Проклятие принцессы Алтая

Юлия Ефимова, 2023

Расследовать убийство, найти странно исчезнувшую девушку и попутно спасти мир – вот задача для новой группы Дилетантов. Система, придуманная профессором Савелием Сергеевичем Штольцем, до сих пор работала безупречно, а люди, далекие от сыска, легко расследовали любые, даже самые сложные преступление.Но поездка на плато Акон в горный Алтай грозит обернуться провалом. Почему? В парке отдыха «Создатель» все не то, чем кажется на первый взгляд. И только принцесса Алтая невидимым присутствием в который раз спасет этот мир, с достоинством неся свое проклятие.

Глава 1

Что для одного — сумасшествие, для другого — реальность.

Тим Бертон

— Вы меня не слушаете, — заметил мужчина обижено, и Зинка мысленно с ним согласилась, но вслух сказала:

— Нет-нет, продолжайте.

Сколько она перевидала таких городских сумасшедших за три года, пока возглавляла агентство «Дилетант», наверное, уже и не сосчитать. Поэтому привыкла абстрагироваться, выслушивая их фантастические истории. Как ни придумывали они с Алексеем, ее правой рукой, и Эндрю, лучшим компьютерщиком современности, фильтр, чтобы подобные личности не попадали на прием, ничего не помогало. Обязательно, хоть раз в месяц, но такой ненормальный просачивался к ним в приемную, используя для этого всевозможные уловки. К примеру, этот мужчина приличной наружности, видимо, был вполне адекватен на видеообращении, раз его пригласили в «избу». Номер телефона их агентства передавался исключительно от клиента к клиенту, и потому предполагалось, что сарафанное радио «среди своих» должно отсеивать ненужные контакты, но это не всегда срабатывало. Тот, по чьей рекомендации сюда попал этот профессор, был вполне разумным человеком, которому месяц назад группа «Дилетант» очень помогла, но вот его рекомендация не сработала.

Знал бы дед, который и создал систему «Дилетант», что Зине после его смерти периодически придётся выслушивать такую вот чушь, то пожалел бы внучку и сообразил что-нибудь для отбраковки клиентов, ведь он был гением.

Дед… Воспоминания о нем вновь резанули сердце. Кто говорит, что время лечит, тот безбожно врет. Оно не лечит просто потому, что это невозможно. Боль утраты — это не болезнь, это шрам на душе. В зависимости от того, насколько человек был вам близок, шрам может быть широким рубцом или тонким швом, но в любом случае он не исчезнет полностью, он с вами на всю жизнь. Дед был самым близким человеком для Зины, и потому шрам у нее был большим и уродливым, проходящим через всю душу. Как же ей не хватает его философских советов, когда он одними только рассуждениями мог решить любую Зинкину проблему. Хотя именно сейчас Зинаида понимала, что никаких проблем тогда, по сути, и не было, были мелкие жизненные перипетии, не больше. Но ей, как и любому ребенку, они казались судьбоносными и не разрешимыми. Вот именно тогда на помощь приходил дед, вручал ей свою любимую кружку с крепким чаем, усаживал в огромное кресло в кабинете и говорил: «Знаешь, Зинка, я против грусти». Мир сразу же становился добрым, а дед, улыбался одними глазами так, как умел только он, и этим ставил его на место.

«Как же его сейчас не хватает!» — в который раз уже мелькнула мысль и больно уколола. Зинка закопалась в своей уже отлаженной работе, жизнь шла по течению, в ее случае, тихом, почти убаюкивающем.

Зинаида очень гордилась, что не только не разрушила агентство «Дилетант», где правильно подобранные согласно психотипу люди в группе могут расследовать любые преступления, но и преобразовала агентство. Сделала она, конечно, это не сама, а с помощью своих соратников и коллег Алексея и Эндрю, но все же это произошло под чутким Зинкиным руководством. Получается, не подвела деда, так сказать, сдюжила. Когда это непонятное наследство рухнуло на нее, ей было всего двадцать два года, и хоть Зина не жила с папой и мамой, как другие, но все же дед со своей необъятной любовью вырастил девушку комнатным растением, эдаким цветочком на окне, за которым ухаживают, которое любят и лелеют. Комнатное растение не знает, что там, на улице есть сорняки, холод и злые люди, способные вырвать его из земли, просто так, потому что им так сейчас захотелось. Дед был для нее лучше любых родителей.

