Берег. Территория любви

Юлия Крынская

«Я видел эту девушку во сне и думал, что наша встреча предрешена. Но на руку этой леди слишком много претендентов, а прошлое, похоже, решило пересчитать всех скелетов в ее шкафу»… Что связывает бывшую танцовщицу из Петербурга, сбежавшую из-под венца, с семьей потомственных британских аристократов?

Глава 6

В час дня самолёт приземлился в столичном аэропорту Внуково. Мистер Фаррелл спустился по трапу, обогнул аэродромный автобус, качавшийся под натиском суетливых пассажиров, и направился к чёрному минивэну с тонированными стёклами.

— Эдвард! — Из-за машины вышел подтянутый высокий мужчина и приветственно махнул рукой.

— Виктор!

Друзья обменялись рукопожатиями и обнялись.

— Поехали! — Виктор сдвинул боковую дверь микроавтобуса. — Взрыв на Каширском шоссе, ты уже в курсе?

— Да, смотрел новости, — озабоченно нахмурился Эдвард, забираясь в прохладное нутро машины. — Много тяжелых?

— Сложно сказать, завалы быстро не разберут. Но надо поторопиться. — Виктор запрыгнул следом. — Трогай! — кивнул он водителю, захлопнул дверь, и машина сорвалась с места.

— Какая дикость! — покачал головой Эдвард. — Сегодня, в день траура. Это сколько же взрывчатки понадобилось, чтобы дом обрушить?

— Порядка трехсот килограмм в тротиловом эквиваленте. Как тебе такое? — Виктор гневно стукнул ладонью по колену. — Погибших будет гораздо больше, чем раненых. Но все лучшие хирурги сидят уже наготове. Спасибо, что согласился приехать.

— О чем речь, Виктор! — отмахнулся Эдвард. — Я все больше прикипаю душой к России, несмотря на творящийся беспредел. Мы с Лиз всегда ездили в составе бригад Красного креста. Весь мир избороздили вдоль и поперек, столько горя повидали.

— Ты удивительный человек! С твоим уровнем мастерства мог бы жить припеваючи в родном Лондоне. В твоей клинике отбоя нет, наверное, от клиентов.

— Есть такое дело, — слабо улыбнулся Эдвард. — Но это не то, чего хочется душе. Я вырастил хороших учеников, и потому знаю, что клиника моя в надежных руках.

* * *

Взрыв унес более ста жизней, а раненных привезли в больницу в разы меньше. Несмотря на позднее время в операционной было светло как днем. По завершении операций в блоке стоял характерный запах крови, эфира и спирта. Эдвард тер кожу с таким остервенением, будто хотел содрать ее с себя.

Трое тяжелых раненных сегодня прошло через его руки, и последнего парнишку он не смог спасти. Темные пятна крови на зеленой форме смотрелись бестактным напоминанием о его поражении в схватке с костлявой. За его спиной на высоком столе все еще лежало то, что еще пару часов назад дышало, надеялось, возможно, любило. Теперь же на сером лице застыла маска вечного покоя и безразличия ко всему, что осталось на земле.

Двери раздвинулись, и в операционную два крепких санитара втолкнули каталку. Эдвард оглянулся на тело, накрытое простыней, и посмотрел на себя в маленькое зеркало над раковиной. Из глубокой тени глазниц на него смотрел уставший, но по-прежнему пытливый взгляд.

— Тебе нехорошо, Эдвард? Неужели переживаешь? — Виктор весь день провел за соседним операционным столом, и тоже выглядел не лучшим образом.

— Не переживаю, скорее не могу смириться с тем, когда умирают молодые.

— Пойдем-ка в ординаторскую и тяпнем по коньячку.

— Пойдем.

В лифте ехали молча, не было сил даже поднять головы. В небольшом кабинете разместилось четыре стола, заваленных бумагами, стеллаж с документами и колченогий диван, обтянутый дерматином. Виктор взял свой дипломат с подоконника и достал бутылку выдержанного армянского коньяка, плитку шоколада и пару яблок. После первой стопки, когда янтарный, благородный напиток согрел небо и мягко пролился в глотку, туман в мозгу немного рассеялся. Эдвард расположился на диване, а Виктор сел за стол и взялся за телефонную трубку.

Пока он разговаривал с сыном, Эдвард положил голову на спинку дивана и наблюдал за ним. Сила и уверенность сквозили в каждом слове и движении этого человека. Высокий, широколицый с веселыми зелеными глазами Виктор пользовался популярностью у женщин независимо от их возраста. В его черный чуб уже закралась седина, но только добавила ему солидности. Лишь немногие знали, сколько боли пришлось пережить Виктору за последние годы. Как и Эдвард, он рано овдовел.

Его жена, медсестра, погибла во время взрыва на Кавказе, вытаскивая на себе раненных из горящего бронетранспортера. С единственным сыном, тоже военным, отношения у Виктора складывались непросто. Эдвард немало хлебнул горя, и, имея много общего с другом, нашел в нем родственную душу, а через него обрел и любовь к России.

