Хроники реального мира. Хранитель

Эрих Иероним фон Корр, 2018

На дворе – 21 век. Хранитель иногда появляется в этом городе. Порой – пару раз в столетие, а иногда и много чаще. Почти четыреста лет он путешествует между мирами, сражаясь с демонами, которых называют тойху. И в северном городе, на берегу огромного озера, он встречает любовь – миниатюрную зеленоглазую ведьму. Впереди у него битва за любовь и за судьбу родного мира, в которой ему помогают друзья: водяной старого озера, фавн, шалун-домовой, бывший солдат и рыжий Кот.

Глава 3.

Мы сидели в роскошных креслах из витой золотистой лозы перед камином в пещере водяного. И это был самый странный камин из всех, которые только можно себе представить, и самый прекрасный из всех, виденных мной где-либо ещё.

Вы никогда не видели зелёного пламени, весело пляшущего по поленьям? Бездымный зелёный огонь завораживал и обдавал волнами тепла. Чуть слышно потрескивали толстенные поленья. Огромный каминный зал освещали несколько роскошных люстр, но их свет сейчас был притушен. Звучала тихая музыка — 'Времена года Вивальди', а если музыка прекрасней? Мой друг знал, что я люблю больше всего. На низком дубовом столике между нашими креслами стояла корзина с фруктами и почти пустая бутылка коньяка. Уже вторая с момента встречи.

— Ты тут многое поменял, — сказал я. — Музыка то откуда?

Водяной небрежно пожал плечами.

— Музыкальный центр, — ответил он. — У меня теперь не только электричество, но и Интернет. Радиомодем. Два компьютера, три телевизора, спутниковое телевиденье, несколько холодильников, морозильная камера, электроплита и много чего ещё…

Я поперхнулся коньяком.

— А чего ты удивляешься? — водяной усмехнулся. — Я больше двух тысяч лет сырую рыбу ел… сколько ж можно! Так раньше рыба была! Да… А сейчас — одни химикаты. Я сырую, конечно, по-прежнему люблю, но предпочитаю норвежскую семгу. Нашу озёрную рыбу есть уже почти невозможно, озеро вообще загадили. А так — наберу себе хвостов в гипермаркете в городе на месяц, и блаженствую! Уху варю, котлеты рыбные делаю… Уху будешь? — спросил водяной.

Я поперхнулся коньяком опять и не смог не расхохотаться. Мне никогда не могло придти в голову, что водяной может любить уху! Ну что-то в этом было неправильное!

Встретил меня водяной в своём любимом образе щеголеватого господина во фраке, но выпили мы уже, да и знали друг друга второе столетие, так что водяной позволил себе расслабиться, и принял более удобный для себя вид: голову он сохранил человеческую, а вот ноги слил во что-то, напоминающее хвост. И теперь уютно растёкся в глубоком кресле.

— Как я раньше без телевизора и компьютера жил, не понимаю! — водяной сокрушенно тряхнул головой. — Книги любил, это да, всю жизнь библиотеку собирал. Но теперь как-то веселее стало. Давай! За встречу! — в который раз предложил этот тост водяной.

И мы опять чокнулись роскошными хрустальными бокалами.

— Деньги то у тебя откуда, Ори? — спросил я.

— Деньги? — водяной довольно хмыкнул. — Я, оказывается, очень богат, Эрих! Во-первых, я нашёл несколько кладов, причем чистых, без охранных оберегов и заговоров. Во-вторых, я нашёл золото — довольно крупную россыпь у южного берега. Тебе золотишка подкинуть не надо, хоть пару пудов? — спросив, водяной довольно улыбнулся. — Продаю по мере надобности, в полцены, конечно. Но покупателей найти — не проблема. Вот с чем проблемы, так это с документами. Не могу счёт в банке открыть, не могу слетать куда-нибудь, или съездить. Ты не поможешь? У тебя то с этими бумажками, как я помню, никогда проблем не было?

Я согласно кивнул головой.

— Не проблема, — согласился я, — и путешествуй себе на здоровье. По стране. Но в банк тебе лучше не лезть. Бумажки то я тебе сделаю, но за бумажками надо быть! Если бумажки есть, а тебя в базе данных нет, то могут быть проблемы. Уж больно просвещённый век наступил, дружище! Кажется, единственное, что ещё может сделать человек в этой демократичной стране без предъявления паспорта — это дышать, а вот для всех иных, более серьёзных действий, гражданину обязательно нужен паспорт. С пропиской, или регистрацией — даже для того, чтобы отправить другу электронное письмо из кафе.

— Прописка? — удивился водяной. — Это то что?!

— Ну, помнишь крепостных? Вот это что-то подобное, но на новом уровне технического прогресса. Все ныне взяты на учёт, мой друг, и государство теперь знает, и кто где живёт, и куда ездит. Они знают, и кто и что кому пишет — особенно в Интернете, кто и что там говорит, или показывает, кто что покупает — продаёт, и как тратит свои деньги. Я очень серьёзно подозреваю, мой друг, что это государство очень хочет знать и то, кто о чём думает, и я боюсь, что рано или поздно это приведёт к чему-нибудь очень плохому.

— Так что, крестьяне до сих пор прикреплены к земле? — поразился водяной, — так вроде же нет!

— Да нет, — вздохнул я, — крестьяне ныне свободны, но зарегистрированы, поэтому им и говорят, что они свободны.

— Что-то тут я не очень понял разницы, — задумчиво сказал водяной, — а меня что, можно арестовать? И, собственно, за что?! Людей спасаю, зла никому не делаю… Больше двух тысяч лет живу в своём доме на одном и том же месте! Так что я, барон, гражданин России, и право на паспорт имею! С этой — пропиской!

