Ловушка

Юлия Ковригина, 2022

Иногда человеку снится, что он умеет делать нечто необыкновенное: рисовать с фотографической точностью, ходить вверх ногами, разговаривать на незнакомых языках или даже летать. Просыпаясь, он с грустью понимает, что мастерство испарилось вместе с остатками сна. И, пытаясь изобразить на листе бумаги четкие контуры, совсем недавно так легко и свободно выплывающие из-под руки, получает лишь по-детски неровные линии. Волшебство исчезает, но не навсегда. Где-то в глубине нашего сознания оно оседает и ждет, когда же мы снова соединимся и дорисуем, наконец, ту чудесную картину

ГЛАВА 3

Когда-то и мы все умели летать

Солнце медленно скрывалось за горизонтом. На маленький городок ложился тихий летний вечер. Он укутал своей легкой вуалью улицы и дома, проник в каждый уголок уютных палисадников и, наконец, растворился в теплом летнем воздухе. Все вокруг готовилось ко сну. Аккуратные сельские домики с плотно задернутыми занавесками, выстроились стройными рядами и загадочно белели в надвигающихся сумерках. В некоторых окнах все ещё пробивался неяркий, приглушенный материей, свет. Но очень скоро погасли и последние огоньки, город поглотила тьма.

Ночь мирно шествовала по городу. Ничто не нарушало установившейся тишины. Все шло словно по старому порядку, заведенному кем-то еще в незапамятные времена. И жители города, покинув на время свои бренные тела, заботливо укрытые пушистыми одеялами или домоткаными пледами, уплыли в волшебное царство Морфея, отложив до утра тяжёлые житейские заботы и тревоги.

Но если бы в этот час на улице с красивым говорящим названием «Солнечная аллея» оказался случайный прохожий, он заметил бы странную картину: в темноте окна второго этажа одного из домов четко вырисовывалась белая призрачная фигурка. Она неподвижно застыла там наверху, и казалось, будто парившей в густом мраке. Очень необычное и завораживающее зрелище, которое без сомнения могло бы испугать любого, даже самого бесстрашного человека. Но ее так никто и не увидел, потому что людей на улице в это время, конечно же, не было.

На самом деле там наверху возле раскрытого окна стояла обыкновенная маленькая девочка. Она неотрывно наблюдала за неизбежным наступлением ночи — от угасания последних лучей солнца до окончательного падения плотной черной завесы.

Когда окружающие предметы совсем скрылись с глаз, она тихонько вздохнула, но позы не поменяла. Маленькими холодными ладонями, девочка опиралась на низкий деревянный подоконник, почти наполовину высунувшись наружу. Она ждала, когда на небе появятся как можно больше звезд. Это было самое любимое, самое счастливое время — время, посвященное созерцанию бескрайней вселенной в такой оглушающей тишине, что казалось, мир тоже растворился и исчез во мраке, а остались только прекрасные вибрирующие огни, зовущие ее вдаль за собой.

Дина — так звали девочку, уже довольно давно стояла и смотрела вокруг сквозь медленно наползающую темноту, размышляя о своей жизни. Все, что она видела перед собой, казалось сейчас таким незначительным по сравнению с разгорающимся небом. Но все же, необъяснимая нежность просыпалась в душе каждый раз при мыслях об этом небольшом кусочке суши, со всех сторон огороженном морем от остального мира — ее земле, ее доме.

Вдали от больших городов, будто на самом краю света, ничто не мешало небу разливаться от края до края. Широкие пустоши и бесконечное синее море отделяло несколько сотен домов от окружающего мира. Стоило только захотеть, как сразу же представлялось, что все, о чем пишут в книгах и газетах лишь пустой вымысел.

Хотя сюда часто приезжали любители отдохнуть от городской суеты, и недостатка в новостях из внешнего мира жители не испытывали, время здесь текло с ленивым спокойствием, но не останавливаясь ни на мгновенье, чтобы осмотреться, оглянуться назад или задуматься.

Редкие машины старались наполнить собой дороги и соперничали с конными повозками, степенно двигавшимися между старинными, по-сельски добротными постройками.

Когда колокольня в положенный срок оповещала жителей о необходимости духовного просвещения, они, хотя и без особого энтузиазма, заполняли ряды длинных скамеек, готовясь отдать должное рвению святого отца. Мэр города важной гордой поступью шествовал на самое высокое место и тихо сопел всю проповедь, справедливо полагая, что большего от него и не требуется. Когда после службы местные бедняки выстраивались рядами около церкви, он чинно одаривал каждого мелкой монетой, бросая ее в кружку с лицом истинного праведника, подающего пример окружающим. Потом под одобрительный шепот садился в свой блестящий автомобиль и уезжал обедать, оставляя за собой пыльный след.

Город постоянно двигался, но в его движении было нечто такое, что удивляло, но еще чаще расстраивало Дину. Люди куда-то бежали, суетились, ругались, смеялись или плакали, но в глубине их глаз, различных по форме, цвету и настроению, частенько таилось одинаково схожие выражения — от холодной безучастности и отстраненности до ничем не прикрытого неудовольствия.

Враждебность и безразличие, как молчаливое признание собственной никчемности, а затем и абсолютной нелепости существования, выступали иногда столько явственно, что становилось не по себе. Радость жизни, истинная и ничем незамутненная, казалось, была окончательно утеряна некоторыми из этих без сомнения достойных и правильных людей. И редкие попытки кого-нибудь с еще не потухшим сердцем вернуть ее натыкались на стену непонимания или даже порицания. Ничто так не губит зарождающееся прекрасное чувство, как равнодушие. Оно оплетает, словно паутина, лишает света, душит. А после остается лишь полузабытое намерение — пустая оболочка с высушенной сердцевиной и горькое разочарование. И эта утрата не может не оставить свой след в неопытной душе. Еще ничем незаполненная, беззащитная перед грубыми нападками, она тихо сжимается, прогибается и вянет, подобно брошенному на дороге цветку, чтобы потом со временем превратиться в жухлый сорняк, лишенный возможности вырасти заново. Но, к счастью, всегда случаются исключения.

