Змеи города роз

Юлия Арвер, 2023

Амаль – ведьма, которая, несмотря на юный возраст, стала наместницей города роз. У могущественной воительницы свой личный отряд колдунов. Слава о ее жестоком нраве разлетелась далеко за пределы земель, которыми она правит. Но мощь Амаль бессильна против тьмы, скрывающейся в переулках. Неизвестный убивает молодых девушек, оставляя за собой лишь иссушенные тела, и цель его неведома даже обитателям Нечистого леса. Однажды у городских стен появляется перебежчик Амир, который просится ко двору наместницы, чтобы скрыться от навиров, особых войск императора. Возможно, этот человек как-то связан с ужасами, творящимися в Вароссе. Но кто он, жертва или жестокий убийца? Тени сгущаются, и ясно одно: есть сила, над которой ничто не властно…

Глава 7

Защитник

Амир

Кажется, я терял сознание. Прохладными касаниями целитель прогнал боль, причиненную свихнувшейся тварью. Когда кожа перестала пылать, а голова блаженно потяжелела, я провалился во тьму, будто сброшенный в воду с отвесной скалы.

В комнатушке, куда меня бросил Беркут, царила кромешная тьма. Огрызок свечи догорел, пока я валялся без сознания.

Тело ломило от слабости, кожу на плече и бедре мерзко стягивала засохшая кровь, но раны испарились, как и не было. По велению наместницы целитель постарался на славу.

Наместница! Не будь моя магия скована коварным зельем навиров, я бы нашел, как выбраться из этого темного каземата! И уж тогда спятившую ведьму не уберег бы ни Беркут, ни строй солдат! Ее собственное пламя я бы обратил против нее самой! Мерзавка прочувствовала бы каждый миг боли, причиненной мне! Ее импульсивная жестокость несравнима с жестокостью того, кого пятнадцать лет учили осознанно возводить ее в нужный градус, использовать разрушительную мощь своего дара и рушить любое препятствие, будь то стена или человек. Ничто не смогло бы уберечь черноглазую гадину от расплаты, если бы не Тир… Я все еще оставался его последней надеждой… И если бы только его…

На дрожащих ногах я проковылял к двери и заколотил в нее кулаками. Железо безмолвно принимало мой гнев, но не поддавалось. Когда ярость улеглась, я в последний раз пнул равнодушную преграду, хрипло проклиная навиров с их сковывающим зельем, кадара, Вароссу, наместницу и ее верного пса! Если они убедились, что я невиновен, то почему оставили здесь?!

Облюбованный угол вновь радушно принял меня в каменные объятия. Тело еще не наполнилось силой, отчего казалось, будто кости превратились в кисель. Я отдал слишком много магии в поединке с кадаром. Вот она, обратная сторона непредсказуемого дара. Я должен следить за своими желаниями, чтобы ненароком не раздуть пламя одной-единственной свечи в пожар, не задушить врага в порыве ветра, не разрушить дом или не вытворить чего похуже. Чем больше способностей мне приходится использовать, тем быстрее уходят силы и тем больше времени нужно для их восстановления. Я могу многое, воистину многое, но эта мощь слишком много забирает взамен.

В бою с кадаром я применил слишком много силы и выдохся, выжав всего себя. Даже Реф, которому необходима лишь крупица моей магии, обессилел. Я спас девчонку и взамен чуть не поплатился собственной жизнью! Хороша же благодарность от наместницы! Если бы не целитель, она бы казнила меня. Голову даю на отсечение… Кхм… Неудачное выражение… Казнила бы не моргнув глазом в погоне за мнимым правосудием. И не приблизилась бы к убийце ни на шаг…

Тягучие, будто древесная смола, размышления прервал звук отпирающегося замка. Еще немного возни, и дверь распахнулась. На пороге со свечой в руке возник тот самый солдат, что вместе с Беркутом и его хозяйкой выбивал из меня несуществующее признание. Он держал в руке навесной замок и задумчиво крутил его на пальце.

— Беркут распорядился выпустить тебя. Еще он просил передать, что сегодня тебе разрешено взять выходной и привести себя в порядок. Вечером будь готов к разговору с ним.

Я громко фыркнул, показывая свое отношение к приказам прихвостня наместницы.

— Шевелись давай, — велел солдат, не впечатлившись моим неприкрытым пренебрежением.

Амир, ты терпишь это ради Лиры. И Тира. В твоей жизни случались передряги посерьезней, чем эта.

Я выдохнул сквозь зубы, привычно усмиряя гнев, поднялся на подрагивающие ноги и насилу сдержался, чтобы не врезаться в солдата плечом. Спокойно, Амир! Они могут сколько угодно втаптывать в грязь Ингара, но до тебя настоящего не доберутся даже цепкие руки наместницы.

Запах сырости в узком коридоре показался невероятно упоительным по сравнению со спертым воздухом каземата, который я только что покинул. Солдат следовал по пятам, следя, чтобы я как можно скорее вымелся из дома наместницы.

Холл, на стенах которого красовались талантливо написанные пейзажи, напомнил мне о солдатском корпусе. Рисунки здесь отличались помпезностью и обилием ярких красок. Деревянная лестница, устланная пунцовым ковром, убегала наверх, а пролет между первым и вторым этажами украшали два глиняных вазона с огромными букетами алых роз. Не знай я наместницу, решил бы, что хозяйка этого светлого дома — мечтательная любительница цветов и живописи, а не мерзавка, получающая удовольствие от пыток.

За неделю, проведенную в поместье наместницы, мне ни разу не приходилось открыто входить в ее особняк через парадную дверь. Прислуга сновала туда-обратно только через черный вход, ведущий на кухню. Конечно, под покровом теней я уже исследовал дом, но никто и помыслить не мог о том, что обычный разнорабочий с кухни посмел шагнуть за ее пределы без разрешения Амаль.

