Наваждение. Спасти дочь друга

Юлия Крынская

Я хотел жениться на дочери погибшего друга, чтобы спасти девчонку от её алчной матери. Но в свои тридцать восемь я выгляжу в глазах юной невесты всего лишь престарелым бабуином и любителем клубнички. В нашу первую встречу плутовка вырядилась в мешковину, взяла костыль и представилась Мими с бульвара. Моя цель — дать ей образование и путёвку в жизнь. Но Мира сбегает из дома в день предложения руки и сердца. Теперь я словно ищейка бегу по следу таинственного Шакала, к которому беглянка прыгнула в машину. Так ли этой взбалмошной девчонке нужна моя помощь? Она впервые влюбилась и не отступиться от своего избранника.

Глава 4

Никита

Входим в подъезд. Никогда такой иллюминации не видел. Светло как днём. Макс толкает меня в бок и орёт:

— Назад!

Под звуки выстрелов одновременно падаем, и сползаем по ступеням к тяжёлым дверям подъезда. По лестнице кубарем скатывается мужчина и вытягивается на мозаичном полу. Не сговариваясь, выглядываем, и меня прошибает холодный пот. Кровавое пятно расползается под головой несчастного.

— Глушняк! Это не твой Роман?

Макс выхватывает пистолет и качает головой.

— Кто сюда пустил посторонних? Я же велел оба выхода контролировать! — доносится сверху недовольный хриплый голос. — Вась, вставай!

— Да твою ж дивизию! — Покойник поднимается и, недовольно взглянув на нас, ковыляет на голос. Тут же выскакивает приземистая бабуля с тряпкой и замывает «следы преступления».

— Ходють и ходють! Одной краски уже сколько перевели.

— Уфф! Так это же кино снимают! — поднимаюсь, отряхиваю колени и киваю на софиты. Лестничная площадка выстроена полукругом. Аппаратуру пристроили между квартир — вот и не заметили сразу.

Поднимаемся по широкой лестнице старинного дома. На Петроградке, как и в центре города, что не дом, то история. В этом, если верить мемориальной доске, Ленин жил у какого-то рабочего. На третьем этаже натыкаемся на съёмочную группу. Киношники в этом районе тоже обычное дело. Неподалёку — «Ленфильм».

— Проходной двор, а не дом, — спотыкаюсь о кучу проводов, тянущихся через всю лестничную площадку. Чуть пятизвёздочное подношение не выронил. — Не слишком ли шумное место для криминального авторитета?

— Так говорю, он из бывших, — Макс опытным взглядом сканирует хохочущую компанию возле большого окна. — Смотри-ка, похоже, очередных «Ментов» снимают. Вон те двое… Забыл фамилии. Не суть! Из сериала про оперов.

— Макс, не до кино мне сейчас. — Понимаю, как дорога каждая минута, и тащу своего безопасника вверх по лестнице.

На четвёртом этаже Макс тыкает в кнопку звонка, и за дверью разливается мелодичный звонок. Не сразу, но открывают. Невысокая блондиночка средних лет в синем шёлковом халате, чуть прикрывающим аппетитные бёдра, мерит нас оценивающим взглядом и тут же скрывается в ванной. Мы стоим посреди коридора, переминаясь с ноги на ногу. В квартире дорогой современный ремонт, и песня под гитару, доносящаяся из комнаты, никак не вяжется с сегодняшним днём.

— Таганка, я твой бессменный арестант. Погибли юность и талант в твоих стенах… — надрывается певец.

— Это Роман, — со знанием дела кивает Макс.

Из комнаты выглядывает взлохмаченная рыженькая девушка и тут же скрывается. Песня стихает.

— Ну чего встали там? Макс, дуй сюда. Олька, встреть народ!

Рыженькая, приглаживая волосы, выходит в коридор. На ней халат ненамного длиннее, и из выреза то и дело выглядывает пышная грудь. Отвожу взгляд. Девушка мурлыкает, извлекая две пары тапок из калошницы:

— Добрый вечер! Проходите. Чай, кофе? Что посерьёзней?

— Мы со своим самоваром! — Макс забирает у меня бутылку и скидывает кроссовки.

Следуя его примеру, снимаю ботинки и получаю взамен спортивные тапки. Просто изумительно смотрятся с брюками и пиджаком, но я сюда не свататься пришёл. В комнате, на кожаном диване восседает хозяин дома в одних джинсах. На столе следы пирушки, на полу разорванные серебристые пакетики из-под защиты от разных случайностей. Оля наклоняется их поднять, демонстрируя полное отсутствие белья.

— Прибери тут, живо! — кивает Роман на стол и отставляет гитару в сторону. Окидывает меня взглядом и протягивает руку: — Здорово, Макс!

— Здорово! Это Никита. Я тебе говорил про него.

Сильная ладонь стискивает мою руку. Садимся в кресла напротив. С интересом разглядываю мощную фигуру знакомого своего безопасника. Несмотря на то, что Роману явно за пятьдесят, навалять он может влёгкую. Бицепсы, трицепсы на месте, а тугие вены обвивают крепкие руки, спускаясь к мощным кулакам, постукивающим по коленям.