— Ну что, еще по одной? — Виктор пересел к Эдварду и разлил коньяк по стопкам. — Все! Завязывай грузиться. Рассказывай, что за девушку Роберт приволок в мой дом.

— Ах, Виктор, все так запутано. Кто эта леди, я не могу тебе сказать. При ней не оказалось документов, и она потеряла память. Думаю, это не критично и все восстановится в ближайшее время.

— В чем проблема тогда?

— В Роберте то ли проснулся охотничий инстинкт, то ли он действительно влюбился. Скорее второе, я его таким никогда не видел раньше.

— Так это же прекрасно! — Виктор налил еще по одной и посмотрел сквозь стопку на свет. — Видишь, вот уже и у твоего сына появился интерес к России. Да услышит Господь мои молитвы, и вы переберетесь сюда жить.

Эдвард устало улыбнулся. Виктор второй год сулил золотые горы, предлагая променять дождливый Лондон на не менее капризный в этом плане Петербург.

— Виктор, ты мой друг, и, пожалуй, я могу об этом сказать только тебе, — Эдвард замялся. Виктор уставился на него, и в его зеленых глазах запрыгали бесенята.

— Ты что, тоже влюбился?

— Нет, ну что ты! — Эдвард уже пожалел, что начал этот разговор. — К тому же это Роберт ее нашел.

— Влюбился, точно! — Виктор на пальцах изобразил выстрел из пистолета. — Ну и что! Нашел ее он, а вылечил ты. А барышня как к тебе?

— Знаешь, произошло что-то странное. Когда она пришла в сознание, то увидела первым меня. Мне показалось, девушка потянулась ко мне всем своим существом. И даже после того, как Роберт провел ночь около ее постели, хотела довериться мне.

— А ты чего? — Виктор с хрустом надкусил яблоко.

— А я собственноручно толкнул ее в объятья сына.

Друг перестал жевать и посмотрел на Эдварда.

— Тяжелый случай.

— Странное чувство, — продолжил он, — весь день в глубине души, у меня жила надежда, что завтра утром я увижу ее и смогу что-то изменить. Я даже желание загадал, если всех пациентов на этот свет сегодня верну, то девушка будет моей.

— После того как ты ее оттолкнул? — усмехнулся Виктор. — Русские барышни гордые, да и Роберт у тебя тот еще ухарь.

— Ухарь — это что-то неприличное?

— Нет, но это то, что уложит твою красавицу сегодня в его постель.

— Уверен, что до постели дело сегодня не дойдет. Тут другое, — Эдвард вытянул ноги и закинул руки за голову. — Они с Робертом подходят друг другу. И это я тоже не знаю, как объяснить.

— Жизнь все сама расставит по местам, — усмехнулся Виктор, — а как документы найдутся, еще проверим по базе, что это за леди.

* * *

— Красавица, вы позволите пригласить вас сегодня на свидание в тенистую аллею? — в глазах Роберта плясали огоньки.

Он въехал на парковку около одной из московских гостиниц и выключил зажигание. Несмотря на многочасовой переезд, Роберт выглядел бодро и флиртовал напропалую.

— Я даже не знаю, сэр, маменька не отпускает меня так поздно гулять, но если вы обещаете танцы и вести себя пристойно… — Юля подыгрывала ему, стараясь скрыть усталость.

— Вы умеете танцевать?

— Мне кажется, даже лучше, чем ходить.

— Тогда я ангажирую все ваши танцы, — проговорил он с жаром способным расплавить и тихоокеанские льды.

* * *

Роберт зарегистрировался у стойки администратора, и они с Юлей на лифте взлетели на один из верхних этажей. Панорамные окна двухкомнатных апартаментов выходили на Москву-реку.

— Увы, жить мы с тобой будем вместе. Огромная кровать в твоем распоряжении, а я устроюсь в кабинете…

— Не оправдывайся. Здесь, помимо нас, спокойно поместится чета слонов и вольер с бегемотом. Я не возражаю. Для друзей это нормально.

— Тогда подруга, собирайся в ресторан, новые наряды, полагаю, найдешь сама. Мне нужно сделать несколько звонков. Даю тебе полчаса на сборы.

Роберт скрылся в кабинете.

Юля скинула костюм и прошла в ванную. Боль в голове больше не досаждала. Обнаженная, она вытянулась перед зеркалом, внимательно изучая тело: «Вот наглый докторишка! Везде пролез! Неужели я девственница?» Безупречная фигура надежно хранила секреты прошлого. Юля приняла душ, уложила волосы и с интересом открыла новую косметичку.

— Ого, полный боекомплект, — она обнаружила в ней: тональный крем, корректоры, помады трех оттенков, тушь, коллекцию теней с румянами и даже набор кистей.

