Флешбэки из Поднебесной, или Каталина гоуз нах Джонгуо

Юлия Валерьевна ГербАсий, 2022

Вы когда-нибудь мечтали на целый месяц уехать в незнакомую страну? А вот студентка Катарина Павловская не мечтала, но волею случая отправляется на стажировку в Китай вместе с малосимпатичным студентом-ботаником с другого факультета. Но жизнь ее становится очень интересной и насыщенной уже на этапе подготовки документов для поездки: она знакомится со студентами-иностранцами из своего вуза, а также ее ждет головокружительный роман с загадочным Котом. Но в отношениях не бывает все просто, и ей еще предстоит помотать нервы в любовных перипетиях. Но несмотря ни на что, девушка не теряет свойственного ей оптимизма и чувства юмора и с удовольствием окунается в совершенно незнакомую культуру Поднебесной, знакомясь с особенностями менталитета жителей страны и приобщаясь к экзотической китайской кухне. Дочитав книгу до конца, читатель узнает, успеет ли Катарина встретить Новый 2020-й год дома или ей помешает очередная эпидемия, и сколько же все-таки шагов до счастья. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Виски на вписке и еще один Кот

Вика Коваленко была наилучшайшей Катькиной подругой и когда-то одноклассницей, дружбе их сопутствовали долгие годы сопливого детства, лазания по стройкам и заброшкам и нескончаемые задушевные беседы вдвоем. Поскольку девчонки уже давным-давно были не разлей вода, то родители их тоже успели обзнакомиться и хоть семьями и не дружили, но относились друг к другу вполне благожелательно, благодаря чему их безбашенные дочери всегда получали разрешение на совместные прогулки и ночевки у одной из подруг. Но, несмотря на свою крепкую дружбу и безоговорочное взаимопонимание, девчонки отличались, как яблочный штрудель и венский шницель с хреном, поэтому после окончания школы пути их разошлись в разные вузы. Катька, прошедшая через олдскульное воспитание консервативной мамы, по инерции выбрала филологию, а Вика, всегда бунтовавшая против предков с их амбициями и канонами воспитания, пошла учиться на дизайнера-модельера.

Сочетая в себе яркие типажи эмансипе и экзальте, Вика была обладательницей характера взбалмошного, но при этом вела себя уверенно и решения всегда принимала сама, без оглядки на мнения и авторитеты. Выглядела она обычно тоже феерически — сумасшедшие платья дикого кроя, драные джинсы, креативные жакеты. Все это Вика придумывала и шила сама, комбинируя необычные ткани и фактуры и декорируя обувь в соответствии с выбранным образом. Выходила она иногда и на факультетских показах, выигрышно представляя самые яркие свои наряды, благо высокий рост ей это позволял. Но зачастую приглашала она в качестве моделей и своих друзей, и друзей друзей, и вообще малознакомых, но вовремя подвернувшихся под руку людей, благодаря чему обрастала знакомствами со скоростью адронного коллайдера. Только вот незадача, Вичина память не поспевала запоминать все новых и новых приятелей, а посему на вечеринках в ее гостеприимной квартире появлялась масса неопознанных личностей, идентифицировать которых не могла и сама хозяйка дома.

Григорий не очень-то праздновал подозрительных и порой полумаргинальных персонажей, не разделяющих его взгляды на жизнь от слова «совсем», как любила говорить Вика, но появлявшихся у нее на вписке с завидной периодичностью. Но, впрочем, ходил туда с Катюшей вновь и вновь, хотя имел полное право отказаться. Катька сначала тоже недоумевала, зачем Гришка тащится с ней на неправильные мега-пати, как приклеенный, думала, что, видимо, ревнует, не доверяет, желает держать ее под контролем. Отчасти так и было. Но однажды Вика озвучила свою версию этих регулярных визитов: «Знаешь, Кэт, можешь на меня обижаться, но твой Грыня — типичный, зажравшийся своей правильностью придурок, который ходит к нам, как в кунсткамеру, чтобы посмотреть на уродов и еще раз убедиться в собственной идеальности. Он же нас всех считает существами второго сорта, недоумками и вообще какими-то высерами социума, неужели ты не видишь?».