Я поперхнулся коньяком в очередной раз. И на этот раз хохотал долго и от души.

Действительно, является ли доброе и мудрое разумное существо, живущее на этой земле более двух тысяч лет, спасающее людей и хранящее озеро, гражданином современной России?

— Ой, Ори, тебе дадут не паспорт! — сказал я, чуть успокоившись, — тебя посадят куда-нибудь в клетку, объявят государственной тайной и будут над тобой опыты ставить, чтоб понять, как ты устроен! А библиотеку твою и коллекции просто украдут. И даже в музеи их не выставят, так как никогда не смогут объяснить, откуда эти сокровища взялись, так что, думаю, их просто по сейфам попрячут. А самое ценное вообще, скорее всего, пропадёт… и окажется в частных коллекциях у правящей верхушки, а там ныне — сплошь одно ворьё. Нувориши, дорвавшиеся до денег и власти, холопьё и временщики. А такая власть — это самое страшное, что может получить народ. Это коллекция тех же монет русских государей стала национальным достоянием, а эти, кто ныне правят — просто всё попрут. А у тебя тут, мой друг, одних золотых монет разных эпох несколько пудов! Ты на их замки посмотри — они тянутся к величию вкуса русских царей, но так и остаются холопами и во вкусах, и во всём остальном.

Водяной лишь тихо и очень грустно вздохнул, но ничего не ответил.

— Давай сделаем проще, — предложил я, — если тебе местные деньги нужны, то я привезу тебе чемоданчик. И оставлю тебе номера своих телефонов, настоящих, а не местных, и пару электронных адресов. Потребуется ещё — сообщи. Банковские карты тебе явно не подойдут — каждый раз твоё фото с очередным лицом будет попадать в базу данных. Да и счета у меня Швейцарские и Австрийские… Интерес вызовешь. Ты только дом в центре города не начинай строить! С большим бассейном!

Я опять улыбнулся. В мысли, что водяной может стать домовладельцем и налогоплательщиком, было что-то от очень специфического юмора.

Водяной же к предложению отнесся серьезно.

— Когда привезёшь? — спросил он. — И, скажи, золото то тебе нужно?

— Пару пудов? — я усмехнулся. — Не стоит и связываться. Для меня сейчас это не деньги, возни больше. Но ты копи потихоньку, очень и очень скоро оно нам потребуется, а бумажки не будут стоить ничего. Трудные времена наступают, мой друг. Войны, войны, кризисы… Большая долгая война начинается на юге, как говорит мне мой немалый опыт в подобных делах. А вот когда привезу…

Я достал телефон и постарался позвонить. Связи, разумеется, не было.

— Над нами почти сорок футов гранитной скалы, — с усмешкой прокомментировал водяной, — связи нет. Я свой радиомодем выводил длиннющим кабелем. Куда звонить то надумал?

— Домой, — ответил я. — У моей домоправительницы доверенность на управление несколькими моими счетами. Надо деньги сюда перевести, заказать, обналичить — подготовить тебе твой чемоданчик. Дня через три принесу. И у меня ещё один очень важный звонок есть. Так что выходить из пещеры придётся, Ори.

— Домой позвонить — это понятно. А кому ещё у тебя может быть 'важный звонок'? — спросил водяной, не скрывая лёгкого сарказма, — давно у тебя серьезные дела с людьми появились?

И я, не торопясь, подробно, рассказал ему о своей встрече с ведьмой. Почти всё.

Водяной молчал несколько минут, неторопливо потягивая коньяк.

— Экра, значит, у неё поселился, — неопределенно протянул он. — Его то я знаю. Он тут у нас недавно появился, сразу после последней большой войны. Понаехали тут…, — с твёрдым прибалтийским акцентом добавил водяной. По-русски он почти не говорил ещё, только по-немецки и по-французски, но по-немецки явно лучше, как я помню. Мы с ним встречались несколько раз, он ко мне к озеру знакомиться приходил. О своей хозяйке он тогда рассказывал мало, но сказал, что она ведьма и что он давно этой семье служит… Но ты говоришь, что она очень сильна?

— Самая сильная из всех, что я когда-либо видел. Я отсвет её ауры на стенах кафе сперва принял за следы ауры тойху. Я уже воевать собрался, Ори. Она очень сильна, — сказал я убежденно.

— Упаси нас, Судьба, от тойху, — тихо прошептал водяной. Не хочу большой войны. Опять моё озеро бомбить будут и трупами закидывать… Дамочки голенькие купаться перестанут, телевидение отключат и Интернет. И где я буду норвежскую сёмгу покупать?! Красную рыбу в озере уже даже мне достать трудно. Окуней опять лопать?! Так надоели они мне! Нет, не хочу я большой войны, — убежденно сказал водяной. Если помощь потребуется, обращайся. Я и сам помогу, и друзей попрошу, если надо будет. Мы тойху не любим, ты же знаешь. И войны не любим. За мир и дружбу! — предложил Ори очередной тост.

И мы опять выпили.

— И ты в неё влюбился, — убежденно сказал водяной.

— Как догадался?! — искренне удивился я.

— Барон, я знаю, кем ты являешься сейчас, но рождён ты был человеком. И человеком ты всё равно остался, а я уж за свою жизнь научился в вас, людях, разбираться. Ты хоть помнишь, сколько мне лет?

— Помню, что больше двух тысяч, — я смутился.

— Две тысячи шестьдесят восемь, — обиженным голосом поправил меня водяной. — Я же тебе говорил! И что думаешь делать теперь? — спросил он после паузы.