Родители — это вообще больная тема Зины, которой девушка не любила касаться даже мысленно. Боль от потери деда была жгучей, такой же жгучей, как и любовь к нему, а вот от мыслей об отце и матери возникали ощущения, как будто ее обманули уличные мошенники. Вот ты доверился попрошайке, отдал последнее, только чтобы бедный человек поел или купил себе одежду, а он после смены садится за углом в белый мерседес и уезжает в ресторан. Противно и стыдно.

До прошлого года Зина думала, что родители просто холодные по натуре люди, не любящую свою дочь, но горячо болеющие своей работой. Бывает такой тип людей — неспособных на любовь, и здесь уже не важно, любовь ли это к дочери, к родителям или Родине, сердце просто ее не генерирует, не умеет, и все тут. «Инвалиды души», как называл таких людей дед. Он говорил, что если обычных инвалидов жалко, и им надо помогать, то таким бесполезно. Вот и родители Зины уехали в Африку в командировку и забыли про дитя, оставленное на воспитание деду.

Их редкие приезды домой воспринимались подачками, а последний визит на похороны деда и вовсе жестом вежливости.

Но все изменилось в прошлом году, когда Зина нечаянно столкнулась с женщиной, один в один похожей на свою мать. Женщину звали иначе, и она отказывалась признаваться в родстве, но именно тогда и была запущенна страшная машина под названием «Кто я?».

Через своего товарища Эндрю, гениального хакера, Зина выяснила, что супруги Звягинцевы погибли в ЮАР, когда ей было пять лет, и вот это был настоящий удар. Она поняла, что ничего про себя не знает. Родные ли это ей люди, что приезжали раз в год, кто они деду, кто они все Зине? Иногда она смотрела на единственную совместную фотографию и пыталась разглядеть в людях, стоящих за спиной деда, хоть какие-нибудь похожие черты, но не находила.

С момента этого открытия прошел год, но Зина до сих пор не выяснила ничего нового, скорее всего, не хотела, а может, боялась.

«Я пытался» — отговорка неудачников или людей, не желающих идти дальше в выбранном направлении. Вот и она, когда заходил разговор о ее родителях, тихо говорила «я пыталась» и сразу закрывала больную тему. Настоящие друзья в количестве трех штук все понимали и сразу замолкали. Было видно, что им есть, что сказать, но они проявляли деликатность.

По сути, ее близкий круг сейчас ограничивался этими тремя людьми, с кем она и полетела на первый вызов группы Дилетант во Владивосток: Эндрю, компьютерный гений, аристократ Алексей и Матильда, лучший эмпат за всю историю агентства. Хотя нет, теперь этих людей четверо. В прошлом году у Моти и Алексея родился розовощекий бутуз по имени Александр (для близких просто Александр Первый), который хоть и пытался вырвать Зинкины рыжие волосы, едва она брала его на руки, но был любим ею безмерно. Вот на этих четверых и замкнулась жизнь молодого шефа агентства «Дилетант».

К двадцати пяти годам она, как старушка, выстроила свою жизнь не опасным маршрутом и, тихо ступая, чтоб не провалиться, шла по нему, боясь всего, что может причинить боль. Именно сейчас, слушая этого сумасшедшего мужчину, твердящего о том, что срочно нужно закрыть врата в Ад или не дать их открыть, поняла, что она настолько боялась своего собственного Ада, что намеренно сделала свой мир стерильным.

«Жизнь — это энергия, энергия — это река, поток событий и, главное, действий, — говорил ей дед когда-то. — Энергия должна течь, иначе она застоится и получится болото, которое затянет тебя. Никогда не останавливайся и не бойся ошибаться. Кто не ошибается, тот не живет».

В голове зазвучала песня, которую пел под гитару ей когда-то дед:

— Если люди не ошибаются,

Значит, люди, увы, не живут;

У них все хорошо получается,

В сумке паспорт, в квартире уют.

Если люди не ошибаются,

Сторонятся нелепых идей,

У них все хорошо получается,

Они зонтик берут от дождей.

Если люди не ошибаются,

Жизнь течёт, как спокойный ручей.

У них плыть по нему получается,

Им не нужно бурных морей.

Но лишь те, кто всегда ошибаются,

Могут чувствовать жизнь на вкус;

Они в гору упорно взбираются,

Мечтая попасть на Эльбрус.

Они важный вопрос переломный

Оставляют на волю судьбе,

А сами, зонтик оставив дома,

Босиком идут по траве.

Они слабости человеческие

Всегда прощают себе.