Чуть поодаль от парадного входа топталась Дания. С лучезарной улыбкой она бросилась ко мне, будто намереваясь обнять, но в нерешительности замерла на расстоянии вытянутой руки.

— Я слышала, как Беркут приказал выпустить тебя, и решила встретить, — пролепетала она, тараща огромные глаза олененка.

Лира смотрела бы на меня так же, и в ее ясных голубых глазах застыли бы слезы. Своей скромностью и добротой Дания походила на мою прелесть. Наверное, поэтому я не отталкивал ее.

— Как наместница могла подумать, что ты напал на дочку Надира Леяна? Она бы еще Беркута обвинила, — возмутилась Дания, понизив голос и пугливо оглядевшись.

Я устало пожал плечами. Сил обсуждать пережитое не осталось.

— Девчонка сбежала из дома целителя Гаяна, — голос Дании превратился в шепот. — Избила служанку и выломала окно. Я своими ушами слышала, как целитель говорил об этом наместнице. Они считают, что в бедняжку вселилась нечистая сила.

Слова Дании насторожили меня. Значит, дочь советника околдовали до нападения.

По городу разгуливает одержимая, и ни одна душа не сможет предсказать, что она вытворит в следующий миг по велению демона. Чего добивается кадар? Внутреннее чутье подсказывало, что сеть его планов обширней нескольких иссушенных магией тел. Что ж, пусть с этими загадками разбирается Амаль.

— Хорошо, что они отпустили тебя, — голос Дании тихим звоночком ворвался в мои мысли. — Пусть всем скопом ищут дочь советника и ее настоящего убийцу.

Я слабо улыбнулся злости, проступившей в ее словах.

— Поэтому ты вчера не позволил мне пойти с тобой? Заподозрил неладное? — с надеждой в голосе пролепетала Дания.

— Разве я мог привести к убийце еще одну молодую девушку?

— Ты меня спас, — зардевшись, выдавила она.

Искреннее восхищение Дании отдавалось оскоминой на зубах. Я всего-то рявкнул на нее, чтобы не совалась следом, а она самолично создала по моему образу и подобию благородного спасителя. Но разубеждать Данию значило обидеть ее, а мне ужасно не хотелось обижать эту простодушную девчонку.

Она не отставала до самых дверей нашей с Диром и Гараем комнаты. Причитания Дании звонким эхом отдавались в висках, пока я выгребал с верхней полки шкафа рабочую форму и полотенце, пока спускался к купальне и сбрасывал в таз измазанную кровью одежду, пока стоял под прохладными струями воды, натирая тело мочалкой докрасна, смывая с себя воспоминания о пытках.

В голове непрестанно крутились мысли о кадаре и низших демонах, которых он с небывалой легкостью призвал к себе на помощь, о побеге дочери советника и обвинении меня самого. Наместница в отчаянии, и теперь, немного остыв под бодрящей душевой водой, я ее в чем-то понимал. Нечасто мне доводилось слышать о кадарах, но то, что я слыхал, — плохие новости для Вароссы и для самой Амаль.

Магию горным кадарам дарили сами недра земли. Несколько веков назад они собрались в общину и за долгие годы постигли небывалые чертоги магии. Их знания зиждились на крови и смерти, дарили власть над низшими демонами. Состарившись и набравшись жизненного опыта, кадары выбирали себе ученика. Они обучали свою смену, натаскивали и делились мудростью, после чего молодой колдун убивал своего учителя, забирая себе его мощь.

Кадары обитали среди гор и подпитывались магией камней, недр и оставшихся там низших демонов. После кровопролитной войны между Нарамом и Белоярской империей, в которой навиры истребили большинство духов-защитников некогда великой страны, в горах осталось не так много источников силы.

Чуть меньше полувека назад по приказу отца нынешнего императора навиры уничтожили кадаров, и с тех пор в пустынной скалистой местности обитали лишь небольшие группы разбойников. Те с удовольствием потрошили повозки купцов и грабили одиноких путников. Уж не знаю, как я пересек бы границу Миреи и Нарама, если бы не умение сливаться с тенью.

До сегодняшней ночи я был уверен, что среди ныне живущих не осталось ни одного кадара. Сколько же их уцелело? Где они прячутся? И почему один из них вышел на охоту?

Распутывая клубок бесконечных вопросов, я рухнул на кровать и на мгновенье прикрыл глаза…

Оживленные голоса Гарая и Дира вырвали меня из темноты, словно рыбу, подсеченную удочкой.

— Вы поглядите-ка на него! В поместье только и разговоров, как новенький спас дочку советника, а он дрыхнет! — воскликнул Дир. — Прячешься от славы, узник подвала?

Я потер глаза и покосился на соседа по комнате, пока не понимая, издевается он или говорит с искренним одобрением. За окном сгущались сумерки. Странно, что Беркут так и не позвал меня для разговора.

— Дочку советника нашли? — отрывисто спросил я.

— Ищут. Будто сквозь землю провалилась, — доверительно ответил Гарай. В его грустных серых глазах я разглядел тревогу.

Альбинос снял с головы платок, завязанный узлом на затылке, стянул рубашку с длинными рукавами и задумчиво опустился на кровать. С искренним сочувствием я изо дня в день наблюдал, как Гарай защищает тело от прожорливых солнечных лучей. Альбинос быстро обгорал на палящем летнем солнце, поэтому в особенную жару, когда приходилось работать на улице, закрывал платком даже лицо.

Конец ознакомительного фрагмента.