Тени наших дней

Эшли Дьюал, 2021

Кирилл молод и хорош собой. Живет в Москве, совмещает учебу в университете и работу в престижном издательстве. У него есть все для комфорта, вот только Кир не чувствует себя счастливым. В попытке сбежать от проблем он совершает то, на что не решился бы никогда в жизни: возвращается в родной город. Здесь парню придется разобраться со своим прошлым и начать все заново. Сумеет ли он отыскать компромисс или же приблизится к краю пропасти?

День 58-й

Утро выдалось туманным. Кир приподнялся на локтях, поглядел на часы, поглядел вокруг и, сообразив, что находится не у себя дома, рухнул обратно на подушки. Сквозь плотные шторы прорывалось солнце. Его лучи засвечивали глянцевые постеры рок-групп, которые скрывали старые стены. «Kiss», «Ramones», «Linkin Park». Внезапно Кирилл вспомнил, как крепил плакаты на скотч и как его мама ругалась, что он портит обои. Нелепость, если подумать. Он все равно развесил постеры, но прилепил их на клей.

Парень неохотно поплелся в ванную, принял душ. Он долго стоял под струями воды, тихо дыша, всматриваясь в тени, которые отбрасывали его голова и плечи. Волосы уже прикрывали уши. Может, отец был прав и стоило подстричься? Может, это не его дело и пусть не лезет со своими советами? Кир плеснул воды в лицо и зажмурился.

Здесь и сейчас. Здесь и сейчас.

— Дерьмо, — прохрипел он и выключил душ.

Чуть позже Кирилл не нашел упаковку с линзами в рюкзаке: собирался впопыхах. Тратить деньги на новый комплект не хотелось, да и сомневался он, что найдет подходящий в этом провинциальном городке. Выругавшись, он достал футляр с очками из верхнего шкафчика и нацепил на переносицу свои старые очки с круглыми стеклами, как у заядлого ботаника. Удивительно, но в школе его не дразнили. Наоборот, называли поэтом. В основном из-за фамилии, конечно. И все же очки вполне хорошо вписывались в его романтический образ.

— Жесть, — пробормотал он, рассматривая себя в зеркале. Прилизанные после душа волосы. Тонкая оправа стекол. Белая майка, которую он успел прихватить с собой. Кажется, Кир не только очутился в прошлом, но и стал прошлым. Не хватало еще идиотского пушка над верхней губой и синяка под глазом. Кажется, начиная класса с шестого он не возвращался домой без ядреного фингала или разбитых костяшек пальцев.

Кирилл спустился на кухню и нашел на столе записку от отца: «Сегодня в ночную, оставил деньги на холодильнике». Парень покосился на холодильник и действительно увидел две сложенные бумажки, прикрепленные магнитом. Интересно, папа и вправду забыл, что Киру уже далеко за двенадцать, или просто решил окунуться в ностальгию?

— Спасибо, но… — Кирилл поджал губы, — я как-нибудь справлюсь.

Заварив крепкого чая, он вновь поднялся к себе в спальню и достал из рюкзака ноутбук. Уж что он не забыл бы ни при каких обстоятельствах, так это свой компьютер. Вся жизнь парня давно перекочевала в ярлыки и папки на рабочем столе. Как выяснилось, его жизнь весила двести пятьдесят шесть гигабайт.

Не считая двух терабайт на переносном жестком диске.

Отхлебнув горячего напитка и поправив на переносице очки, Кир принялся читать почту и составлять план работы. Учеба на последнем курсе института ничуть его не волновала. Он уже давно договорился со всеми преподавателями и появлялся на парах заочно, лишь бы не нарваться на неприятности в деканате. Основная же часть его существования протекала в издательстве, где он устроился на должность выпускающего редактора художественной литературы, и если сначала рабочий процесс вызывал у парня головную боль, сейчас он смиренно выполнял миллион задач одновременно и уже не находил времени на сетования. Единственный минус, гигантский и досадный минус, заключался в том, что у него не хватало времени на собственное творчество. Печатать Кирилл начал в шестнадцать, в тот же год, как переехал в Москву. Он всего-то хотел высказаться, а высказаться было некому, так что пришлось вываливать тонны линчевания на белые страницы. Этот необычный способ рефлексии в какой-то момент перерос в нечто большее, личное. Теперь Кир не разделял себя и свою фантазию, они сосуществовали, подпитывая друг друга. Еще бы вернулось вдохновение.

