Когито Нон Эрго

Эрнест Айворович Зариньш

Что делать, если постоянно снятся странные сны? Если видения преследуют, не отпуская? Может ли быть какая-то связь между этими странными снами, и что будет, если начать идти по следу этих необычных видений, которые судьба упорно подсовывает нам на нашем пути?Герой рассказа – простой программист – решил пойти по пути расследования этих, казалось бы, не связанных между собой событий и в итоге оказался втянутым в историю, которая затрагивает судьбы множества людей, а может быть, и всего человечества.

Под серым небом провинции…

Утром я встал разбитый и не выспавшийся. Поставил чайник буквально на автоматизме, нашёл на холодильнике блестящую упаковку из фольги, в которой хранился мой любимый чёрный крепкий чай, бросил в чайник заварку.

«Когда я стану другим, когда я стану другим…» Орало радио в соседской комнате. Я почему-то вспомнил слова другой, до боли знакомой песни, песни, под которую уплывали очертания моей первой родины, яркие глаза вечернего города хищным огнём горели мне вслед, а я отправлялся в город холмов и курганов, где величавый каменный кремль надменно смотрит на длинную, ползущую словно змея между двух холмов, асфальтовую дорогу.

«Когда я проснусь — снова буду один. Под серым небом провинции. Уже зажгутся огни, словно лужи — глаза, Славно капли в воде — все погасшие звезды. Возлежат, лежат на тинистом дне. Эта ночь, эта ночь…»

На дне чашки, которую я опустошил почти что залпом виднелся еле заметный узор из чаинок. Я усмехнулся сам себе. Ведь никогда не верил в эту всю чертовщину с гаданиями, а тут почему-то захотелось вдруг узнать будущее, вот так примитивно с помощью заварки.

Знаки, кругом меня обступали знаки, как разбойники с большой дороги. Чего они хотели от меня, ничтожного слабого человечка?

Я, не веря сам себе, заглянул в чашку. Смешно, но мне на миг показалось, что на меня смотрел человек с топором в странной шапке с длинными ушами, с непропорционально длинной головой.

Я вспомнил про дом, который посетил вчера вечером.

Кто же он был, этот чёртов радиолюбитель? Действительно ли он отпрыск знакомого Глафирьи?

Вспомнились и те несколько моментов, на которые я обратил внимание в доме.

Было ещё не холодно, а человек начал разжигать камин. Да и почему он так упорно заслонял спиной ту часть стены, на которой я заметил те странные следы?

Я твердо решил вернуться на то место, прокрасться в тайне в дом, и исследовать его в тайне от нынешних хозяев. Я отлично понимал, что это считается, согласно нашего законодательства преступлением, но желание добраться до истины было превыше любой гражданской ответственности.

Но сначала я решил подобраться к самому Стасу Коротовскому, тому самому амбалу с замашками бандита и по его собственным словам начинающего радиотехника.

Для этого я сегодня должен был совершить ещё одну, не очень приятную для себя поездку, а именно наведаться к тётке, и занять у неё очередную порцию денег.

Я быстро запахнул на груди старую, потрёпанную курточку которую в народе зовут «пилотная», она колоритно подчёркивала фигуру, а с другой стороны надёжно защищала меня от погодных неприятностей. Говорят, в ней удобно драться, потому что её ткань, упругая и гладкая, не позволяет сопернику за неё уцепиться. Возможно оно и так, но я, если честно не пробовал, и надеялся, что именно это свойство куртки мне никогда не пригодится. После чего я нацепил на плечо старую сумку цвета хаки и выскочил в парадную, где стал дожидаться лифта. Его как назло долго не было, и я решил, пока есть время насладиться прослушиванием любимых композиций.

Достав из сумки наушники, я не глядя засунул их в уши, и нажал на плоский дисплей.

Из наушников донёсся странный хрип. Потом возникло странное ощущение, как будто моя голова превратилась в кусок ваты, пришла боль в висках. Я списал все на обычную подагру, и уже через несколько минут услышал знакомые звуки.

«…Возможно мы уже спускались с небес

Или рождались не раз.

Какая горькая память — память о том,

О том, что будет потом.

Но шины шепчут в ночи

Утешительный бред.

Я слышу крик в темноте,

Возможно это сигнал.

Прощай, чужая земля,

Но нам здесь больше нельзя.

Мы стали легче тумана,

Мы стали чище дождя…»

Я опустил свой наладонник в сумку, и именно в этот момент лифт подъехал разрезав своей какафонией шестерёнок гармонический строй резкой гитары Наутилуса.

Я быстро прошёл мимо подпалённых тут и там старых почтовых ящиков, по привычке зажав нос, какая-то добрая соседка каждое утро кормила около подъезда своих кошек, а те, не стесняясь усталых и забитых граждан метили территорию, и всю дорогу пытались прорваться внутрь, толи для того, чтобы отомстить хозяйке за недобросовестное кормление, толи для того, чтобы попросить добавки.