Ольга ставит перед нами чистые бокалы и уносит блюдо с банановыми шкурками и пустыми виноградными веточками. В комнату входит блондинка и выдёргивает у меня из-под локтя платье, которое я принял за блестящий отрез ткани.

— Вызови мне такси! — с вызовом смотрит она на Романа.

— Лапуль! Пацаны ненадолго. Мы же ещё не договорили, — он глядит на блондинку масляным взглядом, но разговаривает мягче, чем с рыжей. — Потусите там с Олькой на кухне.

Оля вносит тарелку с сыром и маслинами и уходит, унося пустые бутылки шампанского. Она значительно моложе блондинки.

Роман поднимается и, пошатываясь подходит к ней. Рывком забирает платье и обнимает блондинку:

— Люблю тебя!

— А её? — вспыхивает блондинка.

— Ну чего ты при людях начинаешь! — кивает Роман на нас. — Так ведь хорошо сейчас втроём отдыхали. Иди, малыш! Я скоро.

Блондинка уходит, и Роман закрывает за ней дверь в гостиную:

— Переживает, лапа моя, — объясняется он перед нами.

— Жена, что ли? — Картинка в голове не складывается. Грешным делом подумал, что это девочки по вызову. Кто ещё на тройничок согласится?

— Ага.

— А рыжая? — Макс льёт янтарную ароматную жидкость по пузатым бокалам. Мы оба за рулём, но создать видимость надо.

— Тоже.

— Это как? — не понимаю я.

— Я с моей лапой два раза разводился. В последний раз осерчал на неё сильно и женился на Ольке. Она нас сегодня с лапой застала. Но, как девушка компанейская, быстро нашлась и… Ну, в общем, вы поняли.

— В общих чертах, — киваю, подытоживая разговор о перипетиях семейной жизни Романа. — Нам бы про Шакала узнать. Понимаешь, дочка друга к нему в машину сегодня прыгнула.

Роман натягивает футболку и отпивает глоток из бокала.

— Добрый коньяк… Шакала я последний раз видел года три назад. Он вроде вышел недавно и снова прилепился к Авдееву.

— Который закрытые клубы держит? — Макс чешет в затылке. — Не дай Бог Серёгиной дочке ему на глаза попасться.

— Да, он обожает молоденьких, — усмехается Роман. — Весь товар через себя пропускает. Не понимаю, чего там может нравиться. То ли дело…

— Какой товар? — перебиваю, ощущая себя пришельцем с другой планеты.

— Мясо, — поясняет тот.

— Гастрономические клубы? — уточняю я.

— Да нет, — Макс машет рукой, — девчонки молоденькие — мясо.

— Их едят, что ли? — я настолько далёк от всей этой светской тусовки, но ничему уже не удивлюсь.

Роман прямым текстом поясняет, что делают с девушками в клубе, и я хватаюсь за голову:

— Адрес! Ром, дай адрес!

— Чей? — Роман удивлённо смотрит на меня.

— Шакала. Заплачу!

— Но я не знаю, где Шакал в этот раз залёг. У него своего жилья нет. Съёмные хаты.

— Телефон!

Роман смотрит на меня, как на больного.

— Он мне не кореш. На кой мне его номер?

— Ты же сказал Максу, что знаешь! — напираю я.

— Охолони! — Роман откидывается на спинку дивана, включает телевизор и теряет интерес к разговору, а Макс делает мне знак глазами сбавить обороты.

— Ром, может, адреса клубов дашь? — просит он. — Девчонка та — дочка друга нашего погибшего. Не можем мы дать ей сгинуть вот так ни за грош. Контакты людей, кто с Шакалом дружбу водит, если есть…

— Адреса дать могу, только вас туда не пустят.

— А как тогда?

— Никак!

— Ром, ну помоги. Ты же всё можешь!

Из-за дверей доносится звон посуды и женские визги. Роман бросается прочь из комнаты, мы следом за ним. На кухне драка не на жизнь, а на смерть. Жёны Романа вцепились друг другу в волосы и мутузят друг друга коленями. Втроём еле-еле разнимаем и разводим дам по разным комнатам. Чтобы избавиться от нас, Роман пишет на бумажке три адреса и выпроваживает за дверь:

— Мне бы со своими бабами разобраться! Шакала в клубе многие знают. Вы там поспрашивайте.

— В каком из трёх?

— Во всех! — Роман хлопает дверью.

***

Мира

Лифт медленно ползёт наверх. Не знаю куда деть глаза. Обычное дело, когда едешь в лифте с незнакомым человеком — ты рассматриваешь шнурки, он — потолок, лишь бы не друг друга. Но сейчас я еду не просто с незнакомцем, а к нему домой, и этот человек пялится не на потолок, а на меня с неподдельным любопытством. Его глаза словно льдинки, скользят то по моему телу, то по лицу. Хочется ткнуть кнопку «стоп» и поехать обратно на первый этаж.