Парень обернулся, услышав, как в комнату ввалился Джамбо. Пес причалил к хозяину и невозмутимо облокотился мордой о его колено. Он вечно делал нечто подобное, когда ему было скучно. Хитрая псина. Не растеряла навыков даже спустя столько лет.

— Не начинай, — проворчал Кирилл, на что Джамбо жалобно поскулил. — Я занят. — «И я разговариваю с собакой». — Позже прогуляемся.

Джамбо нехотя отстранился, но потом устроился у него в ногах и мирно засопел. Почему-то этот звук подействовал на Кира успокаивающе, и он впервые за долгие годы взялся за работу без удручающей мигрени и желания разломать ноутбук на две части. Стянув очки, парень надавил на глаза и глубоко втянул воздух. Иногда ему казалось, что физический труд куда проще умственного. Он бы согласился разгружать машины, лишь бы не разгружать свалку несвязанных, глупых, а порой откровенно идиотических мыслей творческих гениев. Но кого волнует внутренняя тягомотина? Оценивают и любят внешние успехи. В том и заключается работа любого издателя — создать тренд, а не рассказать о сопутствующих трудностях, с которыми он сталкивался.

Стрелка часов торопливо нагоняла круги на циферблате. Кирилл прошелся по комнате, поредактировал, покурил и поредактировал еще раз. К вечеру его глаза горели, как будто их жарили на солнце, а голова гудела громче прибывающего поезда. Парень свалился на диван, закинул за голову руки и прикрыл глаза. Ему нужно было отдохнуть, отвлечься, но мысли все равно сводились к одному и тому же.

Кирилл выпрямился. Осмотрел тонущую в сумерках крошечную спальню, белые лучи света, отскакивающие от экрана ноутбука, и разозлился. Ему постоянно хотелось придавить глаза руками, словно, отгородившись от суетного мира, он сойдет с жизненных рельсов или же выпрыгнет за пределы повторяющегося круга. Но в темноте факты оставались фактами, и пусть на время краски гасли, реальность оставалась реальностью.

Выругавшись, Кир подскочил с дивана и ринулся к рюкзаку. Достал рубашку, накинул ее поверх майки и растормошил ладонью волосы. Неуклюже подпрыгивая, нацепил один ботинок, потом второй. Джамбо следил за ним пристальным взглядом и не понимал, отчего хозяин замельтешил по спальне, точно ужаленный.

— Хочу продышаться, — объяснил хозяин собаке, — на воздух нужно, иначе свихнусь.

Пес наклонил голову.

— Встречусь с ребятами. Займу чем-то мысли.

Спрятав в карман сотовый, Кирилл спустился по лестнице и остановился перед зеркалом в коридоре. Глаза и правда казались жуткими. Сосуды полопались. Всегда светло-зеленая радужка потемнела, покрылась желтоватым болезненным отблеском. Парень прошелся по щекам пальцами, растянул кожу с каким-то пугающим безразличием и перевел дух.

Забегаловка, о которой говорил Женек, находилась в пятнадцати минутах от дома. Вся их компания варилась в одном районе, так что местом встречи выбрали небольшой бар «для своих», что-то наподобие кафе с дешевым алкоголем и громкой музыкой. В детстве это место казалось святым, особенным. Ни у кого не было такой крепкой мужской тусовки, и они отменно проводили время, напиваясь и приставая к девчонкам. В тринадцать лет еще рано пить, целоваться по углам с незнакомками и сходить с ума, но кто из нас задумывался о последствиях?

Так как на дворе стояла поздняя весна, толпа тусовалась не только в баре, но и снаружи. На потертых диванах умещались по пять человек, на деревянных столах бурлили кальяны и блестели мокрые круги от стаканов с выпивкой. Блеклый дым плавал по воздуху, словно защитное поле, а ветер разносил по округе фруктовые ноты вместе с невнятным шумом.

Кир осмотрелся, не нашел знакомых лиц и лениво потянул на себя входную дверь: тут же спертый, кисловатый запах врезался в него, точно кувалда, и стеклышки очков покрылись мутной пленкой. Он протер их об уголки рубашки и прошел в глубину зала.

Галдящая толпа раздражала. Чьи-то улыбки, шепотки, руки и волосы. Он неспешно брел к барной стойке, намереваясь скорее смочить горло чем-то действенным, но люди путались у него под ногами, сновали перед носом, перехватывали взгляд. Пытались понять, кого он напоминает, ведь в маленьких городках каждый под наблюдением.