Я неопределённо пожал плечами.

— Если честно, я приехал к тебе… поговорить, — ответил я.

— Поговорить, значит, — водяной усмехнулся. — Эрих, я не хочу терять друга, так что совета в делах сердечных ты от меня никогда не услышишь. А поговорить… да… можно…

И мы молчали какое-то время. Я потягивал коньяк и не мог оторвать взгляда от игривого зелёного огня.

— Как ты это делаешь? — спросил я, кивнув на пляшущие в камине зелёные язычки пламени. И, хотя я и видел этот камин далеко не впервые, но вот почему-то решил прояснить для себя, в чём же тут дело, только сейчас. Раньше я этот чудный зелёный огонь воспринимал почему-то как само собой разумеющееся — как рассвет, или самого водяного.

— Огонь?! А ты не видишь? — удивлённо спросил водяной. — У меня в камине огнёвки живут. Очень редкие, правда — зелёные. Но мы дружим уже очень давно, привыкли друг к другу. Приглядись, — предложил Ори.

Я присмотрелся. И, действительно, язычки пламени только казались хаотичными сполохами — вокруг брёвен плясали тонкие полупрозрачные фигурки порхающих многокрылых мотыльков.

— Они очень любят музыку, — сказал водяной. Им лишь бы танцевать! А музыку выключишь — так едва-едва слабые огоньки вокруг брёвен будут. Они сразу спать соберутся. Я им на зиму, прежде чем в спячку лечь, камин топляками битком набиваю, так им до весны хватает. Они очень любят сосновые топляки и музыку. Вот такие у меня есть друзья…

Я был восхищён.

— А если хоть одна из них в лес попадёт? — спросил я.

— Леса не будет, — кратко ответил водяной. Они, конечно, не такие умные, как один мой друг, который умудрился в ведьмочку влюбиться, но они же разумные! Посмотрю я на то, как и у кого получиться потушить разумный огонь! У людей так точно не получится. Тут проливной многодневный ливень нужен и несколько заклинаний. Без нас, водяных, людям не справиться. Мы же с огнёвками раньше тысячи лет воевали, вылавливали… Их, наверное, на воле уже и не осталось. Раньше они каждое лето леса вокруг наших рек и озёр выжигали. А эти — зеленые, — водяной грустно усмехнулся, — самые редкие в мире! Сейчас-то мы друзья, забыли они уже вольные леса, а когда-то они едва не сожгли меня живьём. Первых трёх поймал я сам. Давно, очень давно. Я был тогда совсем молодым и глупым. Сейчас бы я никогда на такой риск не пошёл.

— А сейчас их сколько? — спросил я.

— Десять, — ответил водяной. — Огнёвки очень медленно размножаются. Раньше считалось, что в неволе они вообще не могут иметь детей, но этим у меня, значит, хорошо… Да и лет уже прошло очень много, было время забыть обиды. И — музыка. Они безумно любят музыку! Странно, правда? Живой огонь любит музыку! Я раньше им на скрипке играл, пока все эти технические чудеса не появились. Долгими ночами я играл на скрипке, а они танцевали, — голос водяного был тих и грустен. — Так ты собирался звонить? — спросил он.

Я взглянул на часы.

— Да, надо, — подтвердил я.

— Домой и ведьмочке? — уточнил водяной.

— Именно так, — ответил я, — домой, а уж потом — ведьмочке. Её зовут Ольга, и она, кажется, не знает, что она ведьма.

Водяной на минуту замолчал, катая бокал с коньяком между ладонями.

— А знаешь, Эрих, пригласи-ка её в гости к нам! — предложил он.

От удивления я даже не сразу нашёлся, что ответить.

— Я хочу на неё посмотреть. Ты все-таки один из немногих моих друзей, барон, — сказал водяной.

Размышлял я не очень долго.

— Я попробую, — согласился я. — Проводи меня наверх, пожалуйста.

Выйдя из упругого воздушного пузыря, в котором водяной доставил меня на поверхность, я невольно залюбовался озером. Заканчивался чудесный летний день. На озере стоял абсолютный штиль, и не было ни ветерка.

С командой на перевод денег я справился быстро: я позвонил домой и произнёс фрау Хельге всего три кодовые фразы, третья из которых была одноразовым ключом, озвучивала сумму перевода и код счёта получения.

Со вторым звонком было сложнее. Набрав номер Ольги, я почти минуту не решался нажать на кнопку вызова. Водяной весело кувыркался в воде, пару раз игриво брызнув на меня водой. То ли коньяк уже во всю и на него действовал, то ли настроение у него было хорошее. Ещё бы выпрыгивать из воды стал с мячиком, как дельфин! И это на третьей тысячи лет жизни!

Трубку Ольга взяла на втором гудке.

— Да! Это кто? — спросил меня чуть хрипловатый знакомый голос. Где-то играла музыка.

— Экра все так же к девочкам пристаёт? — задал я встречный вопрос.

— Это ты! — Ольга явно обрадовалась. — Я у себя в баре! Приезжай! Рыжик тут достал уже всех! Лежит в кресле, где ты сидел, и никого его занять не пускает, сразу шипит, как тигра злобная. И иногда мяучит, как плачет. Есть отказывается категорически. Ты что мне с котом сделал?!

— Подружился, — честно ответил я.

— Как тебя зовут-то? — спросила Ольга, — мы ведь даже не познакомились!

— Ну, что указано в очередном паспорте, не очень важно, а на самом деле — барон Эрих Иероним фон Корр к Вашим услугам, леди! — ответил я.

В трубке повисла тишина. Если честно, я бы не удивился, если бы девушка повесила трубку.

