Белые кресты

Юлия Булл

Провинциальный российский райцентр, самый конец девяностых. Изнасилована и убита с особой жестокостью несовершеннолетняя девушка. Пока главный герой детективной повести ищет виновных и пытается восстановить картину совершенного преступления, автор выводит на сцену драму исторического момента, сконцентрированную в жизни и судьбах обычных людей.Для читателей старше восемнадцати лет. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7. Подозреваемый

После сложной недели наконец наступили выходные, но Козырев не особо был им рад — субботним утром на вокзал прибыла теща. Чтобы не сталкиваться с матерью своей жены самому, он договорился с соседом, который подрабатывал извозом. Сам же Козырев собирался провести этот день на работе, надеясь все разобрать и подготовить основные дела для передачи, чтобы можно было со спокойной совестью уехать на новое место. Но вот дело под номером тридцать девять не давало ему покоя. Открыв папку и глядя на фото погибшей Ани Кравцовой, следователь силился понять, за что так зверски расправились с совсем юной девушкой.

Убрав в сторону все документы, Козырев посмотрел на часы и, придвинув к себе телефон, набрал номер кафе, где работала Вика.

— Кафе «Золотое руно», — произнес знакомый голос.

— Вик, это я.

— Чего тебе?

— Встретиться надо, это серьезно.

— Хорошо, приезжай, пока нет людей. Вечером, сам знаешь, давка будет, сегодня День строителя и десантника отмечают.

— Я думал, завтра, говорили вчера на работе. И день ВДВ второго августа, разве нет?

— Завтра воскресенье, послезавтра всем на работу, поэтому пить начинают уже сегодня! А голубые береты с понедельника флагами своими машут в тельняшках!

— Хорошо, скоро буду.

Козырев, положил трубку и уже вышел было из кабинета, но остановился и вернулся назад, чтобы взять с собой список друзей Ани.

У главного входа в кафе стояли двое молодых парней в тельняшках и беретах. Козырев прошел мимо них внутрь. Оглядевшись по сторонам, выбрал столик у окна, как обычно, и стал изучать меню, которое знал наизусть. Спустя пару минут к нему подошла Вика и спокойным тоном спросила:

— Что будешь?

— Давай как обычно.

— Хорошо, сейчас вернусь.

За соседним столиком в компании двух взрослых мужчин сидела молодая девушка. На столе стояла бутылка водки и закуска в виде шашлыков и овощей.

— Сейчас все приготовят. Пить будешь? — поинтересовалась вновь подошедшая Вика.

— Нет. Может, вечером, сейчас просто поем. Я гляжу, у вас уже гости, несмотря на столь ранний час.

— Одни и те же рожи. Вон, видел, десантники профессиональный праздник отмечают, уже шестые сутки подряд по улицам бродят, впрочем, как обычно.

— Видел, у входа столкнулся. А эти? Ну вон, что с девочкой сидят.

— Очередные дальние родственники хозяина, черти, одним словом. А девчонку я знаю, она из бараков, родители пьющие, старший брат сидит, двух младших опека забрала, а эта вон в свои тринадцать уже раба любви.

— Вик, помоги мне.

— Ты просишь о помощи? Ничего себе! Сам Козырев!

— Не кричи, мне правда нужна твоя помощь.

— Ну, смотря о чем просить будешь.

— Я про Аню Кравцову, которую убили в прошлые выходные.

— Слышала, но я ее не знаю. И здесь она никогда не появлялась. Это точно.

— У меня список есть, фамилии и имена тех, с кем Аня общалась: вот те, которые обведены, — это близкая подруга и девочки, с которыми Аня чаще всего контактировала.

— Наташа Попова — даже не знаю, кто это.

— Ее мать в городской администрации работает.

— Ни о чем не говорит. Ну как бы знаю, есть такая шишка, и все.

— А по остальным в списке?

— Ну, вот эти двое — тут помечено, что одноклассники — здесь бывают редко, в основном сидят у себя на районе; я знаю, потому что там живу. Обитают в квартире одной дамы, у которой муж на заработках чаще всего, а она молодых пацанов принимает, говорят, первому опыту обучает, не знаю подробности.