— Эй, Поэт! — внезапно послышался мужской голос, и Кирилл обернулся. Женя размахивал руками, сидя с компанией на диванчике около окна. — Сюда!

В тот же миг Кир пожалел, что все-таки вышел из дома.

— Сейчас, — пробормотал он, кивнув однокласснику, а потом подошел к бармену и хрипло отрезал: — мне «Лоусонса», двойную.

Перепуганный сопляк, который наверняка подрабатывал в этой убогой забегаловке, чтобы покрыть счета за учебу, собирался спросить у него паспорт, но передумал. Возможно, его насторожила колючая ухмылка Кира. Бродский не сомневался, что если прямо сейчас ему не нальют выпить, он перегнется через стойку и сметет мордой этого петуха все бутылки.

— Ваш двойной «Лоусонс».

Кирилл осушил рюмку. Горячая жидкость прожгла горло, пищевод, выстрелила в голову, и на мгновение дышать стало проще. Он с неохотой поглядел на улыбающегося Женька и вновь повернулся к бармену:

— Повтори.

Со второй рюмкой Кир не торопился. Протянул пацану деньги, оттолкнулся от стойки и направился к компании ребят, с которой когда-то проводил свободное время. В те дни все время было свободным, так что зависали они вместе круглосуточно.

Женек, Егор, Андрей и Саша. Андрея среди них не было. Наверняка смылся куда-то. Родители у него прилично зарабатывали, так что билетом в высшее общество его обеспечили уже в средней школе. Егор выглядел иначе. Никаких прыщей, короткого чуба и скоб на кривых зубах. Кир даже усмехнулся. Если бы не рыжие волосы, он бы его не узнал. А вот Саша — или Педант, как гласила его кликуха, — ничуть не изменился. Сидел все так же прямо, точно ему в задницу кол всадили. Аккуратно уложенные волосы, идеально выглаженная рубашка…

— Бродский! — взвыли парни почти одновременно и подорвались с мест.

С ними зависали еще две девчонки, но про них временно забыли.

— Какими судьбами?

— Что за артефакт на носу?

— Чего не написал?

— Это что — щетина?

Его обступили со всех сторон. Столько вопросов… Кирилл решил не отвечать. Он обнялся с призраками, пожал их руки, ответил на их улыбки, а потом они расселись по местам, но на лицах у каждого застыло задумчивое выражение.

— И вот ты здесь! — торжественно объявил Педант, сверкая голубыми глазами. Его мамаша изрядно издевалась над ним в детстве: начищала его вещи, пичкала таблетками и звонила по пять раз на день. Так странно было видеть, что он оставался прежним Сашей с ровным пробором и рубашками из хлопка, от которых разило порошком за пару метров.

— Ага, здесь, — криво улыбнулся Кир.

— И это я его нашел, — напомнил Женя.

— Еще бы.

— Увидел знакомую физиономию и сначала решил, что показалось, но нет, вот же он, Поэт собственной персоной, все тот же смазливый писака в очках. У отца стащил?

— Свои раскопал.

— Ты похож на археолога, — промурчала симпатичная светловолосая девушка с розовыми кончиками и села к Жене на колени. В носу у нее торчал пирсинг. Рваная юбка задралась, открывая вид на крупные ноги, обтянутые ядрено-красными колготами.

— На археолога?

— Угу.

— А ты похожа на девушку моего друга, — очаровательно улыбнулся Кирилл.

— Надо же, какой догадливый, — вмешалась вторая незнакомка и скучающе подперла рукой подбородок. У нее были непослушные каштановые волосы, которые торчали во все стороны, карие глаза и молочная кожа. Между бровей залегла тонкая складка. Киру почудилось, что это морщинка, но, присмотревшись, он понял, что это шрам.

— Соня сегодня не в настроении, — присвистнул Егор, облокотившись о спинку дивана.

— Я прекрасно себя чувствую.

— И поэтому злишься целый вечер.

— Я не злюсь.

— Злишься, — кивнул Женек.

— Да нет же.

— Ага, — согласилась его подружка и протянула Киру руку: — Маринка. А эта дикарка — моя лучшая подруга. Она повздорила с преподом, вот и испепеляет всех взглядом. Сам знаешь, в универе проблем не оберешься, если язык за зубами держать не умеешь.