Пожурив легко по-отечески,

Больше сил отдают борьбе.

Достижениями наслаждаются

Проиграв, горько ревут.

Если люди не ошибаются,

Значит, люди, увы, не живут.

— Вот, — человек встал и из старого потертого дипломата выложил на стол толстые пачки денег, чем выдернул Зину из пучины воспоминаний. — Меня предупредили, что у вас дорого. Но зато вы даете результат почти девяносто девять процентов. Я уточнял, — зачем-то добавил он осторожно.

— Ну, не девяносто девять, — засомневалась в статистике Зина, обдумывая, что же делать и как вежливо отказать посетителю, не слишком задев воспалённое воображение. — Вы знаете, мы с Адом никогда не работали, боюсь, у нас может не получиться.

Человек посмотрел на нее внимательно, вздохнул и, опершись локтями на свои колени, обхватил голову, словно она могла оторваться.

— Вы можете ни во что это не верить, — тихо и почти по слогам произнес он, не поднимая лица. — Возможно, они тоже не верят в Ад, тут главное, что они верят, будто драгоценности существуют, и их можно продать. Представьте, что эти искатели кладов могут натворить, веря во все это безусловно?

Зинке вдруг стало жаль этого человека, который, по его же мнению, хотел предотвратить катаклизм мирового масштаба. По сути, он верит, что спасает планету.

— Вы видите, что сейчас происходит в мире? — вдруг спросил ее посетитель и даже поднял опущенную голову, чтоб услышать ответ, глядя в ее глаза.

— Вижу, — коротко ответила Зина, стараясь не злить его.

— И вы думаете, что это все просто так? — серьезно спросил он.

— Ну, эпидемии и войны были на нашей планете всегда.

— Но не в таких масштабах, — покачал головой посетитель. — Мы стоим на грани катастрофы, слишком много зла было выпущено на волю, мир просто не справляется. Если же они откроют второй портал, а по сути, первый и самый главный, то настанет Апокалипсис, конец света, если хотите. Этот парадные врата Ада. До этого в 1993 году была приоткрыта маленькая форточка, если говорить метафорами. Представляете размеры бедствия?

Он опять помолчал, словно подбирая каждое слово специально для Зины.

— В Алтайском фольклоре, — выдохнув, начал мужчина и даже закрыл при этом глаза, словно боялся, что девушка попытается его прервать, — есть легенда. Она гласит, что у подножья гор Табын-Богдо-Ола находился особый мир, второй слой небес, населяемый «сынами Неба». По этой легенде, еще до прихода скифов здесь жили существа, пришедшие со звезд и обладающие сверхъестественными способностями. Принцесса Ак-Кадын была рождена от союза сына Неба и простой женщины. Она унаследовала от своего отца дар, но при этом физически оставалась человеком.

Зина хотела что-то возразить, но посетитель, по-прежнему не открывая глаз остановил ее взмахом руки:

— Не перебивайте меня, пожалуйста. Конечно, это всего лишь легенда, но дайте я вам расскажу до конца. Когда сыны Неба, сев в пасть огнедышащего железного дракона, улетели, они оставили охранять два портала в нижний мир именно Кадын, но не учли, что силы Принцессы не сравнимы с тем злом, что ей предстояло сдерживать. Неимоверная мощь начала пробиваться сквозь ее защиту, и Кадын уже ничего не могла поделать, она начала сильно болеть, понимая, что ее дни сочтены. Но недаром девушка была дочерью сына Неба: когда зло было уже готово выпрыгнуть на землю и поглотить ее, принцесса придумала, как его остановить. Один выход, самый большой, смелая девушка запечатала своей самой большой драгоценностью, как говорится в легенде, оставленной ей самими богами. Есть предположение, что это артефакт, который может управлять временем — Анчамычаой. Название его трактуется как «некоторое время», то есть, то самое время, где человек сошел со своей тропы, повернул не туда. Это предмет, который мог вернуть любого человека в точку, где он ошибся, где он сможет изменить свое решение и пойдет по другой дороге, меняя свою жизнь и словно бы проживая ее заново.

— Удобная штука, — усмехнулась Зина. — Нажимаешь кнопку, ну, или что у него там, — и оказываешься на перекрёстке семи дорог. На первой не получилось, пойду по второй.

