Нити

Юлия Александровна Лисина

Жизнь – это сплетение. С кем-то. С чем-то. Вопреки чему-то. Но – навсегда. Идеальный узоров не существует – вы не найдёте их здесь. Только узлы, клубки, путаница. Возьмите один конец в руки, и, возможно, он выведет вас к новому или к самому себе.

На границе с горизонтом

Вдали, у кромки океана, неизвестный поджёг небо. Сперва огонёк был слабым — пара дождевых капель легко погасила бы — но, подхваченное лёгким дыханием тёплого солёного воздуха, он становился больше и выше. Местами небо мерцало бесчисленными искрами — так оно было раскалено. А чуть в стороне стояло, наслаждаясь набирающим силу пожаром, Солнце, созерцая происходящее.

Чем выше языки пламени, тем ниже Солнце. Оно как бы говорило: «Я виновник этого вечного, ежедневного торжества, в нём и погибну». И вместе с собой светило уносило в океан цвет ясного неба — чистейший голубой на верхушке переходил в яблочно-зелёный, затем вовсе терялся в золоте и меди.

Солнце утонуло в океане, блеснув на прощание уходящему дню. Солёные воды стали глубже и темнее.

С противоположной стороны из них появилась свежая Луна. Стоило ей осветить сиянием небо, как открыли заспанные веки звёзды и приветливо замигали небесному другу. Луна по-хозяйски села на место и посмотрела вниз, на спящие волны океана, выливая на гладь серебро.

На берегу сидел на мягком песке человек и грел ладони у костра, медленно переворачивая и потирая время от времени. Во его взгляде, направленном в центр очага, в черных зрачках отражались огненные языки, но видели ли они само пламя?

Человек перебирал воспоминания, точно ракушки, пытаясь отыскать под раковиной гладкий перламутровый шарик. Тщетно.

Собственная жизнь казалась ему ракушкой: с виду красиво, а внутри пустота среди гладких переливов стенок, которые создали для него и до него.

Сначала в ракушке была жизнь. Но только сначала — чем дольше раковину омывало морское течение, тем хуже становилось содержимое. Гнило, превращаясь в речной ил. Источало тошнотворный запах, отпугивая всё чистое на пути.

Невинную и юную, он встретил девушку на берегу океана. Она смотрела вдаль, будто стараясь заглянуть за горизонт. Волны медленно ласкали её ноги. Человеку захотелось раствориться в солёной воде, чтобы так же прикасаться к гладкой коже. Взгляд друг на друга — волны мгновенно замерли.

Человек каждый день приходил на берег к преданно ожидавшей девушке. Вместе они любили друг друга. Иногда она приводила человека в свой шалашик и поила травяным чаем. А потом он возвращался во дворец с десятком молчаливых слуг.

Здесь человека ждали требования, а не забота и внимание. Положение, статус, обязанности сжимали в тисках. Но ему нравилось блестеть в богатстве, привлекая внимание, шутить и врать ради собственной выгоды. В часы веселья и довольства он забывал возлюбленную, берег, шалашик. Человек отдавался напудренным улыбкам и затянутой в корсеты лжи.

Вскоре он возмужал. Настала пора жениться. Человек пришёл к океану и предложил девушке стать его супругой, жить весело и беззаботно вместе во дворце. Отказ — ей претило существование в холодных и мёртвых чертогах. Человек твердил, что она вдохнёт жизнь в многочисленные мрачные комнаты, но той не хотелось чувствовать себя заложницей. Уговоры становились тщательнее, слова красивее, но без результата. В конце концов, человек не выдержал и закричал на возлюбленную, сам не разбирая, что говорит. Она молча выслушала, и когда он тяжело задышал, протянула руку к распалённой гневом щеке. Человек ударил её. Девушка пристально посмотрела на него, развернулась и ушла, не сказав ничего в ответ.

Человек вернулся во дворец. Женился. В первые дни брака, борясь с бессонницей на пуховой перине, он вспоминал запах солёной воды, шелковистую гладкость кожи, жар поцелуев и с трудом забывался в нелюбимых объятиях.

Вскоре человек остался один. Сутки напролёт бродил по лестницам, коридорам, меж гобеленов и витражей. Балы больше не радовали. Гости и слуги казались застывшими статуями с одинаковыми лицами и душами. Он злился на них, на себя, но не на неё — думая о бывшей возлюбленной, человек улыбался.

Всё чаще он забывался за бутылкой вина. Терпкой, обманчиво сладкой волной оно принесло к началу — к океану. Возле пляшущего в загадочном танце огня человек и сидел сейчас.

Он порывисто, громко вздохнул так, что услышала даже Луна и встревоженно посмотрела на него, но успокоилась, обняв его тоску светом. Рядом стояла простая деревянная лодка. Человек засыпал костёр песком — огненные искры возмущённо запрыгали, крича, что им не дали закончить танец. Но человек был равнодушен. Не чувствуя сил в руках и ногах, он с трудом вытолкал лодку с берега, залез в неё и, загребая веслом тёмную воду, выплыл в океан.

Над ним распростёрлось в бесконечности тёмно-синее далёкое небо. Человек будто находился меж двух океанов, отражающих один другой. Две бескрайности, две глубины и он, мелкий и незначительный.

Человек лёг на дно лодки. Волны подхватили и принялись ласково убаюкивать судно. Ветер едва касался кожи.

Человек закрыл глаза и тут же увидел возлюбленную. В груди потеплело и заболело одновременно. Но назад пути не было. Он отдал себя судьбе и океану, по волнам которого не спеша плыл в неизвестном направлении.

Через несколько часов, когда Луна неуклюже, сонно уходила за горизонт, а звёзды в печали засыпали, из воды радостно сверкнуло Солнце. Его широкая и яркая улыбка стёрла последние мазки темноты на небе, разбавила воду в океане. Волны приветливо зашумели в ответ, набегая друг на друга в попытках помахать Солнцу. Им ничего не мешало — лодки на их поверхности уже не было.