Кирилл притворился, что ему интересно, повернулся к Соне и попытался улыбнуться, но вышло довольно убого.

— И с каких это пор ты вискарь пьешь? — вдруг спросил Педант и приобнял Соню за плечи.

Кир не сомневался, что через какое-то время начнется викторина: «И с каких это пор». А еще он не сомневался, что в какой-то момент ему дико захочется свалить на Северный полюс. Друзья из прошлого — это как дешевая выпивка. Весело только в самом начале.

— В Москве вариантов не так уж и много, — наконец ответил он.

— Да неужели.

— Всего один.

— И какой?

— В дрова, не важно, каким способом, лишь бы отключиться после рабочей недели. Виски — надежное средство.

Кир разом осушил рюмку и со стуком поставил ее обратно. Маринка отчего-то загадочно заулыбалась, прокатившись острыми ноготками по губам.

— В любом случае пить ты научился именно здесь, — гордо провозгласил Женя.

— И похмеляться.

— Где сейчас работаешь? — подавшись вперед, спросил Егор и смахнул тыльной стороной ладони испарину со лба, на котором проглядывались грозди веснушек. — И как с учебой? Экзамены на носу, а ты причалил к родному берегу.

Кирилл растянул губы в улыбке. Все на него пялились. Хотелось провалиться под стол. С другой стороны, подобные разговоры отвлекали от дурных мыслей, так что план «пойти-проветриться, а заодно-взять-себя-в-руки» отлично работал.

— Кого волнуют экзамены?

— Вот и я о том же, — возмутилась Соня и подвинулась ближе к краю, из-за чего рука Саши упала с ее плеча. Девушка притянула к себе сок и измотанно покачала головой. — К черту экзамены. Как будто кому-то есть до них дело.

— Работодателям, — сумничал Педант, явно обиженный, что Соня от него отсела.

— Не смеши.

— Лучше притворись, что все в порядке.

— Не собираюсь я притворяться.

— А что сделаешь? Насрешь на оценки?

— Вот! — хихикнула Марина. — Послушай Санька, иногда нужно просто забить.

— Забить? — Соня усмехнулась, но отчего-то Киру показалось, что ей не смешно.

— Да ладно тебе, не драматизируй.

— Я же королева драмы.

— Серьезно.

— И я серьезно. Тебе насрать, мне насрать. Всем насрать. Отлично. — Девушка встала из-за стола. — Схожу на улицу.

— Да брось.

— Эй, — Саша крепко схватил ее за запястье и потянул обратно, но Соня стояла ровно. — Мы же хотим как лучше. Ты нарываешься на неприятности, а учиться осталось пару месяцев.

— О чем вообще разговор? — вмешался Кир, поглядев на незнакомку. Та невольно перевела на него взгляд. На ней была черная обтягивающая кофта с открытыми плечами. Плечи у нее казались такими хрупкими, что, думалось, прикоснись к ним рукою, и они обратятся в безобразные осколки. — Какие-то проблемы?

Софья заправила за уши волосы.

— Никаких.

— Не похоже.

— Они с тобой не согласятся.

— Они могут ошибаться.

— Всегда говоришь то, что люди хотят услышать?

— Тогда бы я говорил шепотом и сказал, что ты права, а они — нет.

— Чего? — Девушка прыснула со смеху.

Кирилл заулыбался. Пожалуй, виски только сейчас ударил в голову. Он с такой легкостью достал из кармана бумажник и выложил на стол пару идеально ровных купюр, что почувствовал себя героем американского вестерна.

— Закажете мне еще две рюмки? — спросил он, повернувшись к ребятам. — А я проветрюсь.

— У тебя щеки покраснели, Поэт.

— С какой это стати ты рассматриваешь мои щеки?

— С той, что они находятся на твоей самодовольной роже, — захохотал Женек.

— Просто закажи выпить.

— Слушаюсь.

— И хватит на меня пялиться.

— Соскучился. Твоя смазливая физиономия — лучший антидепрессант.

— Иди к черту.

Соня уже направилась к выходу, так что Кирилл неторопливо последовал за ней.

Девушка выбралась из помещения и спряталась за угол забегаловки. Присела на широкий подоконник и, шмыгнув носом, подогнула к груди колени.

— Сигарету? — спросил Кирилл, облокотившись о холодную стену.

— Нет.

— Уверена?