— Это чаша по виду напоминает Грааль, просто сосуд, из которого надо глотнуть чистой воды. На земле таких чаш семь, и упоминания о них есть в разных религиях, но я сейчас не хочу вас этим загружать. Человечество всегда хотело вечно жить, процветать, а еще мечтало вернуть прошлое, чтоб изменить будущее. Вот откуда вы знаете, что именно вам приготовила судьба? Я не согласен с вами и в вопросе применении этой чаши. А что если вы поменяете свою судьбу не в лучшую сторону? Готовы ли вы пожертвовать воспоминаниями, имеющимися у вас сейчас? Ведь они утекут из вашей памяти, как горная река, очень быстро и безвозвратно. На самом деле, как любой артефакт, это сложный предмет, с которым нужно быть предельно аккуратным.

— Вы так говорите, как будто уверены на сто процентов, что он существует, — усмехнулась Зина, но, увидев выражение лица посетителя, тут же перестала улыбаться.

— Первый вход принцесса закрывала сама и потому сделала все так, как учил ее отец, сын Неба, поэтому за первый вход душа у нее была спокойна. Второй вход, — продолжил посетитель, — который был не так огромен, она запечатала собой, принеся себя в жертву этому миру. И его нашли. За него она переживала больше всего, не доверяя собственным слугам. Для того, чтоб глупые люди не нашли и не открыли вторые врата, она приказала своим помощникам придумать обманку. Над ее захоронением было сделано еще одно, и жалкие людишки, грабившие курганы, не догадывались, что под захоронением простого слуги есть другое, и ограничились верхним. Все изменилось в 1993 году, когда группа ученых-археологов нашла разграбленное захоронение, и руководительница экспедиции каким-то шестым чувством отыскала принцессу Ак-Кадын, закованную в лед. В яме нижнего погребения был обнаружен сруб из лиственницы, перекрытый плотно подогнанными семью бревнами. В лед, заполнявший камеру, был вморожен деревянный саркофаг, заколоченный четырьмя бронзовыми гвоздями и украшенный черными аппликациями. В саркофаге, на подстилке из черного войлока лежала мумия женщины. В этом саркофаге с благодаря великому чародею — льду, прекрасно сохранилось все: шелковая рубаха и шерстяная юбка, плетенный пояс с кистями, бело-красные войлочные чулки, шуба. На голове был шикарный парик, конструкции которого позавидовали бы современные модницы. Руки мумии от запястий до плеч покрывала голубая татуировка. На этих рисунках сплелись в диком танце реальные и мифические животные, в том числе грифон, который символизирует дуализм природы, борьбу добра со злом. На запястьях женщины были жемчуга, а уши украшали золотые серьги искусной работы. Рядом были погребены шесть оседланных коней золотисто-рыжей масти в богатой сбруе. Все это великолепие соответствовало возрасту две с половиной тысячи лет. И вот когда молодой археолог сделала эту сенсацию, — все, первый портал был открыт, и над нашей землей сгустились тучи зла. Сейчас же одержимые люди, поверив легенде, хотят достать драгоценность принцессы, которой она запечатала главные врата Ада, думая, что этот артефакт и сопутствующее золото поможет им стать счастливыми, но это не так. — Говоривший словно проснулся и пристально взглянул в глаза Зине, стараясь разглядеть в них понимание. — На самом деле, драгоценность — это главное, чем пожертвовала принцесса, поэтому за ней кроется самый важный портал, открыв который, они просто погрузят мир в хаос. Наслаждаться, как они мечтают, будет просто негде и некому.

— Может, они неправильно все расшифровали и не найдут те врата? Две с половиной тысячи лет не находили, может, нам и сейчас повезет, — решила пошутить Зина, но, видимо, получилось опять не очень, потому что посетитель заплакал, беззвучно вытирая быстро покатившиеся слезы, словно не мог с ними справиться.

— Месяц назад я расшифровал карту, — пояснил мужчина, и его голос дрогнул. — Все думали, что карта второго портала — это татуировки принцессы, но только я сообразил, что это не так. Карта — это татуировки молодого мужчины с рыжей косичкой, который был захоронен выше принцессы, татуировки слуги. Именно потому, что это был всего лишь слуга, ученые обделили его своим вниманием, но на это и была сделана ставка. Вот вы, Зина, сегодня с утра, скорее всего, покупали кофе или заходили в супермаркет за водой. Вы помните, кто вас обслуживал?

— Да, я покупала кофе, — улыбнулась Зинаида, понимая, что тут ненормальный посетитель прав, — и действительно не помню, как выглядела девушка в кафе.