— И что делает сейчас господин барон? — с непередаваемой интонацией легкого сарказма спросила Ольга.

— Сижу в гостях дома у друга, мы пьём коньяк и приглашаем тебя в гости к нам, — ответил я.

— Так приезжай с другом! — предложила Ольга.

— Понимаешь, Ольга, это не очень удобно… Мой друг — водяной. Он живёт в своей пещере за городом. У него огромная библиотека и камин с зелёными огнёвками, а ещё у нас почти ящик коньяка и море пива. Кругом спокойное озеро и очень красиво. Мы из пещеры вышли, чтобы тебе позвонить… Из неё просто позвонить невозможно, стены очень толстые. Ты приедешь? — спросил я.

В телефоне на несколько секунд повисла тишина.

— Ты хочешь сказать, что ты сейчас в гостях у своего друга — водяного, в его пещере пьёшь с ним коньяк? — уточнила Ольга.

— Да, — удручённо подтвердил я. — У него в камине живёт зелёный живой огонь, огнёвки, вернее, зелёные. Здесь сухо и тепло. Мы просто давно не виделись, вот и…

— Вы много выпили? — деловито поинтересовалась Ольга.

— Почти две бутылки конька, — честно ответил я, — но что для водяного, что для меня — это как слону дробина. Правда-правда!

— Там у вас машину поставить можно где-нибудь рядом? — спросила Ольга.

— Нет, — ответил я. — На дороге поставить негде, а до озера ещё лететь надо над зарослями довольно далеко.

— Я летать не умею, — удручённо ответила Ольга.

— Я тебя встречу, — пообещал я. — Ты приедешь?

— Я приеду, — ответила Ольга. — Возьму фруктов, шоколада, и из чего ужин

приготовить. Объясняй, куда ехать?

— Подойди к окну бара, — попросил я, — там у вас стоянка такси напротив, ты красную девятку видишь?

И я назвал ей номер машины.

— Вижу! — почти тут же ответила Ольга.

— О! Скажи водителю, что тебе нужно туда же, куда он днём отвозил за город мужчину с большой сумкой в чёрных джинсах и куртке. Не мог он меня забыть, я уверен. Будешь подъезжать — позвони. Я тебя встречу.

— До встречи! — коротко ответила Ольга и отключилась.

Я убрал телефон в карман и тут заметил довольное лицо водяного. Тот плескался у самого берега и не пропустил ни единого слова из нашего разговора.

Лениво поводя своим роскошным дельфиньим хвостом, он поинтересовался: Ты ей сказал, что пьёшь коньяк с другом-водяным в его пещере, в которой в камине живёт зелёный живой огонь, и она согласилась приехать?

— Именно так, — подтвердил я.

— Героическая женщина! — восхищенно заключил водяной.

— Ты помнишь, где у меня гостевая комната? — спросил он, — для тебя, кстати, готовил. Там и камин есть. Кровать огромная. Туалет с душем в комнате напротив. Пару огнёвок я в камин гостевой сейчас переселю, чтоб нагреть успели, — деловито начал рассуждать водяной, — вода в душе, правда, только холодная… Где кухня, ты знаешь. Утром готовьте завтрак и меня подождите. Я рано утром по своим делам отлучусь, а то браконьеры сетей опять кругом моего дома понаставили — устрою им радостный сюрприз. Не захотите ждать, так можете сами вынырнуть. Тут не глубоко, не растаете.

— Ори! У тебя есть хоть капля деликатности? — спросил я. — Я девушку увижу второй раз в жизни! Какое утро? А леди, как известно, всегда имеет право передумать!

— Дурак ты, хоть и с крыльями, — хохотнул водяной и брызнул в меня водой. — Леди всегда принимает решение в первую минуту. Я пошёл вам комнату готовить, а ты сиди и думай.

И водяной бесшумно растворился в воде.

Я же решил последовать его совету: собрал топляка, коры, и очень быстро соорудил костер. Зажигалку я оставил у водяного в каминном зале, так что пришлось извлекать огонь по-другому: я выбрал взглядом кусочек коры в глубине сложенной кучи дров и сосредоточился. Главное тут было не перестараться, а то вместо костерка я запросто мог получить оплавленную яму в граните — огонь тоже бывает разный. Тот, которым я сжигал бесёнка, поселившегося на таксисте, не имел ничего общего с тем, что мне требовался сейчас.

Огонь занялся сразу — у меня получилось всё сделать аккуратно. Хорошо, что хоть сигареты я не забыл. Прикурив от костра, я бросил взгляд на озеро. И вовремя: вдали на водной глади озера появилась маленькая точка — приближалась моторная лодка.

А вот это было совсем не вовремя. Продираться на встречу с Ольгой сквозь густые прибрежные заросли мне очень и очень бы не хотелось. И потом мне бы ещё предстояло проводить её сквозь них же обратно к озеру. Да и визит в гости к водяному, задержись эти путешественники где-нибудь поблизости, пришлось бы отложить. Ситуация могла сложиться не очень удобная…

Лодка приближалась очень быстро. Я не стал напрягать зрение, хотя и мог, при желании, рассмотреть этих визитёров, как сквозь пятикратную подзорную трубу. Вместо этого я присел у костра и стал подбрасывать в него мелкие веточки.

Что может быть естественнее зрелища отдыхающего, проводящего время у костра у озера в тёплый летний вечер? Удочки только мне не хватало для полноты и естественности картины. Хотя место было, конечно, мягко говоря, очень редкое для посещений и рыбалки… Но, как известно, нет таких трудных мест на планете, куда не может завести рыболова-любителя его страсть, а удочки могли бы быть и на берегу.

