

Однажды я выходила после волейбольной тренировки из спорт-храма (спортзал нашего института) на углу улицы Еланского и Погодинки, сейчас его можно увидеть как действующий прекрасно отреставрированный храм Архангела Михаила, и меня встречал Толя Ревазов. И, как на грех, у меня рассыпались бусы. Мы с Толей собирались ехать в Боткинскую больницу на практику помощниками медсестер. Поскольку мы поздно записались, а хирургические и терапевтические отделения уже были заняты, то нам вместе с Леней Прихожаном досталось мужское урологическое отделение.

Анатоль, увидев меня расстроенной, сказал: «Пошли к предкам, это рядом, в Долгом переулке (ныне улица Бурденко). Соберешь бусы, и выпьем чаю». Мне было чуть-чуть неудобно, но лишь чуть-чуть. Мы вошли в дом, и первым, кого я увидела, оказался потрясающе красивый господин (слово «мужик» ему никак не шло), с улыбкой сказавший мне: «О! Привет! Как раз к чаю.

Меня зовут Арсен Сергеевич. Мою жену — Ида Иосифовна, этого балбеса — Саша, он братик Толи, а это Поля, наша няня». Так я впервые вошла в этот дом и в эту семью. Это был совсем другой мир для меня, и он стал началом другой жизни.

Центром дома и всего окружения, состоящего из многочисленных родственников и друзей, детей и их друзей, был Арсен. Я в его лице получила друга, отца будущего мужа и деда будущего сына, названного, конечно, Арсеном.

Младший Арсен родился ровно через 10 лет после моего знакомства с его дедом. Магия имен существует, это я знаю точно, правда, и законы наследственности никто не отменял. Внук унаследовал характер (кавказский, взрывной), быстроту реакции, прекрасную память, отличный музыкальный слух, любовь к блондинкам и умение не сдаваться ни при каких обстоятельствах.

О них и немного обо всем, что всех нас окружало в эти годы в нашей стране, написана эта книга. То, что вы читаете, скорее воспоминания мои и тех людей, которые помнят события прошлого столетия со всеми их бедами и радостями. Конечно, далеко не всему я была свидетелем, многое знаю по рассказам родных и друзей, которых уже нет. После первой встречи прошло больше шестидесяти лет. Все эти годы семья Ревазовых, от деда Арсена до сына Арсена и его детей, была моей, и это подарок судьбы.