Катька, конечно, не согласилась и чуть не поссорилась с подругой, доказывая ей, что она приписывает Гришке несвойственные ему мысли. Но… постепенно внутренняя мышь все-таки втайне продолжала ее подгрызать, и Катька постаралась посмотреть на обожаемого красавца глазами своей подруги детства. К собственному разочарованию она заметила в репликах Гришки, когда он говорил о Вике и ее друзьях-приятелях, некоторый налет пренебрежения. Но потом она подумала и решила, что ей это просто показалось под воздействием Викиных слов, да и не до того ей было в тот момент, чтобы думать — она была влюблена, а когда гормоны играют, мозги, как известно отдыхают.

Заехав в знакомый сетевой супермаркет, Катька с Григорием купили цыпленка-гриль, пару каких-то готовых салатиков, пакет разных фруктов, конфеты и по бутылке красного сухого вина и американского виски. «Да вы, Григорий, как я посмотрю, тонкий ценитель экзотических напитков?» — засмеялась Катька. «Ну, не пить же всякую бурду, неизвестно где купленную, которую приносят Викины гости, — поморщился ее друг. — Хоть я и не планирую сегодня пить. Да и вообще… Вкусы у них порой странные, покупают то, что ни один приличный человек даже пробовать не будет».

Катькина внутренняя мышь как-то опять неприятно куснула ее за больное, как бы говоря, что вот, мол, видишь, все твои друзья — люди-то неприличные, и как же тебе повезло с парнем, нашелся один порядочный, можно даже сказать идеальный. Но Катьке почему-то радоваться от осознания упавшего на нее исключительного счастья в лице Григория Великолепного не хотелось, и к подруге она приехала уже не в духе.

Вика открыла дверь в очередном сногсшибательном прикиде — белая блуза с растительным орнаментом и невозможно широкими от локтя до манжет рукавами, юбка с гротескно завышенной талией и орнаментом в стиле Пикассо эпохи кубизма, образ дополняли колготки горчичного цвета и стоптанные шлепанцы. Голова прекрасной хозяйки дома была украшена ультракороткой стрижкой цвета «баклажан» и длиннющей во весь лоб челкой ярко-желтого цвета.

— Вича, ты что, с показа такая красивая? А почему тогда в тапках? Не, ну ты даешь, подруга, еще и прическу новую замутила! Когда успела? — затарахтела Катька.

— Когда-когда? Да сегодня перед показом заскочила к Алине, вот она меня и уделала, чтобы я уж совсем в образе была. А тапки — потому что я дома. Не думаешь ли ты, что я после показа дома еще должна на каблуках рассекать? Тапки — наше все. И вообще, мать, ты мне зубы не заговаривай. Грыня, давай сюда, чё пожрать и выпить принесли!

Гришка передал пакет с покупками хозяйке, помог своей девушке снять плащ и разделся сам, ища глазами, куда бы повесить вещи. Но, судя по заполненности шкафа, гулу голосов из глубины квартиры и грохочущей музыке, искать свободные вешалки было бесперспективно.

— Вика, — закричал он в сторону кухни, — куда можно повесить вещи?

— Несите в родительскую спальню, там где-нибудь пристройте, — проорали ему в ответ.

— Я пойду на кухне помогу, — сказала Катька и упорхнула помогать подруге.

Насколько Вика горела в творчестве, настолько же люто она не любила готовить и заниматься домашним хозяйством. Она уже давно ныла, что пора съезжать от маман, хочется полной автономности, надо снять хатку-студию, и там творить, дать волю полету фантазии. Но полет фантазии останавливали вполне себе практические соображения — одна мысль о том, что ей придется самой что-то себе готовить, даже самое незатейливое, а потом еще и убирать за собой, повергала ее в полнейшее уныние. Так что Вича, пораскинув своими творческими мозгами, решила пока окончательно не отпочковываться от родительского крова и вкусных домашних обедов. А на ее вечеринку по старинной традиции все гости приходили с готовой едой, потому что знали — жрать у креативного дизайнера нечего.

— Что-то ты какая-то задумчивая, подруга. Случилось чего? — спросила Вика, покосившись из-под длинной челки на Катьку, раскладывающую салатики по вазочкам.

— Ты не поверишь, все отлично и ничего не случилось, — как-то безэмоционально ответила Катька.

— Но, тем не менее, твое «отлично» звучит как-то кисло. С Грыней что ли разругались?

— Да нет, Вича, честно, но с Гришкой все действительно хорошо. Я сама понять не могу, может, это со мной проблемы?