— Вот! — воодушевился мужчина. — Более того, смею предположить, что вы покупаете кофе в этом месте не первый раз. Люди не замечают обслуживающий персонал, и так, видимо, было всегда. Ничего не меняется на этой планете, в людской психологии тоже. На это и был расчет, что на слугу, погребенного менее пышно, никто не обратит внимание, никто и никогда не поймет, что он и есть карта. Они бы никогда не догадались, никогда. Я же, думая, что совершаю открытие, на самом деле погубил наш мир.

Мужчина вскочил, продолжая держаться за голову обеими руками, и начал ходить взад-вперед по комнате.

— Ну, это вы, наверное, поторопились, — не согласилась Зина. — Почему вы решили, что «они» сделают это именно сейчас? Возможно, они перенесут мероприятие на лето.

— Нет, — мужчина прекратил расхаживать и замер в центре комнаты, — или сейчас, или только через пятьдесят лет, поэтому они не станут ждать. Именно 28 мая, ровно в час ночи по местному времени звезды сойдутся, и врата можно будет открыть. Плюс ко всему данный парад созвездий четко соотносится с Лунным календарем, и луна укажет точное место. Следующий раз, когда созвездия выстроятся именно в такой очередности, и луна будет ущербной, случится лишь через полстолетия. Они ни за что не упустят такой возможности. Я вычислил место, где это произойдет, — плато Акон. Принцессу нашли на плато Укок, что довольно далеко от запечатанных врат, и это тоже затянуло поиски. Затем я вычислил время… Убогий, я все сделал, чтоб уничтожить этот мир, — снова тихо заплакал мужчина.

— Но вы подумайте, может, вы не все им сказали, и они все же не сумеют разгадать все тайны до конца, — попыталась успокоить нервного посетителя Зина.

— Умница! — воскликнул он радостно и даже подпрыгнул на месте. — Вы, Зина, умница. Именно поэтому я к вам и пришел. Да, они теперь знают про плато Акон, знают про время, но есть еще одна деталь, о которой знаю только я. Поэтому я и пришел к вам. Есть еще шанс, есть, правда, я уже не в силах этого сделать, но вы, Зина, должны помочь мне. Сначала эти люди прокрадутся в музей города Горно-Алтайск и украдут зеркальце принцессы, которое было у нее в правой руке, когда ее нашли, — это и есть ключ к вратам Ада. Вам же необходимо опередить их и навечно запечатать портал. Я расскажу вам, как, эту информацию я тоже нашел в легендах, но перед этим вы все-таки должны опередить воров.

— Вы как это себе представляете? — вздохнула Зина устало. — Будет налет на музей?

— Именно, но совершат они его очень по-умному. Как я вам уже говорил, на Алтае все живут и строят свои планы по Лунному календарю. Дни новой луны с третьего по пятнадцатый считаются благоприятными, именно в эти «хорошие» дни с десяти до тринадцати часов можно увидеть принцессу Ак-Кадын в музее. Правда, ученые называют ее принцессой Укока по названию плато, на котором ее нашли, но знайте, это одно и то же.

— Вы серьезно? — удивилась Зина. — На дворе двадцать первый век.

— Вполне серьезно. Вы можете прочитать эту информацию на сайте музея. Шаманы Алтая добились возвращения своей принцессы в музей Горно-Алтайска. Они требовали вернуть ее на плато Укок, но им не пошли на встречу, и тогда шаманы настояли на таком графике открытия зала, где она выставляется для посетителей, именно по Лунному календарю. Потому что дни, когда луна на ущербе, считаются неблагоприятными у алтайских шаманов. Особенно последние дни черной ущербной луны, когда сила злых духов и темных сил увеличивается троекратно. Поэтому зал, где выставляется принцесса будет закрыт. В эти дни даже работники музея не заходят на эту половину выставки.

— Бред — усмехнулась Зина, но увидев серьезное выражение лица посетителя замолчала.

— Только в эти страшные дни можно открыть портал в Ад, сама луна будет им в этом помогать.

— Надо же, какие все суеверные, — криво улыбнулась Зина.

— Не смейтесь, — попросил мужчина искренне. — В тех краях знают побольше нашего, видели такое, о чем мы даже помыслить не можем, и потому ведут себя осторожнее нас. Так вот эти люди заберут зеркальце, и еще семь дней никто об этом не узнает. Конечно, когда я состоял в их команде, то требовал, чтоб после его вернули на место, но теперь я не уверен, что хоть кто-то говорил со мной всерьез. Более того, я действительно верил им. Они мне обещали дать запечатать этот портал. Но вот, когда до начала операции оставалось несколько дней, я понял, что никто и ничего не будет закрывать. Они просто заберут драгоценности и, разграбят курган — и все. Более того, в глазах их главного я отчетливо увидел свою смерть. Эти люди оказались черными археологами, как же я раньше не догадался! — очень искренне сокрушался мужчина.