Соня не ответила, и тогда он присел рядом, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Его завораживала тишина в этом городе. Несмотря на неясный, робкий шум, доносящийся из-за спины, более приятного музыкального сопровождения он уже давно не слышал. Кирилл прикрыл глаза. Втянул сладкий воздух. Выпустил облако дыма. Оно взмыло в небо, точно пар, отскочивший от горячих губ, и затерялось в порывах ветра.

— Помогает?

Ее звонкий голос ворвался в реальность неожиданно. Кир обернулся и увидел, что Соня за ним с интересом наблюдает. Она держалась пальцами за край подоконника и наклонялась немного вперед, будто земля притягивала ее магнитами.

— Что помогает?

— Сигареты. Неужели становится лучше?

Парень нерасторопно пожал плечами.

— Вроде того.

— Вроде того?.. — переспросила она. Казалось, данный ответ не пришелся ей по вкусу. — Ты гробишь свое здоровье ради эффекта «вроде того»? Умно.

— Ты тоже его гробишь.

— Неужели.

— Прямо сейчас.

— Каким же образом?

— Дышишь, — Кир безразлично отвернулся, — дышать тоже вредно.

— Весомое замечание. Предлагаешь не дышать?

— Предложил бы, будь это возможно.

— Это возможно.

— Но проблематично.

— Весьма, — кивнула Соня и заправила локон волос за ухо. — Рад вернуться домой? — Кир собирался ответить, но девушка опередила его: — Хотя стой, не говори. Не сомневаюсь, что твой ответ как-то связан с этим страдальческим выражением лица.

— Почему всем хочется рассмотреть мое лицо?

— Нечем больше заняться.

— Ваши проблемы.

— Твои, раз тебя это беспокоит.

— А ты… — Кирилл затянулся и посмотрел девушке прямо в глаза. Они у нее были весьма странными, раскосыми, как у эльфа. — Я тебя не помню.

— И не вспомнишь.

— Не училась с нами?

— Учусь с Мариной в универе и, честно говоря, подумываю, как бы послать все к черту.

— Ты на каком курсе?

— На втором.

— И уже выдохлась? Не горячись. С преподами обо всем можно договориться.

— Можно, — согласилась Соня и натянуто улыбнулась, словно кто-то потянул уголки ее губ за ниточки, — я как раз знаю одного ублюдка, который пойдет мне навстречу, если я… Как он там выразился? Ах да, «пущу в ход свое очарование».

Кирилл хмыкнул. Дым от сигареты медленно тянулся вверх, и он наблюдал за ним, даже не представляя, волнуют его слова девушки или нет.

— Паршиво, — наконец ответил он.

— Омерзительно.

— Он только болтал?

— К счастью.

— Молодой?

— Лет тридцать. Может, сорок. Разве это важно?

— Ну да. Есть желание. Есть извращение.

— Действительно считаешь, что приставать к студенткам — нормальная практика, если у вас небольшая разница в возрасте?

— Во-первых, не говорил я такого, — ткнув сигаретой в сторону Сони, отрезал Кирилл, — а во-вторых, ты красивая девушка. Если твоему «профессору» едва стукнуло тридцать, что ты от него хочешь? Он сам еще студент. Отчасти.

— Отчасти, — повторила низким голосом девушка и не удержалась от смеха. Она покачала головой и с укором уставилась на собеседника. Было в ней что-то бунтующее, непослушное. Она ставила под сомнение каждое слово и прожигала глазами, наверняка зная, как ее острый взгляд действует на окружающих. — Тебе легко рассуждать. Никто из учителей не представлял тебя голым.

— С чего ты взяла? — самодовольно ухмыльнулся Кир.

— О господи.

— Уверен, кому-то определенно хотелось бы узнать, каков мой пресс на ощупь.

— Да брось.

— Слушай, у тебя всегда есть варианты. Носи паранджу, выкинь обтягивающие кофты…

— То есть вопрос в выборе одежды? Боже, только не говори, что ты из тех, кто считает, что женщина сама виновата, если ее зажимают в переулке.

— А ты не притворяйся, что у тебя нет мозгов и ты не видишь разницы. — Парень выкинул окурок и посмотрел на Соню. — Знаешь, сколько уродов разгуливает по улицам?

— Я не поджидала уродов в коридоре университета.

— А они не только по темным уголкам прячутся.

— Разве я одета вульгарно?

— Ты выглядишь сексуально.