— Так, мать, надо бы пообщаться нормально. Слушай, оставайтесь сегодня ночевать у меня. Я вас определю в родительскую спальню на ночь. Подпоим твоего Грыню, а сами потрепемся по-нашему.

— Да куда там, он же на машине, поди вообще пить не будет.

— Пф-ф, подруга, я тебя умоляю. У меня тут такой народ собрался, что обработаем твоего красавца как надо, не дрейфь. Все, бери салаты, курицу, а я бутылки и стаканы прихвачу. Пошли, а то там народ взалкал жрачки и горло промочить!

Многочисленное Викино общество расположилось в основном в гостиной, но часть его разбрелась где-то в полумраке плохо освещенных комнат. Из колонок грохотала музыка, и любимец всея российской молодежи, которого Викина мама называла не иначе как «этот блеющий», причем обычно в контексте со словом «выключи», жалобно страдал. Его невыносимые страдания из-за того, что очередная девушка с заниженной планкой социальной ответственности сильно хочет его денег, повергали его поклонниц в экстаз. Девчонки подвывали вместе со страдальцем: «А-у-у, я-я». Парни сдержанно, но проникновенно покачивали головой в такт ритму и картинно взмахивали распальцованными руками.

— Годная песня, — выдохнула Катька, расставляя на столе салатики, и подсела к Гришке на диван. — Ну что, милый, ты уже установил Вике антивирус?

— Ничего он еще не установил, — воинственно заявила Вика. — Так что, Грыня, нечего тут рассиживаться без дела, вот тебе бук, давай, установи программу, а потом ешь, пей, отдыхай, девушку свою люби. Но сначала обещанное, а то я опять вирусов наловлю.

Григорий с сосредоточенным видом расстегнул ворот рубашки и снял с шеи флешку на кожаном шнурке. Установка началась. А Катька с интересом оглядывала компанию: многих людей она уже встречала раньше, с кем-то уже успела обняться и поздороваться, некоторых видела впервые. За столом у Вики обычно никто не сидел, две парочки танцевали, целуясь взасос, кто-то с тарелкой и стаканом ушел в другую комнату, в дальнем углу комнаты два парня и две девушки, уже явно в подпитии, играли в карты и, судя по их некоторой неодетости, на раздевание. Везде были бутылки, стаканы, тарелки с едой, которые тоже перемещались по всей квартире вместе с их временными владельцами. Из соседней комнаты доносились какие-то дж-дж, видимо, кто-то из гостей пришел с гитарой. Вписка жила.

— Ну что, Грыня, ты закончил? Да ты ж моя рыба, — довольно забулькала Вика. — Я за безопасный сёрф в интернете, а потому ура моему гуру IT-технологий! Ребята, выпьем за Грыню, мне ж на него молиться надо за регулярную компьютерную помощь! Грыня, держи стакашик!

— Да я на машине, Вика, уймись! — отбивался Гришка.

— Ничего не знаю! Сам налаживал, а теперь за это выпить не хочешь? Если не обмоем как следует, комп работать не будет! Да забудь ты про свою машину, она у тебя на сигнализации! Я вам с Катькой родительскую кровать отдам, так что все, ночуете у меня! Девчонки, давай все за Грыню!

Шумная компания перетекла ближе к столу, стаканы и рюмки наполнялись, звенели, к Гришке откуда-то подъехала тарелочка с салатами и курицей, и он сдался. Две девицы, которые явно проиграли в карты, ибо ходили по квартире в одном белье, тоже перебрались с опустевшими стаканами на диван.

— Пошли покурим, мать, — закричала Вика в самое ухо Катьки.

Надев старые куртки, девчонки двинули на балкон. Катька не курила, но любила поболтать с Викой на балконе, так разговор получался какой-то особенно доверительный и душевный. А вот ее подруга детства зожницей никогда не была и тренд на здоровый образ жизни не поддерживала, смолила в свое удовольствие.

— Ну давай, Катюха, выкладывай, чего у вас там с Грыней произошло? — с интересом спросила Вика, затягиваясь сигаретой.

— Да в том-то и дело, что ничего. Ну, Ысь его сегодня немножко подрал, в ногу вцепился… Но ты ведь не об этом спрашиваешь? — ответила Катька.