Моторка же была уже почти рядом, и её пассажиры стали видны абсолютно чётко и без всякого напряжения зрения.

В катере были двое мужчин, один из которых стоял у руля, второй же, стоя, рассматривал меня в большой морской бинокль. И веяло от них чем-то для меня непонятным — они слишком далеко от меня находились, чтобы я мог их почувствовать по-настоящему, но даже то, что я мог уловить, было чем-то странным.

Это не было угрозой, нет, но их любопытство было необычным. За годы и годы своих странствий я научился чувствовать такие вещи безошибочно.

Лодка сбавила ход, медленно делая полукруг вокруг гранитной скалы, под которой жил водяной. Всё это время мужчина — тот, что до этого стоял с биноклем, что-то внимательно рассматривал в довольно большом ящике, что был прикреплён к левому борту лодки так, что ящик нависал над водой. Потом лодка, завершив полукруг вокруг скалы, опять взревела мощным мотором и легла на обратный курс, очень быстро удаляясь.

Костер горел почти без дыма — если сверху костра постоянно подбрасывать мелкие сухие веточки, что я и делал, то можно добиться того, что дыма не будет почти совсем.

Я всю свою жизнь безумно любил живой огонь. Это осталось у меня с тех времен, когда я так часто грелся у огромного камина в своём замке в детстве, столетия тому назад. И с тех пор ничто и никогда так не успокаивало мне душу, как вид живого огня.

Время бежало абсолютно незаметно.

— Интересно, удастся мне уговорить водяного подарить мне парочку сказочно прекрасных зелёных огневок? Покупать у друга как-то неудобно… Да и что можно предложить водяному?! Озеро заселить ему красной рыбой так, чтобы по их спинам можно было ходить? — подумал я.

— Кто приезжал? — спросил вдруг сзади меня знакомый насмешливый голос.

Я обернулся и слегка опешил: Передо мной стояла дама средних лет с простодушным круглым лицом в веснушках и с более чем лишними формами. В зелёном купальнике в белых ромашках, из которого все эти формы выпирали во все стороны.

— Ори, ты?! — потрясённо спросил я.

— А ты кого ждал, мыслитель? Мерлин Монро? Можно, конечно, и ей прикинуться, но зрители тогда точно долго бы нас не покинули. А так сидит парочка на берегу, чего ж тут необычного? Лодка для меня незнакомая, — уже серьёзно сказал водяной, — я всех, кто только в этой части озера появляется, знаю и помню. Эта тут впервые. Кто в ней сидел то?

— Двое. Один с биноклем. Рассматривали меня и берег. Сделали полукруг вокруг твоей скалы и ушли обратно, — чётко доложил я, — а ещё на борту был какой-то прибор, похоже, для сканирования дна.

— Утопить, что ль? — задумчиво спросил водяной, — на озере ведь и шквалы бывают неожиданные.

И я не мог понять — шутил он, или нет.

— С чего бы это у тебя такие мысли? — удивился я.

— Да мне то до них дела нет, — водяной махнул рукой. — Я просто вижу, что тебе они очень не понравились. Почему-то.

Я лишь удрученно покачал головой. Приходилось смириться с мыслью, что от Ори у меня секретов быть не может.

— Да оставь ты их в покое, — ответил я, — пусть плавают, где хотят. Как твоя рыба всю эту механику переносит, не понимаю?

— Рыба то ещё ладно, а каково мне? — удручённо вздохнул водяной. Двух огнёвок я в гостевую комнату в камин переселил. Обживаются. Я им там сейчас музыку подобрал, думаю, через полчаса в комнате уже жара будет. Будет жарко, классику какую-нибудь поставишь тихо-тихо, они и успокоятся. Разберешься, надеюсь, с регулировкой. Музыкальный центр у тебя там есть, на стене полка с дисками — подберёшь по вкусу.

Бросив взгляд на водяного в очередной раз, я не мог не улыбнуться. Уж очень тётка была колоритной.

— Ты с кого этот вид слизал? — спросил я.

— Да тонула этой весной. Не помню, как зовут, но помню, что работает где-то в городской администрации. Приехали на берег две подруги со своими, как это культурно называется, друзьями? Нажрались так, что едва хрюкать не начали. Ну, а потом данная дама полезла купаться. И начала тонуть. Орет 'помогите', а её друзьям не до неё: кто спит, кто в кустах блюёт… Короче, я её на берег просто вытащил. Тяжеленная она оказалась! Толстая, благим матом орёт, ничего понять не может. Руками машет, ногами дрыгает, ужас! Я её едва не бросил. А что, не нравлюсь? — спросил водяной, и, повернувшись ко мне боком, пару раз подбросил руками огромные груди.

— Нет, ты — великолепен! Великолепна, вернее! И сразу ясно, куда уходит городской бюджет, — заверил я водяного.

— Ольга не звонила ещё? — спросил водяной.

— Нет, — ответил я.

И в этот миг зазвонил телефон.

Бросив взгляд на озеро, я попросил водяного: Ты хоть вид смени, прошу тебя! Не надо… работников администрации. Ты же приличное разумное существо! Я за ней быстро слетаю.

И я нажал кнопку вызова.

— Я на месте, — кратко ответила Ольга, — и куда идти? Тут болото и заросли непроходимые кругом. Шофёр ничего не перепутал? — спросила она.

— Отпусти машину, я сейчас буду. Только отпусти машину и стой на месте, — попросил я.

— Машина уже уехала. Давай, я жду, — ответила Ольга и отключилась.