Но частенько данные кошачьи поползновения заканчивались тем, что под дверью на первом этаже растекалась большая мерзко пахнущая лужа.

Именно из-за такой вот преграды я задержался перед дверью, старательно обходя кошачую отметину, и, видимо это и стало причиной того, что, выйдя из подъезда, я был оглушён петардой, которую кинули буквально за несколько секунд перед моим появлением. К счастью сам я не пострадал, если не считать удушливого облачка дыма, который очень быстро развеялся. Кроме того, тот факт, что перед выходом я задержал дыхание, избавил меня и от запаха гари тоже, чему я был несказанно рад. Я покачал головой и подумал

«Ребятня, что с них возьмёшь?»

После чего продолжил путь по асфальтовым выбоинам в сторону метро. Пока я вилял по влажным от росы дворикам, я заметил за собой слежку. Сначала я не придал значения парочке подростков, которые мирно болтали, сидя на скамеечке, прямо перед небольшим дворовым стадионом, на рижской линии таких было много, они медленно облезали краской, пока очередные дворовые команды стихийно собирались провести свой досуг и погонять мячик. Поэтому я прошёл мимо, практически не обратив внимание на них.

До тех пор, пока один из них, рослый смуглый парень с дредами, не сделал жест рукой, который можно охарактеризовать, как призыв срочно идти за ним, я, хоть и уловил последний момент, когда три здоровых парня двинулись вслед за мной, но решил, что их интерес в отношении меня касается сигарет, или денег на очередное пойло.

Впрочем, уже скоро я понял, что ошибался. Рослый шёл поодаль от остальных, рыская своими тёмными зрачками по окружающему интерьеру, видимо думая, что подобное поведение делает его незаметным в моих глазах.

Я же между тем уже приготовился к нападению. А именно, плотно сжал в руке горсть припасённых именно для такого случая, монет.

Ребята продолжали следовать за мной на приличном расстоянии, так, чтобы не упустить из вида. Вдруг двое из них свернули в соседнюю улицу. Длинный парень с дредами между тем продолжал упорно идти за мной, периодически доставая семечки из пакета и сплёвывая их на мостовую. Я порядком испугался, почему-то подумалось, что эти ребята работают по архаической схеме, один начинает разговор, человек оборачивается, а в это время со спины нападает ещё парочка хулиганов.

Однако, несмотря на мои опасения, парень не дошёл за мной до метро, а внезапно юркнул в какую-то мелкую кафеюшку, так и не дождавшись своих друзей, которые, однако, вскоре появились из-за угла.

Я же пересёк просыпающуюся с утра автодорогу, дошёл до киоска, и, купив свежую газету, обернулся. Газета в случае чего явно поможет мне затеряться в толпе, было бы конечно неплохо сейчас вытащить из кладовки плащ, и срочно переодеться, но к моему глубокому сожалению плаща у меня с собой не было, тем более не было и кладовки.

Я подошёл к тощей, словно исхудавшая статуя, женщине. От ларька, в котором она скучала, разложив на столике свежий журнал сканвордов, аппетитно пахло поджаренной в мундире картошкой.

Я обожал с детства этот запах, с тех пор, когда мы с матерью, вооружившись дежурными пледами и панамками, пускались в долгое путешествие в пригородный лес. Мать брала с собой картошку, яйца, в термосе плескался крепкий горячий чай. Мать в лесу обычно набирала два полных лукошка черники, я же, ведомый знакомым и излюбленным вкусом лесной ягоды, старался напихать себе за щеки как можно больше, не особо волнуясь за результаты нашей тихой охоты.

Мать улыбалась, трепала меня за щёку. Мои светлые вихры сбивались на глаза, она поправляла мне причёску, и стирала с моих пухлых щёчек чёрные отметины от черничного сока своим платком.

Естественно, что я подошёл и купил себе порцию, которая приятно обжигала мои руки теплотой. После чего я решил проверить, наблюдают ли за мной мои преследователи. Для этого я зашёл за киоск и прижался к ребристой поверхности его обшивки.

Я ожидал, что, по крайней мере, один из преследующих меня появится из-за угла, и тогда я смогу его припереть к стене, как в фигуральном, так и в буквальном смысле этого слова.

Но время шло, а никто так и не появился.

Тогда я решил оставить эти хлопоты и двигаться в изначально намеченном направлении, а именно в сторону метро.

И, хотя осмотревшись, я не заметил больше тех парней, зато чётко почувствовал на себе чей-то любопытный взгляд

Я подошёл к витрине вещевого ларька и стал вглядываться в витрину, надеясь увидеть в отражении своего неизвестного преследователя.

Кроме хаотического движения обывателей, такого привычного для рабочего городского люда, я не увидел ничего, и через несколько минут прекратил изображать из себя разборчивого покупателя.