— Ну, злыдень твой знает свое дело, уважаю, — засмеялась подруга, выдыхая дым. — Ты объясни, какая тебя муха укусила? Твой парень — можно сказать, мечта большинства молодых девушек и даже замужних женщин. Красивый, перспективный, здоровый образ жизни опять же ведет, все как ты любишь! Может, он в постели не очень? Что ты бесишься-то?

— Да нет, он и в постели на высоте. Даже регулярно смотрит обучающие фильмы и читает журналы, чтобы усовершенствовать технику секса, потом вот на мне экспериментирует. И надо сказать, что эксперименты в большинстве своем удаются.

— Чего ж тебе еще надо, собака? Женись, хороняка! Или как там, замуж выходи! Видишь, парень даже домашку по сексологии делает, чтобы потом блеснуть на практических занятиях. Кать, может ты просто зажралась, ну так, по-честному? Вот все у тебя в жизни всегда хорошо и ровненько — и в семье идеально, и на учебе, и с парнем, а ты все недовольна? Нет, подруга, я всегда на твоей стороне, просто понять хочу.

— Да понимаешь, вроде бы все в жизни хорошо. А счастливой я себя почему-то не чувствую. Что со мной не так? — задумчиво ответила Катька.

— И не почувствуешь, — решительно заявила Вика. — Потому что по-настоящему почувствовать счастье может только человек, который прошел через несчастье. А какое счастье может почувствовать человек, у которого и так все всегда ровно и хорошо? Встряску тебе надо какую-то устроить, чтобы чувства обострить, разобраться в себе.

— Ну, вот ты, Вича, ты счастлива? Ведь ты хлебнула уже много горя в жизни, и тебе есть с чем сравнивать. Значит, ты должна быть счастлива?

— Ошибаешься, подруга. Человек не может находиться в состоянии счастья длительное время. Это как в английских временах — для понятия «счастье» времена группы Progressive, то бишь длящиеся, не используются. Там только перфект подходит — вроде бы его почувствовал, вознесся на вершину блаженства — и все на этом. Пик прошел, и ты уже на спаде, понимаешь, что столько было дерьма в твоей жизни и столько еще всего мерзкого вокруг, что просто уже не можешь испытывать счастье. Оно одномоментно.

— То есть, по твоему мнению, счастливых людей вообще нет и быть не может? А как же жить тогда? Можно же просто сразу с крыши шагнуть вниз, если впереди, один фиг, только грусть и грязь, — печально резюмировала Катька.

— Э нет, ошибаешься, мать. Счастья нет как абстрактного объекта, но к нему можно стремиться и получать удовольствие от самого процесса, таким образом, делая счастливой себя и окружающих. То есть, счастье не цель, а процесс. И вообще, выкинь ты всю эту философскую хрень из своей красивой головки. Я так думаю, что просто если ты будешь тупо ждать какого-то мифического счастья, то не дождешься его до гробовой доски. Радуйся тому, что ты живешь, занимайся интересными делами, спи с красивыми мужиками и поменьше рефлексий! А про твоего Грыню я думаю, что, может быть, тебе просто не нужен вот такой идеальный со всех сторон мужик, а? Может, у тебя на него психологическая аллергия? Вот все, например, любят суши, а я их терпеть не могу, меня от них воротит, от одного запаха выворачивает. Это не значит, что суши плохие. Нормальные, может быть, даже вкусные. Для кого-то. Но не для меня. А я просто НЕ ЛЮБЛЮ СУШИ!!! Я люблю бутерброд с черным хлебом, чесноком и соленой селедкой! Вот!

— Угу, то есть вместо решения моей проблемы ты предлагаешь мне попробовать бутерброд с селедкой? — проворчала Катька.

— Дура ты темная, — рассмеялась Вика. — Для начала я предлагаю тебе перестать париться и пойти выпить по бокалу вина. И да, про бутерброд с селедкой ты тоже подумай. Только обязательно на ржаном хлебушке, в этом весь цимес. Пошли, выпьем, погреемся, потом еще выйдем покурить, договорим.

— О, девчонки! — завопил Леха, Викин однокурсник, заруливая к ним на балкон. — Покурим?

— Сам травись, мы греться пошли, — огрызнулась Вика.

