Невинный трофей бандита

Юлия Михайловна Герман, 2023

– Ты пришла сюда спасти папочку!?– Да, – тихо выдохнула и замерла от страха.– Пришло время произвести первый взнос по оплате сделки.– Что? – непонимающе посмотрела на него.– Вставай на колени!Жизнь отца в опасности. Он перешел дорогу опасному бандиту, который держит весь город в страхе. Не задумываясь о последствиях, я обменяла свою жизнь на жизнь папы, и теперь я в полной власти Монстра. Он может получить мое тело, но душу – никогда.

Глава 20

Тусклая лампочка болталась под потолком. Стол, два стула, металлическая дверь и зеркало. Я словно попала на экраны телевизора в кадр какого-то фильма, где герой пришел навестить близкого в тюрьму. Не знаю, почему меня не повели в общую комнату для свиданий, а выделили допросную для встречи с отцом. Конечно, я все понимала. Его хотят уличить во лжи и осудить любым способом. Наверняка здесь писались все разговоры. Или же… Адам постарался, чтобы нам никто не мешал. Но ни один из вариантов не успокаивал. Происходящее пугало. Боялась человеческого коварства и того, что мог еще придумать Панкратов. Как ни странно, но теперь договор, подписанный в машине, успокаивал. Скоро папа будет на свободе. А мне осталось лишь отлично отыграть свою роль, и тогда с ним все будет в порядке.

Атмосфера в этом месте угнетала. Еще только выглянув из окна машины и увидев высокий забор с проволокой под напряжением, ощутила, как холод сковал тело, пробирая до самых костей. Но стоило войти внутрь, столкнуться с этими мрачными, суровыми людьми, чья жизнь состоит в том, чтобы следить за порядком среди преступников, как показалось, что и не я это прохожу по узким тоскливым коридорам из одного зарешеченного отсека в другой.

Дверь скрипнула, привлекая мое внимание, и я замерла. Словно в замедленной съемке в комнате появился единственный мой близкий человек. Темно-серая форма в цвет синяков под глазами, щетина на впалых щеках и взгляд совершенно потускневший. Будто передо мной не Андрей Анисимов, мэр города и волевой человек, способный до последнего биться за справедливость, а совершенно чужой и незнакомый мне зэк. В груди кольнуло, и я сжала зубы, чтобы не завыть в голос.

При виде меня в папиных глазах промелькнули радость и смущение. Нелегко ему предстать передо мной в таком виде.

Дождалась, пока с родителя снимут наручники.

— Десять минут, — пролаял охранник и вышел из камеры, запирая ее снаружи.

— Папа! — бросилась к отцу, не в состоянии сдержать горьких всхлипов.

— Курносик, не плачь, — прижал меня к груди папа, поцеловав в макушку. — Ну что ты так убиваешься, — слышала хриплый смех в его голосе и не понимала, откуда в нем столько сил и стойкости и как он может улыбаться после всего случившегося.

— Па-а-а-па-а-а! Как они могли? Как они могли? — спрятала лицо в его пропахшую казенными стенами куртку, не в силах остановиться.

— Не волнуйся, Солнышко! Все обязательно разрешится.

И тут я заплакала еще сильнее, в очередной раз поражаясь силе воли родителя. Как он сумел сохранить эту стойкую веру в справедливость и светлое будущее? Или это только спектакль для меня? До сих пор боится ранить мои чувства, думает, я маленькая и ничего не понимаю в этой жизни. Поэтому я оказалась не готова к человеческой жестокости и коварству.

— Папа, — подняла на него заплаканное лицо. — Пап, скоро тебя выпустят, слышишь?

— Конечно, выпустят, Солнце, — ласково улыбнулся он, не поверив моим словам. — Как ты? Соскучился по тебе, курносик, — удерживал меня за плечи на вытянутых руках, окидывая взволнованным взглядом.

— А ты как думаешь? — не смогла изображать безмятежность.

— Похудела, — снова пробежался по мне взором.

— Ты тоже.

— Прости, дочь, что так получилось, — шумно втянул воздух.