Я взглянул на водяного. Тётка в цветастом купальнике исчезла. Передо мной стоял господин во фраке и котелке. На его ногах сияли лакированные чёрные штиблеты, а в петличке торчала белая роза. Его усы и бородка были безукоризненны. Монокля ему только явно не хватало. Вот только глаза данного господина смеялись самым нахальным образом. Я в своих джинсах и футболке смотрелся по сравнению с ним форменным плебеем.

— Ну, я пошёл, — сказал я.

— Вернее, полетел, — поправил меня Ори.

— Ну да, полетел, — согласился я.

— На крыльях любви, — елейным голоском дополнил водяной.

Комментировать я не стал, лишь бросив на него осуждающий взгляд, и взлетел.

Ольга ждала меня на том же самом месте, на котором вышел несколько часов назад и я. Но на этот раз она была в белой короткой юбочке и белом же крохотном топике. Лишь тот же бриллиант сиял на её груди маленькой звездой. Рядом с ней на земле лежала сумка. Заметила меня она ещё в воздухе и приветливо махнула рукой. Я бесшумно приземлился рядом.

— Здравствуй. Ты великолепно выглядишь! — сказать ничего более оригинального просто не пришло мне в голову.

Ольга смотрела на меня и удивлённо, и чуть испуганно, как и тогда, в баре, при нашей первой встрече. И так же сияли изумрудным огнём её огромные глаза.

— Здравствуй, — тихо ответила она.

— Бери в руки сумку, а я возьму тебя! И мы быстро слетаем. Лететь я буду очень низко. Не бойся, — заверил я.

— Я и не боюсь… Почти. Но ничего не понимаю, — ответила Ольга

— Я объясню всё чуть позже. А сейчас, пока дорога пустая, давай быстро отсюда убежим, — предложил я.

Подхватив с земли сумку, я с удивлением отметил, что, небольшая с виду, она оказалась довольно тяжёлой. Кирпичи она решила в гости захватить? Но размышлять было некогда. Сумку я вручил Ольге в руки, сам же подошёл к ней сзади и плотно прижал к себе. У девушки оказались очень интересные духи: что-то из коллекции Ямамото, но какие именно, вспомнить я не смог.

Надо ли объяснять, почему летел я, не очень быстро? У моей пассажирки оказалась очень упругая маленькая грудь и железные нервы. За всё время полёта она не проронила ни слова.

Водяной ждал нас у костра во всё том же обличье джентльмена далекого и любимого нами обоими девятнадцатого века.

Оказавшись, наконец, на скале, Ольга вздохнула с явным облегчением. А Ори продемонстрировал мне в очередной раз, что владеет не только умением носить костюм джентльмена, но и обладает его безупречными манерами: поцеловав девушке руку, он сказал с милейшей улыбкой: Ваша красота превосходит только Вашу смелость, леди!

Я прервал его излияния: Ольга, разреши тебе представить — Ори, водяной этого озера. Если бы он был человеком, я бы сказал, что он, вне сомнения, человек чести. И мой друг. Ему чуть больше двух тысяч лет, и он является обладателем одной из самых уникальных библиотек в мире, а также — настоящим ценителем классической музыки.

— Ори, — теперь я обращался к водяному, — разреши представить тебе Ольгу Гелле, мою знакомую. Ведьму. Я ручаюсь за неё и обещаю, что, входя в твой дом, никто из нас не принесёт с собой зла ни тебе, ни твоему дому.

Произнося слова ритуальной клятвы, я бросил взгляд на ведьмочку. Клятва была принята, так сказать, в нашем кругу. С человека что-то требовать никто ничего бы не стал. Я же произносил клятву только потому, что обычного смертного вводил в дом друга.

Наша гостья удивила нас обоих: чуть побледнев, она произнесла чётко и твердо: Я, Ольга Гелле, клянусь, что не принесу зла ни тебе, ни твоему дому, Ори!

Повисла пауза. Водяной был удивлен не меньше меня.

— Приглашаю в гости, друзья! — водяной улыбнулся и едва заметным движением скользнул в воду. От человека у него остались лишь голова с насмешливым взглядом умных глаз.

Первой он пригласил зайти в воду, разумеется, Ольгу. Вмиг окружил её плотным воздушным пузырём и утащил под воду. Меня с сумкой водяной доставил к себе следующим рейсом. Окружая меня пузырём, водяной восхищенно шепнул: Она прелесть! Эрих, у тебя наконец-то глаза оказались на правильном месте!

Ольга стояла перед камином, промокшая насквозь, протянув ладони к языкам теплого зелёного пламени. Под ней уже успела набежать маленькая лужица воды. Под её юбочкой, которая, намокнув, стала почти прозрачной, оказались чисто символические трусики — из тех, необходимость наличия которых была абсолютно не понятна в силу их миниатюрности и воздушности материала. Топик, намокнув, тоже почти исчез. Так что сейчас Ольга казалась обнажённой.

— Пузырь у самого входа в пещеру почему-то лопнул, — виновато пояснил Ори, — очень острая коряга попалась! Так что наша гостья чуть промокла, я очень извиняюсь!

Я лишь выразительно на него взглянул. Комментировать данное происшествие я не стал, хотя и очень хотелось.

Обернувшись ко мне, Ольга восхищенно прошептала: Эрих! Это сказка! Этого не может быть! Но как красиво!

Казалось, её совсем не волновало то, как она сейчас выглядит со стороны.

В ответ я лишь пожал плечами.

— Да люди всю свою жизнь живут в мире, которого не может быть, а он — полон чудес и жизни, которых они просто не видят, — ответил я, пожав плечами. — И, дорогой Ори, — обратился я к водяному очень и очень любезным голосом, — не найдешь ли ты в своём доме, случайно, одно большое полотенце для нашей гостьи?