Между тем, вслед за Лехой на балкон потянулись и другие противники здорового образа жизни. А девчонки, зайдя в комнату, увидели, что тарелки и бокалы перемещаются по периметру квартиры все энергичнее, пустых бутылок становится все больше, а значит, вечер удался. Раскрасневшийся Грыня сидел в окружении двух девиц, проигравших партию в карты, и блондинка Настя уже откровенно льнула к нему, кокетливо протягивая свой бокал за добавкой.

— О, Катюша моя пришла, рыбка моя приплыла, — расплылся в улыбке Григорий. — Девчонки, брызнули в стороны!

И девушки лениво переползли на другую сторону дивана, сверкая голыми ногами. Очевидно, свою одежду после партии в карты им пока так и не вернули.

— Гриш, ты же не пьешь! — в изумлении сказала Катька, уставившись на почти опустевшую бутылку вискаря.

— А я и не пью, я дезинфицирую душевные раны, нанесенные мне твоим, заметь, злобным котищем, — обиженно проворчал парень. — Да я и девчонкам наливал.

— М-да… Ну, дезинфекция, я смотрю, тебе на пользу пошла, больше не дуешься? — фыркнула Катька.

— Нет, милая, я уже успел по тебе соскучиться, пока ты там с Викой балконилась. Пойдем потанцуем?

Под «Dernière danse» от Индилы Катька была готова танцевать вечность, она просто растворялась в этой томной музыке, мотив наполнял ее какими-то незнакомыми ей чувствами — тоски, боли, но при этом как будто приоткрывал ей другой мир. Мелодия завораживала ее, укутывая тягучим шлейфом арабских ароматов, восточных специй и страстного томления. А, может быть, ее просто раззадорило выпитое красное вино, что вполне вероятно, если мы не верим в магию музыки.

Под утро Катьке приснилось, что она бредет по пустыне. Проснувшись от жажды в зарезервированной для их сладкой парочки кровати, она осторожно вылезла из-под сложенных на нее мускулистых Гришкиных рук. Поискала, что бы наскоро надеть на себя, накинула рубашку и босиком пошлепала на кухню. В квартире было тихо и темно, видимо часть народа разбрелась по домам, а вписанные дрыхли на доставшихся им спальных местах. Но из-под двери кухни пробивался слабый свет. Зевнув, девушка открыла дверь и застыла на пороге. За столом сидел какой-то незнакомый чел и беззвучно хохотал, увлеченно читая что-то с экрана телефона и периодически прикладываясь к горлышку пивной бутылки.

— Ты кто? — изумленно спросила Катька.

Парень поднял на нее глаза — парень как парень, худощавый, русоволосый, с резко очерченными скулами, обычный, каких много. Кажется, он был вчера вечером среди Викиных гостей, но Катька как-то не очень обратила на него внимание. Но вот глаза… Глаза у него были удивительные, очень живые, в них как будто золотыми искорками расплескался смех.

— Я? — улыбнулся парень. — Создание, одаренное разумом, свободной волей и хорошо поставленной речью. Но в данный момент, кажется, я именно тот, кто любезно предложит тебе произвести коррекцию водно-электролитного баланса организма. Ты ведь за этим пришла? Стакан можешь достать в шкафу, — сказал незнакомец и протянул девушке бутылку пива.

— Произвести что?.. — растерянно выдавила Катька. — Не, я пиво не люблю…

— Не проснулась еще? — хмыкнул парень. Пить хочешь, наверное? А чайник пустой. Но есть вода из-под крана. Или погоди, в холодильнике видел гранатовый сок.

Катька открыла холодильник, достала початую бутылку сока, стакан из шкафа и тоже подсела к столу. Осушив за один присест почти полный стакан, она снова взглянула на парня: невнятная футболка, джинсы, босые ноги.

— А почему ты босиком? — спросила она.

— Хм, девушка, да вы выглядите еще менее одетой, чем я, но я же не спрашиваю, почему вы выплыли на кухню в одной мужской рубашке.

— Ты пришел с кем-то из Викиных друзей? — продолжила задавать вопросы Катька.

— Да, с кем-то пришел, — лениво ответил парень. — С Настей.

— Что читаешь? Я зашла, ты что-то читал и смеялся.

— Пелевина, «iPhuck 10». Забавная книжица, хотя местами многовато Пелевинской зауми, но есть просто потрясающие места. Не читала?

— Эту книгу — нет, не читала, я читала более ранние его вещи. «Жизнь насекомых» больше всего понравилась.