«Как же может не вдохновлять такая чудесная жизнь», — думала маленькая Дина, сидя в комнате и разрисовывая альбом, а заодно руки, стол и игрушки яркими картинками.

Этот процесс доставлял ей огромное удовольствие: видеть, как играют цвета на предметах, как на простом коричневом столе распускаются огромные желтые цветы, а по рукам текут небесно-голубые ручейки неведомых горных рек. Взрослые ругали ее. Она тщательно мыла руки, очищала стол, а в следующий раз все повторялось снова.

Каждый день было так много поводов для радости. Но сегодня была особенная августовская ночь — сегодня обещали звездопад. Дедушка обещал, а ему девочка доверяла абсолютно во всем.

Папа называл дедушку старым чудаком, и от этого девочка любила его еще больше. Ей казалось, что само слово «чудак» заключает в себе волшебное, восхитительное, свойственное одному лишь ему умение, то, которое она так редко встречала у окружающих — любить жизнь.

Любовь, как волшебная фея, нашла себе теплое уютное убежище в маленьком дедушкином домике, в котором все, начиная от ярко-желтых занавесок до цветастых придверных ковриков, существовало по своим собственным законам, ничем, однако, не нарушая всеобщей гармонии.

Дедушка был сказочником, при этом он и сам мечтал жить в своих сказках. К сожалению, папа, никогда в них не веривший, не сумел заметить даже крупицы волшебства. А вот Дина смогла. Часто она вместе с дедом сидела в саду под огромным дубом и слушала очередную историю. Небольшой альбом, который девочка везде носила с собой, постепенно покрывался новыми рисунками. И к концу рассказа все герои нетерпеливо выглядывали с его листов наружу, не решаясь, однако, преодолеть невидимых бумажных границ. Дома она аккуратно раскрашивала их и складывала в свою большую папку на ленточках. Рисунков было так много, что папка уже давно не закрывалась, а аккуратно перевязывалась ленточками крест-накрест.

Вот и сейчас, в ночной тишине Дина размышляла о новой сказке дедушки. В ней он описывал чудесный город, в котором все были счастливы. У мам никогда не болела голова, а папы любили играть со своими детьми в веселые игры; бабушки и дедушки ласково и умиротворенно наблюдали за окружающими; никто никого не обижал, в общем, везде царили порядок и покой.

Правда, недалеко от города жил огромный дракон, но он всего лишь охранял свои несметные сокровища. Многие войны пытались сразиться с ним и забрать его богатство, поэтому иногда ему приходилось выползать из своей пещеры, отпугивая их. Увидев чудовище, люди и вправду разбегались кто куда, теряя всякое желание подходить ближе. Но на самом деле то был мирный дракон, любивший спокойно спать в тишине каменных сводов, и мечтавший однажды бросить все и улететь далеко-далеко. Он просто ждал кого-нибудь, кто бы не испугался его, чтобы подарить этому человеку свои богатства.

— Дедушка, как бы я хотела жить в твоем чудесном городе, — сказала Дина, в первый раз услышав эту историю. — Наверное, нам было бы там очень весело. Я уже все-все придумала: и наш дом, и сад. А еще мне бы хотелось, чтобы там был дворец — большой и красивый, как в старинных легендах. Я бы прогулялась по его просторным залам, нашла сокровища, спрятанные в глубоких подвалах, а потом забралась бы на самую высокую башню и долго-долго смотрела бы в небо. Впрочем, это же сказка, значит, можно придумать себе крылья? Да! Тогда я бы забиралась на самую высокую башню, расправляла бы свои белоснежные крылья и улетала к самому горизонту… А еще мне бы очень хотелось подружиться с драконом. Интересно, какие сокровища он прячет в своей пещере? А вдруг там есть волшебная лампа, исполняющая желания.

Дедушка смеялся, ласково гладил Дину по головке и обещал, что обязательно все подробно опишет в своей новой сказке, только ему нужно собрать побольше иллюстраций, так что без ее помощи он не справится.

— Конечно, я помогу тебе! У меня уже есть несколько набросков, но я хочу сначала прочитать всю сказку целиком, — Дина закрыла глаза и подставила лицо нежному утреннему солнцу. — Когда я вырасту, и у меня появится свой дом, в нем обязательно будет большая просторная комната для книг…

— Библиотека, — подсказал дедушка.

— Да, библиотека. И знаешь, что, — с улыбкой закончила Дина, — отдельный шкаф я выделю только под твои истории!

— Как это приятно, — растроганно произнес дедушка. — Мне бы очень хотелось когда-нибудь увидеть твой дом.

— Ты обязательно увидишь его! Как же может быть иначе, — Дина удивленно посмотрела на деда, а затем задумчиво почесала затылок. — Эх, все-таки была бы у меня волшебная лампа! Тогда я бы не стала ждать, пока вырасту, и все твои сказки, оправленные в красивые кожаные обложки с золотым тиснением, уже хранились бы в моем шкафу.

— А знаешь, моя маленькая проказница, что завтра будет самая настоящая волшебная ночь, когда все звезды устроят себе праздник и будут танцевать в небе. Иногда некоторые так развеселятся, что могут даже упасть. Так вот, если ты увидишь, как падает звезда, срочно загадывай самое сокровенное желание, оно обязательно сбудется. И не нужно будет никакой волшебной лампы.

И вот теперь Дина нетерпеливо ждала, когда же начнется праздник. Свое желание она уже давно держала наготове.