Теория несоответствия

Юлия Еленина, 2019

Она для него – девочка-катастрофа и ходячая проблема. Он для нее – старый зануда и упертый баран. У них несоответствия во всем: в характерах, вкусах, взглядах… Их разделяет пропасть в двадцать лет, но объединяет общее дело. И ради этого приходится терпеть друг друга и все больше убеждаться, что их несоответствие не просто теория, а аксиома, которую уже не опровергнуть. Содержит нецензурную брань.

Глава 11 Карина

Неужели я одна понимаю, что между нами происходит что-то странное? Это не просто нелюбовь с первого взгляда, это не просто взаимная неприязнь… Это что-то сродни сопротивлению, причем сопротивлению самому себе. И уж кто, как не психолог с таким стажем, мог бы это заметить? Но Калинин как будто сам себя не принимает. Я помню его взгляд ночью на мое почти отсутствие одежды. Хотя, может, дело в том, что он просто давно не трахался.

Но сейчас, утром, он вел себя как обычно, даже немного отрешенно. Снова не смотрел на меня, вылил кофе в раковину, а ведь вечером сам предложил остаться. Что-то в нашей коммуникации не так. Или в наших отношениях. Хотя о каких отношениях может идти речь, если мы знакомы сутки?

Я наблюдала, как Калинин делает себе новую порцию кофе, и придумывала, что съязвить в ответ. Не нравится мой кофе? Почему-то мне казалось, что дело вовсе не в корице, а во мне.

— Я могу тебя подвезти, — сказал Калинин.

— Куда? — не поняла я.

— Куда скажешь.

Он сегодня был вообще каменной глыбой. Если вчера он хоть и казался мне не самым приятным, но сегодня упорно делал вид, что мы… Не знаю даже, как это назвать… Не знакомы? Странно звучит. Никто друг другу? Но так и есть. Только все равно не понимаю, что произошло.

— Андрей Григорьевич, все нормально?

— Все отлично, — ответил он, заливая кипяток в чашку. — Оденься.

Нет, все-таки вчерашний Калинин мне нравился больше, хоть и был жутким занудой. А сегодняшний… Он такой, что рядом становится холодно, несмотря на то, что уже утром почти двадцать пять градусов. Мы, конечно, не нравились друг другу, но это… Меня просто выбило из колеи.

Вылетев из кухни, я забрала из ванной свою одежду и пошла в комнату. Что-то сегодня не так, а я не могу понять. Где же вас, Андрей Григорьевич, так перемкнуло? И почему меня это так задело?

Хватит, он был прав. Расходимся.

Нет… Что-то я не могу определиться.

Я не хочу прощаться с ним, но пока не могу объяснить это. Может, я просто вцепилась в него, потому что боюсь остаться в незнакомом городе? Да к черту все! Сейчас разберемся.

Бросив рюкзак в коридоре, я вернулась на кухню и с места в карьер спросила:

— Андрей Григорьевич, вы ведете себя как мудак, потому что я вам нравлюсь?

Калинин подавился кофе и, не глядя на меня, ответил:

— А не много ли ты о себе думаешь?

Думала я в последнее время очень много, но сейчас опиралась только на ощущения. Но его последние слова немного выбили почву из-под ног. Я много о себе думаю? А он что? Чертов сноб.

Рядом с ним появлялось желание что-то доказывать, вести себя неправильно, только бы получить не обычное безэмоциональное общение, а выбить его из зоны комфорта.

Не знаю, что я сейчас творила, но подошла к Калинину и, отставив его чашку в сторону, облокотилась на стол. Он даже не пошевелился — просто наблюдал за моими действиями и как будто ждал, как далеко я могу зайти.

А я… Я думала, что он меня остановит в самом начале. Наши лица были очень близко, и я снова почувствовала этот запах цитрусов и соленого моря. Извините, Андрей Григорьевич, но даже ваше показное безразличие меня не остановит. Я привыкла идти до конца.

Когда я двумя пальцами прикоснулась к его губам, Калинин наконец перехватил мою руку, крепко сжав запястье. Мы смотрели друг другу в глаза, так близко, так старались быть равнодушными. И как будто испытывали друг друга. Кто первый сдастся? Уж точно не я, да и Андрей Григорьевич, судя по всему, не собирался.

Мы молча говорили друг с другом. И понимали, что это игра. Он раскусил меня еще до того, как я приступила к действиям. Он позволил мне зайти настолько далеко… Только зачем?

Я перевела взгляд на его губы и почувствовала, как усилилась хватка на моем запястье. Он меня остановит. Должен. Иначе никак быть не может. Я свое фиаско не признаю. И он должен это понимать. Пусть мы и знакомы около суток, но он же все-таки психолог!

Между нашими лицами остался сантиметр. Я чувствовала его дыхание, пропитанное кофейным запахом, и аромат туалетной воды. И сразу представила себя под лимонным или апельсиновым деревом в Сорренто с чашкой кофе в руке.

Кто кого переиграет? Увы, я начала проигрывать, потому что желание прикоснуться к его губам отдавалось покалыванием в кончиках пальцев и странной тяжестью в груди. Почему раньше такого не было? Я не была никогда помешана на запахах, не чувствовала трепета от предвкушения поцелуя…

А Калинин за все время, которое, казалось, растянулось на часы, даже не пошевелился. Да, ждет, не верит.

Я прикоснулась своими губами к его, совсем легко, едва ощутимо…

И тут Андрей Григорьевич вернул меня с небес на землю:

— И кто кому здесь нравится?

Я резко отстранилась, хоть моя рука до сих находилась в кольце его пальцев, и сказала:

— А вы не больно сопротивлялись.

— Не делай преждевременных выводов. А теперь надо ехать, иначе из-за тебя я опоздаю.

— Вы невыносимы, — бросила я.

— О, а я думал, что мы уже перешли на «ты», после всего того, что между нами было.

Я развернулась в узком коридоре по пути из кухни, и Калинин, не ожидая этого, налетел на меня. Удар локтем о стену был болезненным, но показался ничтожным в сравнении с теми эмоциями, что лавой бурлили внутри.

— Между нами ничего не было и не будет!

— Наконец-то! — усмехнулся Калинин. — До тебя все-таки дошло.

Мне бы развернуться и уйти, но опять какой-то внутренний демон толкал на безумства. Я толкнула Андрея Григорьевича к стене и, приподнявшись на носочках, поцеловала. Нет, не просто поцеловала. Я укусила его за нижнюю губу, и когда он с намерением что-то сказать открыл рот, проникла в него языком, обхватив Калинина за шею.

Клянусь, он этого не ожидал. Растерялся, но только на мгновение. Но и этого мне хватило, чтобы понять: игра окончена.

Калинин перехватил мои руки чуть выше локтей и почти оттолкнул от себя. На месте укуса, ближе к левому уголку, его нижняя губа припухла. А его глаза… Они метали молнии, хоть Андрей Григорьевич и старался казаться спокойным.

— Ты что делаешь, девочка? — тихо спросил он.

Я подняла на него невозмутимый взгляд и ответила:

— Зато я убедилась, что вы не импотент. Ну, почувствовала точно. Может, вам в холодный душ, а то еще студентки неправильно поймут?

А он все так же невозмутим. Даже ответить не пожелал. И почему меня это так задевает?