— А тебя как зовут-то? Не могу же я разговаривать с девушкой о литературе, не зная даже, как к ней обратиться? — подмигнув, задал вопрос незнакомец.

— Катя.

— Так вот, Екатерина Батьковна…

— Катарина Александровна, — машинально поправила его собеседница.

— Эм-м… А не ведет ли многоуважаемая барышня свое происхождение из династии Гогенцоллернов? — напыщенно спросил парень.

— Нет, — засмеялась Катька, — не ведет. А почему именно из Гогенцоллернов?

— Ну, потому что маловероятно, чтобы со мной на кухне в провинциальном сибирском городе запросто сидела представительница династии Габсбургов.

— Все гораздо проще, я даже не немка, — рассмеялась девушка. — Просто моя мама была в детстве и юности страстной поклонницей фигурного катания.

— А что, любовь к фигурному катанию является поводом давать детям необычные имена? — хмыкнул странный молодой человек.

— Да нет же, ты не дослушал. Так вот, у моей мамы была любимая фигуристка из Германии — Катарина Витт. И она, очевидно, так фанатела от нее, что назвала меня в ее честь, вот и все.

— Угу, значит, по закону жанра ты уже тоже должна выиграть как минимум пару чемпионатов мира?

— А вот и нет, мама, конечно, пыталась реализовать через меня свои личные амбиции, и когда мне исполнилось четыре года, отдала меня в секцию фигурного катания. Но ее мечтам вырастить вторую Катарину Витт не суждено было сбыться — через две недели меня отчислили за профнепригодность.

— Ого, что, лед слишком скользкий оказался?

— Еще круче. До льда я даже не дошла. Сначала мы делали упражнения в зале, развивали общую физическую подготовку. Ну вот. Знаешь, скамеечки раньше везде в школах были и в спортзалах? Низенькие и длинные. Так вот, тренер дала нам команду прыгать через такую скамеечку, а я разревелась, села на пол и сказала, что я прыгать не буду, потому что боюсь.

— Надо полагать, что на этом твое славное спортивное прошлое благополучно закончилось? — посмеиваясь, спросил парень.

— В общем, да. Потом я на каток ходила, даже научилась кататься немного, но это так, для себя. А тебя как зовут? Не могу же я разговаривать о фигурном катании с незнакомым человеком, даже не зная как к нему обратиться.

— Кондрат, — с улыбкой представился парень.

— Как? — вытаращила глаза Катька.

— И это спрашивает девушка, которую назвали Катариной в честь немецкой фигуристки? — расхохотался ночной собеседник.

— Это полное имя?

— Полное имя — Кондратий, но Кондрат мне нравится больше.

— Еще лохмаче… А могу теперь я полюбопытствовать, где раздают такие экзотические имена? — поинтересовалась Катарина.

— Ну, после всего, что я узнал о твоем темном прошлом, теперь как честный человек в свою очередь я просто обязан быть предельно откровенным с тобой. Видишь ли, мои родители во времена их бурной юности исповедовали принципы молодежного нонконформизма и были последователями субкультуры рокеров и панков. И одной из любимых музыкальных групп моих предков была группа «Крематорий», ты, наверное, и не слышала про такую. Ну, сейчас это уже классика. Так вот, а одной из самых культовых песен, которую хором орала вся честная компания за очередной бутылкой, была песня «Кондратий». Вот оттуда, собственно, и произошло мое имя. Не очень романтично, зато отражает дух эпохи 90-х. Сейчас включу тебе, послушаешь.

И Кондрат, пролистав плей-лист в своем телефоне, включил песню, из первого куплета которой Катька узнала, что молодой человек по имени Кондратий, одетый весьма вызывающе в черный кафтан и розовые джинсы, куда-то пропал, да еще и имея в кармане белый кайф. Что случилось с Кондратием дальше, ей выяснить не удалось. Телефон бздынькнул, печально моргнул экраном и выключился.

— Ну вот, блин, разрядился, — огорченно сообщил парень. — И зарядника нет… А, ладно, ну и фиг с ним. А песню, если захочешь, потом сама послушаешь.

— А как тебя близкие называют? Ну, родители там, девушка? Есть у твоего имени уменьшительное? Ну не Конь же, в конце концов? — поинтересовалась Катарина.

— Пальто не ношу, так что по поводу коня — это не ко мне, — рассмеялся Кондрат. Но если тебе так хочется, можешь сократить мое имя до трех букв: Ко-т, или просто Кот.