— Тебе не за что извиняться, я знаю, ты ни при чем, — вытерла мокрые дорожки под глазами.

— И все же, я не должен был допустить, чтобы это произошло. Присядем? — кивнул на стул.

Усевшись, я смотрела на папу и не знала, с чего начать. Мне нужно попрощаться. Но отчего-то казалось, что он моментально распознает ложь. Каждый день ему приходилось иметь дело с профессиональными лжецами, которых он мгновенно выводил на чистую воду. Разве он поверит в мое вранье?

— Расскажи, Солнце. Как ты? — повторил свой вопрос.

— Все время плачу. Переживаю за тебя и Настю.

— Где она? — взгляд серых глаз стал непроницаемым.

Я лишь пожала плечами.

— Никто не знает.

— Ублюдки, — тихо выругался он.

— Она исчезла в тот же день, когда тебя арестовали, — печально проговорила.

— А ведь я решил вопрос с ее долгом, — потер переносицу. — Указали, сволочи, мое место, — видела, как заиграли его желваки, и, чтобы успокоить, положила ладонь поверх папиной.

— У меня не приняли заявление на пропажу.

— Не удивлен, — в отчаянии провел пальцами по волосам.

— Я не знаю, что мне делать, пап, — смотрела на него, ожидая получить руководство к действию.

Пусть все уже было решено, но мне так хотелось верить, что всесильный Андрей Анисимов найдет выход из любой ситуации.

— Возвращайся на учебу, Ева. Это единственное, что ты можешь сейчас сделать. И лучше тебе находиться вдали от этой грязи. А ее сейчас будет много.

— А как же ты? А Настя? — горло сжимали спазмы, но я держалась, не давая больше пролиться ни единой слезинке.

— У меня хороший адвокат. Он позаботится обо мне. И я попрошу его позаботиться о твоей подруге.

— Но как я уеду? Это разве не бегство?

— Нет, курносик. Это жизнь, которую тебе предстоит прожить, а не хоронить себя вместе с моей свободой.

— Прости, папа, я не хотела. Мне так стыдно, — опустила взгляд к столу, закрыв лицо руками.

Я извинялась за то, что не пошла на встречу в Панкратовым в тот первый раз, и за то, что теперь не просто обратилась за помощью к его злейшему врагу, но и кинулась к нему в объятия.

— Прекрати, Ева. Тебе не должно быть стыдно за то, что ты свободна и твоя жизнь не стоит на месте. Все будет хорошо, — ободряюще сжал мои пальцы.

— Как я хочу, чтобы все стало, как и прежде, — смотрела на наши руки, не решаясь взглянуть в глаза папе.

— Не грусти так, дочь! Выйду на свободу, и все будет еще лучше, чем было.

Вот только папа не знал, что для меня уже ничего нельзя будет вернуть. Вряд ли я выйду прежней из своего рабства. Но вместо горьких слез я нашла в себе силы натянуть улыбку и сказать:

— Я верю! Все будет именно так!

Спустя отведенное нам время с тяжелым сердцем я прощалась с отцом. Но не оттого, что беспокоилась за него. Нет, теперь я знала, очень скоро он вернется домой. И это уже повод для радости. Причина моего волнения оставалась по-прежнему в машине. Он разговаривал по телефону и, кажется, даже не обратил внимания на мое возвращение. Но стоило машине тронуться, как он скинул вызов.

— Как все прошло? — равнодушно спросил Адам.

— Как договаривались, — прижалась лбом к стеклу, с тоской провожая стены СИЗО.

Когда я теперь встречусь с папой? И смогу ли после всего, на что я согласилась, посмотреть ему в глаза?

— Умница, — прозвучало как оскорбление, но оно не тронуло меня.

После встречи с отцом на душе осталась выжженная пустыня. Я ощущала себя настолько опустошенной, что стало совершенно плевать, какие слова вырываются изо рта монстра, сидящего рядом.

— Куда мы? — спросила единственное, на что хватило сил.

— Скреплять нашу сделку, — услышала усмешку.

Вот и все, Ева. Сегодня ты станешь шлюхой.