Юля распечатала упаковку с французским парфюмом. Взяв лиловый пузатый флакон, она прыснула немного духов в воздух, и по ванной разлился дразнящий аромат черной смородины и иланг-иланг. Юля вернулась в комнату и нерешительно остановилась около пакетов: «Невзирая на все его заверения, начинаю чувствовать себя содержанкой! Надеюсь, Роберт не рассчитывает, что я от восторга паду в его постель сегодня ночью? Походу, такое вообще не в моих правилах, но, должна сказать, что парень мне нравится. Господи, меня просто раздирает от желания заглянуть, что в этих сумках лежит!»

Она решила оставить терзания на потом, когда совсем нечего будет делать, и вывалила покупки на кровать.

— Небеса, красота-то какая.

Юля натянула кофейного цвета шёлковые трусики-шорты, отороченные тонкими кружевами, и взяла лифчик. Роберт выбирал для неё бельё! А ведь видел её совсем голой. К щекам прилила кровь. «Бедный львеночек… — Юля провела ладонями по груди, расправляя ткань. — Отчаянно весь день меня соблазняет. В отличие от своего отца, который меня буквально впихнул в объятья сына. Нечто странное влечет меня к Эдварду, но вот что?». Юля смутилась, вспомнив, как выпрыгнула из халата, будто под гипнозом, и осталась перед обалдевшим доктором в чем мать родила."Вот уж кто умеет манипулировать женщинами, как шулер колодой карт. Правда, почему он так смутился? Странно для врача. Я понравилась ему, к бабке не ходи, вот и смутился». Юля неспешно натянула чулки.

— Будьте с моим сыном! — прошептала она и добавила с досадой в голосе. — Какое самоотреченье!

Из трёх нарядов ей приглянулось платье из коричневого шелка. Другие — чёрное и цвета индиго, не подходили по настроению. Она втиснулась в наряд, и застегнула на талии молнию. Жёсткий лиф бесстыдно вытолкнул упругую девичью грудь в откровенное декольте, и она застыла под жемчужинками бус.

В другом пакете лежали без коробок две пары чудных туфель, мокасины и кроссовки. Юля достала туфли на высокой платформе из мягкой коричневой кожи с золотыми квадратными пряжками. Обувшись, она сделала несколько шагов: «Потрясающе! Хоть всю ночь в них танцуй!». Юля повертелась у зеркала, придирчиво рассматривая отражение:

— Красивая, но совершенно незнакомая дива! — резюмировала она.

Роберт так тихо вошел в комнату, что Юля вздрогнула, увидев его позади себя в отражении зеркала.

— Из какой же сказки моя принцесса сбежала? — прошептал он, взяв ее за плечи.

Юля улыбнулась и прислонилась к нему спиной:

— Из очень страшной, со Змеем Горынычем и Кощеем Бессмертным. По-другому быть не может.

— Убью обоих.

Роберт провел пальцами по ее шее:

— Мне кажется, здесь нужно позолотить.

Быстрым движением он надел ей на шею затейливое украшение с кулоном в виде капельки.

— Это твоя застывшая слезинка, — проговорил он бархатным голосом и чуть коснулся носом Юлиных волос.

— Роберт, ты сошел с ума…

— И нисколечко об этом не жалею. Пойдем в ресторан, или я сейчас тебя растерзаю и съем.

«Плакали мои благие намерения… Да и побери их леший! Что я монахиня католического ордена? Как ее там? Кармелитка! Удивлю парня сегодня» — но скорее удивляла каждая новая мысль в голове, ведь это пробуждалось ее собственное «я». И было в нем нечто совершенно незнакомое.

— Я скоро, — Роберт взял свой костюм и скрылся в кабинете.

Юля вышла на балкон в полном смятении: «Что он делает со мной? Еще вчера у каждого из нас была своя жизнь, а теперь этот парень ураганом ворвался в нее и в мое личное пространство». Будто дикая кошка скрутилась в узел внизу ее живота, требуя любви и ласки.

Роберт вышел к ней в черном костюме-двойке, скроенном по последней моде и темно-коричневой рубашке из тонкого хлопка. Галстук Роберт проигнорировал, просто расстегнув две верхние пуговички. Густые волосы его были аккуратно зачесаны назад, а щеки выбриты до синевы. Он застал Юлю врасплох с ее шальными мыслями, и, похоже, поймал ее чересчур призывный взгляд.

— Я теряюсь…

Роберт не дал ей договорить, порывисто обняв и горячо прошептал в самое ухо:

— А я соберу, подберу каждую твою частичку! Моя Джульетта, Джулия, Джу… Только скажи «да».

— Да.

Роберт склонился к ее губам, и Юля закрыла глаза, предвкушая поцелуй, как вдруг он отпрянул.

— Пойдем… В ресторан. — он тяжело сглотнул, и взгляд его потемнел.