— Приятно познакомиться, ваше мурлычество, — хихикнула девушка. — А ты с Викой учишься?

— Нет, с чего ты взяла?

— А где ты учишься? — наседала с вопросами Катька.

— А что, все непременно должны быть студентами?

— Ну… В основном все стремятся получить высшее образование…

— А зачем? Разве у нас в стране столько интересной и хорошо оплачиваемой работы, чтобы обеспечить ею в полном объеме многочисленных выпускников высших учебных заведений? И разве в 18 лет каждый школьник уже ясно представляет, кем он видит себя в будущем? Ведь в 70 % случаев люди поступают куда-нибудь по принципу «лишь бы куда-нибудь воткнуться». А я не хочу так. Поступил вот на физфак после школы и бросил после первой же сессии — не мое вообще. Просто понял, что я до отвращения не хочу быть физиком, а какой смысл учиться просто ради корочек? Жизнь одна, второй нам никто не даст, не хочу попусту тратить время. Когда придет осознание своего жизненного пути, вот тогда и можно будет поступать, скорее всего, даже на заочку. А пока поработаю. Вот ты, например, где учишься? Тоже будущий дизайнер?

— Нет, я будущий филолог.

— Филолог… А кем ты будешь работать, когда закончишь? В школу пойдешь работать, трудновоспитуемых подростков обучать? Или двинешь в науку, аспирантура, то-сё?

— О, нет, только не в школу! Аспирантура — ну, не знаю, не думала пока. Наука меня тоже не сильно привлекает. Есть еще время определиться.

— Ха, вот о чем я и говорил. Человек в 18 лет идет учиться на филолога и даже не представляет, куда вообще применить полученные знания и диплом. Ладно, ты девушка, тебе можно позволить себе еще годик расслабленно размышлять о своем предназначении.

— А мне вот предлагают на стажировку в Китай поехать, точнее что-то вроде практики, попреподавать китайским студентам русский язык.

— Ух ты, круть! — восхищенно присвистнул Кондрат. — Когда едешь? В какой город?

— А почему ты решил, что я куда-то еду? Мне предложили, но я еще думаю. Я в принципе и не собиралась ехать в Китай, — с сомнением протянула Катька.

— Потому что от возможности посмотреть мир, попробовать себя в чем-то новом отказываются или особи недалекого ума, или неизлечимые инфантилы. А поскольку тебя я среди двух этих категорий людей не вижу, то авансом желаю тебе удачно съездить.

Кондрат потянулся по-кошачьи, обнажив на шее с правой стороны татуировку — черный квадрат, затем подошел к холодильнику и достал из него еще одну бутылку пива.

— Ого, черный квадрат! А ты что, поклонник Малевича что ли? — не удержалась от вопроса Катька.

— Ну, я не поклонник его творчества, но эта идея мне близка, потому что черный квадрат символизирует победу активного творчества человека над пассивной формой существования. Слушай, Кать, а ты что, китайский язык знаешь, раз тебя в Китай зовут? — заинтересованно спросил он.

— Ну, не то чтобы знаю, — неуверенно начала девушка, — но немного, да. Я два года ходила на курсы китайского. Пишу не очень, иероглифы трудно запоминать, но немного говорю, на таком простом, бытовом уровне.

— Это же очень кстати, — обрадовался парень. — Я просто хотел себе татуху новую замутить, иероглифическую, есть одна задумка. Но боюсь, что в тату-салоне мне вместо того, что я хочу, набьют какой-нибудь желтый огурец. Не, я пока не готов быть желтым огурцом, поэтому хочу точно проверить и быть уверенным, что на моем теле будет написано то, что я хочу. Можешь помочь?

— Ну, могу, наверное. Только не сейчас, потому что я с иероглифами не очень дружу. Надо будет загуглить и со словарями свериться.

— Да понятно, я и сам еще на сто процентов не определился. Дай телефон, я позвоню, как созрею окончательно. Ах, блин, у меня же разрядился… Напиши на какой-нибудь бумажке, я потом забью в память на симку.

— Ну… не знаю… Давай, ты мне лучше в ВК скинешь? Я тебе сейчас напишу, как меня найти, — смущенно ответила Катарина.