— Я — женщина, я выгляжу сексуально бо́льшую часть времени.

Кирилл в изумлении вскинул брови. Он не ожидал подобной прямоты от незнакомки.

— Что? — воскликнула она, обхватив себя руками за талию. — Это неоспоримый факт.

— Некоторые девушки с тобой бы поспорили.

— Удачи им. И все же я не собираюсь шарахаться от каждого звука просто потому, что для мужчины любой мой вид — красная тряпка. Неужели вы не можете себя контролировать?

— Можем.

— Ага.

— Я же веду себя прилично.

— Только потому, что у тебя голова другим забита.

Кир отвернулся и прошелся пальцами по волнистым волосам.

— Ну да, — с неохотой ответил он, — я обратил внимание на твои плечи, если ты об этом.

— А еще обратил внимание на дверь. Раз девять. — Соня осторожно облокотилась спиной о грязное стекло и почесала щеку. На коже появились красные полосы, но они мгновенно исчезли. — Зачем пришел, если не горел желанием увидеться с ребятами?

— Кто тебе такое сказал?

— Да брось. Ты будто причалил на похороны.

Кирилл внезапно не удержался и как-то надрывно усмехнулся. Приподнял очки и надавил пальцами на переносицу, пытаясь заглушить гул, взорвавшийся между висков.

— Интересное сравнение.

— Ты в порядке?

— В полном.

Девушка нахмурилась. На улице постепенно становилось холоднее. Она растерла ладони и прижала их к коленям, не понимая, каким образом разговор зашел в данное русло.

— Наверное, я много выпил.

— Может, на пустой желудок?

— Может.

— Пойдем обратно. Закажешь еды, и полегчает.

Если бы от проблем можно было избавиться с помощью отменного жаркого, вот бы жизнь изменилась! И не только у Кирилла, но и у всех людей на планете.

— А знаешь… я ведь не собирался приезжать. Купил билет за два часа до отправления. По телефону предупредил начальника. Папе и вовсе ничего не сказал. Звучит по-идиотски.

— Нисколько.

— Думаешь?

— Ну, всем иногда хочется все бросить и сбежать. Я бы тоже сбежала, но понятия не имею куда. Тебе нравится Москва?

— Я к ней привык.

— Это не ответ на мой вопрос, — растянула девушка и подтолкнула парня плечом.

— Город как город, ну, большой, да, людей много, со временем перестаешь обращать на это внимание. Вообще перестаешь… отвлекаться, — наконец подобрал слово Кир и посмотрел на собеседницу. — Все вечно куда-то несутся. В глаза друг другу не смотрят.

— «Чудесное» место.

— Как будто здесь иначе.

Соня хмыкнула. Поправила рукав кофты, который спустился уж слишком низко, обнажив несколько крошечных родинок на предплечье, и откинула назад голову. Кирилл повторил ее позу и уставился в глубокое черное небо.

— Как-то не верится, что вы с Мариной лучшие подруги, — неожиданно признался Кир. Он с трудом понимал, отчего слова срываются с языка, но решил пойти на поводу у внезапно объявившегося импульса. — Вы совсем разные.

— Ты ни с кем из нас не знаком.

— Я не слепой.

— Поэтому носишь такие очки?

— Смешно, — причмокнул парень, — очень остроумно.

— Ты, кстати, тоже отличаешься от ребят.

— Дети сближаются с теми, кто живет рядом, с кем делят парту. Взрослые выбирают себе друзей осознанно, и я не представляю, каким таким образом ты осознанно подружилась с Мариной, уж прости. Она производит впечатление… своеобразной девушки.

— Составил о ней мнение, руководствуясь наличием пирсинга в ее носу?

— То есть ты со мной не согласна?

— Не умничай, ладно?

Кирилл улыбнулся. Улыбался он с необъяснимым шармом, подобно герою из криминального детектива или любовного романа. Острая ухмылка, ледяной взгляд. Нечто неуловимое, словно предназначенное только для девушки напротив, личное, сокровенное.

— Интересный ты человек, — неожиданно заключила Соня, и парень замер. Она глядела на него не так, как он привык. Не с обожанием или смущением. С любопытством. Люди со временем перестают видеть человека. Видят образ, сотканный из собственных чувств и внешних обстоятельств. Соня пока что его совсем не знала и поэтому смотрела на него, а не на события, которые его окружали.

— Я очень интересный, и это я еще не пустил в ход обаяние.