Все эти нелепые разговоры о видении смерти в глазах и черных археологах, жутко злили Зинку, как и любая пустая болтовня. Поэтому она сделала вид, что не услышала этого пафосного заявления.

— Хорошо, предположим, о зеркальце они уже знают и коварно его выкрадут, — рассуждала Зина, борясь с раздражением. — А что за деталь, которая может их остановить?

— Такая же, как у принцессы! — воскликнул мужчина радостно и удивленно, словно Зинаида задала глупый вопрос, ответ на который должен был понять каждый. Посетитель стал копаться в своих записях, что принес в большом пакете, пытаясь найти нужную.

Зина устала, но и отказать ему прямо сейчас почему-то не могла, язык не поворачивался. Настолько искренним сейчас выглядел этот спаситель мира, настолько верящим в то, что говорил.

— Давайте так, — вздохнув, сказала она посетителю, прервав его поиски, — я сегодня прочитаю все то, что вы мне принесли, — она показала на стопку исписанных мелким почерком листов бумаги в его руках, — поищу информацию в своих источниках и завтра сообщу вам о своем решении.

— Хорошо, — очень быстро и, казалось, с облегчением согласился посетитель.

Зина вновь его пожалела, а себя пристыдила за то, что дала человеку ложную надежду, ведь она собиралась завтра ему отказать. Верней, попросить об этом Алексея.

— Деньги заберите! — крикнула она мужчине, когда тот уже стоял в дверях.

— Мне негде их хранить, — пожал он плечами. — Я продал квартиру, и это сумма от ее продажи. Пусть они у вас полежат, а завтра, когда я к вам приду, если вы откажетесь, то просто вернете их мне.

— Вы настолько нам доверяете… — пробормотала Зина удивленно.

Посетитель очень грустно улыбнулся, немного замешкался, видимо, решая, что ответить на провокационный вопрос.

— Знаете, один из самых великих, на мой взгляд, писателей двадцатого века, Эрнест Хемингуэй писал: «Лучший способ узнать, можете ли вы доверять кому-то, это довериться ему». Я всегда придерживаюсь этого правила. Иногда это больно, а иногда ты находишь настоящих людей, порядочных и добрых. Такое приобретение всегда ценнее любых разочарований, потому что ты получаешь точное знание, что такие люди в принципе существуют. До этого в моей жизни был один такой человек, надеюсь, вы станете вторым.

Зине не пришло в голову, что можно было бы возразить на такие философские высказывания, и посетитель, воспользовавшись паузой, успел выскользнуть из «избы».

«Ничего, — решила Зина, взяв пакет с пачками купюр и листами А4, исписанными неровным мужским почерком, — деньги можно отдать и завтра, а заодно выяснить о посетителе побольше. Возможно, найти его родственников и рассказать им о его навязчивой идее и продаже квартиры. Может быть, они даже не знают, что с их родным человеком не все в порядке».

Она показала кулак телевизору на стене, точно зная, что ее команда с другой стороны внимательно наблюдает за происходящим через потайное окно, соединяющее аппаратную и гостиную. Они слышали все и имели возможность даже делать запись разговоров, а отсюда был виден лишь телевизор, и ни звука не доносилось из соседней комнаты.

— Ну и подкинули вы мне клиента! — буркнула она в темный экран. — Кто отсматривал его видео обращение и допустил к личной встрече, будет лишен в этом месяце «фиников». — Так они в команде называли поощрения.

Зина была хорошим, но строгим руководителем. Все, что касалось работы, никогда не мешалось с личными отношениями. Дружба дружбой, а служба службой, как любила она повторять коллегам.

«Как только дружба начинает мешать твоей работе, — говорил дед, — значит, это уже не дружба, а использование. Не позволяй ложным друзьям влиять на твою работу, семью и мораль. Настоящий друг никогда не будет заставлять тебя изменять этим трем вещам, спекулируя дружбой».

Зина помнила это и старалась чувствовать эту тонкую грань, никому не позволяя ее переходить.

Поэтому там, в аппаратной точно знали, что это не пустые слова, и «финики» в этом месяце действительно пролетают мимо.