— Не стоит! — сразу вступила в разговор Ольга, — я и так обсохну, но как красиво! — восхищенно сказала она.

Её глаза не отрывались от пляшущих в камине зелёных живых языков пламени.

— Ори! — сказал я и выразительно посмотрел на водяного.

Хотя, конечно, в душе я и признал, что водяной прав, а ведьмочка гораздо лучше смотрелась бы без ничего вообще. И так было бы теплее у камина, в конце-то концов…

Когда водяной принёс огромное белое пушистое полотенце, наша гостья удивила нас ещё раз: мгновенно скинув с себя всё то немногое, что на ней было, кроме босоножек, она обернулась в полотенце, оказавшееся для неё уж слишком длинным — буквально до пят.

— А где одежду высушить можно? — спросила Ольга.

— На каминной доске разложи, всё быстро высохнет, — предложил водяной.

Ори вернул себе вид джентльмена позапрошлого века и был сама любезность.

Можно было даже на миг поверить в то, что воздушный пузырь, в котором он препровождал гостью в свой дом, лопнул абсолютно случайно. Не водяной, а дитё на третьей тысяче лет жизни, право слово.

Ольга так и сделала — аккуратно разложив одежду на каминной доске. Мы же с Ори притащили ещё одно кресло. Наши с Ольгой кресла мы поставили друг напротив друга — сбоку от нас был камин. Кресло водяного смотрело на камин прямо. В центре этого треугольника располагался низкий дубовый столик.

— Может, ты побудешь маленькой хозяйкой, Оль? У нас куча всего вкусного есть что здесь, что на кухне, да и ты что-то принесла, — предложил я. — Тем более, ты вроде в организации обедов понимаешь явно лучше нас?

— Но какая прелесть! — прошептала Ольга восхищенно, в который раз проведя ладонями у самых языков весёлого зелёного пламени. А помочь… Мальчики, показывайте, где у вас кухня, и что у вас есть! Выпивку оставьте здесь! — распорядилась она.

И Ольга с водяным удалилась на кухню, оставив меня в одиночестве. Причем Ори, по команде Ольги, послушно потащил её тяжеленную сумку. Я же налил себе коньяка, и, катая бокал в ладонях и иногда делая небольшие глотки, ощущал полный покой и блаженство в душе. И лишь смеялись, казалось, зелёные огнёвки в камине — вечный танец живого зелёного огня.

Прошел почти час, а бутылка коньяка лишилась трети содержимого, когда я решил пойти искать этих кулинаров.

Пройдя длиннющую анфиладу комнат библиотеки, я попал в первую оружейную залу музея и не смог не задержаться. Из этой залы шло два коридора — влево уходила ещё одна длинная анфилада залов с оружием, картинами и драгоценностями, которая сейчас была не освещена, а вот вправо вёл узкий проход на кухню.

Но вот то, что я увидел в первой, оружейной зале, прямо на входе, заставило меня замереть на месте: на подставке из чёрного камня стояла банка, или, скорее, аквариум, высотой около пяти футов, снизу она была подсвечена. И вот в нём в воде колыхалось нечто странное: бугристый шар, составленный, казалось бы, из разноцветных драгоценных камней размером с кулак каждый и сбившихся в шар, может, с три четверти фута в диаметре.

Видимых глаз это чудище не имело, но я явно ощутил на себе взгляд живого существа. И — чувство страха и злобы, вдруг пахнувшие на меня. Уж эти вещи я всегда чувствовал безошибочно.

Неожиданно огни этого живого шара стали темнеть, пока не поблекли совсем, а потом шар опустился на дно почти бесцветным комком полупрозрачного желе. Это было что-то настолько странное, что над этим стоило подумать очень хорошо.

— Позже, — пообещал я себе. — Только не сегодня, и только не после такого количества коньяка!

До того, что Ори называл 'кухней', мне пришлось пройти довольно длинный и едва освещённый узкий проход. Но так называть эту залу мог только очень большой шутник — мой друг водяной, или Гаргантюа, наверное, ибо 'кухня' в пещере водяного по размерам не уступала обеденному залу небольшого средневекового замка — уж поверьте очевидцу.

Но в другом месте своей огромной пещеры расположить её водяной просто не мог, так как это был единственный зал в его пещере, откуда было возможно сделать вытяжку наружу самого настоящего камина, с самым обычным огнём. В этот же древний дымоход, уже в новые времена, водяной подключил и вытяжку от обычной современной электроплиты. И легкий дымок искусно спрятанного дымохода никогда не выделялся снаружи, теряясь среди груды огромных валунов, наваленных последним ледником в футах в трехстах от берега озера.

Заглянув во внутрь, я залюбовался открывшейся передо мной картиной: В центре залы стоял квадратный стол самого современного вида, заставленный огромным количеством различной бытовой техники. Вдоль левой стены рядком выстроились два огромных холодильника, морозильная камера и электроплита. На плите при этом что-то булькало и жарилось — на всех четырёх конфорках сразу.

И от стола к плите и обратно очень быстрым шагом мелькала Ольга, иногда вытирая пот со лба — абсолютно обнажённая. Явно мешавшее ей полотенце было небрежно скинуто на один из стульев у стола. Фигурка у неё просто точёная, покрытая ровным золотистым загаром — я залюбовался.

Водяной же поразил меня ещё больше: он стоял за столом у огромного гудящего кухонного комбайна, в котором что-то мешалось и резалось, и пристально следил за таймером времени на его лицевой панели.

Поварёнок просто, а не властелин глубин второго по размеру в Европе пресного озера!