— А вот другие парни в списке — ученики музыкальной школы, написано.

— Ты смеешься? Тут таких отмутузят, живого места не останется. Вот этот Толик лоб такой, а до сих пор с бабушкой за руку ходит.

— За что их бить? И откуда ты их знаешь?

— Скрипачи они! У тебя список кого? Одноклассников и тех, с кем Аня в музыкалку ходила, в ансамбле состояла к тому же. Они на всех мероприятиях выступали, у нас тут что ни день, то праздник, лишь бы повод был. Откуда я их еще могу знать! Ну ты даешь! Местные знаменитости, так-то. Живем в провинциальном городке, все друг друга знают. Аня твоя в прошлые выходные должна была на сцене перед железнодорожниками стоять, а не… в общем, ты понял…

— Понятно, — протянул Козырев и подвинул к себе тарелку с пельменями, которую подали во время разговора.

— А вот эта Вера, она вообще с неформалами тусит на забытых стройках, — продолжала Вика. — Постоянно в заброшках торчат. Сосед мой, он же помешан на этой дичи, музыку слушает специфическую, весь дом жалуется, но сейчас время такое, мода пошла.

— А про Аню ты можешь что-нибудь сказать?

— Честно? Ничего. Я ее знаю, как и все остальные в моем окружении: девочка домашняя, умница, красавица, отличница, мелькала в местной газете — говорю же, в ансамбле она была, в нашем местном.

— Вик, у нее в личных вещах духи нашли, ну те, про которые ты мне говорила.

— «Сальвадор»?

— Да, кажется, так называется, там флакон в виде губ. Они же дорогие, откуда у школьницы деньги на такие духи?

— Может, родители подарили?

— Нет, мать у нее учительница, отец простой рабочий.

— А, ну да, мать этой Ани я знаю, она же вроде готовит учеников для поступления. Ну что ей там платят за частные уроки — огурцами, мясом, яйцами, ну, может, и деньгами, но не такими, чтобы дорогой парфюм покупать. Ты прав, значит, не родители.

— Там помимо парфюма покойная еще зачем-то собирала обертки от шоколада. И подписывала их.

— Обертки? Шоколад в наше время роскошь, не все могут позволить, тем более импортный. Слушай, духи и шоколад, если не она себе, так, значит, мужчина покупал — понятное дело. И потом, эти духи больше взрослой женщине подходят.

— Я тоже так считаю, что мужчина, причем обеспеченный.

— Ну а чего голову ломаешь? Ты знаешь, кто у нас в городе обеспеченный и даже сверх того — по пальцам пересчитать можно.

— По пальцам, говоришь? Можно, конечно, но ты же знаешь: два крупных предпринимателя из русских, из которых одного убили вот, остальные — несчастные беженцы из Чечни, у них там война, а здесь они бизнес делают, а те, кто на руководящей должности, так из них песок сыпется, в женихи точно не годны, да к тому же семейные они.

— Песок, может, и сыпется, так у них сыновья есть — местную золотую молодежь все знают. Про иностранцев же могу так сказать: наши девки с ними гуляют, конечно, но это не про Аню точно. А про семейные узы даже не зарекайся, ты сам-то тоже хорош, не особо тебя брак-то смущал, когда со мной роман крутить начал!

— Вик, ты же знаешь мою ситуацию, мы это уже много раз обсуждали. Нонна, она… в общем, с ней тяжело.

— А зачем женился?

— Ты знаешь, не начинай!

— Это твой выбор был, но она тоже хороша. Погиб жених, она к тебе прибежала с брюхом, а ты же у нас герой нашего времени! И дочку принял как родную, и еще двоих заделали.

— Зачем ты опять об этом? Я же просил.

— Ладно, не будем о грустном, а про мужчину так скажу: будь он русским и молодым парнем, не стала бы его девчонка-школьница скрывать, значит, он далеко не молодой и, возможно, не русский.

Конец ознакомительного фрагмента.