Пока был жив отец, я росла в тепличных условиях, вот и вырос овощ. Только сейчас понимаю, как глупо было сбегать из дома и прыгать в незнакомую машину. А венец моей тупости — согласиться идти в гости ко взрослому мужику, о котором мне известно… Ничего не известно. Просто Юра. Весьма потрёпанный жизнью. Вновь мой взгляд останавливается на его татуированных пальцах. Сейчас даже выпускница балетных курсов может набить себе тату, как у зэка. Мода такая. Стоп, только что промелькнула умная мысль, кусок мысли… Зэк! Робко поднимаю глаза на Юру и не нахожу ничего более умного, чем спросить овечьим голосом:

— Вы в тюрьме сидели?

— Было дело, — Юра сжимает кулак и кивает на синий узор. — В татухах, что ли, шаришь?

— Н-нет. Просто у вас бледная кожа, взгляд аж до костей пробирает.

— Так, может, я упырь? — усмехается Юра. — У меня девчонка была, молоденькая, как ты. Так она всё про вампира любила фильм гонять. Наизусть его знаю.

— Почему «была»? — Воображение рисует жуткую картину.

— Потому что я сел тогда надолго.

Лифт наконец-то останавливается, и Юра пропускает меня вперёд. Выйди он первый, не раздумывая ткнула бы в кнопку с цифрой один. Меня останавливает врождённая вежливость, похоже, она же меня и погубит. Юра открывает дверь справа от лифта и, подталкивает меня к порогу.

— Что застыла, входи.

В квартире идёт ремонт. Как и у нас, возле стен стоят коробки с вещами и мешки с цементом. Вроде даже той же марки. Слышу за спиной скрежет замка. Надо бы изучить его, на случай если этот тип начнёт приставать.

— Держи тапки. У меня пока только кухня и спальня готовы. Гостиную с коридором напоследок оставил, — Юра бросает к моим ногам красные резиновые тапки. Явно женские. Может, у него жена есть? Она тоже сейчас придёт с работы. Юра расскажет ей про мою беду, и мы вместе подумаем, как мне лучше поступить.

— Спасибо, — ставлю свои чоботы в угол, рядом с двумя парами мужских кроссовок. На чёрной рогатине висит ещё одна кожанка и серая кенгуруха. С женой я, пожалуй, погорячилась.

Юра уходит в комнату и возвращается с безразмерной футболкой. Забрав у меня парик и котелок, суёт её мне и кивает на дверь с матовым стеклом.

— Переоденься! Ванная там. А я пока хавчик соображу.

— Да мне нормально так, — лепечу, соображая, как отказаться от фривольного одеяния.

— Ты серьёзно? — приподнимает бровь Юра. — Это что, твой парадный прикид?

— Не то чтобы парадный, — оглядываю себя, — но мне нравится.

— Как знаешь! — пожимает плечами Юра. — Будешь курицу гриль?

Рот наполняется слюной от вкусного словосочетания. Вспоминаю, что с утра не ела.

— Буду!

— Вот и славно! Мой руки и приходи на кухню.

Небольшая ванная сверкает чистотой. Кабина с кучей рычажков и кнопочек отражается в большом квадратном зеркале с подсветкой. Подношу руки к крану и в ладони льётся тёплая вода. На бортике огромной, сияющей белизной, раковины стоят ароматические палочки. Обожаю аромат сирени. Вытерев руки полотенцем, подношу бутылочку лилового цвета к носу. Закрываю глаза от удовольствия. Дрожь в теле постепенно стихает. Юра не сделал мне ничего плохого, а я про него уже такого насочиняла. Подумаешь, сидел! Кто в этой жизни не оступался? Папа так говорил. Он никогда никого не осуждал и меня учил быть терпимее к людям.

На кухне открываю рот от удивления. Пока я размышляла над вопросами бытия, Юра накрыл стол. Только курочка ещё скворчит в микроволновке, источая неземные ароматы. А так на столе уже греется на чайной свече фондюшница с плавящимися кусочками сыра, манит взгляд чугунная сковорода с маленькими картофелинами в кожуре, блестящей от сливочного масла. Присыпана эта вкуснота укропом и жареными грибами. Глиняная мисочка с солениями и вазочка с брусникой стоят возле бутылки вина.

— Ты скатерть самобранку разметал по столу, что ли? — Уже съела всё глазами и хочется добавки.

Юра достаёт из стеклянного шкафчика бокалы.

— Нет, жизнь скоротечна. Привык быстро поворачиваться. Присаживайся.

Юра откупоривает бутылку, и я быстро накрываю свой бокал рукой:

— Я не буду!

— Да ладно! Это же чистая Италия. Для вкуса, под курицу и сыр.

Быстро соображаю: бутылку открыл при мне, подсыпать снотворное точно не успел.

— Ладно. Только чуть-чуть.

Юра наливает на донышки в оба бокала. Взбалтывает свой и вдыхает аромат:

— Фантастика! Понюхай только.

— Угу, — сую нос в бокал.

— Что тебе положить?

— Три корочки хлеба, — ворчу себе под нос.

— Понял! — Юра достаёт курицу, кладёт мне ножку. — С фондю разберёшься?

— Угу.

— За знакомство! — Юра доливает в бокалы вина и подмигивает мне.