— А, боишься, что этот твой, нововер приревнует? — хмыкнул Кондрат. — Без проблем, напишу в ВК.

— Почему нововер? — не поняла Катька.

— Да забавный он у тебя, я видел вечером, как он с ноутом возился, такой важный, так торжественно с шеи снял флешку на шнурке, что я вспомнил Задорнова. Он таких ребят называл нововерами из церкви интернетобрядцев. Я конкретно ожидал, что твой чувак прямо там начнет зачитывать что-то вроде: «Во имя харда, винды и святого модератора — админ⁸».

— Да нет, он просто очень правильный, любит, чтобы во всем был порядок. У него, можно сказать, нет недостатков! И вообще, — запальчиво воскликнула Катька, — я не спрашивала твое мнение насчет моего парня.

— Не спрашивала, но хотела услышать, — со смехом парировал Кондрат. — Значит, весь такой правильный, без изъянов, ну-ну… Ладно, найди какой-нибудь листок, черкни, как тебя найти.

Катька поискала глазами какой-нибудь обрывок бумаги на кухне, но ничего не нашла. Буркнув, что поищет что-нибудь в сумочке, пошлепала в комнату. Не включая свет, она пыталась нащупать что-нибудь подходящее для письма, потом выудила косметический карандаш и какой-то листок. И только при свете кухонной лампы она поняла, что в руках у нее тот самый кленовый лист, который она подобрала несколько дней назад в парке и машинально сунула в сумку.

— Ну вот, что нашла, на том и напишу, — улыбнулась девушка. — Кэт Павловская. Телефон я тебе тут тоже написала на всякий пожарный, но лучше пиши в ВК. Держи.

Кондрат на некоторое время застыл, не прикасаясь к листу. Потом как будто стряхнул с себя ступор, смешливые искорки снова загорелись в его глазах.

— Значит, Кэт Павловская? — в раздумье сказал он. — Не, не катит. Ты же Катарина, а китайцы «р» не выговаривают, значит, будешь ты у них Каталина! Каталина едет, нет, Каталина гоуз нах… Как по-китайски «Китай»?

— Джонгуо, — растерянно ответила Катька. — А почему нах?

— Потому что «nach» в немецком языке обозначает направление движения. Значит, Каталина гоуз нах Джонгуо⁹! — торжественно провозгласил весельчак.

Катька рассмеялась. Странный парень ей определенно нравился.

— Ладно, я пойду досыпать, — поежилась на холодном полу босоногая девушка. — Ноги замерзли.

— Угу, до связи, — ответил Кот, с удовольствием потягивая пиво.

Катька уже почти вышла в коридор, как парень тихо окликнул ее: «Катана!»

— Как ты меня назвал? — повернулась Катька.

— Катана, — улыбнулся Кондрат. — Я твое имя тоже сократил.

— Это что-то японское? — удивленно спросила девушка.

— Да, это оружие самурая, длинный японский меч. Тебе подходит это имя. И вот еще что я хотел спросить. Как по-твоему, что в твоем понимании самое ровное, прямое, без изъянов? Не беря во внимание твоего адепта движения флешкофилов, конечно.

— Ну… стекло, зеркало, взлетно-посадочная полоса… К чему это?

— Взлетно-посадочная полоса, говоришь? Пожалуй, да. Ей, конечно, положено быть ровной, иначе самолеты будут биться. Есть только одно «но» — на ней не растут цветы. И не вырастут никогда, потому что она для этого не предназначена. Ты любишь цветы, Катана?

— Я спать пойду, — каким-то охрипшим голосом сказала Катька и вышла в коридор, плотно закрыв дверь кухни.

Кот молча допил пиво и неслышными шагами прошел в ванную комнату. Лицо горело. Он включил холодную воду и с наслаждением умылся. Потом стянул с себя футболку, включил душ и, наклонившись над ванной, залез по пояс под струи ледяной воды. Отфыркиваясь, он распрямился и внимательно посмотрел на себя в зеркало — все тот же худощавый парень с резко очерченными скулами, черным квадратом на шее и ярко-оранжевым кленовым листом, вытатуированным на груди с левой стороны.

— Рад был познакомиться, Катана, — беззвучно прошептал он.

Примечания

8

Михаил Задорнов «Умом Россию не поДнять!».

9

Katalina goes nach Zhōngguó — Катарина едет в Китай (пер. с англ., нем., кит. (пининь)).