И вот тут я неожиданно вспомнил, где видел такие 'шарики', один из которых сидел у водяного в аквариуме в музее. Вернее — не совсем так они обычно выглядели, но очень уж он был похож… Очень. Этот-то существовал в обычном мире, но я вспомнил тварей, которые, когда я их сжигал, как того бесенка на таксисте, выглядели очень похоже. И похолодел.

— А мне стало скучно, и я пошёл вас искать! — сообщил я, входя в зал. — Ори, с тобой можно поговорить?

— Эрих, только не отвлекай! Мне ещё муку надо обжаривать! У нас на ужин будет чорба из озёрной форели! — восторженно ответил водяной, не отводя взгляда от дисплея кухонного комбайна.

— Ори, это важно, — ответил я. — Нам надо поговорить.

— Ты какую рыбу больше любишь: жареную, или тушёную? — спросила меня Ольга, что-то быстро строгая на разделочной доске.

— Надеюсь видеть тебя одетой как можно реже, ты просто великолепна, — ответил я Ольге, — а рыбу я предпочитаю тушёную в красном сладком вине. — Ори, да оторвись ты на минуту! — попросил я водяного.

— Слушай, барон, Оленька потрясающе знает всю эту кухонную технику! А то я в микроволновой печи так никогда бы сам и не разобрался.

— Уже 'Оленька', — отметил я про себя, отводя водяного в сторону. Ведьмочке явно удалось завоевать его симпатию.

— Что случилось? — спросил Ори озабоченно.

— Ты что за чудо в банку посадил?! — спросил я. — Владыка вод… В первой зале музея в большой банке у тебя сидит, на входе.

— Сам не знаю, — водяной пожал плечами. — Впервые такое вижу, вот и притащил в музей. Странная какая-то зверушка и очень красивая. Рыбу жрёт, но почему-то не гадит. А что? Ты знаешь, что это такое? Я подумал, что это — какое-то новое дитё современной атомной или химической промышленности, вестник, так сказать, прогресса.

Мои предположения переросли в уверенность, а изнутри обдало холодом.

— А где ты её поймал? — спросил я.

— Да у самой моей пещеры, — сказал водяной. — Сидела на дне, огоньками переливалась. Я за ней понаблюдал немного. Она, когда мелкая рыбёшка рядом появлялась, выстреливала щупальце — и — конец рыбке. Я её сачком подхватил и в банку посадил. Я даже не знаю, ядовитая она, или нет, говорю же — я впервые такое чудо вижу…

— Она и не должна гадить, эта тварь, она почти любую органику жрать может, ей расти надо. Тебе очень повезло, что сам ты её не трогал. Следующей её добычей был бы ты, мой милый водоплавающий друг. Вернее — она стала бы тобой. Я думаю, что это очень редкий демон, Ори, может быть даже и какой-то новый демон — водяных, не знаю, раз у твоего дома оказался. Очень странно, что он смог материализоваться в обычном мире, а это значит, что он очень и очёнь силён и безумно стар и опытен, Ори. Но то, что это — самый настоящий демон, а не какая — то новая животина, я уверен абсолютно! Думаю, ему чуть не хватило времени, чтобы накопить достаточно сил, чтобы напасть на тебя и захватить. В этом мире почти так же выглядит бгон — один из самых мерзких и редких демонов, уж очень он похож на эту тварь в банке. Не тойху, конечно, по силам, но тоже очень силён. И вот когда он вселяется в человека, то тот вдруг начинает то кошек живьём жечь, то людишек по подворотням резать… Просто так, для удовольствия.

— А что стало бы со мной? — тихо спросил Ори.

— С виду — ничего, — ответил я. — Только люди стали бы тонуть в твоём озере косяками, а, увидев меня, ты попытался бы меня убить. И тебя бы не стало… Вот и всё.

— Ты спас мне жизнь, — прошептал водяной.

— Тебя спасла Судьба, — поправил я своего друга.

— Ты сможешь это уничтожить? — спросил Ори.

— Надо подумать, как это сделать лучше. Дух бы я сжёг легко. Слизень этот зажарить — тоже не сложно, но разный огонь есть в этом мире, Ори, поверь… Не так просто это объяснить, Ори, но если эту медузу просто кинуть в огонь, или я сожгу её обычным огнем, сгорит только тело, дух уйдёт и опять начнет копить силы. Я могу не успеть его перехватить. Очень редкая тварь! Но эта, конкретно, надеюсь, живет только в воде. Думать надо. На бгона он только похож, но вижу что-то подобное я впервые, — ответил я.

— Не помешаю? — раздался сзади голос нашей гостьи.

Мы обернулись на подошедшую Ольгу. Она стояла со сковородкой в руке, обнажённая и прекрасная.

— А кто такой 'бгон'? — спросила она.

Мы потрясенно замолчали, я так сразу забыл обо всех демонах всех миров.

— У меня просто очень тонкий слух, — виноватым голосом сказала Ольга. — Мне помощник нужен. Там немного осталось, и будем обедать!

— Действительно, давайте закончим готовку, а уж потом обсудим, что делать дальше, — согласился я.

Когда мы, загруженные тарелками, кастрюлями и сковородками, возвращались в каминный зал, то, проходя мимо аквариума с бгоном, задержались. Ори прикрыл банку с демоном сверху листом толстенного стекла, а на него поставил ещё и фигурку какого-то древнего каменного божка с фут высотой.

Тварь сидела на дне аквариума комком серой слизи. Чутьём и разумом она явно обладала. Обычно полноценный разум демон обретает, только вселившись в разумное существо. Но этому не повезло.