— Ну да. — Девушка спрыгнула с подоконника и отряхнула штаны. — Пойдем обратно?

— Замерзла?

— Немного.

— Тогда пойдем.

— Ребята скажут, что я тебя украла.

— Не выдумывай. — Кир поправил воротник рубашки и лениво поднялся на ноги. В конце концов, они ждали его столько лет. Подождут еще пару минут.

Они вернулись в бар и заняли места за столиком. Перед Кириллом стояли две рюмки. Он с удовольствием осушил сначала первую, потом вторую. Егор усмехнулся, а Педант выгнул дугой правую бровь.

— Что? — небрежно бросил Кир. — Вымотался.

— Не знал, что вискарь усталость лечит.

— Значит, паршиво ты разбираешься в жизни.

— Ты вчера приехал? — вмешался Женек, поставив на стол костлявые локти. Маринка тут же прилипла к нему, коснулась щекой, словно они не могли существовать раздельно.

— По-моему, ты об этом уже спрашивал.

— Повтори еще разок для публики.

— Да, я причалил вчера, — официально заявил парень, поглядев на давних друзей, — и нет, я не планировал приезжать. Может, покончим с допросом и вы лучше расскажете, как здесь поживаете? Где твои прелестные скобы, рыжий?

Рыжий засмеялся, прикрыв ладонью рот — рудиментарный механизм, привычка, — и сипло выдохнул спертый воздух. Казалось, вот этим вот вздохом он рассказал целую историю о том, как ему тяжко приходилось с брекетами и как теперь легко без них живется.

— Я купил целое ведро грецких орехов.

— Да ладно.

— Ага, смотреть уже на них не могу.

— И прическу сменил. — Кирилл схватил рюмку и принялся вертеть ее в ладонях. Перед глазами заплавали цвета и лица, смешались звуки, но он не подавал виду. — Непривычно, наверное. Смотришь на людей без оранжевой занавески.

Ребята заулыбались, а Егор вяло отмахнулся:

— Да пошел ты.

— Не вздумай никуда идти! — Женя, как всегда, привлек внимание громким возгласом. Его и в детстве было слишком много, но Кириллу, как ни странно, эта черта в нем нравилась. — Я строго-настрого запрещаю тебе шевелиться.

— Рад это слышать.

— Честно говоря, я уж подумал, что ты свалил с нашей королевой драмы с концами. Видок у тебя не располагает к душевным беседам, знаешь ли. Так что классно, что вы вернулись.

Соня невзначай посмотрела на Кирилла. Тот тоже бросил на нее рассеянный взгляд. Уже в следующее мгновение они отвернулись.

— Разве мой видок когда-то располагал к беседам?

— Забыл, как мы подолгу сморкались друг другу в жилетку?

— Ты, может, и сморкался, — Кир прошелся кончиками пальцев по липкому ободку рюмки, — а я всего лишь был рядом и притворялся, что меня это не бесит.

Маринка прыснула со смеху, а Женек закачал головой, точно китайский болванчик, и без особого энтузиазма отпил пива. Потом неряшливо вытер подбородок рукавом кофты.

— Так что насчет работы? — в очередной раз поинтересовался Егор. — Ты чего все бросил и сюда примчался? Начальство адекватное? Или зарплата все равно отстой?

Когда люди спрашивают, сколько ты зарабатываешь, они намереваются, а точнее, хотят услышать, что зарабатываешь ты меньше, чем они. В противном случае разговор быстро превращается в обмен кислыми ужимками.

Кир подозвал официанта и, пока тот прорывался к их столику, стянул с плеч рубашку.

Ему вдруг стало так жарко, что щеки порозовели и заблестели от пота.

— Денег мне хватает.

— Это сколько?

— Это «мне хватает».

— Самая лучшая мера исчисления, — подхватила разговор Соня. — Есть «свожу концы с концами». Есть «мне хватает». И есть…

— «Купаюсь в зелени», — согласился Кирилл.

— Именно.

— И кем же ты работаешь?.. — хрипло спросила Марина, поглаживая затылок Жени, будто он являлся ее личным чау-чау и в любой момент мог сорваться с места, чтобы принести ей фрисби. — Судя по винтажным очкам…

— Я не ношу очки.

— А на носу что?

— Мои линзы… собирался впопыхах, так что…

— И куда так торопился?

— Какая разница? — закатила глаза Соня.

