Последний рыцарь Тулузы

Юлия Андреева, 2009

Роман известной писательницы Юлии Андреевой повествует об одной из самых загадочных и одиозных фигур Средневековья – Раймоне Шестом. Рожденный в католической семье, воспитанный наставником-катаром, граф Тулузы, герцог Нарбонны, маркиз Прованса, он прославился своими шестью отлучениями от церкви, громкими разводами и пышными свадьбами. А еще тем, что при жизни не допустил религиозной резни на своей земле. Наверное, потому, умерев, и по сей день самый богатый граф своего времени не удостоился даже могилы!

Старые счеты

Моя жизнь в тулузском замке протекала спокойно и более чем мирно, ни в какое сравнение не идет со школьными годами. При дворе Раймона Пятого было полно музыкантов и трубадуров, то и дело устраивались рыцарские и поэтические турниры, охоты и конные прогулки, часто двор со всей помпой, каретами, слугами и музыкантами отправлялся куда-нибудь в живописные места. Иногда знать отправлялась в буйные паломничества, или все неслись на турниры и празднества в окрестные замки или города.

Я даже умудрился один раз отпроситься на пару месяцев для того, чтобы познакомиться, наконец, со своей семьей.

Мои благородные родители были еще живы, но, о горе, вступили в секту еретиков катар, и, оставив старшему сыну, моему брату замок и половину земель — жили теперь среди «добрых людей», которые вместе с этой полоумной парочкой оторвали от семейного пирога несколько нехилых деревень.

Община произвела на меня удручающее впечатление, моя мать вышла мне навстречу, одетая в черную хламиду с распущенными волосами, которые доходили ей до колен. В этом нелепом виде она походила на престарелую русалку. Отец был безбородым и тоже длинноволосым, его голову венчала тиара. Так же как и матушка, он был одет во все черное. В первый и последний раз я видел человека обрекшего меня на верную гибель.

Какое-то время мы молчали.

— Я ваш седьмой сын, — наконец выдавил я.

— Ты сын божий, впрочем, так же как и мы. — С поистине королевским достоинством ответствовал отец.

— Я тот самый ребенок, которого вы приказали утопить в колодце! — Гнев выжигал слезы, руки тряслись. Я смотрел в безмятежное лицо моего погубителя-отца, испытывая жгучее желание рубануть по нему мечом.

— Ни я, ни кто другой не может обречь другого человека на смерть. Все мы в руках Господа, — загнусил отец.

— И Господь любит тебя! — вторила ему мать. Взявшись за руки, они пропели короткую молитву, переглядываясь и улыбаясь друг дружке, словно молодожены.

— Отчего вы носите черные одежды? — Не понятно зачем спросил я. Гнева уже не было. Его место в груди заняла гулкая пустота.

— Это траур по нашей жизни, по тому аду, который каждый из нас встречает на этой земле. По тому, что еще ждет этот пропащий край и всю землю. — Серьезно ответил отец. — Это траур по тебе, мой мальчик, по человеку, забывшему кто он такой и откуда. По человеку, который и не человек вовсе, а небесный ангел, который…

Я развернулся и вышел за ворота обители. Отец еще долго бежал за моим конем, путаясь в своих черных одеждах.

— Мир не таков, каким его привык видеть ты! Совсем не таков, — кричал он, — мы все жили когда-то в Раю, но потом нечистый заманил нас на землю и лишил памяти. Вспомни, сын мой, райские кущи, вспомни свой настоящий дом и своего настоящего отца, которого ты утратил. В Евангелие сказано — Бог есть любовь. Открой свое сердце любви…

— Прочь. — Я пришпорил коня и не оглядывался, пока не умчался из этого проклятого места.

Своего брата я нашел в нашем фамильном замке. Представляясь ему, я не забывал держать руку на рукоятке меча. За поясом было припрятано несколько легких и молниеносных в моих руках ножей.

Пьер был старше меня на два года, его волосы были так же черны, как и мои, кроме того, он был всего на полголовы ниже меня, и почти что так же, как я, широк в плечах. Если бы ни мои слова и письмо, написанное Мишелем де Савер, ему было бы достаточно подойти вместе со мной к металлическому зеркалу, висящему тут же в зале и убедиться в фамильном сходстве.