— Тебе без разницы, а мне интересно.

— Интервью у него берешь?

— Ну ты наверняка уже урвала кусочек историй, но мы — нет. Не жадничай.

— Так что насчет работы? — Педант со стуком поставил стакан. Пена в нем всколыхнулась подобно океанской волне и со всхлипом пролилась на столик. Повисла нехарактерная для данной компании тишина, и Кир почувствовал, как к глотке подскочила тошнота, но не от алкоголя, а от паршивого ощущения, будто он — свежее мясо, на которое сбежались изголодавшиеся животные.

— Я — редактор. В небольшом издательстве.

— И что делают в издательстве?

— Издают книги, — с сарказмом парировал парень. Наконец рядом оказался официант. Кир заказал себе картошку и какой-то салат, где, как он надеялся, было много мяса. — А вы?

— Угощаешь? — подался вперед Егор.

— Разумеется.

Ребята оживились, попросили меню, а Саша склонил голову набок, словно все его мысли бильярдными шарами перекатились в левое полушарие.

— Как щедро. Некоторые вещи не меняются.

— Угу. Приятно чувствовать знакомый детству запах.

— Это ты о чем?

— О твоей маме. — Кирилл подпер подбородок рукой и уставился на давнего друга. Лицо у того тонуло в дымчатом ореоле. А может, не тонуло и Кир просто сходил с ума? — Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, она стирала всю твою одежду этим порошком.

— Вот оно что.

— Ну да.

— Занятно, что ты помнишь такие детали.

Ребята засмеялись, а Педант закатил глаза, что делал постоянно, когда ситуация выходила из-под контроля и раздражала его. То есть практически каждые две минуты.

Как долго Кир не слышал их совместного смеха, сочетание призрачных голосов, теперь взрослых, гортанных, знакомых и чужих одновременно. Пересечение давнего прошлого и настоящего, точка в дневнике, которая превратилась в запятую. Он даже не представлял, что вновь окажется здесь, и все же это он, это здесь, и жаль, что нельзя предсказывать свое будущее, ведь тогда удалось бы исправить столько ошибок или же подготовить себя к последствиям.

Кирилл все еще улыбался. Картинка все еще плавала перед глазами. Он надавил пальцами на виски и встряхнул головой, надеясь избавиться от белесых вспышек, но разбередил спящее море. Шум взорвался в ушах подобно гранате, и его плечи сами собой покатились вниз, сами собой сжались в судороге. Смех друзей превратился в отвратительные крики на низкой частоте, движения замедлились, дикость в глазах застыла. Парень едва не свалился со стула, замахнувшись в поисках поддержки, но неожиданно его под локоть взяла Соня.

— Ты чего? — заскрежетал голос. — Кирилл? — Острая стрела. — Кирилл?

Бродский выпрямился и устало посмотрел на нее. Время понеслось с обычной скоростью, голоса ребят приобрели знакомые ноты. Жизнь в забегаловке вернулась в прежнее русло, но взгляд девушки остался там, в поврежденной киноленте, поплывшей на экране.

— Кир? — повторила она, хмуря брови, из-за чего кривой шрам на ее переносице стал более четким.

— Ты мне?

— Нет, себе.

Женек продолжал что-то рассказывать. Кирилл невероятно обрадовался, когда понял, что никто не обратил на его приступ внимания. Никто, кроме Сони. Она продолжала сжимать его ледяную руку с необъяснимой силой.

— Я все еще не поел, — небрежно улыбнулся он, — и я все еще пьян.

— Так не пей, раз становится паршиво.

Парень усмехнулся. В его мире он пил как раз потому, что ему уже было паршиво, а не наоборот. Он прошелся пятерней по волосам, расправил плечи. Поглядел на девушку и выдохнул:

— Я чувствую себя превосходно.

— Считаешь?

— Угу.

— Ты ведешь себя странно.

— Я веду себя обычно.

— Нет, странно.

— Слушай, сделаешь мне одолжение? — Кирилл приблизился к Соне, к ее милому личику с горящими красивыми глазами и тихо проговорил: — Пусть это останется между нами, как тебе идея?

— Но я…

— Вот и договорились.

Он щелкнул ее по носу кончиком пальца, отстранился, а она вскинула брови и посмотрела на него с нескрываемым недоумением. С какой стати он так легкомысленно отмахнулся от явных проблем? И откуда эти проблемы у него взялись?