— Мне все равно кто ты — законный сын моих родителей или ублюдок, которого родила моя мать, спутавшись с сокольничим или лучником. Если отец велел убить тебя — на то был повод. Но даже если ты и законный сын моих родителей и подлинный Лордат, ты не получишь ничего. Замок почти что разорен, за последнее время милостью наших родителей, мы лишились доброй половины своих земель. Кроме того, я старший сын, и даже если тебя и признают по суду, ты все равно не можешь рассчитывать ни на что из того, что по закону имею я. Иди и найди себе службу, или женись на богатой вдовушке. По праву нынешнего главы рода я готов благословить тебя на любое из этих славных дел. Но только это.

Мысленно я поклялся отомстить заносчивому братцу. И как это часто бывает, подходящий случай не заставил себя долго ждать. Заливая свою обиду в деревенском трактире, я вызнал, что Пьер помолвлен с дочерью богатого барона, которую он видел лишь раз, когда им обоим было лет по десять. Свадьба должна была состояться через три месяца, как раз после сбора налогов.

Я решил опередить братца, и заявился к его нареченной. Шестнадцатилетняя баронесса была белотела и светловолоса. Ее голубые, поистине небесные, глаза излучали дивный свет, а звуки голоса заставляли забыть все печали. Я представился ей именем брата, сказав, что специально приехал к ней раньше срока, для того чтобы убедиться в ее добрых ко мне чувствах и расположить к любви.

— Я не хотел бы, чтобы наш союз был лишь торговой сделкой. Я мечтаю видеть в своей жене не просто женщину, которая подарит мне сыновей, и с которой я продолжу род баронов Лордат. Я хочу найти в ней неземную любовь, любовь до гроба, любовь, побеждающую смерть.

В школе господина де Савера мы обучались не только владению оружием, но и трубадурскому искусству. Кроме того, мне было восемнадцать лет, я был очень высоким и стройным, с черными шелковистыми волосами ниже плеч и в ладно скроенном платье, которое я приобрел на деньги хозяина. Словом, я быстро добился взаимности, встречаясь с ней в ночной тиши великолепного сада, где в беседках мы придавались любовным утехам.

Ко дню, когда должен был прибыть мой ненавистный братик, она призналась мне, что беременна.

Зная от своих слуг, что Пьер со свитой остановился в дне пути от Лурда, где находился замок прекрасной Амалии, я отлучился от нее и, напав на брата, скрестил с ним мечи. Тяжело раненного Пьера я бросил в канаву и затем вернулся в баронский замок, где сразил свою даму неожиданным признанием.

— Да, я не Пьер Лордат. Я Анри Лордат — его младший брат. Я убил твоего жениха, потому, что я люблю тебя.

Услышав это, прекрасная Амалия сначала залилась слезами, а потом велела мне доподлинно объяснить, где я бросил тело Пьера, и, собрав слуг, и надев теплую накидку, отправилась на поиски. Мне пришлось ехать с ней, для того чтобы показывать дорогу. За весь путь мы не проронили ни единого слова.

Найдя брата, я понял, что он к удивлению моему еще жив. Амалия велела осмотреть Пьера своему лекарю, после чего, когда его уложили в карету, она подошла ко мне и тихо, но властно, велела убираться прочь.

— Я полюбила вас сеньор чистой любовью. Теперь же моего ребенка отдадут на воспитание чужим людям, а я сама от позора должна буду закрыться в монастыре, где и проведу оставшиеся мне годы. Молите Бога, чтобы ваш брат выжил, и чтобы душу вашу не испоганила печать Каина. Я тоже буду молиться за вас. Прощайте.

Потерянный и убитый я вдруг понял, что люблю эту женщину. Я просил ее бежать вместе со мной в Тулузу, где добрейший граф Раймон без сомнения благословит наш союз. Но она осталась непреклонной. Пьера положили в карету, и вскоре процессия скрылась за поворотом дороги.

Я снова остался один.

Потом, через пару лет я узнал, что Пьер не отказался от спасшей его Амалии и моей дочери. К слову, после нанесенного мною ему ранения, он уже не мог иметь собственных детей. Таким образом, моя девочка сделалась законной наследницей Лордат. Ценой, которую я заплатил за это, было честное слово, никогда не искать встречи с Амалией и дочерью, и до самой смерти Пьера и его жены не открывать ей правды, о ее происхождении.